Sacrifice

      Утреннее солнце разливалось по светлой доске, медленно подбираясь к Юуэ. Он лежал на полу в позе распятия, задумчиво глядя в потолок. Неизменно собранные в хвост волосы змеились по серебрящемуся ковру, словно черные реки, пересекающие целину. Не хотелось шевелить и пальцем. Ощущая себя юным инфантом какой-нибудь безвестной страны, он покоился в роскоши, словно и не лишал никого личности и воли к жизни этой ночью.       Настал час его триумфа, так ведь? Одержал свою первую победу над братьями.       Но почему он так остро ощущал себя проигравшим?       Лениво воздев руку куда-то к небесам, Юуэ сжал пальцы в кулак и вновь уронил ее на мягкий ворс в бессильной попытке схватить ускользающее присутствие Шортера. Воспоминания о нем все еще витали в этой комнате, блестели алым глянцем на испорченных обоях. И перед лицом наступающего дня он ощутил, как в нем что-то с глухим треском сломалось. Бездумно перевалившись на бок, Лун прижал колени к груди и закрыл глаза.       Его жизнь проматывалась толчками, как зажеванная пленка.       Небеса за окном отдавали фиолетовым послезакатным маревом. Удивленно сморгнув, он привстал на локтях. Продремав весь день без единого сновидения, Юуэ с трудом возвращался к опостылевшей реальности. Голова ощущалась одним цельным свинцовым шаром, который еще и отдавался нестерпимой болью. Из горла вырвался приглушенный стон, но он все же заставил себя подняться. Добравшись до ванной, Лун стянул рубашку и долго смотрел на свое бледное монохромное отражение с еще больше обострившимися чертами, но не чувствовал к себе ничего, кроме вынужденного любопытства. Выглядел он просто отвратительно: с запавшими, потемневшими как у маньяка глазами и болезненной синевой на губах Юуэ уже не казался той соблазнительной куртизанкой, за которую его привыкли выдавать. Это было настолько непривычно, что Лун рассмеялся.       «Почему же мне так паршиво?»       Оперевшись ладонями о раковину, он провожал взглядом утекающую воду, медленно мутнеющее от пара стекло. Юуэ не испытывал боли утраты и даже вины не ощущал. Единственное, что занимало его мысли в эту секунду — проклятый, отвернувшийся от него без раздумий Шортер. Стоило только клетку открыть! И ради чего, спрашивается, он тащил на себе его откормленную тушу, подставлял наказаниям зад? Зачем рассказывал о любимых вещах и сокровенных тайнах?       «А ведь, и правда, зачем?» — неприятно было осознавать, что парень даже не просил его об этом.       Казалось бы, все просто — забудь и сдайся! Но он ненавидел проигрывать. Особенно, кому-то вроде Эша, которому без всяких видимых усилий удавалось поддерживать лояльность Вонга. С трудом подавив желание расколоть раковину надвое, Юуэ вернул себе трезвость рассудка. Почему он дал ему уйти? Потому что был слишком умен, чтобы не осознать простую истину: Шортера стенами не сдержишь. Он никому не принадлежит, и единственный ключ к его расположению — честная игра. «Но зачем я продолжаю создавать себе эти сложности?» — заглянув отражению в глаза, Лун сощурился, пытаясь найти ответ в глубинах собственного сознания.       Он не мог удовлетвориться полумерой.       Победить в чем-то одном, но проиграть в другом? Увольте.       «Мне нужно все или ничего, иначе я не могу быть счастлив», — как только Юуэ принял это, пути назад больше не было.       Наведавшись в комнату брата и мельком окинув взглядом текущее положение дел, он отчетливо осознал, что с него хватит посиделок в затхлом особняке. Недавнее происшествие ожесточило его, но вместе с тем наделило внутренней силой: Юуэ было нечего терять, он чувствовал, что готов идти по трупам, даже если их прогнившие тела будут проламываться под ним от каждого шага. Поэтому Лун тщательно привел себя в порядок, туго стянул хвост алой лентой и надел неприметные, но выгодно подчеркивающие его силуэт рубашку и брюки. Оценив себя в зеркале, он остался доволен: на него смотрела ровно та доля небрежной повседневности, которой он добивался.       В его голове нарисовался чудесный план сегодняшней ночи.       Рассекая по улицам города на заднем сиденье шикарного авто, Юуэ душил свое самолюбие, твердя словно наизусть:       «Я не могу проиграть этому Эшу — меня-все-хотят — Линксу».       «Я просто хочу, чтобы Вонг от меня зависел.»       Автомобиль затормозил на неприметной улице, Юуэ мягко спрыгнул с подножки и исчез в хитросплетении кварталов. Через десять минут, вдоволь искупав свои глянцевые туфли в дорожной пыли, он наконец добрался до места назначения: низкой железной двери с покосившейся вывеской, освещаемой единственным надсадно моргающим фонарем. Асфальт мерно и призывно подрагивал от бившихся за стенами басов. Дождавшись, пока курящие снаружи подростки скроются за дверью, Лун бесшумно скользнул за ними.       Уже спускаясь вниз по хлипкой лестнице, он ощутил, как вибрации музыки пробирают его до костей, отдаваясь от стен, ступеней и поручней. Наконец оказавшись в душном холле, Юуэ немедленно ослеп от блеска вращающегося под потолком диско-шара.       Легкие заволокло влажным, тягучим воздухом. Все купалось в неоне. Тонуло в неоне. По его телу скользили нежно-голубые лучи, разрывая полосами света черную рубашку.       Но он мог только завороженно смотреть на барную стойку.       Шортер сидел на выщербленной стойке, болтая ногами и со смехом вращая диско-шар, подвешенный буквально на веревке. Не так давно ему вручили микрофон, и теперь он в поисках одобрения оглядывался на Эша, с дружеской ухмылкой взиравшего на него из темного угла. Его окружили заботой и всеобщим вниманием — это так ясно контрастировало с его одиночеством в плену, что Вонг не мог сдержать улыбки. На сердце плясал теплый, нежно согревающий огонек.       Он пришел сюда днем, со страхом ожидая встречи с разъяренным Линксом. Все его мысли были заняты только собственным предательством и грядущим обрывом их многолетней дружбы. Вонг даже не знал, чего бояться больше: что Эш просто и безмолвно убьет его, или что оставит страдать в этом разъедающем чувстве вины. В одиночестве. Но едва он распахнул двери и прошептал опасливое «Я вернулся», как на него ринулось целое войско, вооруженное объятиями и беспокойными расспросами. Кто-то утирал слезы облегчения, кто-то силился пробраться к нему сквозь толпу. Руководил этим растроганным воинством Эш, сиявший улыбкой с передовой и вскоре крепко сжавший его в своих руках. На все попытки Шортера промямлить жалкие извинения тот лишь смеялся и обзывал его идиотом. Никто не упрекал его, никто не требовал объяснений — Вонгу хотелось разрыдаться от их доброты, но он сдержался, позволив себе лишь крайне мужественно шмыгнуть носом.       Спали тиски, сдавливающие его грудь с самого утра. Он наконец-то вернулся домой.       После жаркого приветствия Эш предложил закатить вечеринку и, несмотря на все окружившие их невзгоды, они планировали веселиться до самого утра. Потому что проблемы будут всегда, а эта экстатическая юность дана им лишь однажды. К вечеру разомлевшего от выпивки Шортера затащили на барную стойку, приказав петь и абсолютно наплевав на его невнятные бормотания о «я не умею» и «давайте лучше Эш». Вонг покорно засмеялся в микрофон: в нем будто поселилась искрящаяся нежность. Зазвучал мягкий бит под расслабляющее дыхание синтезатора на фоне.       Лун был очарован его теплым хриплым голосом, окружившим и растворившим его в толпе. Без остатка. Он даже поймал на себе испытующий взгляд Эша — всего лишь на мгновение — но тот только понимающе хмыкнул и вернул внимание к королю этой уютной ночи — Шортеру.       И это было не важно.       Все потеряло свой смысл и померкло. Его рассчитанный до малейших деталей план, его эгоистичное желание победы любой ценой, сумасшедшая страсть обладания.       Юуэ с грустью осознал, что Шортер — не вещь, он — натянутая струна, чем-то задевшая его падшее нутро. Влечение к нему становилось почти бесконтрольным. Вконец потеряв свою сущность в убаюкивающих переливах его голоса, Лун закрыл глаза, ощутив, как по лицу прошелся луч неонового света.       Можно было описать этот магнетизм чем-то простым и естественным, вроде вечного стремления тьмы к свету, но в реальности все обстояло гораздо сложнее. Сердце Юуэ сдвинулось и полетело куда-то в бездонную пустоту еще во время того случая в спальне: Шортер тогда так разгневался, что отрезал ему прядь волос. Через мгновение Лун ощутил его слезы на своей щеке, и на него будто повеяло жаром от приоткрывшейся в эти секунды души Вонга. Израненной его безжалостными распоряжениями души. В тот день давление совести казалось особенно нестерпимым.       Неуверенность ушла: ее прогнали раскачивающиеся в воздухе руки. Рассеянно наблюдая за мерными движениями толпы, Шортер проникся этим непреложным единством. Его взгляд скользил вслед за лучами диско-шара, изредка выхватывающими из темноты лица его знакомых. Юуэ Лун.       Он едва не поперхнулся воздухом. Благо звучал проигрыш, и этого никто не заметил. Вонг готов был поклясться, что видел среди танцующих умиротворенное лицо Ли-младшего. Закрыв глаза, тот стоял позади, легонько покачиваясь в такт мелодии. На Шортера разом навалились болезненные воспоминания утра. Все это казалось каким-то нелепым кошмаром или галлюцинацией, не желавшей выпускать его из своей власти. Но этот воображаемый Юуэ был настолько не похож на обычного, что Шортеру захотелось выпить снова. Было в нем что-то эфемерное, словно он был соткан из чистых лунных лучей: только они могли одарить его этим вдохновенным выражением.       Мираж вильнул и исчез в темноте так же легко, как и появился, оставив Вонга в растрепанных чувствах.       Он ехал сюда с твердым намерением одурачить его, околдовать своим обаянием, состроить безвинную, заблудшую овечку, надавить на жалость, в конце концов. Читай: вернуть любым способом, отыграть свою пешку у Эша. Но сейчас песня закончилась, и Лун понял, что у него нет никакого права так поступать с ним. Тогда, в особняке Гольцине, он думал «Они не достойны Шортера»… И с тех пор ничего не изменилось, разве что в череде недостойных оказался он сам.       Прозвучала последняя нота. Юуэ исчез из помещения: взбежал по скрипучим ступеням и вырвался наружу. Свежий воздух дурманом обволакивал тело, и Лун медленно шел по бесконечному лабиринту улиц, не разбирая дороги. В мыслях зияла пустота — он бездумно обшаривал взглядом закоулки и темные окна жилых кварталов. Мудрее было бы вернуться домой, но он с деструктивным удовольствием толкал себя дальше и дальше. Где-то внутри ныли оголенные нервы: тело словно пыталось развалиться на куски без какой-либо очевидной причины. В довершение к оглушительной печали этого вечера по асфальту вдруг застучал мелкий, но с каждым мгновением усиливающийся, дождик. Юуэ устало выдохнул и скользнул под навес автобусной остановки: последнее, чего ему сегодня хотелось, это чувствовать себя не только одиноким, но еще и мокрым. Покорно усевшись на омерзительно ледяную лавочку, он посмотрел на детские рисунки под ногами. Неловкие каракули демонстрировали ему солнца и домики, стремительно смываемые водой. Ускользающие.       Ночь наконец перешагнула ту самую грань, после которой Шортеру отчаянно захотелось отдыха и тишины. Тепло распрощавшись с Эшем, вновь отчаливавшим по своим секретным делам, которые он в последнее время предпочитал переживать в одиночестве, Вонг вышел на улицу, дружелюбно откликнувшуюся дождем. Сначала он пытался его игнорировать, петляя по улочкам к своему дому, но ливень только нарастал, так что вскоре ему пришлось нырнуть под спасительный козырек.       Ведь у всех бывают такие ночи, когда хочется просто забыться? Лун не утратил смысла к жизни, отнюдь — впереди его ждал долгий путь, выстланный телами его подонков-братьев, их подонков-детей и глупых женщин, — кажется, он сможет покрыть ими целое поле. Но… Сейчас он нуждался в паузе. Минутной рекреации, чтобы справиться с бурей незваных эмоций. Взойдет солнце, и все вернется на круги своя — он станет прежним Лунным Драконом, седьмым сыном клана Ли. Рядом с Юуэ прохлюпали растоптанные кроссы, оторвав его от возвышенных мыслей о грядущем. Лун даже на мгновение взглянул на свою обувь — не заразно ли это, не выглядит ли он также нелепо? Но нет. Кожа дорогих ботинок сияла, выдавая свою беспомощность перед дождем только мокрыми носами. Вскинув голову на своего неслучайного спутника, Лун онемел.       На темных очках Вонга поблескивали капли дождя. Он едва видел проезжающие мимо машины за этой пеленой. И ему было восхитительно плевать. Только нутром почувствовав, как на него пялятся, он, чертыхнувшись, стянул с себя извечные дужки и перевел взгляд на парня.       — Какого хера ты следишь за мной? — не тратя себя на паузы, рявкнул Шортер. Теперь он понял, что таинственное наваждение, посетившее его в баре — очередная проза жизни. Этот ублюдок просто преследовал его! А он, дурак, уже успел надумать себе всякой чуши, вроде: «Неужто я уже вижу его в чужих лицах?».       Лун с усилием заставил себя выдохнуть, судорожно соображая, как это могло произойти. По всей видимости, петляя по незнакомому району, он просто нарезал круги, оказавшись в итоге поблизости со злополучной тусовкой. Забавно, как жизнь обожала ломать его планы: еще пару часов назад он был бы счастлив такой ловко подвернувшейся встрече наедине, а теперь вся эта ситуация отдавалась только болью задетого самолюбия. Но не время ругаться с судьбой. Покосившись на Шортера, Юуэ привычно осклабился.       — Не льсти себе. Вообще-то, это ты пришел и нарушил мой покой.       — Как всегда лжешь, — с омерзением выплюнул Вонг, — можешь не тратить сил, я видел тебя в баре.       — И что? — скрывая удивление, небрежно повел плечами Юуэ.       — А то, что никто не давал тебе права вмешиваться в мою жизнь, — устало откликнулся Шортер, глядя на лужи в своих кроссовках. Он уже жалел, что затеял этот разговор.       — Я знаю, — неожиданно серьезно сказал Лун.       — Тогда что ты здесь делаешь?       «Этого я не знаю. Пытаюсь добиться чего-то большего, чем просто затащить тебя в свой дом силком», — Юуэ промолчал, и их диалог привычно прорезала тишина.       Этот миг был прекрасен тем, что ему было совершенно нечего терять. Глядя на прозрачные капли, катившиеся по крыше, на выворачивающего кроссовки Шортера, Лун решил попробовать.       — Сыграем в правду или действие? — попробовать быть обычным шестнадцатилетним парнем.       Шортер поднял на него удивленный взгляд, но вскоре вновь вернулся к своему занятию:       — Не мели чепухи. Не буду я с тобой ни во что играть.       — Я начну.       — Перестань игнорировать мои желания! — вспылил Вонг, и вновь увидел обиду и недоумение в глазах Юуэ.       — Почему…? — тихо спросил тот, будто бы даже искренне поджав губы.       — Потому что ты мне не интересен.       — Но это всего лишь игра, — проглотив обиду, отозвался Лун.       Как и всегда бывало в обществе этого человека, Шортер почувствовал себя тупым и несправедливым одновременно. Внутри него клокотало раздражение, но он заставил себя сквозь зубы произнести:       — Правда или действие?       — Действие! — как-то даже слишком радостно отозвался Юуэ.       — Свали… Под дождь, — чувствуя себя еще глупее, промямлил Шортер, проклиная свою бедную фантазию. Слишком сложно было сформулировать сердечный посыл «свали и никогда не возвращайся» во что-то любезно-игровое.       — Ох? Ладно, — Лун как-то поник, но поднялся со скамьи. За мгновение до шага под стену проливного дождя, Шортер схватил его за локоть.       — Забей, это была плохая шутка.       — Нет, это не по правилам, — рванувшись, резко отказался Юуэ и вынырнул за пределы комфортной остановки. Ледяные капли в секунду смыли весь его энтузиазм, но и в этом чувстве было что-то новое. Словно только льющаяся с небес вода могла отмыть его окровавленные по локоть руки. Лун раскинул их и медленно провернулся на носках, словно артист под оценивающими взглядами звезд небесных. Вода лилась по его лицу, омерзительным холодком заползала за шиворот, сбивая дыхание.       Шортер со странной смесью жалости и восхищения наблюдал за ним. Мокрые волосы при каждом движении Юуэ взмывали безжизненной плетью, обдавая его брызгами. Он с непониманием смотрел на его дрожащие ресницы и светлую улыбку на губах, приоткрытых для очередного вдоха. Почему он наслаждается этим? В голове назрел следующий вопрос, который он немедленно задал, когда Лун наконец впорхнул обратно на скамью, ошалело выжимая одежду и волосы:       — Ты раньше гулял под дождем?       — Сейчас не твоя очередь, Шортер, — с явным удовольствием пропел Юуэ, — Правда или действие?       — Правда, — на всякий случай напрягся Вонг.       — Почему ты красишь волосы в фиолетовый? — ткнув в предмет обсуждения пальцем, поинтересовался Лун.       — Чего? — Шортер ожидал чего угодно, но не… Обычного вопроса? — Ах-ха-ха-ха! — продолжая смеяться, он постарался состроить на лице оскорбленную гримасу. — Да как ты смеешь? Это мой настоящий цвет, — шутливо обиделся Вонг.       — Твоя мать что — фея? — с привычной долей едкости в тоне усмехнулся парень в ответ на эту нелепость.       — Сейчас не твоя очередь, Юуэ Лун, — просмеявшись, спародировал Шортер, и на этот раз они глупо хохотали уже вместе.       — Правда или действие? — вновь спросил Вонг.       — Правда, — Юуэ явно был научен горьким опытом.       — Почему ты так хреново водишь? — вспомнив, как его мотыляло по заднему сиденью, осведомился Шортер.       — Я получал права в Китае*, — удивился Юуэ столь очевидному вопросу от земляка.       — А-а-а, точняк, — разочаровался последний, расчесывая пальцами приунывший от дождя ирокез.       — Правда или действие? — продолжил Лун.       — Правда.       — Почему ты всегда выбираешь правду?       — Я не знаю, чего от тебя ожидать, так что так безопаснее, — не таясь, высказал Шортер.       — Кажется, я случайно потратил свой вопрос, — печально отозвался Юуэ.       — Так и есть. Правда или действие?       — Правда.       — Почему ты следил за мной? — Шортер ощутил, как Лун вдруг напрягся, и его взгляд утратил искру веселья, мелькавшую в нем последний десяток минут. Он смотрел куда-то под ноги и, кажется, о чем-то размышлял. И только когда Вонг уже почти потерял терпение, тот наконец подал голос.       — Потому что хотел, чтобы ты помнил. Чтобы ты смотрел на меня. Хотел… — Лун болезненно втянул воздух, и его лицо вдруг очистилось от ужимок, перестало быть маской рокового искусителя, — …задеть тебя? — так и не найдя подходящих слов, он просто высказал все, что было у него на уме. Казалось, прозвучала самая искренняя фраза, сказанная им за все шестнадцать лет. И Юуэ знал, что именно этот человек заслуживал ее услышать.       — Правда или действие?       А Шортер все смотрел на этого парня, который фактически убил собственного брата, а теперь неловко сжимал скамью, подбирая слова. Это не взрывало шаблона — благо, он уже знал другого юнца, который также ухитрялся быть безжалостным и жизнелюбивым одновременно. Но Вонг все равно не представлял, что ему чувствовать. Его слова казались какой-то безумной бессмыслицей, которую он никак не мог взять в толк, но все равно смутился. Сжавшийся в промокших шмотках, Юуэ Лун уже не выглядел тем хладнокровным ублюдком, которым Шортер привык его представлять. Просто одинокий аутсайдер с тяжелым прошлым.       Поразмыслив пару минут, показавшихся Юуэ особенно долгими, Вонг поднялся на ноги, морщась от омерзительных прикосновений влажной обуви. Снова смерив взглядом парня, с подозрением смотревшего на него, он хмуро выдохнул:       — Если хочешь, приходи завтра в шесть на угол улицы N, — не дать шанса этому юноше — все равно, что взять грех на душу, — и надень что-нибудь нормальное, — неодобрительно указав на его шмотки, Шортер надел капюшон заношенной толстовки.       — Зачем? — торопливо переспросил Юуэ, предчувствуя, что будет дальше.       Но Вонг не ответил. Загадочно хмыкнув, он нырнул спиной под стену дождя, лениво махнув ему рукой на прощание.       Проводив взглядом его быстро промокающий силуэт, Лун неожиданно поддался страху. Он ненавидел игры, которые идут не по плану. Предложение Шортера сулило что-то полезное для него, но неизвестность убивала весь энтузиазм.       — И что вообще значит «нормальные»? — с обидой спросил он у пустоты.       Сойдясь с самим собой во мнении, что ничего нормальнее тех вещей, что носит сам Шортер, все равно не сыскать, Юуэ вышел из машины неподалеку от нужной улицы. На нем были темные джинсы и футболка с затейливыми китайскими надписями — кажется, ее ему подарили еще в школе. На ногах красовались свежекупленные кеды, но он все равно чувствовал себя нелепо. Особенно, когда садился в машину под удивленными взглядами охраны и водителя, теперь уютно расположившихся вокруг назначенного места встречи. Осторожно разведывая обстановку, Лун издали оглядел улицу. Шортера там не обреталось, только какие-то подростки в шортах и футболках, не слишком подходящих для прохладного вечера. Спустя некоторое время показался сам Вонг и поздоровался с этими ребятами. Прошло еще несколько минут, и происходящее уже отчетливо напоминало собирающуюся вокруг Шортера компанию. По их одежде и лицам сложно было что-то понять, поэтому Лун вновь засомневался, стоит ли ему вообще соваться в эту авантюру. Он рассчитывал на что-то более интимное или опасное…       Но спасовать перед толпой подростков он явно не мог. Возможно, ему удастся обыграть этот цирк в свою пользу.       — Привет всем, — кто сейчас стоял перед ребятами? Очаровательный юноша с тонкими чертами и тихим, застенчивым голоском. Поправив неловко упавшую на глаза прядь, он неуверенно улыбнулся собравшимся, с наслаждением глядя на мрачнеющего Шортера. «Ребята» же выдали вполне верные реакции: кто-то засмущался, кто-то пододвинулся ближе. Но в любом случае, никто не рискнул и рта открыть, пока этого не сделал Вонг. Юуэ удовлетворенно отметил, что с дисциплиной в их банде все в порядке.       — Привет. Народ, это…       — Меня зовут Юуэ-Сис! — отменно сыграв неловко зажмурившегося, но очень желающего громко познакомиться со всеми лично юношу, он обезопасил свою личность и получил еще один недовольный взгляд Вонга.       — Нда-а. Он сегодня будет с нами. Ну что, пойдем? — весело провозгласил Шортер и направился куда-то вместе с толпой. Юуэ оценил это коварство: ему пришлось унизительно спешить куда-то за остальными, при этом ничерта не понимая в происходящем. И даже холодный северный ветер, гулявший по улице, не мог затушить его разгорающееся раздражение.       — Привет, я Тедань. Не видел тебя раньше! Откуда ты знаешь Шортера? — словно черт из табакерки, над его левым плечом вдруг вынырнула чья-то лопоухая голова.       Непроизвольно отшатнувшись от паренька, Юуэ лихорадочно соображал благозвучный ответ: — Я… Мы с ним… — рассеянно бормотал он, пряча взгляд. — А, давно наверное? Не помнишь уже? — грубо прервал Тедань, понимающе похлопав его по спине. — Не стесняйся, тут все свои! — его актерские способности отлично действовали на таких простаков, но Лун не мог расслабиться — напряженная спина все еще горела от чужих прикосновений, а сам он едва сдерживал злость. Он ненавидел таких вот незнакомцев, съедающих его взглядом, а затем будто бы невзначай прижимающихся ближе и ближе. Когда чаша его терпения почти переполнилась, толпа наконец прекратила свое движение и разбрелась, открыв Юуэ обзор.       Шортер потянулся к рюкзаку, вытаскивая из него баскетбольный мяч и залихватски раскручивая его на пальце. Тот, правда, немедленно упал и ускакал от него под радостный гогот банды, но ничего не могло испортить хорошего настроения Вонга. Он всем телом ощущал испепеляющий взгляд Юуэ, и это приводило его в восторг: наконец-то удастся отыграться за все унижения! Это был беспроигрышный план.       Лун чувствовал, что петля на его шее затягивается все туже, но был вынужден продолжать эти пляски на табуретке. Выбор был невелик: уйти — значит принять поражение, остаться — значит играть под его дудку, по его правилам и на его территории. Лун мысленно аплодировал этому парню с ирокезом: он состряпал просто идеальные условия для мести.       Они стояли на корте и Юуэ снова выглядел белой вороной: все разогревались, потирая озябшие в легких майках плечи, смеясь над нелепыми шутками, а он стоял в стороне, периодически ненавидя Теданя и его плотоядные взгляды. Было очевидно, что людей для игры слишком много, поэтому Шортер ловко разделил всех на команды и второй состав. Юуэ-сис благодаря его усилиям оказался в основе, а сам Вонг опустился на скамью запасных. Лун предпринял робкую попытку отказаться, мол в баскетбол он давно не играл, так что надежно забыл все правила (что даже не было ложью). В ответ ему громко и наперебой объяснили, что париться не следует, и отвесили очередной хлопок по спине.       Игра началась, и Юуэ воочию узрел, какой ад его поджидал. С командными видами спорта он был знаком очень поверхностно, поэтому пытался избегать контактов с мячом, но этот план был обречен на провал. Сердобольные юнцы принимали его поведение за стеснение и взамен отсыпали побольше передач, заставляя его ужом виться по всему полю.       Глядя на паникующего в попытках поймать ритм игры Юуэ, Вонг взрывался злорадными смешками. Кажется, только он понимал, как скованно Ли-младший сейчас держится. Шортер видел, как тот потирает саднящие от ударов мяча ладони, как связывает мешающийся хвост в небрежный пучок, и адаптируется, черт побери, адаптируется! Через несколько минут парень с ужасом осознал, что забыл о насмешках, и теперь просто неотрывно наблюдает за его игрой. Все остальные словно исчезли из поля зрения: только темнота, кольца, мяч и Юуэ Лун в индивидуальном нападении. Он плавно ускользал ото всех и легким, выверенным броском отправлял мяч в корзину. Вонг был поражен. Его возможности словно были безграничны: еще пять минут назад Юуэ отстранялся от мяча и проваливал даже простейшие распасовки, а теперь поражал своим изяществом и мастерством на поле.       Постепенно он вник в происходящее, и паника начала отступать, но судьба подготовила для него новое испытание. Его футболка промокла почти насквозь, и едва он потянулся, чтобы снять ее, как заметил, что многие давно последовали его примеру, остужая разгоряченные тела. Лун с горькой усмешкой стер тыльной стороной ладони пот, буквально застилающий глаза, но остался в одежде. Его тошнило от самой мысли о том, что во время игры все эти потные реднеки будут касаться его кожи.       Шортер почувствовал, что в поведении Юуэ что-то изменилось. Он вновь выглядел более напряженным и словно избегал других игроков. Ли и прежде не любил тесных контактов, но теперь едва ли не отшатывался от чужих прикосновений. Лун выглядел вымотанным, ему явно было жарко в его тесной одежде, но он упрямо продолжал оттягивать ворот футболки, даже не предпринимая попыток снять ее. Некоторое время пронаблюдав за этим, Шортер все понял и привычно почувствовал себя идиотом. Почему он не подумал об этом раньше? Звать Юуэ на подобное мероприятие было поразительно жестоко с его стороны. Как бы он сам реагировал на касания незнакомцев, будь у него прошлое как у Юуэ или Эша? Реальная картина происходящего постепенно открывалась перед Шортером: хрупкий парень сражался как загнанное животное. Сражался с противником, сражался с чужими сальными взглядами, сражался с фобиями собственного тела. Вонг снял темные очки и закрыл глаза ладонью. Ему было по-настоящему стыдно за эту грязную игру, которую он придумал сам.       Нужно срочно вытащить его оттуда. Поднявшись с места, Вонг прокричал:       — Стоп-стоп, расходимся, дайте запасным тоже поиграть! — кто-то пустился в несогласные вопли, кто-то уже бежал занять место в команде, но Юуэ сразу поплелся к скамье. Он давно не чувствовал себя так отвратительно. Даже на жалобы самому себе сил не осталось. Едва не врезавшись в Шортера, он отшатнулся и поднял на него глаза, в которых сквозило откровенное изнурение. Тот понимал, что должен как-то сгладить произошедшее. Он поднял руку, чтобы Лун передал ему эстафету. Парень, промедлив, отзеркалил его жест. Вонг улыбнулся и сочно хлопнул по его ладони, «дав пять». И этот жесткий удар по саднящей кисти вдруг показался таким живым и теплым, что Юуэ едва сдержал свое изумление. Именно в эту секунду, стоя на ветру под сенью раскачивающихся деревьев, он наконец ощутил себя частью чего-то большего.       — Я был хорош? — вернув самообладание, самолюбиво спросил Лун, не забыв изящно поправить прическу и приосаниться.       Едва взглянув на его измученное, но все такое же прекрасное лицо, Шортер уже знал, что должен сказать. Он поравнялся с Юуэ, взъерошил его влажные волосы пятерней и, глядя на замерший в ожидании его появления корт, отчетливо произнес:       — Я смотрел только на тебя.       И Юуэ Лун знал, что это было правдой.