Ладан и напалм

      Горло сильно саднило, и сознание напрочь отказывалось сопротивляться в битве с одурью сна. Тяжёлый морок окутал с ног до головы и вцепился в тело, не желая уходить. Мир вокруг то стремительно сжимался, отзываясь ноющей болью, то расширился до невиданных масштабов. Он набатом ударял в затылок, а после убегающей волной откатывался назад. Юноша, будто бы погружённый в колыбель, чувствовал, как его медленно качает из стороны в сторону, с каждым разом вознося над землёй всё выше и выше.       В голове, пустой и гулкой, словно глубокая пещера, казалось, ползали коварные змеи. Их сухая кожа шуршала словно шёлк, и шум этот, застыв в ушах, только нарастал. Они кольцами обвивали всё тело, больно обжигая, как будто раскалённым докрасна металлом. Дурманящий яд, что заставлял погрузиться в ужасный неспокойный сон, отравлял сознание, отравлял измученное тело.       На распухшем языке осел сухой вкус жажды. Сквозь густую пелену небытия Руслан чувствовал, как у него горели щёки, и как каплями по ним сбегала выступившая на лбу испарина. Все звуки доносились будто бы из-под ватного одеяла — настолько они были далёкими и нечёткими. Голоса и какие-то неясные шорохи слились в один, густой как мёд поток, что, лениво перекатываясь, заполнял собой пространство.       Юноша попытался открыть глаза, но слипшиеся ресницы не давали этого сделать. От внезапно накатившего страха, что он больше никогда не сможет увидеть свет, больно заохало в груди. Где-то под рёбрами, застыв тугим комом, обжигала лёгкие и сердце гнетущая паника. На мгновение лицо Руслана исказила гримаса нервного тика, и когда всё прошло, он почувствовал, как с века на левом глазу оторвалась клейкая пепельная корка. В этот миг сердце забилось сильнее и звуки окружения совсем пропали. Юноша, пытаясь сконцентрировать все свои мысли лишь на одном единственном действии, боролся со слабостью в теле. Но чем больше он прикладывал усилий, чтобы, наконец, поднять свои веки, тем больше его затягивало в глубокий омут.       Руслан сделал глубокий вдох, и лицо его болезненно скривилось. Горло пронзило острой, режущей болью, и по телу разлилось тепло. Оно стремительно побежало по рукам и ногам, свинцом оседая в негнущихся пальцах. И когда жар достиг головы, юноша, потеряв всякие силы, обмяк и, так и не сумев открыть глаза, вновь провалился в сон.       — Там ещё есть кто живой?       — Не знаю. Дым повсюду, не видно ни черта! Голоса прорывались сквозь треск, словно через пелену нескончаемых радиопомех. Трое мужчин, задрав головы наверх, обходили здание церкви, не зная, как к нему подступиться. Они видели, как начался пожар, и сейчас были уверены, что внутри кто-то есть. Вверху, где отчётливо было видно вырывающееся пламя, громко лопался от жара кирпич. В тёмном вечернем небе едва ли можно было разглядеть огромный столб дыма. Он, извиваясь, поднимался ввысь и, подгоняемый ветром, разлетался по округе. Чёрное облако с каждой минутой становилось всё больше и больше, заволакивая собой видимый горизонт. Дым стал похож на огромного ската, что, раскрыв свои крылья, погружался в чернеющую глубину.       Один из мужчин резко остановился и, подобрав с земли сломанную балку от металлической ограды, швырнул её в узкое окно. Мутное стекло со звоном разлетелось на мелкие осколки, и из проема тут же вырвалось рыжее пламя. Оно, словно корова своим широким языком, облизнуло белые стены, оставляя на них маслянистую копоть, и не спеша забралась обратно.       — Давайте отсюда попробуем. — Сбивая остатки стекла автоматным прикладом, сказал мужчина и, прикрывая лицо рукавом куртки, обернулся на стоящих чуть поодаль товарищей. — Больше вариантов-то и нет.       Голос мужчины слегка дрожал, однако, вовсе не от страха или неуверенности. Слова дребезжали и звучали глухо от уже весьма зрелого возраста.       Его жилистые, похожие на ветки руки продолжали крепко сжимать автомат. Мужчина позволил себе ослабить хватку только тогда, когда один из товарищей, видно, поняв намёк, отставил своё оружие к облупившиеся стене и, наклонившись, зачерпнул горсть снега.       Двое, измазав лица мокрым, успевшим превратиться в руках в кусок льда снегом приготовились забегать внутрь. Третий же из их компании, парнишка явно моложе своих спутников, стоял чуть поодаль от здания и, нахмурив густые брови, всматривался в зарево пожара. В проёме, где когда-то целёхоньким было стекло, виднелся густой дым, в котором всполохами метался огонь.       — Давай, по команде. Забегаем и хватаем ближнего. — Всё тот же дребезжащий голос. Оба кивнули и, не сказав больше ни слова, как будто повинуюсь одному, общему инстинкту по очереди исчезли в оконном проёме.       Десять секунд... пятнадцать... двадцать. В голове оставшегося на улице наблюдателя чёткий секундомер отсчитывал время. Сощурив глаза, парень упорно всматривался, силясь заметить в дыму мелькающие тени. Безуспешно.       Но вот, темнея, показались силуэты, и уже через пару мгновений двое выволокли из горящего здания человека, бережно положив его на холодную землю. Один из спасателей, вставая на колени, наклонился к телу и, отогнув ворот куртки, прикоснулся узловатыми пальцами к шее. Он напряжённо замер на пару мгновений, вслушиваясь. Старое, испещрённое глубокими морщинами лицо в момент потемнело.       — Этот всё, готов.       В воздухе повисло молчание, прерываемое лишь рокочущим треском пожара. Человек, потеряно глядя куда-то в пустоту, неспешно поднялся и потёр руки. Он сделал несколько аккуратных, даже боязливых шагов от разбитого окна, из проёма которого, словно из разинутой пасти дракона, вылетали рыжие искры, мерно тлея и затухая в грязном истоптанном снегу.       — Может тогда не стоит? — неуверенно сказал до этого наблюдавший парень и, кажется, сомневаясь в собственных словах, добавил: — Они, небось, все там уже успели… окочуриться.       Старик, недавно вышедший из огня, сурово помотал головой и, поднеся руку к лицу, громко откашлялся.       — Там ещё один рядом лежал. Давай его попробуем достать. — После этого его голос поник, — если и тот мёртв, то дальше пытаться уже не будем.       Парень хотел было сказать что-то ещё в ответ, но осёкся и замолчал. Он потоптался пару мгновений, бегая взглядом из стороны в сторону. Потом же, нахмурив брови, убрал выбившиеся из-под капюшона волосы и, отбрасывая оружие в сторону, наклонился к земле, подхватывая рукой снег.       Он несколько секунд всматривался в свою ладонь и после, мотнув головой, произнёс, напрягая связки, чтобы голос его был услышан за рёвом огня.       — Ладно, пошли.       Руслан с трудом разлепил красные воспалённые глаза. На ресницах застыла колючая корка из пепла и скопившихся слёз, мешающая разглядеть окружение получше. Юноша начал часто моргать, пытаясь избавиться от сора и когда у него это, наконец, получилось, он неспешно огляделся. Всё вокруг окутала кромешная тьма. В непроглядном тёмном помещении слышался тихий шорох, скрип и странный металлический скрежет. Слух предавал Руслана, подло обманывая его: чьи-то тяжёлые вздохи постоянно доносились с разных сторон, а непонятный скрип так и вовсе появлялся сразу отовсюду.       Во мраке видны были лишь смутные очертания оконного проема без стёкол и рам. Юноша осмотрелся. Он едва ли видел смутные очертания комнаты. Блёклые силуэты людей тёмными пятнами застыли в воздухе. Они угольно-чёрными тенями вырисовывались где-то в, казалось, бесконечном пространстве. На мгновение Руслану показалось, что это не люди вовсе, а огромная размашистая рука самой ночи. Будто тьма аккуратно трогала, ощупывала шершавые стены, медленно приближаясь к самому Руслану. В заполнившем всё вокруг скрежете он слышал лязг её когтей. Воображение само нарисовало неведомое, скрытое под чёрным саваном полуночного часа нечто.       Руслан вздрогнул и зажмурил глаза. Ему страшно было вновь открыть их. Он был уверен, что в следующий раз, когда поднимутся его веки, страшные лапы настигнут в молниеносном броске, и жизнь оборвётся.       Юноша, пытаясь выровнить сбившееся дыхание, то жмурился, то расслаблял напряжённые веки. В какой-то момент он почувствовал головокружение. Оно резко стало нарастать, и, когда Руслан уже был готов открыть глаза, накатившая слабость сковала его. Мышцы протяжно заныли и тело, в особенности руки и шея, отозвались жжением и нарастающим жаром. В пальцы вдруг начали вколачивать невидимые тупые иглы. Дыхание перехватило, и всё в организме как будто затихло, замерло.       Юноша прислушался к себе: к тому, как дышит его кожа, как скребутся спутанные мысли в голове, как мерно отбивает ритм сердце.       Тук-тук... тук-тук...       Звук как будто удалялся. Руслан явственно почувствовал, как оно, его сердце, медленно затухает. Волна паники накрыла его с головой. Мышцы на шее нервно свело, и нижняя челюсть подалась вперёд, обнажая ряд зубов. Страх заколотил в теле и, хватая за ноги, потащил вниз, в холодный мрак небытия.       — Живее, в снег его! Давай же, ну!       Двое с диким, вырывающимся из груди кашлем, выбрались из пекла пожарища. Они, сбивая сапогами с бетонного подоконника остатки крошёного стекла, вынесли обмякшего человека. Неподвижное тело, одежда на котором в некоторых местах продолжала гореть, положили на землю и стали забрасывать снегом. Кто-то из присутствующих снял с себя куртку и теперь прибивал ею остатки огня. Вызвавшийся на помощь паренёк вынул из-за пазухи нож и резким движением срезал горящие лоскуты чёрной полы. Он швырнул клочья ткани на землю, где пламя жадно продолжило поедать их.       В это время за спиной у спасателей неистово бушевал огонь. Внутри церкви практически всё уже было уничтожено. Вверху, где был подвешен тяжёлый колокол, догорали деревянные перекрытия. Они трещали и лопались. Горящие щепки от них летели вниз — так и загорелся пол.       — Плохая была затея, — скрежетал голос парня, — этот тоже, небось, уже не дышит.       — Болтай меньше! — задыхаясь, рявкнул на него товарищ и, кряхтя, схватился за ноги погорельца. — Давай, руки бери и на спину его клади.       Двое, с трудом ворочая обмякшее тело, медленно перевернули человека на спину. Мужчина приблизился к лицу, мазанул по нему рукой, стирая грязный и мокрый снег. Он подлез холодными пальцами под ворот чёрного одеяния и попытался нащупать пульс, замерев и затаив дыхание. Он долго молчал, вслушивался, но рёв огня заглушал буквально всё вокруг. Наконец мужчина отстранился и, задыхаясь от осевшего в лёгких горького дыма, заключил:       — Вроде дышит.       После этого все трое застыли в каком-то странном исступлении, как будто не зная, что предпринять дальше. Они тупо переглядывались, то и дело бросая обеспокоенный взгляд на лежащего человека. В воздухе повисла недосказанность. Странная лёгкая смута, которая внезапно, кажется, даже для самой себя, сумела загубить, остановить процесс спасения.       — Ну-у... — протянул мужчина, нарушая повисшее между ними молчание. — Потащили, что ли, его к больнице? Там оставим. — Помедлив, он добавил: — Волонтёрам-то этим, небось, виднее, что с ним дальше делать.       Говоривший распрямился во весь свой рост, расправил плечи и, подозвав к себе товарищей, нагнулся, хватая погорельца под руки. Подошедшие взяли тело под спину и под ноги. И после неспешным шагом двинулись прочь от горящей церкви.       Тяжесть сна медленно пропадала. Вязкое наваждение неспешно оседало, возвращая сознанию ясность мысли. До слуха донесся приглушённый шум, в нос ударила противная горечь.       Руслан, не открывая глаз, медленно повернул голову в сторону окна. Клочок утреннего неба в нём был унылого серого цвета. Неколебимыми исполинами низко застыли тяжёлые мрачные облака. Сквозь них, контрастными тенями подчёркивая мощь и величину, пробивался яркий свет. Холодный порывистый ветер гнал тучи, словно огромный табун небесных лошадей — выл, хлестал и рвался, подобно плети.       Юноша сделал тяжёлый вдох и неожиданно вздрогнул. Он резко открыл глаза и почувствовал, как морозный воздух, словно наждачная бумага, царапает ему глотку. Жгучая боль поразила обожжённое горло, медленно спускаюсь к лёгким. Панический, буквально какой-то первобытный страх охватил сознание.       Руслан не мог ни выдохнуть, ни вдохнуть. Секирой палача нависла над ним одна только мысль о том, что он вновь может ощутить это ужасное жжение, эту боль. Секунды растянулись для него в мучительные часы. Всё вокруг замедлило свой ход. Юноша пошевелил руками, хватаясь за старый грязный матрац, на который его положили. Он пытался взяться за него, как будто желая удержать равновесие. Но цепкие пальцы лишь медленно гнулись и дрожали, в напряжении сжимая застоялый спёртый воздух.       Руслан протяжно застонал. Голос его с хрипом вырвался из груди, комом оседая где-то в горле. Вновь перехватило дыхание. Юноша почувствовал, как по спине горячими каплями побежал пот. Резко бросило в жар, и голова предательски закружилась, загудела. Мир неожиданно превратился в один огромный яркий калейдоскоп. Руслан хотел, чтобы это поскорее прекратилось, но бессилию его не было ни конца, ни края.       — Тише...       Чей-то голос рокотом отражался от стен измученного сознания, гулкое эхо же сотню раз повторило сказанную фразу.       — Тише, всё хорошо...       Слова звучали пугающей мантрой. Они становились всё громче, всё чётче. Обретали форму и текстуру, превращались в нечто материальное. Руслан чувствовал, что они как будто прикасаются к нему, нежно проводя по лицу, лаская и гладя. Он чувствовал теплоту этих слов, даже какую-то отеческую.       Дыхание восстановилось, выровнялось и руки потянулись вверх, чтобы пощупать это нечто. Пальцы юноши, мелко дрожа, прикоснулись к шее, поползли выше и... видение исчезло.       — Всё хорошо.       Руслан открыл глаза и увидел перед собой парня. Тот как-то по-доброму улыбался, но в скопившихся на лбу и между бровями морщинах чувствовалась болезненная усталость. Незнакомец тяжело вздохнул и немного неловко, как будто смущённо, убрал свою руку от лица юноши, проводя пальцами по раскрытым, тянущимся к нему ладоням.       Прошло несколько секунд и всё как будто вернулось на свои места. Встало в прежнюю колею и пошло, пошло дальше. Как будто и не было ничего. Совсем-совсем.       Руслан нервно вздрогнул и поёжился, опуская руки. Перед ним, привалившись спиной на облупившуюся белую стену, сидел парень. Левой рукой, укутанной в какие-то тряпки, он держал дымящуюся жестяную банку и кончиком ножа цеплял куски мяса. Он поднял немигающий взгляд на Руслана и, глядя куда-то в пустоту, будто бы сквозь стены, замер.       Юноша вгляделся в его лицо: теперь незнакомец уже не выглядел таким добрым. Не осталось и тени той тёплой улыбки. Человек лишь напряжённо хмурил рассечённые брови, жуя очередной кусок мяса. Под его колючей бородой, на которой мутными желтоватыми каплями осел жир, еле заметно ходили желваки.       Суровый вид парня сковывал и без того тяжело дающиеся движения. Руслан пробежал взглядом по комнате. Около выхода из помещения, усевшись вдоль стены, устроились два человека.       Оба они были не молоды — в этом юноша был уверен наверняка. Хоть лица незнакомцев и были сокрыты под многочисленными слоями каких-то шарфов и тряпок, руки, выглядывающие из рукавов, могли сказать намного больше: смуглая дряблая кожа, длинные узловатые пальцы со стёртыми, будто изъеденными кем-то кривыми ногтями. Сама смерть дышит им в спины и след в след идёт по пятам, выжидая удобного случая для атаки.       Двое сидели, кажется, не шевелясь, на их коленях покоилось оружие. Один, будто бы обратив внутрь взгляд прищуренных глаз, медленно выкуривал сигарету, даже не выпуская её изо рта. Время от времени он, пыхтя, выдыхал горький дым, а после, удобнее перехватив губами сигарету, вновь замирал. Второй же, запрокинув голову назад, бездумно смотрел в потолок. В этом его, казалось бы, спокойном состоянии чувствовалась нервозность — он незаметно шевелил ногой, не в силах унять свою тревогу.       — Где я?.. — дрожащим голосом спросил Руслан, оборачиваясь на сидящего перед ним парня.       — В центре...— незнакомец обернулся, как будто в поисках ответа на вопрос, а после, возвратившись обратно, сквозь зубы на выдохе добавил, — помощи.       Кажется, он и сам не верил в свои слова. Старое ветхое здание, в недалёком прошлом городская больница, теперь служило прибежищем для тех, кто действительно нуждался в помощи (по большей части, всё-таки, медицинской).       Собственно, мало что поменялось.       — Как тебя звать? — отозвался парень и откинул пустую жестяную банку в сторону.       — Где я? — снова, уже немного увереннее и громче произнёс Руслан, однако теперь в его голосе сквозил ничем не прикрытый страх.       Незнакомец удивился и, вытирая об штанину жирный от тушёнки нож, с каменным выражением лица уставился на юношу. Он видел его безумные глаза. Они блестели и бегали из стороны в сторону, не в силах зацепиться даже за малейшую деталь окружения.       — Хорошо, давай так, — медленно, с долей нервозности произнёс парень. — Я — Юлий. Ты находишься в центре помо...       Но Руслан перебил его, срываясь на жалобный хрип:       — Где это?       — Тебе что, адрес назвать? — басисто, с раздражением прогудел Юлий.       Его взгляд охладел, и в лице появилась какая-то сталь. Брови непроизвольно нахмурились и губы вытянулись в тонкую линию. Однако лицо вмиг посветлело, когда парень уловил растерянность и искренний страх Руслана. Кажется, паренёк действительно не понимал, где находится.       Юлий помедлил несколько секунд и смягчился.       — Ты... — он подбирал слова и был немного растерян от, как ему казалось, абсурдности происходящего, — ты в Ульяновске.       Произнеся это, парень замер, ожидая реакции. Он надеялся, что сейчас сумел попасть в точку и хоть как-то смягчить напряжённую обстановку.       «Это всё равно, что пальцем в небо тыкать. — Ворчал в мыслях Юлий. — Каков вообще шанс, что это скажет ему хоть о чём-то?»       Руслан же в это время был погружён в свои мысли. Он упорно пытался сопоставить всю имеющуюся у него информацию, однако никак не мог понять, в какой же всё-таки круговорот событий занесла его судьба. Юноша помнил, как в Челябинске его пересадили на другой поезд, помнил, как потом этот состав стоп-краном остановили налётчики. Помнил всё, но будто бы глядя через мутное стекло.       Воспоминания приходили медленно. Они, словно ленивые коты, выползающие из подвала, появлялись из тёмных уголков сознания и, не найдя себе применения, вновь пропадали. События накладывались друг на друга, путались, смешивались и забывались в конечном итоге.       Руслан, напрягаясь изо всех сил, в попытке выстроить всё в логическую цепочку, вновь замолк. Юлий осторожно пошевелился, но юноша никак не обратил на это внимание. Тогда парень решил поговорить с ним.       Он наклонился вперёд, к своим ботинкам.       — Так... и тебя как звать? — вспомнил Юлий свой давний вопрос и, завязывая шнурки, исподлобья посмотрел на паренька.       Руслан, услышав голос и поняв, что вопрос обращён к нему, вышел из оцепенения. Он вздрогнул, нервно повёл плечами и потеряно огляделся. Всякий раз, как он начинал осматривать эту комнату, она казалась ему новой. Будто бы до этого юноша не открывал глаза, или открывал и смотрел, но каждый раз под другим ракурсом, умудряясь при этом оставаться на своём месте. С каждым разом он замечал всё новые и новые детали, в большинстве своём, конечно, угнетающие его сознание.       Помещение выглядело заброшенным. С отсыревших стен падала штукатурка, будто бы с рептилии старая кожа. На стыке с окнами и потолком по оголившемуся, почерневшему бетону ползла жёлто-зелёными островками плесень — воздух из-за неё пах тухлыми тряпками. Пол помещения был устлан мусором. Вперемешку валялись какие-то ржавые железки, лохмотья одежды, пружины из матрасов, обрывки газет и несметное количество мутноватых осколков от прикрученных к потолку ламп.       Двери не было. От неё осталась лишь пластмассовая коробка с петлями. Над входом неровной бороздой тянулась темная линия крошёного бетона. Очевидно, там была проводка, но кто-то выдрал все провода.       Руслан повернул голову на окно. Оно зияло в стене светлым прямоугольным отверстием. Края проема были неровными, будто кто-то пытался когда-то вколачивать в них гвозди.       Юноша перевёл взгляд на Юлия и вновь вздрогнул. Он вспомнил о заданном вопросе и неуютно поёжился, когда увидел, как, выжидая, смотрят на него тёмные глаза.       — Руслан, — наконец представился он.       — Значит, Руслан... — мягко протянул парень, поднимаясь на ноги. — Руслан, говоришь...       Мысли как-то путались. Юлий плохо понимал, что нужно делать дальше. Ему никогда не приходилось оказываться в такой ситуации — ему никогда не приходилось спасать людей.       Он отошёл на пару шагов и, раскидывая руки в стороны, потянул задеревеневшие мышцы. Бросив взгляд на своих немолодых товарищей, что продолжали, как будто в трансе, сидеть около стены, парень подумал, что неплохо было бы всё-таки отдохнуть.       Подойдя к Руслану, он подсел ближе и, не задавая лишних вопросов, прижал его к себе по-варварски крепко. Сейчас это казалось ему самым правильным. Ноющей болью отозвалось обожжённое в некоторых местах тело. Юлий тяжело вздохнул и посмотрел в окно, силясь понять, какой сейчас был час: то ли девять, то ли десять утра. Но однообразное серое небо ни о чём не говорило и лишь продолжало хмуриться. По нему неспешно проплывали, посыпая землю мелким снегом, мрачные облака.       Парень хмыкнул и отвернулся. Его губы тронула грустная улыбка. Он чувствовал, как тело ломит от усталости и как слипаются глаза. Юлий потянулся в карман и достал помятую пачку, ловко вытаскивая последнюю сигарету. Зажав её в губах, он выудил из того же кармана зажигалку. Чиркнул металлическим колёсиком раз, чиркнул два, но искра так и не появилась. Парень расстроено отбросил зажигалку и горько, даже с какой-то злостью вздохнул. Он убрал сигарету обратно в пачку и запихнул её в нагрудный карман куртки.       «Всю ночь на ногах, — раздосадовано подумал Юлий, — пришло время отдохнуть.»       Руслана же била мелкая дрожь: то ли от холода, то ли от начинающейся лихорадки. Руки его были холодными и влажными, однако за окутавшей тело болью юноша этого совершенно не чувствовал. Прижавшись щекой к груди своего спасителя, он рвано дышал, порой вздрагивая.       Юлий, чувствуя, как колотит Руслана, снял с себя тёплую куртку и накинул на него. Резко потянуло в сон. Несколько минут парень ещё боролся со слабостью, поднимая закрывающиеся веки. Однако вскоре делать это стало невозможно, и он погрузился в сон.