Адская дрочильня

Длинные ножки парня оплетают пилон, и хрупкое тельце вращается вокруг шеста. По смуглой коже растекается вязкий фиолетовый свет неона. Черные боксеры чуть приспущены, и из-под кромки белья выглядывают соблазнительно тазовые косточки, виднеется гладенький лобок. Парень извивается змеей, бедрами крутит и трется сочной задницей о шест, раздвигая половинки пальцами. Пухлые губы юноши, мучающегося от болезненного возбуждения, истерзаны и кровоточат. Алая жидкость смешивается со слюной, окрашивая уста в багряный. Веки стриптизера, по коим расползся мягкий смоки, подрагивают. Парень укладывает изящную ладонь поверх ткани на член, разбухший и налившийся свежей кровью, сглатывает вязкую слюну, что не дает воздуху поступать в легкие, застопорив движение молекул. Ему душно, жарко. Неистово хочется трахаться. Заниматься диким, животным сексом. Ебаться. Вышибать из тела рассудок. Биться в конвульсиях. Перечислять можно бесконечно, но если вкратце: толстый член между булок хочется, да поглубже, до самой простаты. — Детка, пойдем со мной, — в запястье впиваются чьи-то костистые пальцы, и Тэхен распахивает глаза, желая взглянуть на обладателя бархатистого голоса, что каким-то неясным образом смог прочесть мысли стриптизера. — Я не шлюха. Я просто танцую, — член, если б имел ладони, с радостью сжал бы их в кулачки и настучал хозяину по голове. Ибо какие нахер здравые мысли вкупе с диким возбуждением? Осторожно, взрывоопасно. — Так станцуй на моем члене, — темноволосый юноша настойчиво тянет за собой, просовывая для убедительности пару купюр крупного номинала под резинку трусов стриптизера. — Уверен, это будет более соблазнительно выглядеть. А особенно, ощущаться. — Я не сплю с незнакомцами за деньги, — Тэхен стоит на своем. Набить цену своей заднице пытается. Хотя, правильно делает. Она стоит гораздо больше пятиста долларов. Парень усмехается хрипло, притягивая Кима к себе за талию, размещая крупные ладони на чужих ягодицах. Он приближается на непристойно близкое расстояние, а затем шепчет медово на ухо. — Я же знаю, что у тебя между ног уже озеро образовалось. Ты течешь от одного звучания моего голоса, дыхания, — юноша прикусывает мягкую мочку уха, — ты — грязная сучка, у которой зад зудит от желания принять мой член. Я прав? — язык играется с серебряным колечком серьги, — прав. Повезло, наши желания совпадают. Так что, вставай-ка раком по-хорошему. Я покажу тебе, что такое настоящий секс. — Думаешь, я — девственник? Невинный одуванчик? — теперь черед стриптизера натягивать ядовитую ухмылку. — Нет. Ты — слишком сладкий плод, и, уверен, хоть кто-нибудь уже вкушал его. Но меня это не волнует совершенно. Просто я считаю, что никто не мог и никогда не сможет доставить тебе такое удовольствия, которое ты получишь, приняв в себя мой пенис. Он реально большой. Хочешь оценить зрительно? — Лучше тактильно, — и Тэхен увязает в чужих объятьях, позволяя лапать себя за попу откровенно, гладить напряженную спину, целовать смазанно шею. Парень отрывается от пола и повисает теперь на темноволосом, окольцовывая торс ножками. — Как тебя зовут, демон разврата? — Чонгук. Но ты можешь звать меня папочкой, — мужчины, созерцавшие доселе возбуждающий потаенные желания танец Тэхена, разочарованной вздыхают, ведь их вишенку на торте нагло ворует какой-то юнец. Уносит на руках в сторону вип-ложи. Туда, откуда через некоторое время, они уверены, будут доноситься сладостные стоны и шлепки двух разгоряченных тел друг о друга. — Папочка? — розовый язычок смачивает губы стриптизера, пробегаясь меж них бегло. — Вставь мне скорее, папочка, — Чон небрежно опускает юношу на шелковое покрывало и наваливается сверху, вжимая в постель. — Голодный? Хочешь горячего траха? — Чонгук вылизывает ложбинку меж ключиц и ласкает пальцами темные соски, покручивая их нежно, заставляя Кима выгнуться струной и заскулить по-сучьи, разведя ноги настолько широко, насколько это возможно. — Хочу. Трахни меня. Натяни на свой член. Выеби, как в последний раз, — Ким заламывает бровки и хнычет, приподнимая бедра. Елозит ими по кровати, силясь спустить натирающие чувствительную плоть боксеры. — Надеюсь, он не будет последним, — Чон опускается к расслабленному лицу парня и замирает в паре миллиметров от губ, опаляя кожицу горячим дыханием. — Проститутки не целуются в губы, но ты же сам сказал, что не шлюха. Чонгук берет двумя пальчиками подбородок стриптизера, что дышит так часто и прерывисто, осторожно надавливает с двух сторон, размыкая уста. Он дразняще скользит мясистым языком по нижней, затем по верхней губе, а затем заныривает им в горячий рот, целуя глубоко, мокро. Тэхен жадно мнет чужие губки, языком цепляет чонгуков и вообще полностью растворяется в сладкой ласке. Его ладони лезут под ремень брюк темноволосого, ослабляя хват «кожаного питона», и приспускают джинсы до середины бедра. Гук ухмыляется прямо в поцелуй и чмокает развязно в уголок губы, завершая вкуснейший поцелуй, оставляя одинокую ниточку слюны повисать в раскаленном воздухе. — Какой же ты сладкий сученыш, — Чон ударяет звонко по заднице стриптизера, и тот поджимает ягодицы, всхлипывает. Жмется ближе к сексуальному телу партнера. — Хочу вылизать тебя, — звучит решительно. А теперь относительную тишину нарушает звук рвущихся к чертям собачьим боксеров Тэ. Они явно лишние в компании двух перевозбужденных парней. Чонгук уже мысленно трахнул Кима во всех позах, упомянутых в Камасутре, но это лишь мысленно. В реальности Чон сливочно целует внутреннюю сторону бедра старшего и мажет языком по набухшему члену. Дразнит, Дьяволенок. Тэ подвиливает ими, умоляюще смотрит на темноволосого, как бы прося: пожалуйста, возьми мой член в рот. Но Гук отрицательно мотает головой, обходя манящую плоть стороной, спускается ниже, раздвигая стройные ноги еще шире. — Какая милая дырочка, — Чонгук пальчиком, смазанным слюной, давит на розовую звездочку ануса, и мышцы чуть расходятся в стороны, пропуская его на одну фалангу. Тэхен выстанывает медовое «глубже», и это, черт побери, — конечная для чонгуковского терпения. Пальцы с пошлым хлюпаньем погружаются в тело стриптизера, а шершавый язык Чона кружит рядом с ними, позволяя рецепторам насладиться сладостью пышной попки. Чонгук чмокает влажными губами сокращающееся колечко мышц, изымая пальцы, и лижет размашисто в последний раз, отстраняясь. — Вкуснейший малыш, — Гук вновь оставляет бордовый след от ладони на упругой ягодице и рывком переворачивает парня, ставя того в коленно-локтевую. — Хочу трахнуть тебя раком с того момента, как увидел на этой чертовой сцене. — Так отымей меня, папочка, — Тэхен пальцы тянет к промежности и устраивает их на изнывающей от желания плоти. — Непременно, маленький. Только лапки убери. Ласкать тебя буду я, — Чон прикусывает тонкую кожу лопатки и скользит ладонью по плоскому животу, заставляя мурашки пробежаться табунами. Он сминает меж пальцев поджавшиеся яички и, потеревшись членом с пару секунд о ложбинку меж половинок попки, толкается внутрь, входя сначала «на полшишечки». — Мммм, не мучай, — юноша подается бедрами назад, пытаясь насадиться на влажный горячий ствол самостоятельно, а Гук синхронно чужим движениям совершает мощную фрикцию, ударяя головкой прямо по простате. У Тэхена искры из глаз посыпаться готовы, и парень уже позорно кончить после нескольких толчков готов, как пальцы, некогда массировавшие яички, сжимают теперь плотным кольцом член у основания, не давая сперме вырваться наружу. Тэ хнычет разочарованно, плечами ведет, а ноги его разъезжаются, расслабляясь. — Черт, ты такой узкий. Аж больно, — Гук жмурится крепко-крепко и толкается еще раз, натягивая старшего до упора. Вязкое семя заливается внутрь, сексуальными струйками тут же вытекая наружу, пачкая тугие стенки, а сперма самого Тэ марает смявшиеся и намокшие простыни. Он обмякает, кончив обильно, а Чонгук наваливается сверху, улетучивающимися сразу поцелуями покрывая покатые плечи. — Твои танцы на моем члене гораздо красивее тех, что показываешь на сцене, малыш. Я готов стать постоянным зрителем.