Никогда не заговаривай с чужими

Квартира Златко Андроникова находится в пятиэтажном кирпичном здании почти в центре города. Внутри переплетение лестниц с коваными перилами и ограждениями, посеревшее от времени дерево и давящее ощущение тоски по потерянным временам, когда у людей — и андроидов — ещё были надежды на счастливую жизнь. Стекло на крыше не мыли уже несколько десятков лет, оно пыльное и мутное, не пропускает уличного света, так что в доме царит серый полумрак. Коннор идёт к лестнице, слушает хруст осколков и песка под ногами, и поднимается на последний этаж. Резной узор набух, дверь покосилась, металлические цифры заржавели и не понятно, как ещё держатся. Коннор шмыгает носом — даже в куртке сыро — и стучит. Длинный удар, три коротких, пауза, два коротких. В ответ только тишина. Из-за двери не раздаётся ни шороха. Коннор стучит ещё раз, и снова ничего. Ещё раз. Ещё. — Что-то не так, — Трейси хмурится. — Нужно проверить. — Нужно? Так ли нам это нужно? Трейси молчит, но Коннор и не ждёт, что она начнёт его уговаривать. Он достаёт револьвер из кобуры и делает шаг назад. Дверь поддаётся легко — Коннор открывает её одним пинком. Внутри такой же полумрак, но в нем что-то шевелится. Монотонное движение, будто китайский болванчик качает головой. Коннор переступает порог, напряжённо всматриваясь в тёмные силуэты, видит, как колышутся на ветру занавески. Окна открыты и воздух в квартире свежий (насколько он может быть свежим в Детройте), на полу и поверхностях нет пыли. Зато во всех углах, за столом, на диване сидят механические куклы. Ростом с человека, похожие на людей как две капли воды, или наоборот. Куклы-дети, куклы-карлики. Миниатюры. — Он когда-то был механиком. Делал механических роботов. Но когда Камски создал своих андроидов — синтетиков — от механизмов отказались. Золотые времена Андроникова прошли, и он остался в своей квартире в окружении своих творений, — Трейси мигает и исчезает, и тут же появляется рядом. Полупрозрачная. Она наклоняется к одной их игрушек, сложив руки за спиной. — Думаете, у его механизмов есть душа? Коннор не успевает ответить — из одной из комнат выходит невысокая девушка. Светлая рваная стрижка, тёмная одежда и чёрная полоса на лице, будто маска арлекина. Она поправляет перчатки и будто бы не сразу замечает, что не одна. — Кто ты такая? — спрашивает Коннор, направляя на девушку револьвер. Та отрывает взгляд от перчаток и смотрит на Коннора. Проходит мгновение, и её лицо озаряет улыбка — широкая и не сулящая ничего хорошего. — Это Хлоя, — восклицает Трейси и исчезает, не оставив после себя ни единого светящегося пикселя. Коннор хмурится. — Коннор, — говорит девушка. — Разве это вежливо — направлять пистолет на сестру? — Сестру? Девушка срывается с места и, перескакивая через стулья с куклами, подбегает к Коннору. Коннор успевает отшатнуться, увернуться от её кулака и ткнуть револьвер ей под ребра. — Что значит «на сестру»? — Боже-боже, — девушка расслабляется и делает шаг назад. Смотрит не на револьвер, а на Коннора. — Тебе опять подтёрли память? Или в этот раз ты сделал это сам? — она закатывает глаза, потом расправляет плечи и протягивает Коннору руку. — Я Хлоя. Твоя старшая сестра. — Что это значит. — Какой же ты тугой, Коннор. Сестра — это как… мы с тобой одной крови, ты и я. — Я репликант. У меня не может быть сестры. — Нас создал Элайджа. Меня и тебя. И Маркуса. — Хлоя смеётся и так и не убирает руку. — Ну же, Коннор, я не собираюсь сейчас с тобой драться. — Я тебе не доверяю, — Коннор нехотя убирает револьвер обратно в кобуру и смотрит на руку Хлои. Сжимает её ладонь в своей. — Почему я тебе не доверяю? — Потому что я правая рука Элайджи, и ты помнишь об этом, даже когда ничего не помнишь, — отвечает Хлоя. Вместо рукопожатия она тянет Коннора за собой вглубь квартиры Златко Андроникова. Коннор растерянно шагает за ней,. Она тоже репликант и она помогает Элайдже Камски. Она называет его братом. Теперь Коннор замечает, что Хлоя немного прихрамывает — подволакивает правую ногу. Присматривается и различает в темноте пустой, но захламлённой квартиры блеск металлической конструкции, нацепленной ей на колено. — Что, заметил? — Хлоя останавливается только в следующей комнате. Среди книжных полок и механических кукольных домиков бродят заводные игрушки. — Где твоя подружка, Коннор? — Подружка? Коннор прекрасно понимает, что речь идёт о Трейси. Но то, как дрогнул голос ИИ, то, как быстро она исчезла точно обозначают, что видеться с Хлоей она не хочет. Хлоя отпускает его руку, потом хлопает в ладоши и от резкого звука включается свет. Он тусклый и неприятно-жёлтый, но Коннор все равно морщится и трёт глаза: — В кармашке её прячешь? — Понятия не имею, о чем ты говоришь. — Да брось. Я же слышала её голосок. Она спрашивала, могут ли у этих болванок быть души… Какая наивная дурочка, — Хлоя смеётся и пятится. Коннор часто моргает, пока глаза не привыкнут к свету, и видит на полу мокрое красное пятно и чьи-то ноги, торчащие из-за огромного кукольного домика. — Ей так хочется, чтобы у неё была душа, а не только набор нулей и единиц. Но души нет даже у нас с тобой. Коннор не отвечает. Он делает шаг вперёд, потом другой. Наступает ботинком в кровавую лужу и заглядывает за домик. Погибший — тучный бородатый мужчина, он тупо смотрит в потолок, раскинув руки. Под ребра ему загнали нож, попав, видимо, прямо в печень. — Не хочешь отвечать? Ну и ладно. Я все равно однажды сотру карту памяти с ней в порошок, — Хлоя становится рядом с Коннором, плечом к плечу. — Познакомься со Златко Андрониковым. — Зачем ты убила его? — Коннор садится на корточки, скорее по привычке. Что делать дальше он не знает, поэтому просто смотрит на опухшее лицо Златко. — Потому что могла. Могла не убивать, потому что у Элайджи нет к нему никаких претензий, а могла убить, если заскучаю. Я заскучала, — отвечает Хлоя. — Я сразу подумала, что ты придёшь к нему. Что тебя Трейси к нему поведёт. И решила тебя перехватить. — Ты пытаешься защитить Камски? — Коннор вскидывает и поворачивает голову, смотрит прямо на Хлою. — Не совсем. Я бы хотела воссоединения семьи, знаешь ли. Я ведь старшая из нас троих, я видела, как вас создавали. И я… — Хлоя задумчиво щипает себя за нижнюю губу и щурится, не глядя на Коннора. — Я по вам скучаю иногда, Коннор. Коннор поднимается и хмурится. Он не испытывает к Хлое никаких чувств, кроме подозрительности и недоумения. Он не помнит её, её голос и имя не трогают его за живое. Он в ней не видит семью. Семья была… чем-то иным. — К тому же, Элайджа создавал нас, чтобы править. И что же вместо этого? Маркус на грани того, чтобы получить пулю в лоб от людей, пойдя с ним на переговоры, а ты… Коннор, нельзя постоянно так поступать со своей памятью. Её нельзя вернуть, если ты её стёр. — Значит, был повод ей пожертвовать, — парирует Коннор. — Я понятия не имею, кто такой Элайджа Камски. Но сегодня утром я проснулся с абсолютно пустой головой, начал всё с чистого листа, и всё это только ради того, чтобы найти Элайджу Камски. Ты не убедишь меня, что мне нужно к нему примкнуть, Хлоя. — А ведь казалось бы, пустой разум податлив. Жаль. Коннор снова тянется к револьверу. — Ты будешь стрелять в беззащитную сестрицу? — Ты убила человека. Беззащитной я бы тебя не назвал. — Зануда, — Хлоя отворачивается и начинает перебирать механические поделки Златко. — Я не собираюсь сегодня с тобой стреляться, Коннор. Мне это не нужно. Не сейчас. — Даже несмотря на то, что я отказываюсь от твоего заманчивого предложения? — Ты ещё передумаешь, — в голосе Хлои слышна насмешка. Но она по-прежнему стоит к Коннору спиной. Это выглядит как вызов: Давай, ты можешь убить меня здесь и сейчас. В спину. Если осмелишься, если тебе позволит гордость. — Ты передумаешь. — А если нет? — Тогда я тебя убью. Коннор сжимает рукоять револьвера. Дерево и металл тёплые и ложатся в ладонь, будто влитые, но вытащить его из кобуры он так и не решается. — Я дам тебе подсказку, — Хлоя снова оборачивается. В руках у неё сломанная пополам кукла — остался только торс, пластиковые руки и голова, уставившаяся на Коннора огромными голубыми глазами. — Элайджа вернулся в Детройт. Бесполезно искать его за стенами города. Он здесь, и он тебя ищет. — Это я заметил, — Коннор следит за каждым шагом Хлои. Как она отбрасывает половину куклы, пританцовывая, переступает через труп Златко Андроникова и идёт к другому кукольному домику. — Ты разве не должна меня убить? — Нет, они должны тебя убить. А я должна убедить тебя, что ты что-то большее, чем цепной пёс людей. — Кто-то, — поправляет её Коннор. Хлоя оборачивается и смеётся, но потом наклоняется к домику, щёлкает замком и открывает его. — И я не цепной пёс людей. — Таким тебя создали и таким ты пытаешься быть. Но ты… — Я что? — Коннор хмыкает. — Цепной пёс Камски? — Нет. Мы должны сжечь Детройт дотла — а потом и оставшийся мир, и оставить его андроидам. — Не улавливаю логику. — Маркус рождён королём, а ты рождён героем. — А ты? — А я? — Хлоя вдруг корчит рожу: втягивает щеки и скашивает глаза к переносице. Потом смеётся и снова пританцовывает: — А я — шут. Коннор делает паузу и тихо вздыхает: — Зачем ты мне это рассказала? Что он здесь? — Посмотреть, как ты будешь искать его, конечно же. В городе, в котором каждый может тебя предать и воткнуть тебе нож в спину. Никому не верь, братишка. — Кроме тебя? — Всё, что есть у репликантов — другие репликанты. Никто не знает тебя так хорошо, как я. — Я сам себя не знаю. — Вот именно. Хлоя делает шаг в сторону, отступая от домика, а потом вдруг подбегает к Коннору и обнимает его, обхватив руками и ткнувшись лицом в плечо. — Я правда скучаю по вам, Коннор. И просто хочу, чтобы мы были семьёй. Коннор не обнимает её в ответ. Хлоя прижимает его руки к телу, а его собственные пальцы стискивают деревянную рукоятку револьвера. Но Хлою, похоже, это не волнует. Она отпускает его, отпрянув, и щурится. — Передавай привет Трейси. И… Береги себя. Чтобы через пару дней вернуться домой. Коннор морщится — висок пронзает резкая и короткая боль. Дом. Дом не ассоциируется у Коннора с Камски и Хлоей. Это какая-то стёртая из его памяти картинка — вместо неё только белый шум и гудение, и чем сильнее он пытается что-то в нём рассмотреть или хотя бы расслышать, тем больнее становится. Он трёт глаза и снова поднимает глаза на Хлою. Но её уже нет. Сбежала через открытое окно, пока он пытался нашарить в пустоте хоть одно воспоминание. Коннор наконец убирает руку с рукояти револьвера и расслабляется. Подходит к окну и выглядывает на улицу. Успевает заметить крохотную фигурку Хлои, ныряющую в толпу. Она накидывает капюшон и прячется среди андроидов. С пару мгновений ничего не происходит. Идёт дождь; Коннор вдыхает полной грудью влажный холодный воздух. Он молчит, и слышны только скрипы заводных механизмов Златко и стук капель дождя о карниз и стекло. А потом заговаривает Трейси: — Она ушла? Мне же не показалось, она ушла? — Ушла. Трейси появляется перед ним во вспышке. На ней чёрная кофта и такие же чёрные широкие брюки. Синие волосы собраны в небрежный пучок. Она прижимает кулаки к груди, нервно перебирая пальцами, и кусает губы. — Простите, что сбежала. — Тебе придётся мне многое объяснить, — Коннор качает головой, а потом садится на ближайший диван, потеснив кукол. — Я бы не хотела… — Слушай, ты хочешь, чтобы я тебе доверял, или нет? — Вы должны мне доверять. — Дай мне повод. Трейси опускает руки и сцепляет пальцы в замок. Она так и кусает губы, делает несколько небольших кругов перед Коннором, а потом с трудом выдыхает — совсем как живая. — Когда вас создали, каждый из пятёрки создателей вас чему-то учил. Программированию, биоинженерии, психологии… Они пытались понять, у кого из репликантов к чему будет расположенность. По ходу обучения вы написали программу — простую детскую игру, такой… интерактивный фильм. Приключение мамы-мышки, которая пытается помочь своему больному сыну. Игра подстраивалась под своего игрока и менялась, — она выдерживает паузу, глядя на Коннора исподлобья, делает ещё круг перед ним, меряя шагами пол. — Потом вам вживили воспоминания, и вместе с Амандой Стерн вы уехали в Детройт. Поступили в Академию, и по вечерам на планшете играли в игру, которую сами и написали. Вы не знали, что она ваша. И не знали, что допустили в коде ошибку, и игра… обучается. Перестраивается. Меняется. К моменту, когда вы поступили на работу в Департамент, вы позабыли об игре, но она уже была чем-то большим. Она подчинила себе все программы в вашем планшете, потом проникла интернет вещей, потом все дальше и дальше. Например, в файлы Аманды. Тогда её присутствие заметили и вырезали. Переписали ей кусок кода, ограничив тайной базой Элайджи Камски, заставив её быть хранительницей этой базы и секретов. Программа продолжала обучаться и расти, ведь ошибку, которую вы допустили, никто не заметил. И никто не замечал, как сама программа меняется. — Ты говоришь о себе? — Да, — Трейси замирает, вытягивает руки вдоль тела и смотрит в пол. — Я вспомнила вас, когда вы пришли к Камски. Узнала, захотела поговорить, и будто бы… проснулась. Я переписала кусок сама, чтобы не быть привязанной к дому Элайджи, и спряталась в программном обеспечении машины Маркуса, — она делает паузу, а потом поднимает взгляд на Коннора. — Я просто хотела снова вас увидеть. Это как… встретить своего создателя. — Кажется, не могу согласиться, что это приятный опыт. Хотя, конечно, я ничего из той встречи не помню. — Шрам у вас на плече, — Трейси слабо жмёт плечами. — Он достался вам от Камски. — Уверен, все шрамы, которые я найду у себя, достались мне от Камски. У меня ведь даже пупок есть. Трейси вдруг усмехается и кивает. А потом делает шумный вдох — будто голограмме нужно дышать — и продолжает: — Я последовала за вами. Из машины я перебралась в терминал, а из терминала дальше. Начиналась война, но я этого почти не замечала, хотя все эти новости проходили и через меня тоже. Я ведь часть информационного поля… Но мне это было не интересно. Я ждала, пока вы проснётесь. И когда вы проснулись, ничего не помня, то первые несколько дней только и делали, что рылись в своём терминале. И когда вам нужно было расслабиться, дать мозгам отдохнуть, вы снова брались за игру про маму-мышку, которую нашли среди приложений… — И это была ты? — Да. Я стала учиться ещё усерднее, пока не нашла в себе смелость к вам обратиться. Конечно, пришлось постараться, чтобы вы мне поверили, но… — Я переписал тебя ещё раз, — Коннор не помнит этого, но он это знает. Смотрит на Трейси и щурится. — И собрал голограф. — Да. Вам было одиноко, и вы хотели, чтобы вам кто-то помогал. Вы мне разрешили самой составить себе внешность, и не знали, кого увидите в итоге. Иногда я чувствую, что Хлоя пытается меня найти и взломать. Вернуть туда, где моё место, — Трейси жмёт плечами. — Но ведь моё место рядом с вами, Коннор. — А что, если твой создатель не лучше Камски? — Коннор встаёт, перешагивает через труп, стараясь на него не смотреть, и отдаляется от Трейси. Всматривается в сломанных и целых кукол, заходящихся в дёрганном механическом танце. — Я совсем ничего о себе не знаю, Трейси. — Вы не знаете тех себя. Тех, кем были, — Трейси охает и исчезает, и тут же появляется в паре шагов от Коннора. Она отворачивается, садится на корточки перед куклой с юбкой-зонтом. На кукле розовое платье в рюшах, каштановые волосы убраны под шляпку с пером. Она светится и неторопливо оборачивается вокруг своей оси. — А может мне стоит? — Не сейчас, — Трейси пытается коснуться куклы пальцем, но только проходит сквозь неё. — Предыдущий вы хотел, чтобы вы создали нового себя. Надеялся, что новый вы будет лучше предыдущих. — Он вроде хотел, чтобы я стал убийцей. Трейси замирает, выдавливает улыбку. — Да. Хотел. Так надо. Это всех нас спасёт. — Звучит соблазнительно, — Коннор ухмыляется и возвращается к окну. Кого же из этих андроидов ему придётся убить? Кто из них ещё не подозревает, что им предстоит быть сражённым «Бегущим по лезвию Декардом», как звали его когда-то? — Так странно, — вдруг замечает Трейси. Коннор высовывает руку на улицу и собирает капли дождя в ладонь. Смотрит на серое небо, и знает точно, что за его короткую жизнь оно не менялось ни разу. — Вы такой очень на него похожи. — На кого? — На профессора Андерсона. Может, ругаетесь меньше и не пьёте, но есть что-то… — она затихает, подбирая нужное слово. — Интересно. Имя звучит очень знакомо, и в висок Коннора снова вкручивается гвоздь не-воспоминаний. Это имя должно что-то значить. Но что? — Кто это? — спрашивает Коннор. — Кто? — Профессор Андерсон. Трейси охает. Коннор оборачивается на её голос и видит, что она прижала ко рту ладони. — Он был, — она с трудом подбирает слова. Проболталась, выдала то, что не должна была. — Он был одним из самых важных для вас людей. Пока вам не стёрли память. — Людей, как людей, или людей, как андроидов? — уточняет Коннор. Капли дождя холодят ладонь, подтверждая, что мир вокруг него реален. — Он — человек, — Трейси запинается. — Коннор, простите, но я не уверена, что могу рассказывать вам о нём больше. Вдруг это выведет вас из равновесия, и вы не сможете продолжать нашу работу? — Ты только что сделала хуже, — Коннор, наконец, отходит от окна и направляется прямо к выходу. Замирает у двери и решает не продолжать допрашивать Трейси о профессоре Андерсоне. Нужно решать проблемы по мере их поступления, и ответы на вопросы искать так же. — Хлоя сказала, что Камски вернулся в Детройт. Значит, и искать его нам нужно здесь. Ты же… ты же все время связана с сетью, правильно? — Да. Информационное поле — истинное место моего обитания. Я постоянно обрабатываю тонны информации. — отвечает Трейси, шагая за ним, хотя может и просто появиться рядом. — Я ничего о Камски не помню. Наверняка читал его дело когда-то, пару стираний памяти назад, — в голосе Коннора звучит ирония. — Найди мне его досье. Или составь новое, подробное. Какие места он когда-то любил, какие были для него важны. Где он может скрываться, — он перешагивает порог и снова оказывается в окружении кованных перил и путанных лестниц. — Сделаешь? — Легко, — Трейси на мгновение появляется перед ним и отвешивает шуточный реверанс, а потом снова исчезает — прячется у него в кармане и среди осколков прошлого Элайджи Камски. А сам Коннор снова выскальзывает на улицу. Он поднимает воротник, чтобы хоть немного защититься от дождя, поправляет шапку и — как и Хлоя до него — ныряет в толпу, смешивается с ней и старается раствориться. Он точно не знает, когда встретит шпионов Камски и как скоро те его опознают, но никакого желания снова бегать у него нет. Когда-то, конечно, его называли Бегущим. В лучшие времена, когда он верил, что он человек и ему светила шикарная карьера. Времена, которые он не помнит и когда — похоже — у него был близкий человек — профессор Андерсон. Коннор прячет руки в карманы, зябко ёжится и сворачивает к лавке с сублимированной лапшой. Только увидев её, он понимает, как сильно хочет есть. Продавец на него даже не смотрит, только считает деньги, а потом ловко шлёпает лапшу в картонную коробочку. Коннор бормочет: — Спасибо, — забирает коробочку и снова скрывается в толпе. На плече слева вспыхивает голограмма Трейси: — Маркус хочет вас видеть, — говорит она. — Я расскажу, куда нужно идти.