Адская дрочильня

Gods & monsters — Lana Del Rey Мягкие простыни, приятно отдающие запахом хозяина, и такие же мягкие касания кончиков изящных пальцев Намджуна. Тепло, обволакивающее стройное нагое тело, распростертое на огромной постели. Ласковые губы, блуждающие по высоко вздымающейся груди Тэхена, целующие влажно. Так, что нежные чувства стройным потоком через поры проникают под кожу и несутся по венам к самому сердцу. Намджун ласкает молодое тело, так трепетно поглаживает внутреннюю сторону округлых бедер, что Тэ буквально сходит с ума. Кусает собственные губы и хрипло стонет, извиваясь змейкой под старшим. Он распахивает глаза в изумлении от потрясающих ощущений, доставляемых шершавым теплым языком, что скользит вокруг темных бусин сосков, и тянется дрожащими ладонями к лицу Джуна. Парень, обхватив шею петлей из рук, приближает Кима к себе и тычется в щеку носом, потирается о персиковую кожу, будто брошенный котенок. Намджун глубоко дышит и опаляет этим самым дыханием губы Тэхена. — Иди ко мне, маленький, — Джун легонько щекочет под ребрами, пробегаясь подушечками пальцев по поцелованной солнцем коже. Полы его халата услужливо расходятся, открывая Тэхену вид на поджарое молодое тело: подкачанный пресс со стекающей по ложбинке меж кубиков капелькой пота, мускулистые сильные ноги, ярко выраженную V-образную мышцу, так соблазнительно уходящую в пах и… Толстый, украшенный изветвлением вен член. Дыхание, и без того сбивчивое и поверхностное, спирает, и щеки краснеют помидорками из-за прилившей к ним крови. Тэ облизывает губы в предвкушении и раздвигает согнутые в коленях ноги шире. Прогибается в пояснице кошкой и почти скулит от нетерпения. — Чего ты хочешь, Тэхенни? — острый кончик языка, дразнящий пульсирующую подключичную вену. — Быть может, немного ласки? — влажные музыкальные пальцы ныряют меж сочных ягодиц и легонько разводят их в стороны. Средний скользит к розоватому колечку ануса, мягко надавливает и массирует эластичные стенки. — Или толику грубости? — свободная ладонь обжигает жаром сильного шлепка правую ягодицу. — Капельку пошлости и разврата? — Намджун слегка высовывает язык и с плохо скрываемым наслаждением обводит им припухшие уста младшего. Он будто жалит чужой язык своим и с упивается властью над юношей, кусая того и царапая выпирающие лопатки. — Я желаю своего Господина. От корней волос и до кончиков пальцев ног. Мой Господин такой прекрасный, что я хочу отдаться ему полностью. Доверить свое девственное, не обласканное никем доселе тело. Господин примет его в дар? В знак моего уважения и, кажется, влюбленности? — Тэхен держит в ладонях чужое изящное лицо, пронзительным взглядом перебирает струны души старшего, спрятанные столь глубоко. Он припадает к намджуновым губам, таким сладким и любимым, что с них можно языком нектар собирать. Смакует каждый миг, наполненный сбитым дыханием, приглушенными стонами и теплом двух парней, жмущихся друг к другу плотнее. А по щеке Джуна стекает одинокая слеза. Впервые за долгое время его тронули чьи-либо слова. Заметив влагу в уголке глаза, Тэ принимается сцеловывать прозрачные капли, стирая незримые солоноватые дорожки кончиком языка, будто ластиком. — Не такой реакции я ожидал, признаюсь честно, — горячий шепот на ухо. — Теперь чувствую вину за твои слезы. Могу я как-нибудь загладить свою вину? — дрожащая ладонь неожиданно обхватывает твердую, манящую к прикосновениям плоть Намджуна, сжимает чуть сильнее. Проходится вниз, до поджавшихся яичек, и обратно к пульсирующей из-за болезненного возбуждения головке. — Или, если высказаться точнее, зализать? Тэхен мягко толкает Джуна свободной ладонью в грудь, заставляя освободить младшего из плена чужого тела, и подминает мужчину под себя, спускаясь к разведенным пошире ногам. Тэ вдыхает мускусный запах родного тела, и прикрывает глаза, прикасаясь к горячему члену искусанными губами. Слыша сверху шипение, до краев наполненное наслаждением, он, поощренный, целует уретру и начинает кружить кончиком шаловливого язычка подле краснеющей головки. Дует на нее, дразнится, и самодовольно ухмыляется, осознавая, что этот мужчина полностью в его власти в данный момент. — Сладкий, — взгляд Тэ из-под челки, опадающей на глаза. Юноша шлепает влажным концом по губам, облизывается пошловато и наконец погружает член в горячую бездну рта. Втягивает щеки и принимается усердно сосать, создавая вакуум и рыча, добавляя дополнительной стимуляции вибрацией. Он играючи заводит пенис за щеку и натягивает нежную кожу, провоцируя Джуна впиться взором в краснеющее личико и ни за что не моргать. Головка, чья очертания проглядываются через слой кожи, трется о влажную слизистую щеки, и старший готов излиться в сей же миг, утопая в зыбком песке блаженства. Но Ким сдержится хотя бы ради того, чтоб подольше лицезреть, как кольцо пухлых губ плотно обхватывает его плоть и перемещается вверх и вниз со страшно неприличным и возбуждающим хлюпаньем. — Ты потрясающий, в курсе? — Джун мотает пепельные пряди на пальцы и тянет наверх, вынуждая оторваться от оральных ласк, заглянуть в кофейные омуты вновь. — Ползи сюда, малыш, — Ким тянет младшего вверх, взяв под ребра. Молодое тело нависает над ним на совсем мизерном расстоянии, и Нам пользуется, по пути очерчивая шершавостью языка едва проступающие кубики пресса, соски. — Загляни под подушку, там должно быть кое-что для тебя, — хитрая ухмылка не покидает насиженного места в виде джуновых уст. Тэ послушно выполняет просьбу Господина и выуживает из тайничка небольшой бутылек, доверху заполненный маслянистым лубрикантом. Он вращает тару с руках и незамедлительно краснеет, представляя, для каких целей потребуется жидкость. — Я хочу сделать твой первый раз незабываемым, наполненным наслаждением, будто бокал вином. А не болью. Так что ложись на меня, раздвинув ножки, и попробуй расслабиться, — Ким кивает, доверяя себя более опытному партнеру, и возвращается на излюбленную позицию: прижимается к Киму плотнее. Молодые тела льнут друг к другу, стройные длинные ноги переплетаются змеями. Влажная блестящая кожа слипается, и парни как никогда сильно ощущают свою связь. Намджун, лениво целуя медовые губки, оглаживает мягкую, внезапно покрывшуюся мурашками левую ягодицу и отодвигает ее от правой, ныряя смазанным пальцем меж них. Подушечкой успокаивающе оглаживает сфинктер, чувствуя сокращения и участившийся ритм сердечных ударов, шепчет куда-то в скулу нежности. — Расслабься и попробуй получить удовольствие от происходящего, малыш, — Джун любовно чмокает младшего в щечку и губами семенит к лебединой шее, такой манящей к прикосновениям. Зацеловывает все на своем пути. Первый палец проникает в юное тело, преодолевая препятствие в виде до предела сжавшегося ануса Тэхена и его жалобных стонов. Спустя долгие пять минут младший наконец привыкает к инородному телу внутри и позволяет Намджуну ввести второй, растягивать интенсивнее. Старший сам хорошо помнит свой первый раз в роли пассива. Этот опыт и стал переломной точкой, после которой Ким никому не позволял вставить себе. Не удался секс. И Нам не хочет, чтобы анальный секс теперь и у его солнышка ассоциировался с болью. — Еще. Хочу третий палец, — Тэхен жадно засасывает опухшую от поцелуев нижнюю губу своего Господина и подмахивает бедрами, насаживаясь самостоятельно. Джун поощряет, добавляя, к слову, четвертый палец, и слушая симфонию восторженных вздохов. Завораживает. Возбуждает. — Господи боже, как это приятно, Джун-а, — последний слог увязает в толще предоргазменных всхлипов. Ровные бровки заломлены, пальчики сжаты. Член Намджуна подрагивает, потираясь о бедро младшего. Он в полной боевой готовности. Джун оставляет тело пустым, вынимая пальцы, и улавливает нотки разочарования во шипении Тэхена. Старшего волнует вопрос: — Скажите, сударь, вы не желаете пересесть на коня побольше?