Если бы ветер мог говорить

— Он предложил тебе что? — изумленно переспросил Кира. — Да что в этом такого? Это всего лишь тренировки, — пытался казаться спокойным Ренджи. — А, ну да-да, конечно, он же каждому это предлагает, — сыронизировал Изуру. — Наверное, просто хочет подтянуть меня к уровню сборной. — Просто аттракцион неслыханной щедрости! Ему же совсем нечем заняться... — Кира, в чем проблема, я не пойму? — Ренджи уже был готов взорваться. — Почему это тебя так волнует? — Да не волнует меня это! Просто странно, что такой весь из себя занятой Хисаги вдруг решил по доброте душевной заниматься с тобой. — Если тебе так интересно, спроси у него сам, а от меня отстань! — раздраженно сказал Абараи и, схватив спортивную сумку с формой, вышел, хлопнув дверью. Нет, ну реально, чего он докопался-то? А больше всего раздражало то, что ответа на этот вопрос он и сам не знал. Вернее, у него была одна догадка, самая очевидная, но утешения она не приносила. Не хотелось думать, что Шухей предложил тренировки лишь в обмен на его молчание. Черт, и почему его это так задевает? Почему его вообще волнует, что о нем думает Хисаги? Ренджи немного нервничал, направляясь на первую тренировку с Шухеем, но через пять минут после начала он не чувствовал уже ничего, кроме спортивного азарта. Он считал, что наблюдая за Хисаги сможет противопоставить ему хоть что-то, но между «смотреть» и «участвовать» все-таки большая разница. Шухей не стремился показать свое превосходство, просто выявлял сильные и слабые стороны партнера и демонстрировал их самому Абараи. Ренджи даже не мог на него злиться, потому что Хисаги делал это настолько красиво и естественно, что он просто понимал – не его это еще уровень. Отчего желание достичь его становилось еще больше. Кровь пульсировала в сосудах и жгла, словно расплавленный металл. Дыхание стало тяжелым и прерывистым. — Все, для первого раза достаточно, — Шухей в очередной раз выбил меч из рук Абараи и приставил острие своего к его груди. А потом протянул ему руку, чтобы помочь подняться. — Не делай такое лицо, Ренджи, — улыбнулся он. – Я уже говорил, что у тебя есть все, чтобы стать лучшим, дело лишь в желании. — Я помню, — отозвался Абараи, — только, сколько на это потребуется времени? — Ты слишком порывист и нетерпелив, тренируйся – и все придет, – Хисаги помолчал, внимательно глядя на него. — Я в душ, ты пойдешь? И, не дожидаясь ответа, он положил оба меча на место и направился в раздевалку. Ренджи еще с минуту обдумывал его слова, возможно, Шухей действительно был прав. Единственное, что его смущало – по большому счету, до этого у него не было цели стать лучшим. Ему было интересно драться с Хисаги, и, чуть ли не в первый раз в жизни, было не все равно, что о нем думает посторонний человек. Он уже не хотел задаваться вопросом, зачем ему это нужно. Если это всего лишь порыв, то он пройдет, если же что-то другое… А вот это «другое» было непонятным и неосознанным. Ренджи не любил и не хотел копаться в себе, поступая, по большей части, следуя интуиции, которая его практически никогда не подводила. Не то, чтобы он никогда не задумывался о последствиях, просто не желал загадывать наперед. Есть цель – надо к ней идти. Только с выбором цели в данном случае возникли какие-то недоразумения. Что ж, рано или поздно, но с этим он тоже разберется. Стянув с себя промокшую насквозь и пропахшую потом одежду, он пошел в душевую. И первое, что увидел, была прямая ровная спина, с перекатывающимися под кожей мышцами, и крепкая подтянутая задница. Шухей спокойно намыливался пенной мочалкой и что-то напевал себе под нос. Хисаги был красив, не той красотой, которая бросается в глаза и заставляет оборачиваться в след. В нем все было гармонично, все в меру, когда вроде и не можешь сказать, что именно привлекает внимание, а все вместе не дает отвести взгляд. Ренджи застыл в дверях, словно каменное изваяние, прекрасно понимая, что если Шухей обернется, то прочитает все эмоции, которые ясно написаны у него на лице крупным шрифтом. Шухей отложил мочалку и встал под упругие струи. Теплая вода смывала мыльную пену, стекая по плечам, спине и груди, животу. Ниже Абараи смотреть не рискнул, ему хватило вида узких бедер и упругих ягодиц. Хисаги потянулся за шампунем и стал намыливать голову. Ренджи тихо вышел за дверь и вернулся к своему шкафчику. Наспех переодевшись, он вылетел из спортзала на улицу и глубоко вдохнул. Моросил противный дождь, но ему было все равно. Этого не может быть. Не может, хотя ощущения внизу живота убеждали его в реальности происходящего. Пытаясь успокоить себя тем, что это простое совпадение, Ренджи добрался до своей комнаты и залез в душ. Холодный, для начала, чтобы сбить непрошеное возбуждение. Через двадцать минут довольный Ренджи распластался на кровати, пытаясь думать о чем угодно, кроме Шухея. Уставший организм вскоре взял свое, и Абараи заснул безмятежным сном. Последующие тренировки заканчивались практически так же, правда, с течением времени, Ренджи стал намного увереннее чувствовать себя на татами, но в душ после спаррингов шел все равно к себе в общежитие. Зачем искушать судьбу? Хисаги – натурал, у него шикарная девушка, и уж точно он не поймет Ренджи, вздумай тот проявлять к нему больший интерес. Они даже не друзья, так, случайные знакомые, студенты одного университета, товарищи по команде, коллеги по работе, но не больше. Хотя, Шухей и был интересен Абараи, и как человек, и как парень, бессмысленно скрывать это от себя самого. Но, покажи Ренджи свою симпатию, все их шаткие отношения тут же сойдут на нет, в этом он был уверен. По субботам, после концертов «Казешини», они уже традиционно выходили покурить вдвоем, обсуждая выступление. Оказалось, что тексты к песням действительно писал сам Шухей, а музыку – в соавторстве с ударником. Смеялись над курьезными моментами и над некоторыми, особо настойчивыми, поклонницами, к которым ревновала Рангику. Почему-то, когда заходил разговор о ней, Хисаги становился еще более замкнутым и, как будто, недовольным, но, возможно, Ренджи просто так казалось. Шухей никогда ни словом не обмолвился о своей семье или друзьях, помимо группы. Абараи тоже не стремился откровенничать, но все-таки пару раз, к слову, пришлось рассказать про родителей и того же Изуру. Примерно к Новому году, они уже стали хорошими приятелями. Конечно же, все в университете знали, что Хисаги тренируется с Ренджи, и это вызывало удивление и слухи. Абараи перешел в сборную, и тренер возлагал на него большие надежды, а их совместным тренировкам был очень доволен. Можно было нередко увидеть их вдвоем во время перерывов, направляющихся за территорию, чтобы покурить. Забавная пара: гордость ВУЗа и неуправляемый бунтарь – какие общие интересы у них вообще могли быть? В принципе, все были правы, на первый взгляд общих интересов у них почти не было, но им всегда было о чем поговорить, а иногда и просто помолчать. Ведь умение молчать не менее важно в дружбе, чем найти тему для разговора. *** — Я сегодня не приду, — расстроено сказал Ренджи, когда они отошли покурить после обеда. — Почему? — Не важно. — Как скажешь, — спокойно ответил Хисаги, отвернувшись, чтобы скрыть разочарование. Какой смысл говорить о том, что завтра у него зачет по истории, а преподаватель… Не давалась ему история, по крайней мере, не нравилось заучивать кучу цифр и фактов. И если другие учителя относились боле менее лояльно к студентам, прощая им мелкие промахи и недочеты, то ждать пощады от Кучики Бьякуи было делом безнадежным. Конечно, он же какой-то там аристократ, педантичный и дотошный в мелочах, всегда входит в аудиторию с таким видом, будто до этого час в морозилке сидел. Про него ходили дурацкие шутки, что он спит в горизонтальном холодильнике, а поздними вечерами специально пугает редких гуляк в центральном парке своим отмороженным видом. С таким не договоришься, он же человеческого языка не понимает, лишь посмотрит на тебя своими невозможными глазами, в которых только презрение, и скажет тихим голосом: — Не знать историю стыдно и недостойно, молодой человек. Да знает Абарай историю, но только ту, которая интересна лично ему. А вот до буржуазных революций во Франции ему и дела нет, но разве это причина? — Шухей, у тебя с историей как было? – все-таки решился Ренджи. — В каком смысле? – удивился Хисаги. — В смысле преподавателя. — У тебя проблемы с Кучики? – и, увидев раздражение на лице приятеля, продолжил, — с ним тяжело, конечно, но он не такой уж плохой человек. — Угу, просто сама доброта и понимание. — Ренджи, учитель, по сути, и не должен быть добрым. Тебе нравятся его лекции? — Кхм… ну, рассказывает он интересно, согласен. Особенно, когда не по программе. Но его отношение! Он же на нас, как на стадо баранов смотрит. — Может, потому что вы такие и есть? – рассмеялся Шухей. – Может, ему хочется как раз, чтобы вы не баранами были, не думал об этом? — Сомневаюсь в его альтруизме, мне кажется, что он вообще всех людей недолюбливает. — Это не так, — он помолчал, — знаешь, у него пять лет назад жена умерла. И детей нет. А живет он один в огромном особняке. Вроде бы, есть еще сестра, но она учится заграницей. — И что с того? — А то, что работа для него единственная отдушина. Он, правда, еще книги пишет, между прочим, очень интересные. — И откуда ты это все знаешь? — Я курсовую у него писал, на третьем курсе как раз. — Серьезно? — Ага, и даже дома был. Библиотека у него – закачаешься! Он когда узнал, что я статьи пишу для студенческой газеты, сам предложил посмотреть. Я от него многое узнал, он мне очень полезные советы давал, я бы может и не стал редактором, если бы не Кучики. — Ты не говорил… — удивленно проговорил Ренджи. — А тебе это интересно? – Хисаги посмотрел на него испытующим взглядом, но потом улыбнулся, — да и не говорили мы с тобой раньше об учебе. — Это верно, — пробормотал Абараи, потому что признаться в том, что ему интересно все, что касается Шухея, он не мог. А хотелось знать как можно больше. — Короче, он на самом деле нормальный мужик, просто… одинокий очень, наверно. Плюс воспитание, сам понимаешь, не может он по-другому. — И мне-то как это поможет? — Я так понимаю, что отношения с историей у тебя так себе. Ну, тогда хотя бы сделай вид, что тебе интересно. Я дам тебе свои лекции и другие материалы, а так же список тем, которые ты должен выучить обязательно, потому что это его любимые. И перестань смотреть на него, как на отмороженного. — Спасибо за помощь. — Да ерунда, — отмахнулся Хисаги, — если что-нибудь еще понадобится, спрашивай. У тебя, кстати, сколько пар? — Еще две. — Отлично, у меня тоже, потом пойдем ко мне за конспектами, — Шухей направился к корпусам, потом остановился, — и, раз уж сегодня у нас не будет тренировки, я погоняю тебя по истории. Ты ведь не против? Ренджи с трудом удержался от порыва уронить челюсть и даже споткнулся на ровном месте. Не против ли он? Провести весь вечер в компании Хисаги, даже за столь «интересным» занятием, как зубрежка истории? Да он и мечтать об этом не мог! Что же за идиотизм такой – радуется, как сопливый мальчишка. Он вспомнил, как посмотрел на него Шухей еще тогда, в столовой, и как после этого Ренджи злился на него. Вспомнил его насмешливое «Когда захочешь – придешь», а ведь так и получилось, сам пришел. Только Абараи думал, что пришел лишь по причине показать нахальному старшекурснику, что не позволено никому безнаказанно смеяться над ним и провоцировать. А оказалось, потому что не мог не придти – хотел, тянуло, влекло. Все влекло – и взгляд этот насмешливый, и голос, от которого мурашки по спине, и секреты странные, недомолвки… Почему? Потому что смотрел, как на равного. Не обращал внимания на репутацию, плевал на мнение других, не слушал сплетни, видел то, на что другие внимания не обращали. И Ренджи отчетливо понял, что влип. Из ведущего превратился в ведомого, но он готов был идти за Хисаги, только вот вряд ли тот его позовет. Поэтому и обрадовался так, значит ли это, что Шухей считает его хотя бы другом? Он уже понял, что довольно трудно завоевать его доверие, но раз позволил приблизиться к себе настолько, то доверяет? — Ренджи, — голос Хисаги над самым ухом заставил вздрогнуть, — ты уснул, что ли? Я тут уже минут пять перед ним распинаюсь, а он в облаках витает. — Прости, я задумался, — широко улыбнувшись, ответил Абараи. – Что ты говорил? — Романтик ты наш, задумался он, — улыбнулся в ответ Шухей, — говорю, что встретимся у входа после пар и… а, ладно, забей. — Нет, договаривай уже. — Меньше надо о девчонках думать, больше об истории. — Что-о-о? Не думал я ни о каких девчонках! — возмутился Ренджи и немного покраснел. — О парнях тоже пока забудь, — насмешливо сказал Хисаги. Черт, точно, ведь в ту ночь с ним был этот первокурсник. Досада и злость вспыхнули в душе. Издевается он, что ли, опять? — Ладно, не злись, это я неудачно пошутил, — примирительно потрепал по плечу. Ренджи напрягся, но Шухей воспринял это по-своему и быстро отдернул руку, а в глазах мелькнуло непонятное выражение. — Правда, прости. Увидимся? – и пошел по коридору в сторону лифта. — Увидимся, — пробормотал Абарай, уже жалея о своей вспышке. Вот на что он разозлился? На правду? А Хисаги, оказывается, тоже все помнит, вот только непонятно, хорошо это или плохо для Ренджи. Как же с ним сложно иногда, не поймешь, серьезно говорит или шутит, или начнет вглядываться в лицо Абараи, еще прищурится для убедительности, как будто что-то ищет, а Ренджи не знает куда глаза девать от этого просвечивающего взгляда. И напрягся он совсем не потому, о чем подумал Хисаги, а потому что ощутил тепло от прикосновения, а ведь до этого никто из них просто так не прикасался к другому, только в поединках, но это не считается. Наверное, он слишком много внимания придает незначительным деталям, вполне дружеский жест, ничего особенного. Только вот реакция у Ренджи на его прикосновения совсем не «дружеская». Он все испортил своей злостью. Захотелось немедленно подраться хоть с кем-нибудь, но начиналась пара, и Абараи уже рисковал опоздать на семинар по экономике. Главное, чтобы Шухей вдруг не передумал на счет вечера, а он постарается потом исправить ситуацию. Абраи уже минут двадцать вышагивал по крыльцу. За его метаниями с недоумением наблюдали Кира и Айко. — Рен, ты в порядке? – нахмурился Изуру. — В полном. За это время он уже успел расстроиться, разозлиться, обидеться и разочароваться. Поэтому, когда Шухей вышел из дверей, он подскочил к нему, чуть не сбив с ног. — Я готов, — бодро отрапортовал Ренджи. — Какая жажда знаний, — улыбнулся Хисаги и пояснил, — меня задержали в редакции, возникли небольшие проблемы. — Может, тогда лучше стоит заняться ими? – ляпнул Ренджи, и тут же прикусил язык. — Нет, все в порядке, я могу и дома этим заняться. Идем? Абараи кивнул и, помахав рукой друзьям, сбежал по ступенькам за Шухеем. Кира внимательно смотрел вслед странной парочке, думая о том, что общение с Хисаги несомненно пошло на пользу другу, только вот влюбляться в него было необязательно. В том, что Ренджи влюблен, у него сомнений не возникало. А вот мотивов поведения Шухея он не понимал. Не может же быть, что Хисаги… Или может? Нет, это полный бред. Хорошо, что он никому не озвучивал свои мысли, даже Айко. *** Шухей жил в квартире неподалеку от клуба, где они работали. Две комнаты, обставленные со вкусом, но Ренджи показалось, что не самим Хисаги. Разбросанные повсюду диски и книги, и, конечно же, музыкальные инструменты, занимавшие половину большей комнаты, определенно указывали на хозяина. — Располагайся, где хочешь, а я пойду пока соображу что-нибудь перекусить. Ты ведь голодный? – с хитрой улыбкой поинтересовался Шухей. — Эм… ну, не то чтобы… Но… — Да ладно тебе, не прикидывайся, поесть ты любишь. Это уж я понял с первой нашей встречи. Ренджи со стыдом вспомнил тот инцидент с кацудоном и отправился осматривать квартиру. Довольно чисто и уютно, мебели немного, только самое необходимое. Много стеллажей с книгами, журналами, большой письменный стол, заваленный стопками бумаг и обычное офисное кресло на колесиках. Диван, журнальный столик... Абараи здесь определенно нравилось. Вымыв руки, он зашел на кухню и прислонился к холодильнику. — И не надо на меня так смотреть, — не оборачиваясь, сказал Хисаги, — я не имел в виду ничего такого. Нет, вот у него что, глаза на затылке? — Нормально я смотрю! А ты еще скажи, что готовить умеешь. — Умею, — глянул через плечо Шухей, — и люблю. Да и когда живешь один, хочешь – не хочешь, но приходится многому учиться. — А родители где? – вроде бы просто так поинтересовался, ненавязчиво. — Умерли. Давно уже. Ренджи потрясенно смотрел на замершего Хисаги. — Прости, — единственное, что пришло ему в голову. — Да нет, все в порядке, — и Шухей продолжил нарезать овощи в салат. Повисла неловкая пауза. Абарай не знал, о чем дальше говорить, хотя молчать тоже не хотелось. Значит, Хисаги жил один уже давно, и странно, но Ренджи не заметил никаких следов пребывания здесь Рангику. Обычно девушки всегда оставляют что-то в квартирах или комнатах своих парней. Даже в их с Кирой комнате были какие-то мелочи Айко, хотя девушка была очень аккуратна, просто Изуру они служили как бы постоянным напоминанием о любимом человеке. А на стене было много их фотографий, вместе с Ренджи и другими друзьями. Здесь же не было ничего, что указывало на их отношения с Мацумото. Интересно, почему? Или у них не так все хорошо, как казалось Абараи? — Давай, налетай уже, — Шухей поставил на стол тарелку с чем-то вкусно пахнущим и миску с салатом, — а потом начнешь грызть гранит науки. Ренджи не пришлось просить дважды, тушеная говядина с картофелем и соусом была восхитительна. Он разве что тарелку не облизал, но потом заметил насмешливый взгляд Хисаги и смутился. — Перестань на меня так смотреть. — Как? – притворно удивился Шухей. – Я просто рад, что тебе понравилось. — Угу, спасибо. Очень вкусно. Я просто домашней еды давно уже не ел. — Да на здоровье. Пиво будешь? — А история? — Думаешь, одно с другим не совместимо? — Не пробовал, — улыбнулся Ренджи, — но готов на эксперимент. Хисаги достал из холодильника пару банок и протянул одну Абараи. — Ну что, пойдем? Я тебе сейчас все найду, позанимаешься пока, а мне надо статью допечатать. Ренджи согласно кивнул головой. История укладывалась в голове плохо. Потому что взгляд все время соскальзывал со страниц в сторону черноволосой макушки, торчащей из-за ноутбука. Лица Хисаги он не видел, поскольку сидел поодаль на диване, перед низким журнальным столиком, на котором возвышались стопки тетрадей и учебников. Шухей иногда ерошил и без того торчащие в разные стороны волосы и что-то бормотал под нос, как показалось, даже ругался. — О чем статья? – вдруг спросил Ренджи. — Финансовая безопасность, чтоб ее… Вообще-то, не я ее должен писать, но один придурок очень некстати заболел, а статья должна быть готова к завтрашнему вечеру. — Может, я посмотрю? – предложил Абараи. — Что? – Хисаги даже высунулся из-за монитора. — А что? – возмутился Ренджи. — Я, вообще-то, экономист. Плюс мой отец президент крупной финансовой компании, так что, поверь, о финансах я знаю достаточно много. Или ты думаешь, что я только морды умею бить? — Нет, конечно, я так никогда и не думал. Просто… В общем, если хочешь помочь, я буду признателен. Абараи поднялся с дивана и, подойдя к Шухею, облокотился на стол рядом с ним. — Давай, показывай, — буркнул он, стараясь не смотреть вбок, и вообще, дышал через раз, потому что от такой близости к Хисаги начинало сносить крышу. Ренджи чувствовал, как его висок покалывают взъерошенные пряди, тепло, исходящее от тела и острый пряный запах. Черт знает, что такое с ним происходит! Вот повернуться бы сейчас, вцепиться руками в плечи, и притянуть к себе, поцеловать так, чтобы мысли все разом из головы вылетели. До одури, чтобы мурашки по всему телу, чтоб дыхания не хватало. Почувствовать, как губы раскрываются навстречу, прикосновение горячего языка к своему… Он так увлекся, что не заметил, как искоса поглядывает на него Хисаги. — Ты присядь, — вдруг сказал он, — тебе удобнее будет, а я пойду еще пива холодного принесу. Что-то мне жарко. Ренджи растерянно смотрел на уходящего Шухея, он что-то почувствовал? Жарко ему стало. Вот Ренджи действительно жарко! Да он весь просто горит, а тело наполнено такой истомой и желанием, что хоть иди и… Нет, стоп! Надо взять себя в руки, подумать о чем-нибудь таком, абсолютно несексуальном. У него же завтра зачет по истории, что может быть более удручающим? Сейчас пойдет зубрить, только со статьей разобраться надо. И он углубился в чтение. Хисаги вернулся минут через пять и поставил перед ним запотевшую банку. К этому моменту Абараи окончательно вернулся в реальность и дочитал статью. — В общем, так. Я понял, что тебе просто не хватает конкретных фактов и материалов. Статистики, к примеру. Кое-что у меня есть дома, и я вечером позвоню отцу, может, он мне что-нибудь перешлет. Будет очень наглядно. Тебе останется только вписать данные и дополнить их описанием. Успеешь завтра? — Куда ж я денусь. Это было бы отлично, потому что я как раз в экономике не слишком разбираюсь, по крайней мере, не в такой степени. — Ну, вот и договорились. Теперь история? Кто-то обещал меня «погонять», насколько я помню. — Легко! – улыбнулся Шухей, — в ней-то я разбираюсь прекрасно. — Как мы дополняем друг друга, ты смотри! – засмеялся Ренджи, но тут в голове мелькнула мысль о некоторой двусмысленности этой фразы. — Ага, просто идеальная пара, — передразнил его Хисаги. Абараи чуть не подавился пивом после этих слов, но нашел в себе силы не выдать своего волнения по этому поводу. И даже не думать об этом. И вообще, завтра зачет… От Шухея он ушел поздно вечером, по дороге позвонив отцу, что делал крайне редко, потому что обычно родители звонили сами, и в основном мама. Отец пообещал подумать над его просьбой, и даже, казалось, обрадовался, что сын просит у него помощи в таком деле, ведь Ренджи не говорил, что информация ему нужна не для себя. Добравшись до комнаты, он застал Киру, сосредоточенно читающего все ту же историю. Быстро приняв душ, он юркнул под одеяло, собираясь хорошенько выспаться. В голове стройными рядами расположились факты, даты, имена, и он очень надеялся, что к утру они оттуда не выветрятся. Хисаги оказался, кстати говоря, неплохим учителем, посоветовав ему, как проще и удобнее запоминать хронологию, а потом дополнять ее событиями. Вечер, определенно, удался, и никакая история не могла испортить радостные впечатления. — Ты чего так сияешь? – поинтересовался Изуру, разглядывая глупую улыбку, блуждающую на губах Ренджи. — К зачету подготовился, — нашелся Абараи. — Ммм… Я так и подумал. Совместные тренировки, подготовка к зачетам, работа в одном месте, я смотрю, вы стали хорошими друзьями с Хисаги. — Мне с ним интересно, — ответил он. — Ну, судя по всему, интерес взаимный, так что я рад за тебя, — Кира захлопнул учебник и тоже начал готовиться ко сну. Это вот что сейчас было? Что имел в виду Изуру, когда говорил про взаимный интерес? Вот бесит, иногда скажет что-нибудь такое, а ты себе потом голову ломай! И не спросишь ведь, потому что не хочется светиться. Даже перед лучшим другом. Только вот в проницательности Киры Ренджи уже убеждался неоднократно, и было бы очень интересно все-таки узнать, что он подразумевал под своими словами. Узнать, конечно, можно, самый проверенный способ – пара баночек пива, и Кира выдаст все секреты английской королевы, знай он их. Надо подумать над этим, и повод будет неплохой, отметить сдачу зачета.