Девять месяцев до лета.

      За неделю до Рождества Перидот просит «кое с чем помочь», и Ляпис думает, что наконец-то надо пойти и кому-нибудь вломить. На самом деле ей давно хочется, видеть Перидот в синяках становится просто невыносимо, но Перидот каждый раз говорит, что справится сама, и Ляпис вымещает все на боксерской груше, пылившейся до этого в кладовке. Ляпис начинает тренироваться снова, и даже посещает спортзал, поставив себе цель вернуться в форму до следующего лета.       Перидот приходит вечером субботы, стряхивает снег и морщит красный от холода нос, ругаясь, когда очки запотевают в теплой квартире. Ляпис рада ее видеть.       Перидот — хороший человек. С ней приятно проводить время.       — Что-то случилось?       — Ничего.       Перидот улыбается, вешая шарф и пальто на крючок, кивает миссис Лазули и проходит за Ляпис в ее комнату, где на двери висит зеленая маска с оленьими рогами. Ее нельзя было оставлять в интернате, ее бы сломали или выбросили, и Перидот оставляет ее Ляпис, чтобы та за ней приглядела до лета. Ляпис подобные вещи нравится, и она не против.       Когда Перидот достает из рюкзака зеленую краску для волос, такой же фирмы, как использует Ляпис, Ляпис заливается смехом.       — Ты к Рождеству решила этим уродам дать еще один повод над тобой поиздеваться? Перидот, я не буду красить тебя в зеленый.       Перидот фыркает, поправляя очки.       — Я не прошу красить мне всю башку и превращать меня в чертову елку. Я хочу покрасить одну единственную прядь, но я не знаю, как это сделать, и не остаться лысой. А ты, уж поверь, выглядишь, как будто красишь сама себя.       Ляпис не может с этим спорить. Свою прическу она не доверяет никому, кроме самой себя, и сама себя стрижет и красит, прося мать все подровнять в самом конце.       Отказывать Перидот нет никакого смысла. Хочется ей одну зеленую прядь — почему нет, у Ляпис не отвалятся от этого руки, а если она скажет нет, Перидот не обидится, но запомнит это.       Ляпис не хочет, чтобы Перидот запоминала плохое. Почему ей это вообще важно Ляпис не знает, но уже и не хочет знать. Она смирилась с тем, что ей хочется быть друзьями с Перидот, потому что, внезапно, быть с кем-то друзьями достаточно приятно. Жаль только, что понимает она это, когда ей через месяц уже двадцать два.       — Хорошо, уговорила. Только ты поздновато пришла. Это займет время, а уже темно. Тебя не отругают?       Перидот невинно хлопает ресницами, протягивая Ляпис коробочку с краской.       — Я отпросилась на ночь.       — И ты уверена, что я не против?       — Ты же не выставишь меня на снег?       Зеленые глаза за стеклами очков прямо-таки светятся наигранной невинностью. Перидот совершенно не такая со своим одноклассниками, Ляпис это знает. В школе она огрызается и часто хмурится, отхватывая за это. Но разговаривая с Ляпис, она ведет себя иначе. Ляпис чувствует себя особенной, хотя позволять лишнего тоже не собирается.       — Нет, если ты помоешь за меня посуду.       ***       Перидот смотрит на себя в зеркало и не может перестать тихо пищать от счастья. Зеленая прядь, спадающая на лоб, смотрится просто идеально, и ей хочется прыгать до потолка. Она даже прощает Ляпис за гору вымытой посуды, которую пришлось перемыть, пока краска лежала на волосах. Они же живут вдвоем с матерью, откуда столько тарелок-то?       — Спасибо, — в который раз говорит она, и Ляпис лениво отмахивается с кровати. Перидот выглядит забавно. В супергеройской толстовке, с зеленой прядью и круглыми очками.       — Слушай, как часто тебя обзывают Гарри Поттером? — задает она первый пришедший на ум вопрос.       Издав многозначительное «хмммм», Перидот поворачивается к Ляпис и поднимает указательный палец, всем видом показывая «ну-ка послушай сюда». Ляпис садится в кровати, обнимая подушку, и готовится внимать.       — Во-первых, постоянно. Во-вторых, я привыкла. А в-третьих, это не «обзывание». Гарри Поттер — персонаж, который мог встать на сторону зла, мог жестоко мстить всем за то, как с ним обходились, но он был добрым и отзывчивым, и готовым отдать жизнь ради спасения друзей. Я не думаю, что его имя может быть издевательством. Не для меня уж точно.       Она говорит со всей серьезностью, но Ляпис не может удержаться от улыбки. Эта девчонка и правда забавная.       — Так ты у нас самый преданный фанат?       Перидот выглядит так, будто готова защищать любимые книги до конца жизни, и, если понадобится, будет драться. Она фыркает, думая, что Ляпис тоже решила поиздеваться, но Ляпис дотягивается до дверки книжного шкафа — едва не падая с кровати при этом — и показывает на нижнюю полку, где все семь книжек заботливо стоят одна за другой.       — Можно сказать, я с тобой согласна.       В глазах Перидот сверкает неподдельное счастье.       ***       Они проводят остаток вечера обсуждая «почему книги лучше фильмов», забыв о времени и том, что уже ночь, и, хотя завтра воскресенье и никуда не надо, надо поддерживать хоть какой-то режим сна. Перидот зевает и берет рюкзак, говоря, что пойдет переоденется в вещи для сна и ляжет в зале как в прошлый раз, и Ляпис только кивает ей. А что еще ей надо, где одеяла лежат Перидот знает, где ванная — тоже, где диван — тем более. Перидот взрослый человек, справится сама. Ляпис оставляет Перидот переодеваться в комнате, а сама идет в душ, под теплыми струями воды думая, что вечер был достаточно приятным.       По возвращению она видит Перидот, сидящей на полу возле ее кровати, в коротких шортах с инопланетянами и майке «I want to believe».       Перидот выглядит, как фигурка персонажа из комикса, которую зачем-то разобрали на части и поломали во всех местах, а потом пожалели и склеили обратно. Не как разбитая фарфоровая кукла, нет. Слишком вычурное сравнение.       Но склеили обратно, надо признать, хорошо. Ляпис не замечает ни одного сильно страшного шрама, и в конце концов ловит себя на мысли, что стоит и разглядывает ее уже несколько минут, а Перидот просто смотрит на нее в ответ.       — Если хочешь продолжить дискуссию «Северус Снейп — сволочь или герой?», то давай утром, я уже с ног валюсь.       Ляпис идет в кровать, но Перидот не уходит, смущенно заламывая пальцы и кусая губу.       — Что-то не так?       Перидот кивает.       — В зале уснула твоя мама. Я, конечно, не стала ее будить. А идти спать в ее комнату как-то… Я все-таки не такой частый гость для таких фамильярностей.       Ляпис хлопает себя по лбу. Ну конечно. Это же суббота, день, когда ее мать просто не может не сесть перед телевизором с бокалом что-там-нашлось-в-баре и пропустить вечерние драмы, после которых она всегда остается спать на диване. Глупо было об этом забыть.       Идти спать в комнату матери Ляпис не хочется. Это запретная территория, это как негласный договор, что у них есть своя личная территория, на которую не заходят без разрешения.       — Ладно. Ложись на кровать, я лягу на пол.       Такой вариант не нравится им обеим, но другого не предвидится, и Ляпис стелет одеяло на пол, беря с кровати одну из подушек.       Ляпис знает, что на дружеских ночевках можно спать в одной кровати, но она никогда ни с кем ее не делила, и она будет тесной для двоих, а они, пусть и друзья, не настолько близки, чтобы спать в обнимку.       — Если ты ночью упадешь с кровати, я затолкаю тебя под нее.       Перидот давится зевком и смехом.       — Если ты будешь храпеть, я придушу тебя подушкой.        ***       Ляпис не храпит, но издает забавные звуки во сне, и это, почему-то, не раздражает, а наоборот успокаивает и усыпляет. Перидот высыпается лучше, чем в интернате, и не хочет покидать кровать. Тепло, мягко, совсем как дома.       Которого больше нет, потому что квартира всегда была съемная, а вещи оттуда пришлось продать, чтобы оплатить операцию и собственную жизнь, а потом еще и интернат.       В интернат не берут детей, у которых есть, куда вернуться, но никто не захотел позволять ей остаться, решив, что из нее вырастет примерно то же, что из ее родителей. Разгильдяйское и ничем не интересующееся создание, способное перебиваться подработками и спускать заработок на развлечения.       Ее родители не были совсем такими уж идиотами. Они накопили на свою машину, купили Перидот ноутбук и давали на карманные расходы, даже если это било по бюджету. Но иногда они срывались и могли не появляться дома сутками, пропадая в клубах, где-то за городом, нередко прося Перидот приехать и помочь им добраться до дома. В ту ночь, когда они разбились, Перидот даже не знала, что они были под чем-то. Она настолько привыкла к тому, что иногда они просто такими бывают, что села на заднее сидение машины без каких-либо мыслей, когда отец предложил ночную поездку за сладостями.       Потом ей сказали, что он скорее всего заснул за рулем и выехал на встречную, где их машину вытолкнуло в овраг и прокатило несколько метров. Может быть их удалось бы спасти, но была глубокая ночь и перевернутую машину за несколько метров от дороги заметили не сразу.       Перидот просто повезло. Родителям нет.       Прошел уже год, и Перидот, обнимая одеяло, надеется, что со временем все забудется. Надеется, что, когда выпустится из школы, никто не будет говорить за ее спиной о том, что она дочь каких-то наркоманов, которые разбились, потому что были под кайфом. Что никто не будет презрительно смотреть на нее, будто она такая же, как ее родители.       Перидот смотрит на все еще спящую Ляпис, и думает, что это просто прекрасно, что они практически ничего друг о друге не знают. Если бы знали, не спали бы в одной комнате.       За окном все еще темно и идет снег. Перидот кутается в одеяло и закрывает глаза.       О плохих вещах можно подумать в интернате. Сейчас лучше подумать о хороших.