Flashback.
— Я, разумеется, тщательно перемешал бумажки с именами, но все равно не разрешаю вам подглядывать! — Джин хихикает и поднимает шляпу со свернутыми в маленькие комочки бумажками настолько высоко, что крошка Чимин едва может коснуться ее низа кончиками пальцев. — Нечестно! Это всё нечестно! Они сейчас разберут все бумажки, — Чим жмурится и дует губки, будто собирается расплакаться сию же секунду. — Господи, мелкий, не кипишись. Все равно кто-то достанется и тебе. Бумажек семь, простая математика, — Юнги, цокнув языком и закатив глаза, выуживает первый попавшийся клочочек, а затем заботливо вкладывает его в пухлую ладошку младшего. — Только не реви, пупсик. — Еще раз назовешь меня пупсиком, и я всерьез задумаюсь над тем, чтобы обоссать простыни в отеле, пока ты будешь спать. Нас же с тобой селят в одну комнату, — Чим наигранно мило улыбается и тут же скалится. — Спешу сообщить тебе, что кровать у нас одна одна на двоих. Так что, дважды подумай, прежде чем воплощать угрозу в жизнь. А Чим мимо ушей пропускает, разворачивая бумажку с именем. Ему не терпится узнать, кому же он должен приготовить подарок к Рождеству. Злорадная улыбка трогает пухлые губки. Кажется, у Юнги будет самый четкий подарок.The end of flashback.
Неделя ожидания Рождества проходила крайне мучительно. Чимин спал в комнате Намджуна и Джина, свернувшись калачиком на краю постели: обижался на Юна за вечный стеб, а Юнги по ночам прислушивался к каждому шороху, возможному скрипу половиц, дабы изловить прячущего подарок где-то в закромах гостиной паренька и пораньше узнать, что же приготовил один из мемберов ему в подарок. Он будто вернулся на пару десятков лет назад, в раннее детство, когда запах мандаринов казался волшебным, а снег за окном искрился ярко-ярко, слепя глаза. Но тайный Санта не объявлялся. То ли он забыл про подарок для ворчливого хена, то ли предельно осторожен. А может, готовит что-то грандиозное? В самом деле, третий вариант правдивее всего, ибо Чиминни придумал, как обескуражить, ввести в состояние глубокого шока (приятного, разумеется) и немного опидорасить. Самую малость.В ночь перед Рождеством.
Tove Lo — Lady Wood Юнги впервые за последние дни уснул крепко, лежа на спине и подоткнув одеяло под бока. И зря. Сквозь сон парень чувствует холодок, пробегающий по всему телу, и лишь сладко причмокивает сухими губами, поворачивая голову в другую сторону. Чимин дышит тихо-тихо, будто боясь колебаний воздуха, что могут разбудить Юна, и осторожно поднимает чужие тонкие ручки вверх, пристегивает к изголовью кровати. Щелчок. Полуоткрытые слипшиеся со сна глаза Мина. — Чимин? — тот щурится и будто пытается развидеть. — Что ты здесь делаешь? На полу стало холодно, так решил наступить на гордость и вернуться? Блудный сын, — Юнги усмехается, но спустя секунду улыбка исчезает, будто ее и не было никогда. Он в непонятках дергается скованными руками. — Что за херня? — Тише, Юнни. Когда Санта приходит, нужно лежать тихо, чтоб не спугнуть его. А то подарка не получишь, — Пак наклоняется над заспанным личиком Юна низко-низко и игриво проводит кончиком языка меж тонких губ юноши. — Какой, блять, Санта? И потрудись объяснить, что ты, нахуй, творишь? — Юнни прилетает пощечина. Легкая, но жгучая. — Я накажу тебя за грязные словечки, — Пак резко отстраняется, но не уходит далеко: перебрасывает одну ножку через Мина, усаживаясь удобно на костлявых бедрах. — Отпусти меня сейчас же. — Брось, тебе понравится, Юнни. — Я буду кричать. — Да ну? Кричи. Тогда я не буду церемониться и просто грубо трахну тебя в рот «своим маленьким членом». Вместо того, чтобы позволить отыметь себя в попку, — Пак рычит, сжимая пальцы на шее Юна. — И да, не думаю, что твоя репутация сильно улучшится, если мемберы увидят, как ты отсасываешь другому парню, пусть это и я. Напряженное молчание. Ахуй Юнги. — Так что, лапуля, давай ты помолчишь, а я закончу начатое. Чим стягивает с себя белоснежную футболку через голову, а затем прогибается в спине, напрягая рельефные мышцы пресса. Парень двумя руками начинает гладить свое обнаженное тело, мурча от удовольствия. Но ему было бы приятнее, если б нежной кожи касались ладони Юна. Мин обращает внимание на нечто поблескивающее во мраке комнаты. Он всматривается и замечает, кажется, цепочку, повисшую между сосков, сдавленных зажимами. — Хочешь потрогать их? — Чимин слегка натягивает цепочку, и стонет так по-блядски протяжно, пахом потираясь о низ живота Мина. Темные бусинки сосков изнывают от по-мазохистски приятной боли, а у Юнги медленно, но верно встает на такого развратного Пака. — Дай одну ручку. Запястье Мина оказывается во власти Чима. Он отстегивает правую руку и укладывает ее на свою грудь. — Давай же, я вижу, как ты облизываешься. Облапай меня. — Извращенец, — Юн отдергивает кисть, пряча ее за спиной. — И с кем мне придется жить в комнате весь тур… — С самым горячим и сексуальным парнем этой галактики, как минимум. — Как ты ошибаешься на свой счет. — Как ты ошибаешься, убеждая себя в обратном. В ход идет тяжелая артиллерия, ты сам напросился, хен-и. Пак погружает два пальца в рот и медленно их обсасывает, будто те медом намазаны (или спермой Юнги). Чимин хрипло посмеивается, догадываюсь, о чем подумывает в этот момент старший, ведь тот ошибается, думая, что Чим вот так просто возьмет с засунет сейчас в себя пальцы. Не сейчас, слишком рано. Чим проводит увлажненными слюной пальцами от пухлых зефирных губ до ключицы, а затем, сняв с чуть посиневшего соска зажим, перекатывает бусинку соска меж них, закинув голову назад от разливающегося по всему телу кайфа. — Зря ты отказался. Они охуенные на ощупь. Чимин не медлит. Пообещал тяжелую артиллерию — значит будут тяжелые чугунные ядра. Парень, будто самая элитная стриптизерша, стягивает с себя темные боксеры, обнажая аккуратный розовый член, и трется им о плоский живот Юнги. Кажется, код красный. У Мин Юнги окончательно встал. На парня. На милую плюшку по имени Чимин. Приехали, высаживаемся. Пак похабно стонет, прилегая полностью к телу Юнги, и чмокает раскрасневшиеся от постоянных укусов губки Юна. — Открой ротик, Юнни, — пальчики Чимина ласкают чужие скулы. — Ни за что- — Поздно, — Чим утягивает с секунду не соображающего Мина в медовый поцелуй, сладко чмокает и гуляет пальцами по обнаженному телу, пробравшись под футболку. Он тяжело дышит отрываясь от желанных губ на какие-то коротенькие мгновения, все еще шокированный тем, что Юнги с таким жаром отвечает на поцелуй. Он сдался, но пока что не признает это. До тех пор, пока Чим не сделает это… Упс, уже начал. Пак лижет нижнюю губу старшего в последний раз, а потом суетливо перемещается по кровати, оказываясь повернутым к лицу Юнги сочной задницей. Пухлые пальчики впиваются в ягодицы и раздвигают их в стороны, пока Юн сглатывает вязкую слюну, наслаждаясь зрелищем темной дырочки ануса с погруженной внутрь анальной пробкой, чей кристаллик так и манит прикоснуться. Протолкнуть глубже, сорвав с персиковых губ стон удовольствия. И Мин поднимает белый флаг поражения, отпуская себя в свободное плавание по рекам наслаждения. Он пальцами свободной руки цепляет пробку и начинает плавно двигать ею в попке юноши. — Быстрее, — Чим хнычет и виляет задом, а Юн в нетерпении придвигает того ближе к своему лицу, впиваясь костистыми пальцами в бедра. Он чувствует, как инородное тело покидает растянутую дырочку, разочарованно выдыхает, ожидая, что на этот раз выкинет Юнги. И он выкидывает. Что-то теплое, влажное и шершавое касается Чима т а м, и он не может поверить, что Юнги в правду решился для него на подобное. В свой первый раз с парнем. Язык Мина будто дыру в Чимине просверливает, выкручиваясь и так, и эдак, вылизывает попку старательно, раздвигая булочки еще шире. Юнги прикрывает глаза и, мать вашу, с т о н е т. Кайфует, пробуя теперь уже своего мальчика на вкус. Пак дергается и кричит, чувствуя настигающий его оргазм, а Юнги не останавливается ни на секунду, лаская языком все быстрее и напористее. Растягивает тугие стеночки, ныряя внутрь. — А ты был прав, мне понравилось, — Юн усмехается, утирая губы тыльной стороной руки. — И еще кое-что… Ты — очаровательный Санта, который преподносит шикарные подарки. — Дело в том, мой дорогой дружок, что подарков я еще и не дарил…