Если бы ветер мог говорить

Стоит ли говорить о том, что оставшуюся часть Нового года Ренджи провел в одиночестве? Долго ходил по набережной, смотрел на замерзшую реку, на тихо падающий снег в свете фонарей, подставлял разгоряченное лицо хлёсткому ветру. Злость постепенно проходила, и осталось лишь горькое разочарование. На губах до сих пор ощущался пряный вкус полыни, и от этого становилось еще хуже. Он выкурил уже целую пачку, но так и не смог перебить его. Больнее всего было не то, что Хисаги его отверг, он ведь и не отвергал? Ренджи чувствовал, что ему нравилось. Что он хотел этого не меньше. Больно было потому, что все оказалось ненастоящим — подделкой, фальшивкой. Не важно, ради чего Шухей затеял эту игру, главное, что ему удалось за такой короткий период стать для него самым нужным человеком и заставить поверить в то, что Ренджи тоже ему нужен. Сколько вообще правды было в его словах и поступках? Но даже это не самое страшное, ужасней всего было то, что Ренджи, не смотря на всю ненависть и разочарование, по-прежнему думал о нем. Может, зря он ушел? Ведь Хисаги пытался ему что-то сказать, но в тот момент не хотелось слышать очередную ложь. Как он может после этого доверять ему? Он бы смирился, если бы Шухей дал понять, что Ренджи для него исключительно друг, и не более. Но это было не так! И он это видел, чувствовал, ощущал… Хотелось забыться, провалиться в небытие. Он ненавидел сомнения, но сейчас именно они терзали его. Надо ли упоминать о том, что вернувшись в свою пустую комнату через несколько часов, он опустошил почти все запасы спиртного только для того, чтобы не помнить самого себя? И наконец-то заснуть, не слыша пьяных счастливых выкриков, громкой музыки, веселого смеха. Не вспоминать, не думать, не чувствовать… С большими усилиями оторвав больную голову от подушки по сигналу будильника, Ренджи потащился в ванную. В зеркало пока лучше не смотреть совсем. «Я тебя не знаю, но я тебя побрею», — это он решил отложить на потом. Запихнув не слишком послушное тело в ванну, он пытался вспомнить, на какое время нужно заказать такси в аэропорт. Контрастный душ немного улучшил его самочувствие, и организм сразу потребовал еды для восполнения потраченной энергии. С тоской заглянув в холодильник, он обнаружил там остатки вчерашнего обеда. За неимением лучшего сойдет и это. Поставив еду на разогрев, Ренджи выпил таблетку от головной боли и заглянул в паспорт, где лежали билеты на самолет. Позвонил и заказал такси. Вот и все, собственно. Глава его жизни под названием «Хисаги Шухей» закончилась. Или закончится, как только он перестает ощущать горький вкус полыни. *** Каникулы пролетели весело и незаметно. Родители в кое-то веки были довольны своим чадом, поэтому на Новый год Ренджи получил в подарок роскошные часы. Он прекрасно понимал, сколько они могут стоить, и что таким образом родители хотели показать ему, что пора бы уже повзрослеть и стать более ответственным. И намекнули, что неплохо хотя бы частично сменить гардероб, потому что часы смотрелись нелепо с большинством вещей, в которых привык ходить Абараи. Он осознал всю глубину намерений родителей и пообещал, что подумает над этим вопросом. Эти две недели были буквально феерическими, соскучившиеся по нему друзья наперебой звали его на всевозможные вечеринки и тусовки, и Ренджи не пропускал почти ни одной. Не то, чтобы ему сильно хотелось зажигать, но так абсолютно не оставалось времени на то, что бы остаться одному, наедине со своими тягостным мыслями. Возвращаясь под утро, он буквально падал на кровать, тут же проваливаясь в глубокий сон, который примерно к полудню нарушался звонком мобильного с очередным предложением «потусить». И все повторялось в точности, менялись только места и, изредка, люди. Пару раз он оставался ночевать у каких-то девиц, но потом понял, что предпочитает просыпаться все-таки в своей постели, поэтому, не зависимо от состояния, всегда возвращался домой. С парнями Ренджи не знакомился. Игнорировал даже явные намеки и прямые предложения. Слишком сильно еще было ощущение от прикосновения к прохладным губам, от неуверенных объятий, тела, льнувшего к нему. За это время боль притупилась, сошла почти на нет, оставив только слабый осадок в глубине души. Что, собственно, такого произошло? Всего лишь несчастная любовь, так это с каждым бывает. Ну, хорошо, в жизни Абараи такого раньше не случалось, дожил до девятнадцати лет, но ни разу не влюблялся без взаимности. Так все когда-то бывает в первый раз. Пройдет со временем, даже сомневаться не стоит. С каникул Ренджи приехал с твердым намерением делать вид, что ничего не произошло. Глупо, конечно, притворяться, что они не знакомы или совсем ничего не знают друг о друге, но свести отношения к минимуму ему вполне по силам. И про поцелуй забыть тоже. Мало что ли в его жизни еще будет этих поцелуев? Кира с Айко наперебой рассказывали, как они отметили Новый год, куда ездили во время каникул, и Ренджи был им очень благодарен за то, что они настолько полны впечатлениями, что не спрашивают о его Новом годе. Кира потом все равно поинтересуется, но он не собирался ничего рассказывать. Просто скажет, что ходил в клуб, оторвался по полной, в общем, провел время в своем стиле. Увольняться он, кстати говоря, тоже не собирался, ему нравилась эта работа. Просто он не будет больше выходить курить сразу после концерта, вот и все. А в остальном все останется по-прежнему. Кроме тренировок, конечно, потому что теперь они будут тренироваться только вместе со всей сборной. Все вернется в привычную колею до момента знакомства с Шухеем, когда он тоже был вполне счастлив. Легкий кивок головы в знак приветствия – все, что позволял себе Ренджи, словно говоря этим: я тебя знаю, я тебя помню, но не более того. Вот только глупое сердце при встрече каждый раз сбивалось с ритма, да иногда в душу закрадывалась легкая тоска по времени, проведенному с Хисаги. Но он и не ожидал, что будет легко, лишь время его единственный и надежный союзник в этой борьбе. Так пролетело три недели. Отборочный тур он благополучно прошел и с нетерпением ожидал начала весенних соревнований. С учебой тоже не было проблем, а работа по-прежнему доставляла удовольствие. В один из субботних вечеров Абараи, как обычно, дождался конца выступления и засек время, минут через пятнадцать можно было выйти покурить. К тому времени Хисаги обычно уже покидал служебный выход, и Ренджи не рисковал ненароком на него наткнуться. Затягиваясь сигаретой, он одновременно вдохнул теплый воздух, в котором уже чувствовались первые признаки приближающейся весны. Ясное небо сверкало россыпью звезд, над головой ухмылялся белый полумесяц. Ренджи ощущал тихое умиротворение, разглядывая небесный шатер, пытаясь отыскать знакомые созвездия, которые ему часто показывала в детстве мама. До его слуха внезапно донеслись глухие звуки, подозрительно смахивающие на удары, и чье-то злобное бормотание. Он посмотрел в конец переулка, откуда слышался шум. В принципе, это было совсем не его дело, но природное любопытство и привычка находиться в центре любых разборок в результате взяли верх над благоразумием. Осторожно, стараясь не шуметь, он дошел до конца стены и выглянул из-за угла. В этом внутреннем дворике было достаточно темно, но не настолько, чтобы он не смог разглядеть четыре силуэта. Двое высоких парней держали кого-то под руки, а третий методично наносил удары руками и ногами. Причем не беспорядочно, куда придется, а очень целенаправленно, явно знал, куда бить. Жертва, к его удивлению, молчала и не сопротивлялась, у Ренджи даже возникла мысль, что она без сознания. Но тут кулак врезался в подбородок, голова несчастного дернулась назад, и он все-таки застонал, тихо и коротко. Абараи только успел подумать, с каким удовольствием он сейчас начистит морду хотя бы двоим из этих ублюдков, но тут тусклый свет выхватил из темноты лицо жертвы, и у него внутри все оборвалось. Татуировка 69 на щеке. Наверное, именно это называют состоянием аффекта, когда ты просто не соображаешь что делаешь, когда в тебе просыпаются какие-то запредельные силы, и ты вообще не думаешь о том, сколько противников, насколько они сильны, и что ты можешь проиграть. По крайней мере, Ренджи совершенно не мог потом объяснить даже самому себе, как за секунду оказался за спиной избивавшего и вырубил его точным ударом в основание шеи. А ведь так и убить мог, но в тот момент его это абсолютно не волновало. Двое амбалов, ростом чуть повыше самого Абараи, выпустили обмякшее тело из рук и кинулись на него одновременно. Они, возможно, были и сильнее, но не слишком проворны. Поэтому он не стал их ждать, в подкате свалил одного на землю и пока тот соображал, что произошло, и поднимался, сам Ренджи, уже будучи ногах, прямым ударом встретил развернувшегося к нему второго. Еще пять минут показательных выступлений, и оба с трудом стоят на ногах, а Абараи даже почти не вспотел. Внутри полыхала такая злоба и ненависть, что он даже не замечал собственной боли. Пальцем указав на неподвижное тело третьего, прохрипел сквозь зубы: — Исчезните. Видимо во взгляде и в тоне, с которым это было сказано, было что-то такое, что амбалы переглянулись и, подхватив приятеля, сочли за благо ретироваться. Но один из них все-таки сказал напоследок: — Напомни своему другу, что его время истекло. Только когда они ушли, кровавая пелена ярости начала спадать с глаз. Он упал на колени прямо в грязь, приподнял и положил голову Шухея к себе, с ужасом и тревогой всматриваясь в бледное, залитое кровью, лицо. Издалека послышались голоса, кто-то звал Хисаги, наверное, друзья, наконец, решили поискать его, обеспокоенные долгим отсутствием. Спохватившись, он достал мобильный из кармана, собираясь звонить в скорую, но тут Шухей открыл глаза и посмотрел прямо на него. — Не надо скорую, — каким-то чудом угадав намерения Ренджи, шепотом выдохнул он. — Бля, да ты спятил! – начал возмущаться Абараи, но Хисаги, с трудом подняв руку, вцепился в его рукав, пытаясь выразить свою просьбу в этом жесте. — Не надо, — повторил он, запинаясь на каждом слоге. – Я… буду в порядке. Пожалуйста. — Черт знает что такое! Предлагаешь бросить тебя здесь, что ли? — Домой, от…— Шухей закашлялся, — отвези меня… домой. — Вещи забрать? – Ренджи сам не понимал, почему так быстро уступил, ведь казалось, что на Хисаги живого места не было, а если переломы? Но отказать не мог, как впрочем, и всегда. — Да… Там куртка и.. все, остальное ребята… — Боже, какой ты идиот. И я не лучше, — бормотал Абараи, вызывая такси к клубу. Ему очень не хотелось оставлять Хисаги здесь одного, даже на пару минут, но идти в клуб тот тоже категорически отказался. Около двери топтался ударник, который смерил его подозрительным взглядом, но промолчал. Зайдя в комнату, где обычно располагались группы на время концертов, он застал там только Рангику. Остальные, скорей всего, разбрелись по клубу. Он не представлял, что можно сказать, поэтому выпалил: — Мне нужна куртка Хисаги, — пытаясь состроить суровое лицо и не выдать своего волнения. — А мне нужен сам Хисаги, — парировала красавица. — Мне нужна только куртка, а вы потом сами разберетесь между собой. Девушка некоторое время думала, сосредоточенно глядя на Абараи, потом махнула рукой в сторону вешалки: — Черная слева. И передай ему, пусть сам звонит, — сказала она и отвернулась, демонстрируя полное равнодушие к происходящему. Да что он, курьером, что ли, нанимался? То передай, это передай… Ударника у входа, к счастью, уже не было. Шухей сидел на каком-то ящике, прислонившись к стене, рукавом вытирал кровь с лица. Ренджи подумал, может плюнуть на все и вызвать все-таки скорую? Но вспомнив умоляющий взгляд, отбросил эту мысль, хотя соблазн и был велик. Вот ведь кретин, опять идет на поводу у Шухея. Как будто не было этих двух месяцев. Но как же ему стало страшно, когда он увидел запрокинутое лицо, закрытые глаза, безвольно повисшие руки… Накинув куртку на Хисаги, он приподнял его и закинул одну руку себе на плечи. Теперь, главное дойти до дороги и ни на кого не наткнуться. — Идти можешь? – спросил он. — Смогу, — прошептал Шухей. — Ну-ну, — ухмыльнулся Ренджи, когда после первого же шага они чуть не навернулись в лужу, — мне нести тебя, что ли? — Не надо, я сам. Да уж, сам, того и гляди рухнет и рассыплется. — Сам так сам, — сказал он вслух. Переулок уже казался бесконечным, когда они наконец-то доволоклись до дороги, спотыкаясь на каждом шагу. Ренджи увидел такси и пошел в ту сторону, поддерживая Хисаги, который уже практически висел на нем. — Адрес. — Что? — Адрес твой говори. — А…да, — и Шухей выговорил свой адрес водителю, который настороженно смотрел на них в зеркало заднего вида. — Все в порядке, — сказал Абараи таксисту, — друг просто напился и в драку полез, с кем не бывает? — Угу, — понимающе отозвался водила. Поскольку квартира Хисаги была буквально в нескольких кварталах, то доехали они за пять минут. Ренджи сунул водителю деньги и вытащил Шухея из машины. Хорошо, что в доме был лифт, потому что тащить на себе это тело на третий этаж было бы проблематичным. Без зазрения совести отыскал ключи в карманах чужой куртки, и они ввалились в квартиру. Почти уже на руках донес его до дивана, снял ботинки и куртку и пошел искать аптечку. Она нашлась в ванной комнате, и там было все, что нужно для обработки ран, обезболивающее и еще много чего. Складывалось впечатление, что этот набор «первой помощи» использовался в доме регулярно. Ренджи усмехнулся, а по виду и не скажешь, что Шухей тоже горазд кулаками помахать. Тем более казалось странным, что он так легко позволил избить себя. Вернувшись в комнату со всем этим богатством, он обнаружил, что Хисаги принял полусидячее положение, ощупывая руками ребра и морщась от боли. — Только не говори, что у тебя перелом… — замер Ренджи рядом с диваном. Шухей помотал головой и, откинув голову на спинку, закрыл глаза. — Ренджи… Абараи молчал, он, конечно, знал, что сейчас собирался сказать Хисаги, но совершенно не хотел это слышать. Да, помог, да, можно сказать, спас, но слова благодарности ему были абсолютно не нужны. Ренджи вообще уже не знал, что ему было нужно, он потратил все это время на то, чтобы забыть Шухея, забыть все, что их связывало. Но сейчас, смотря на это мертвенно-бледное лицо, закушенные губы, истерзанное тело, он понимал, что ничего не забыл. Прервал свои мысли, вспомнив, что раны все-таки нуждаются в обработке. Свалил лекарства и бинты на столик и собирался идти за водой, когда Хисаги поймал его за руку. — Ренджи! – в голосе сквозила боль, слишком резко дернулся, — оставь все. Не нужно. Тебе это не нужно. Я благодарен тебе за…все, но прошу, уйди. Я сам. Абараи ошарашено смотрел на него. — Ты псих? — Может быть, — попытался улыбнуться Шухей, — но это не дает мне никакого права рассчитывать на твою помощь. — ЧТО? Ты что несешь? Может, мне и вмешиваться не надо было? Просто стоять и наблюдать, как эти уроды тебя бьют? – внутри начинала закипать злость. — Ты бы все равно не смог, какой смысл это говорить? Даже если бы я попросил. — Значит, ты все-таки не сопротивлялся,…— тихо проговорил Ренджи, — но почему? Хисаги не ответил, просто сидел, уставившись в пол. — Шухей, — Абараи присел перед ним на корточки, — все это, конечно, не мое дело, но неужели ты на полном серьезе думаешь, что я вот так просто сейчас развернусь и уйду? Он решительно откинул Шухея назад на спинку дивана и сходил за теплой водой. Начал промывать ватным тампоном ссадины на лице. Намазал синяки мазью, а царапины продезинфицировал. И ему было абсолютно все равно, что думает по этому поводу Хисаги. Когда с ссадинами на лице было покончено, он немного замешкался. По-хорошему, надо было снять с Шухея рубашку и майку и осмотреть ушибы. Но тут он вспомнил, почему не ходил в душ после их тренировок, и при мысли об этом, внутри возникло знакомое ощущение. Ренджи мысленно чертыхнулся и, стиснув зубы, начал расстегивать пуговицы. Шухей, казалось, никак не реагировал на его действия, откинувшись на спинку головой и закрыв глаза. Рубашка полетела на пол, через пару минут к ней присоединилась майка. Ренджи созерцал кровавые синяки на ребрах, стараясь не обращать слишком много внимания на все остальное. — Я думал, что ты меня ненавидишь, — Хисаги вдруг открыл глаза и улыбнулся. Я ненавидел. — Что ты больше не заговоришь со мной. Я тоже так думал. — И я тебе противен. Знаешь, это даже успокаивало меня, потому что тогда… я не испытывал бы чувства вины. Ты знаешь, какой ты красивый? Даже с этими синяками, губами, разбитыми в кровь, в грязных джинсах. Нет, конечно, ты не знаешь. Не понимаешь, почему я схожу с ума от одного твоего вида. От твоего взгляда, голоса, прикосновения… — Я никогда не врал тебе, слышишь? Слышу. — Ренджи…Ты так на меня смотришь, что мне страшно, — попытался пошутить Шухей. Ты не представляешь, как страшно мне. — Скажи что-нибудь, — он дотронулся до плеча Абараи. Ты нужен мне. — Что-нибудь. — Не смешно. Протянуть руку и дотронуться до твоей щеки — это ведь не страшно? Смотреть в твои затуманенные болью глаза, пытаясь поймать в них то, что так хочется увидеть. Пододвинуться ближе, потянуться к губам, слизнуть выступившую капельку крови. Не страшно, совсем нет. Слышать твой удивленный вздох, чувствовать тихое дыхание на своем лице, целовать твои глаза, лоб, виски, твои шрамы и синяки. Не страшно… — Что тебе сказать? Сказать, как я скучал? Как ты мне снился почти каждую ночь? — Я хочу, чтобы ты верил мне. Я верю. Сейчас я поверю во что угодно, лишь бы ты не оттолкнул меня снова. — Я хочу тебе верить. — Есть некоторые вещи… Шшш…не надо. Не сейчас. Заставить молчать легким поцелуем, ощутив снова вкус твоих губ. Невесомо гладить тебя по лицу, плечам, груди… Я больше ничего не прошу. Только ответь мне. — Рен…джи… Шухей не знал, что ему делать и как реагировать. Странные ощущения, когда у тебя болит и ноет каждая клетка тела, но при этом тебя целуют так, что боль отступает куда-то на задний план и становится совсем не важной. Совсем. Важным становится только тепло настойчивых жадных губ, сильных рук, которые, оказывается, могут быть такими нежными, будто крылья бабочек касаются твоей кожи. И так хочется раствориться в этих ощущениях, поддаться искушению отдать себя на волю стремительного потока, имя которому Абараи Ренджи. И уже непонятно отчего больше кружится голова, от слабости или от этого всеобъемлющего жара. Хочется обнять в ответ, но руки не слушаются. Он проваливается во что-то тягучее, в пустоту, уже не слыша голос, зовущий его. — Шухей, — Ренджи понял, что переборщил с эмоциями. – Шухей! Вот черт… Я идиот. Ясно было, что Хисаги потерял сознание. Может, все-таки стоит вызвать скорую? Ведь у него могут быть сильные ушибы органов, внутреннее кровотечение, в конце концов. Ренджи беспокойно ходил по комнате, соображая, что можно сделать. Вариантов было немного. Или он звонит в скорую, но последствия будут непредсказуемы, или он просто ждет. В результате все-таки решил подождать, уселся на пол рядом с диваном, подложил руку под голову. — Во что же ты вляпался? Конечно, он уснул. А проснулся уже на рассвете от громкого болезненного стона. Стремительно подался к Хисаги, дотронулся ладонью до лба: — Шухей… Ты слышишь меня? Тот мычал что-то нечленораздельное и мотал головой из стороны в сторону. — Тише, тише… Больно, да? Подожди, я сейчас, — он метнулся в кухню за водой и достал обезболивающее. — На вот, выпей. Да разожми ты зубы, черт! – он приподнял ему голову и поднес стакан к губам. – Пей! Станет легче, — большая часть воды, естественно, не попала в рот, а потекла по подбородку на шею и грудь. — Как ребенок, — бормотал Ренджи, вытирая жидкость,— сопротивляется еще. — На себя посмотри, — вдруг прошептал Хисаги. Абараи был так рад, что с ним все в порядке, что даже не ответил на колкость. — Я дурак, Шухей, это из-за меня ты… Прости, я не подумал… — Уже жалеешь? — Что? Да как ты… Да я тут чуть с ума не сошел. — Было бы с чего сходить. — Та-а-ак. Ну, раз ты уже в состоянии шутить, опасность миновала. — Пить хочу. И есть. И в душ, — задумчиво сказал Хисаги, глядя в потолок. — Все сразу? Могу устроить, конечно, даже с удовольствием посмотрю, как ты будешь есть под душем, — улыбнулся Ренджи. Шухей покосился на него. — Иди лучше поспи нормально, ты на привидение похож. Я сам справлюсь. — Можно подумать, ты выглядишь лучше! И ты знаешь, что меня уже бесит это твое «Я сам»? – опять вскипел Абараи, — Все-то ты сам, и к чему это привело? Может, объяснишь, в чем дело? И, кстати, один из тех амбалов просил тебе передать, что твое время вышло. — Я это и так знаю. Самообладание и хладнокровие Хисаги поражало и бесило одновременно. Как, ну как можно оставаться таким спокойным, когда ты буквально вчера вечером чуть копыта не откинул? — И это все? — В смысле? – бровь Шухея приподнялась, выражая лишь легкое удивление, будто они разговаривали не о нем, а вообще о чем-то отвлеченном, о погоде или квантовой физике. — Ты невыносим, ты знаешь? — Теперь и ты это знаешь. Ренджи уже готов был взорваться и высказать все, что он думает по поводу Хисаги, его поступков, поведения и вообще… Когда неожиданная мысль пришла ему в голову. А ведь он это нарочно. Точно, он специально выводит его из себя , чтобы он именно разозлился, взорвался, наорал, а после, если уж совсем повезет, ушел бы, хлопнув дверью. Умело играет на чувствах, зная его характер и темперамент. Тогда он останется один и все будет делать «сам», чертыхаясь и матерясь, еле передвигая ноги, сгибаясь пополам от боли. И решать свои проблемы. Один на один. Только вот хрен тебе, не дождешься, больше я на эту уловку не попадусь. Слишком порывист и нетерпелив? Я помню эти слова и умею извлекать уроки. — Шухей, — сказал он, подходя к дивану, — пошли, я помогу дойти до ванной. Хисаги нахмурился, явно не ожидая такого перехода. — Вставай, или мне придется тебя отнести, — с угрозой в голосе проговорил Абараи. — Надорвешься, — парировал Шухей, пытаясь приподняться с дивана. Доведя его до ванной, Ренджи пошел на кухню готовить завтрак. Из-за стенки до него донеслась матерная тирада, надо же, он еще и ругаться умеет? Сколько скрытых талантов. Раздался шум льющейся воды. Настроение было почему-то отличное, не смотря на все привходящие обстоятельства. Хотя, когда у него было плохое настроение рядом с Хисаги? Да никогда. Он на своем месте, и никуда уходить не собирается, как бы ни хотелось этого Шухею. А ведь ему этого и не хочется на самом деле, просто он так привык. Решать все сам. Ну, ничего, это мы еще посмотрим. Через пятнадцать минут Хисаги уже сидел на кухне и уплетал приготовленный Ренджи завтрак. Абараи никогда раньше не видел, чтобы он так ел. Будто голодал неделю. — Кофе, — прошепелявил Шухей, не отрываясь от тарелки. — Что? — Сделай мне кофе. Ты умеешь? — Я вообще-то бармен, если ты не забыл, — обиделся Ренджи, уже насыпая кофе в джезву. — Вот именно. Бармен, один кофе. Пожалуйста, — добавил он, явно насмехаясь. Но Ренджи было все равно, он готов был сделать хоть сто чашек кофе, только бы Хисаги улыбался. Пусть издевается, смеется, он-то знает, что Шухей не со зла, наоборот, радовало то, что они начали общаться как раньше. — А если я его случайно на тебя пролью? – задумчиво сказал Ренджи через несколько минут, — что, чаевых не оставишь? — Руки оторву. — Ой, напугал, да тебя сейчас только пальцем тронь и все. — Размечтался, — усмехнулся Шухей. — Сейчас кто-то договориться. — Сейчас у кого-то кофе убежит, — строго ответил Хисаги, глядя на плиту. — И как тебя до сих пор не уволили за халатность, поражаюсь! — Ну все, ты меня достал, — воскликнул Абараи, снял кофе с плиты и обернулся с угрожающим блеском в глазах. — Пощади инвалида, — в притворном ужасе поднял руки Шухей. Больше всего на свете Ренджи сейчас хотел схватить этого инвалида в охапку и яростно целовать везде, где только можно, а потом… Нет, и еще раз нет. Он решил для себя, что не будет больше поддаваться таким порывам. И не только потому, что состояние Хисаги было еще далеко от идеального, но и потому, что хотел, чтобы Шухей сам проявил себя. — Ничего, вот поправишься, тогда посмотрим,… — хищно улыбнувшись, ответил Ренджи. Потом они пили кофе и курили в полной тишине. Но она была не гнетущей, а спокойной, правильной, когда слова и не нужны, ведь все и так понятно. Ведь понятно? — Ренджи, тебе сегодня на работу, иди, выспись нормально. — А ты? — А я поработаю. — Ты вообще когда-нибудь отдыхаешь? — Я что, на робота похож? Конечно, отдыхаю. — Интересно как? — уточнил Ренджи, борясь с желанием высказаться, на кого похож сейчас Хисаги. — Как все нормальные люди. — Как-нибудь покажешь? – хитро взглянул Абараи. — Посмотрим на твое поведение. Иди уже, у тебя глаза слипаются. — Ммм…уговорил, — он встал со стула и пошел к выходу, но вдруг вспомнил, — а где мои чаевые? Шухей поднял руку, рывком притянул к себе Ренджи и коснулся его губ легким поцелуем. Потом невозмутимо отстранил его обратно и сказал: — Приятных снов. Ренджи на автопилоте пошел в комнату, думая о том, что заснуть сразу ему точно не удастся. Он абсолютно не ожидал такой выходки. То есть, совсем. Вот так всегда, как только ему кажется, что он уже понял мотивы поведения Шухея, тот умудрялся удивить его еще чем-то. Отношения с ним — это просто какие-то американские горки. И вот как прикажете дальше быть? Абараи явно переоценил свои силы, как только голова коснулась подушки, он мгновенно уснул, слишком нервной выдалась ночка. Когда прозвенел будильник на мобильном, Ренджи вскочил, как ошпаренный. И даже не сразу сориентировался, где он находится. Но зато чувствовал себя выспавшимся как никогда, странное дело. Собравшись с мыслями, он прошел по квартире и обнаружил, что кроме него, никого больше нет. Прекрасно, просто замечательно. И что это все значит? Ответ он нашел на кухонном столе в виде записки, написанной твердым ровным почерком: «Я ушел по делам. Квартира в твоем распоряжении. Если не вернусь до твоего ухода, брось ключи в почтовый ящик». Вот и куда его понесло в таком виде на ночь глядя? Ну что за придурок! Абараи пошел в ванную приводить себя в порядок, поел, уже подошло время выходить, а Шухея все еще не было. В мыслях он отчаянно ругал его, но больше от волнения, чем от злости. Снова вспомнил про злополучный мобильный, мог бы хоть номер оставить, на всякий случай. На всякий, это на какой? Если опять очутится полуживым в подворотне? Ладно, черт с ним, пора на работу. Он закрыл дверь на оба замка и положил ключи в ящик. Сосредоточится и отбросить неприятные мысли не удавалось. Действовал, словно на автомате, даже напарник заметил, что с Ренджи что-то не так. Не шутил с клиентами, не заигрывал с девушками, не нервировал менеджера своими фокусами. Ночь тянулась так долго, что казалось просто бесконечной. Он уже решил, что после смены непременно пойдет к Хисаги, только чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Едва дождавшись конца смены, чуть ли не бегом бросился к знакомому дому и, как оказалось, зря. Шухея до сих пор не было. Вот теперь он занервничал по-настоящему. По дороге домой передумал уже все, что можно, воображение рисовало картинки одна страшней другой. — О, привет, — встретил его радостный Кира, — на пары пойдешь или будешь отсыпаться? Какой уж тут сон! Когда голова забита только одним. — Пойду, только приведу себя в чувство. — Давай, мы с Айко подождем. Она, оказывается, ночевала у них. Ну, хоть у кого-то все хорошо в этом мире, глядя на умилительную парочку, подумалось Ренджи. — Привет, Абараи-кун. — Привет, Айко. Как провели выходные? – он специально задавал вопросы, чтобы Кира не вздумал спросить что-нибудь у него. — Ой, замечательно, мы ходили на выставку, я была в восторге… Ренджи слушал ее в вполуха, копаясь в шкафу и выбирая одежду на смену. — А твои как? — Нормально. Извини, пойду, переоденусь. Да, конечно. — Изуру, тебе не кажется, что Ренджи какой-то странный? — Милая, я уже так привык к его странностям, что просто их не замечаю, — уклонился от ответа Кира. В университете Шухей тоже не появился, хотя, немудрено, в его-то живописном виде. Но и Рангику он тоже не заметил. Стало как-то противно и тошно. Значит ли это, что Хисаги сейчас с ней? Он опять как-то «невзначай» забыл про девушку Шухея. Странные у них все-таки отношения. Поведение Мацумото в клубе его удивило. Или для них это в порядке вещей? Не о том думаешь, Ренджи. Но постоянно думать о том, где находится Хисаги и что с ним, было тоже невыносимо. В результате, он пытался занять себя любыми делами, только бы не возникло соблазна идти к нему домой и дежурить под дверью хоть сутки напролет. Или взломать почтовый ящик и ждать его в квартире. Ну, приехали, это уже вообще ни в какие ворота… Возьми себя в руки, все будет хорошо. Обязательно. Разве может быть иначе после этой ночи?