Хочешь жить — умей вертеться. Даже если на хую.
Горло обжигает янтарный виски, что с секунду назад маняще вылизывал стенки стакана. Чимин старается не морщиться, не желая выдавать своей девственной и в плане крепкого алкоголя натуры. Он постукивает короткими пухлыми пальчиками по стеклу барной стойки и оглядывается по сторонам в нетерпении. Парень не знает, кого ему ожидать, но задницей он чует, что встреча с этим человеком в корне изменит дальнейшую его жизнь. Скорее всего, не в лучшую сторону. Однако выбирать не приходится. — Прошу прощения за опоздание, — высокий статный юноша поправляет лиловую челку, упавшую на глаза, и протягивает ладонь для рукопожатия. — Ким Намджун, руководитель… кхм, компании, в которую вы собираетесь устроиться на работу, — парень слегка тушуется. Не лучший вариант во всеуслышание говорить «порностудии», поэтому он осторожно подменяет слово. — Пак Чимин, — опущенные глаза и нотка печали в голосе. — Хотя это вам и так известно. — Верно, — губы Кима трогает легкая ухмылка. — Думаю, нам лучше пройти в более уединенную часть клуба. Разговор подразумевается приватный. — Ну разумеется, — соглашается и спускается с высокого барного стула. — Никому ведь не следует знать о том, кто будет лишать меня анальной девственности.***
— Подожди, то есть это не было просто дерьмовой гейской шуткой? — красноволосый парень давится вишневым соком. Багровые капли марают растянутую домашнюю футболку, и тот лишь похуистично отмахивается от возгласов внутреннего чистюли, обещая после кинуть шмот в стирку. Пак отрицательно мотает головой, подтягивая колени к груди и пряча в них лицо. — Тогда я советую поднять свою очаровательную задницу с холодного пола. Тебе ж ее еще продавать, — Тэхен беззлобно посмеивается, отхлебывая еще сладковатой жидкости и хлопая друга по спине. — Кстати когда, кому и за сколько? Давай, я хочу узнать обо всех грязных подробностях твоей работенки. — Прошу, прекрати. Мне и так противно от себя, еще и ты масла в огонь подливаешь. — Ты хотел сказать «вазелина»? — строгий взгляд Чима, будто плотина речушке, перекрывает путь заливистому смеху Тэхена. — Ладно, бро. Прости, не знаю, что на меня нашло. Наверн- — Заткнись и слушай, юморист несчастный, — Тэ цокает языком, но более не отвечает колкостями. — Завтра мой первый день. Ладошки потеют, коленки трясутся, все в этом духе. — Странно, что коленки трясутся. Тебя ж еще не- — Тэхен! Ты самый отвратительный друг из всех существующих, ручаюсь. Все желание разговаривать с тобой отпадает. Да, давай пошути еще про отпадающий член. Я знаю, ты хотел это сделать, — Последние предложения Пак выкрикивает, вновь роняя голову в маленькие ладошки. — Минутку, — Тэ вскакивает и несется в сторону кухни, сшибая по пути с лап собственного кота, решившего заглянуть на огонек. Он недолго роется в ящиках столешницы, восторженно восклицает «нашел», а после — тишина. Чим уже решает, что придурковатый друг убился там ненароком, но парень спустя пару мгновений появляется в дверном проеме с совершенно невозмутимым выражением лица и кусочком скотча на губах. — Современные проблемы требуют современных методов решения, — Чимин вздыхает то ли от облегчения, то ли от очередного приступа охуевания с выходок Тэ. — Так вот, к сути. Завтра мы снимаем фрагмент с моим участием. С кем трахнуться придется — не знаю пока, радует лишь то, что актеры у них все поголовно симпатичные, — Пак чешет затылок, пытаясь вспомнить, что еще должен выложить. — Ах да, платят неплохо. За этот двадцатиминутный кусочек Намджун пообещал мне три миллиона вон, договор подписали. Глаза Тэхена готовы вылететь из орбит. Парень тянется пальцами к проклятому скотчу, преграждающему путь потоку ругани. Он отрывается вместе с едва заметными светлыми волосками и микроскопическими фрагментами верхнего слоя кожи, но Тэхен вскрикивает совсем не от боли. — Тебя наебали, родненький, — Ким принимается трясти Чима за плечи с такой силой и амплитудностью, что, кажется, из того душа сейчас выпорхнет. — За жалкие двадцать минут траха три лимона? Ну ты сам-то ни на секунду не усомнился? Не дурачок, вроде, а в такую лажу вляпался. — Пре-кра-ти-так-де-лать, — голос вибрирует из-за тряски. Пак усилием воли и кулаков выпутывается из далеко не нежных объятий Тэ. — Во-первых, я не маленький ребенок, а ты — не моя мамочка. Во-вторых, почему ты видишь во всем подвох? Ценник задран исключительно из-за моей девственности. Ну, и еблишко мое Намджуну приглянулось, кажется. А он там всем заправляет. — Ты сказал, что вы договор заключили. Ты хоть читал его? То, что мелким шрифтом там где-нибудь в уголочке написано, прочие хитровыебанности учел? — Тэхен внешне немного подуспокоился, но внутри него все еще магмой бурлит негодование. — Ознакомился от и до. Подвохов нет. Контракт могу разорвать в любой момент. По истечении трех месяцев, правда, но это мало, что меняет. Компания довольно крупная, так что наебов не ожидается. — И что, даже справок об отсутствии венерички у тебя это крупная компания не спросила? — на лице Кима красуется чувство триумфа. — Почему же, спросила. Только я уже давно собрал все справки… — Эх, и долго ж я с латентным порноактером общался. Жизнь, за что ты так со мной? — парень взмахивает руками и драматично взывает к кому-то свыше. — За то, что ты такой идиот, Ким Тэхен. — Да ладно, бро, шучу. Ты же знаешь, я тебя любым люблю. И нормальным, и с черной дырой между полупопий. — Катись ты к черту. Я домой, — Пак, хрустя убитыми танцевальной карьерой суставами, поднимается с пола и тащится к двери, потягивается. — Аккуратней, там стемнело уже. Почаще оглядывайся и не ходи по малолюдным улицам, а то завтра продавать нечего будет. — Идиот. — Любимая шалавка.