Better Late Than Never

Так как Гарри хотел закрыть магазин и провести весь день, наверстывая упущенное время, ему нужно было подумать о сотрудниках и клиентах, и, честно, говоря, это был один из последних дней его в качестве владельца собственной пекарни, и Луи не хотел мешать ему. Поэтому они провели все утро вместе на кухне, Гарри бегал и жонглировал сразу шестью разными приборами, а Луи решил прояснить все недоразумения. Начиная с ночи, которая стала причиной расставания. — Получается тест на беременность…? — Да, он должен быть положительным. Вероятно, нужно подать на компанию в суд, — размышлял Луи. Гарри собирался оспорить эту абсурдную идею, когда до него дошла ужасная реальность. — Я расстался со своим беременным парнем, — правда, будто ткнула его в живот ножом. — Хей, ты же не знал, — заверил его Томлинсон, спрыгивая со столешницы, на которой сидел, вставая перед парнем. — Черт, да даже я не знал об этом, — когда на лице Гарри все еще отражалась боль, Луи продолжил. — Я, эм…ну, ну на самом деле я не узнал, пока она сама не проявила себя, — это было немного неловко, и он думал, что Стайлс рассмеется. Когда он ничего не услышал, Луи посмотрел вверх, чтобы увидеть, как парень смотрит на его живот широко распахнутыми глазами. — Она? — взгляд Гарри метнулся к лицу шатена. — Это девочка? Черт. Блять. Неужели он забыл об этом рассказать? Он ужасный бойфренд. — Да, Хаз. Мы сделали маленькую девочку. Эти слова вновь заставили Гарри упасть на колени и расцеловать животик Луи, обещая заплетать ей косички, научить готовить и угрожал прогонять каждого парня — или девочку — который окажется ближе ста футов. Томлинсон провел пальцами по волосам Гарри, пока он продолжал говорить с их дочерью. Только через несколько минут он понял, что Гарри перестал говорить, решив вместо этого положить руку на то место, куда маленькая ножка периодически толкалась. Этот момент вызывал у него смешанные чувства. Гарри не смог быть с Луи, когда он узнал, что беременный. Его там не было, когда Луи узнал, что она — это она. Он не видел и не слышал, как бьется ее сердце. — Я так много пропустил, — наконец прошептал он. Луи нежно дернул его за кудри, заставляя встать парня на ноги. Он положил руку на сердце Гарри. — Но ты здесь прямо сейчас. Гарри крепко обнял его. — Всегда. Я больше никогда никуда не уйду. Когда под конец дня пекарня закрылась, они неловко стояли возле главной двери несколько минут, не зная, куда идти. Гарри кусал губу — признак того, что он хотел что-то сказать, но сдерживался. Он ждал, когда Луи начнет. — К тебе или ко мне? — наконец спросил Томлинсон. Гарри облегченно улыбнулся; он все еще не мог поверить, что Луи правда простил его и что они, похоже, воссоединились прямо там, где остановились. — Ну, твоя же квартира ближе, не так ли? — Была ближе, да, — Гарри выглядел смущенным, и он правда забыл упомянуть о том, что переехал? Почему он такой тупой? — Я, эм…в общем-то я купил дом. — Это замечательно, Лу, — квартира Луи была недостаточно большой для него, так что было ожидаемо, что он переедет в место побольше. — Ты уже даешь нашей девочке самое лучшее. Слова были простыми и искренними, но они заставили Луи плакать. Он назвал ее «наша девочка» и сказал, что Луи был хорошим родителем, и это было все, что он хотел. Он обнял Гарри за шею, заставляя его сгорбиться, чтобы нормально обняться. — Переезжай ко мне. Гарри отступил. — Что? Ты- но- но почему? — Томлинсон резко погрустнел и Гарри вовсе не это имел в виду и он захотел сделать все, что было в его силах, чтобы стереть это печальное выражение лица. — Я имею в виду, это просто…мы никогда это не обсуждали раньше. Ты всегда…я никогда не думал, что ты этого хочешь. На этот раз печаль распространилась внутри шатена. Гарри был с ним в течение трех лет без какой-либо надежды или дальнейших планов; он отказался от желания иметь дом, брак, семью и все потому, что он хотел быть с Луи больше, чем этих вещей. Это было чудо, что Гарри был с ним так долго. Ему нужно было объясниться. — Гарри, — он взял руку кудрявого и переплел их пальцы. — Я хочу тебя. Я хочу всего с тобой. Белый забор, минивэн, все по полной программе, — Гарри ухмыльнулся; он просто не мог не представить, как Луи едет в одном из громоздких минивэнов. — Я хочу разделить с тобой каждую часть оставшейся жизни. Стайлс засмеялся, затаив дыхание. — Знаешь, технически я еще не сделал предложение, — но у него все еще было то кольцо, которое он купил несколько месяцев назад, но теперь был даже рад, что он настолько слабохарактерный, что не избавился от него. Луи поднес руку ко рту, чтобы погрызть ногти; это был нервный жест и Гарри подумал, что он что-то сделал не так. — Ну, в смысле, я не…должен ли я или нет? Ты этого не хочешь? Луи на мгновение вернулся из собственных мыслей, чтобы возмущенно посмотреть на Гарри. — Конечно, я хочу это, — он был удивлен собственной яростью; было время, когда только мысль об этом заставляла его захотеть убежать куда-нибудь подальше. — Это просто… — вздохнул он. — Жаль, что мы не сможем сделать это до появления нашей маленькой мисс. Знаешь, чтобы она родилась в нормальной семье и все такое, — он отрицательно махнул рукой, зная, что это звучит смешно. Гарри притянул его к себе и поцеловал в макушку. — Мы можем сделать это, если хочешь, — он сделает все, чтобы Луи был счастлив. Томлинсон подозрительно посмотрел на него. — Король романтических жестов согласен на обычную роспись? — Гарри вздрогнул. — Мне так не кажется, — Луи снова прижался к нему. — Ты тоже заслуживаешь свадьбу своей мечты. — Любая свадьба, на которой ты в конце прохода — свадьба моей мечты, — небрежно сказал он, как будто это не самая романтичная вещь все вселенной. И вдруг у Луи возникла острая необходимость запереть Гарри в комнате и не выпускать. И как можно скорее. Он потащил Стайлса к своей машине и помчался по дороге так быстро, как разрешали знаки. Гарри смотрел по сторонам, рассматривая мелькающие листья, детей, катающихся на велосипедах, и когда Луи подъехал к дому, который, должно быть, принадлежал ему — им — он почти ясно видел это. Он видел уродливого снеговика, которого они будут лепить во дворе, нарисованные классики на тротуаре, игры в прятки среди тенистых деревьев. Он мог видеть все это, и в его глазах стояли слезы, когда он повернулся к Луи. — Мне нравится. Сердце Луи забилось сильнее от выражения лица Гарри; это была смесь волнения, радости и любви, и Луи не мог не наклониться и поцеловать его. — Это ты еще не видел самого лучшего, — прошептал он в губы. Основываясь на похоти, мелькнувшей в глазах шатена, когда он сказал эти слова, Гарри подумал, что он приведет их в спальню. Он был застигнут врасплох, когда его привели в комнату, окрашенную в нежно-фиолетовые тона. На пеленальном столике уже лежали подгузники, в шкафу висела одежда, а на стене красовались маленькие белые и серые бабочки, зеркально отражающие подвески над кроватью. В рамочке на столике у кресла-качалки стоял снимок УЗИ, и Гарри тут же схватил его, обводя пальцами контур своей дочери. Луи подошел сзади к Гарри и обнял его со спины, его живот удивительно хорошо вписался в плавный изгиб спины парня. — Тебе нравится? — пробормотал он в лопатки Стайлса. Гарри развернулся в объятиях. — Это прекрасно, детка, — он провел пальцами по фотографии, которую он все еще держал в руке. — Она само совершенство, — Луи прикусил губу, но Гарри решил взять это на себя. Он поставил рамку на место и глубоко поцеловал шатена. — Ты само совершенство. И, хорошо, теперь пришло время отвести его в спальню. Когда туман после оргазма начал рассеиваться, Луи обнаружил, что Гарри смотрит на него мягким, но серьезным взглядом. Его рука все еще была на животике Лу — он едва ли убрал ее оттуда с тех пор, как узнал о его существовании — и большим пальцем поглаживал его. Луи положил свою руку на руку Гарри и вопросительно посмотрел на него. Гарри несколько раз моргнул, размышляя, стоит ли спрашивать, и как это сделать. — Почему ты так долго ждал момента, чтобы рассказать мне? — его тон не был обвинительным, скорее любопытным и немного грустным. Луи не мог выдержать этот напряженный взгляд, когда пробормотал объяснение. — Я был…ну, мне было страшно. Скорее даже до усрачки напуганным. И мне по-прежнему страшно, если честно. Я никогда не представлял себе ребенка, а потом, когда я узнал…это было типа: о Боже, это правда происходит? Но тебя не было рядом и я не знал, что делать, что я хотел сделать или даже что я мог сделать, понимаешь? Я думал, что остался один, а потом…теперь нет… Гарри долго молчал после этого и Луи прикусил губу, чтобы не высказать все свои глупые мысли. Когда он снова посмотрел на шатена, в его глазах ничего не отражалось, и Луи только мечтал узнать, какие эмоции скрывались за ними. — Луи, ты… — Гарри нужно было знать. — Ты действительно этого хочешь? Нерешительность и осторожность в голосе Стайлса поставили Луи в тупик. — Что…что ты имеешь в виду? — прохрипел он.  — Ребенка, — пауза, — со мной. Этот вопрос поставил Томлинсона врасплох и внезапно забеспокоился о том, что Гарри передумал. Что, возможно, это было слишком. Или недостаточно. — Это…ну, это то, чего ты хочешь? Гарри вздохнул, хотя это было больше похоже на стон, поскольку тонкая завеса, скрывающая его эмоции, начала трескаться. — Больше всего на свете, Лу. Боже, да. Ну, в прошлом я скрывал это от тебя, только потому, что я не думал, что ты готов к этому, и я не хотел, чтобы ту чувствовал давление. — Во-первых, — начал Луи, садясь так, чтобы посмотреть ему в глаза, — ты скрывал это не так хорошо, как ты думаешь, — Гарри робко усмехнулся, — И во-вторых, я все еще не готов к этому. Но она часть меня и часть тебя. И я чувствую ее движения, слышу ее сердцебиение, вижу ее маленькие ручки и ножки и она такая реальная. Я просто уже так сильно ее люблю. И…и, может быть, это прозвучит эгоистично, но я не мог ее отпустить. Не мог позволить ей уйти. — Луи, — сердце Гарри разбилось из-за человека, который все еще не понимал, насколько он был потрясающим. — Вовсе не эгоистично хотеть вырастить своего ребенка. — Но что, если…что, если я ее испорчу? — его слова были тихими, нерешительными, как будто произнесение своего страха вслух могло заставить его сбыться. Стайлс фыркнул. — Никто не совершенен, Лу. Мы оба будем совершать ошибки, — Томлинсон нахмурился; он не уверен, что когда-нибудь видел, чтобы Гарри портачил с детьми. — Но мы также будем любить и защищать ее лучше, чем кто-либо другой. Луи хотел верить ему, но из-за собственных сомнений он не мог. — Обещаешь? Гарри протянул мизинец. — Обещаю. Луи повторил за Гарри и они переплели пальцы. Это был простой жест — кто-то может сказать, детский — но это было символом того, что они были вместе и обязательно найдут способ, чтобы все прошло на отлично. Между занятиями любовью Гарри удалось перенести свои вещи в их дом. Поскольку Луи не мог помочь носить — или распаковывать или организовывать — он просто предложил себя в качестве награды за каждую выполненную задачу. Некоторые из них заслуживали поцелуя, некоторые легких ласк; некоторые полноценного минета и все это заняло больше времени, чем нужно, но так же веселее, верно? Они наслаждались временем, проведенным друг с другом несколько дней. В какой-то момент решил зайти Лиам — потому что, как обычно, беспокоился, потому что Луи не отвечал на его звонки и редко отвечал на сообщения; обычно через несколько часов и односложно или даже несколькими буквами. Когда он открыл дверь, он увидел то, что он не должен был. Он заставил их пообещать, чтобы они оплатили ему операцию по смене глаз — он никогда не сможет оправиться от того, что он увидел — но усмехнулся, вспоминая себя, желая им всего хорошего, прикрывая рукой глаза. Следующий пункт в их списке дел включал в себя поездку в Холмс Чапел, чтобы поговорить с семьей Гарри. Луи уже позвонил Лотти и рассказал ей новости, которые, по ее словам, вовсе не были удивительными, хотя почти лопнувшая барабанная перепонка говорила об обратном. Но Джемма в те выходными была дома и никто из них не знал о ребенке или о том, что они воссоединились или о переезде и…ну, было слишком много новостей, чтобы объявлять о них по телефону. И Луи чертовски нервничал из-за этого. Гарри, кажется, не был против сохранения беременности, но это не значит, что его семья тоже была рада пополнению. Вот почему Луи был на иголках всю поездку и даже тёплая рука Гарри, поглаживающая его подрагивающее колено не спасла от того, что он чуть не вывалился из машины, когда они остановились, поэтому кудрявый приобнял его за талию; вот почему ему хотелось убежать, когда они позвонили в дверь, переплетая с Гарри пальцы. Честно говоря, он был уверен, что такое незначительное прикосновение удерживало его на плаву. Когда дверь, наконец, открылась, послышалось удивленное «ох» прежде чем Гарри притянули в объятия; из-за этого их руки разорвались и Луи попятился назад, пытаясь спрятаться за дверью. — Гарри, любовь моя, что ты здесь делаешь? Я не ожидала тебя здесь увидеть. Энн не хотела обидеть его, но Стайлс чувствовал вину, что его мать была так удивлена его приездом не на день рождение или в любой другой праздник. — Что такое? Что я пропустила? — спросила Джемма, которую привлекла суматоха в дверях. — О. Это просто ты, — сказала она, взмахивая волосами. — Джемма, — нежно упрекнула Энн. — Почему ты здесь? — спросила она, закатив глаза на предупреждение матери. — Эй, разве ты не можешь быть чуточку добрее к своему любимому братцу? — спросил Гарри, притворно негодуя. — Ты мой единственный брат, — заметила она, добавляя, — И все еще не мой любимый. Гарри надулся. — Даже если я принес тебе подарок? Джемма прищурилась. — Если это не сумочка Prada или не путевка на Багамы, то не вижу в этом разговоре смысла. Гарри посмотрел на Луи и протянул ему руку. Томлинсон прикусил губу и попытался не нервничать, вкладывая свою руку в большую руку Гарри. Тот нежно сжал ее и тепло улыбнулся, прежде чем посмотреть на свою семью с озорной улыбкой. — Как насчет племянницы? Энн и Джемма ничего не могли понять, но Гарри не дал им самостоятельно разобраться в произошедшем. Он не мог больше ждать. Он сильно дернул рукой, в которой держал Луи, притянув его к себе. Повисла неловкая тишина, прежде чем раздались пронзительные визги — и Гарри мог или не мог быть одним из них. Руки парней снова были разорваны, поскольку их окружили со всех сторон и он удивлялся, как двум миниатюрным женщинам удавалось коснуться его сразу повсюду. Он бы вырвался, если бы не огромное количество любви и нежности, исходящие от них. Джемма уже делала фотки и Луи покраснел, утыкаясь Гарри в плечо. — Мой малыш, — проворковала Энн, поднимаясь на носочки, чтобы сильно обнять Гарри за шею. — Мой малыш, — повторила она, повернувшись к Луи и быстро поцеловала его в щеку. Она присела на корточки и протянула руку к его животу, глядя на него с немым вопрос в глазах; он кивнул. — Моя внучка, — прошептала она, прижимая руку к животику. Она плотно сжала губы, чтобы они не дрожали, но она не могла сдержать слез, которые стекали по ее лицу, когда она почувствовала нежные пиночки в свою ладонь. Джемма опустилась на колени рядом с матерью, не потрудившись спросить разрешения у Луи, прежде чем положить руку на другую сторону его живота. — Привет, малышка, это тетушка Джемма. Я так сильно тебя люблю и не могу поверить, что твой ебанутый отец мог сделать что-то настолько потрясающее. — Джемма, — снова предупредила Энн. Все это было слишком, слишком идеально для Луи, и он почувствовал легкое головокружение. Но тут Гарри подошел к нему сзади, позволяя ему откинуться назад и прижаться к его крепкой груди. Всегда как за каменной стеной. Он обнял Луи за плечи, и он никогда не чувствовал себя более в безопасности, более любимым, довольным, чем в этот момент. У его дочери будет больше, чем просто родители. У нее будет семья. Они провели весь вечер с мамой и сестрой Гарри. Луи и Джемма провели большую часть времени, играя в настольные игры, проклиная и шуточно издеваясь друг над другом. Энн и Гарри пекли печенье и это будто вернул ее в детство сына, и она стала еще более эмоциональной, зная, что Гарри будет готовить сладости для своего ребенка. Луи ужасно устал, когда Стайлс затащил его в постель. Двум с половиной людям было крайне сложно поместиться на одну двуспальную кровать и постоянные пинки совершенно не помогали. После третьего похода в ванную, он решил что проголодался, и пошел на кухню, чтобы перекусить. Его глаза все еще были наполовину закрыты, когда он сунулся в холодильник, даже не зная, чего он хочет. — Не можешь уснуть? — Томлинсон оглянулся и прищурился, едва различая силуэт Энн в темноте. Он отрицательно покачал головой. — Маленькая принцесса не дает тебе уснуть? — спросила она с понимающей улыбкой. Луи издал многострадальный вздох и закрыл холодильник. — Она уже ночная совушка. Не могу нормально поспать уже несколько недель. — Не хотелось бы тебя расстраивать, милый, но дальше будет только хуже. А потом, когда он появиться на свет? Тебе вообще повезет, если ты поспишь, — она хихикнула, глядя на испуганное выражение лица Луи, и притянула его в объятия. — Но это будет того стоить. Для таких идеальных моментов, как этот, — Луи скептически посмотрел на нее и она снова засмеялась. — Хорошо, это определенноо не то, как я представляла появление в нашей жизни внука. — Не вы одни, — пробормотал он. — Тем не менее, — продолжила она, повернувшись к нему лицом. — Не делай это менее прекрасным, — она сладко улыбнулась и Луи пришлось сдерживать слезы. Снова. — Как насчет теплого молока и печенья? Луи чувствовал себя пятилетним ребенком, наблюдая за тем, как Энн грела молоко и выкладывала угощение на тарелку, пока он сидел у барной стойки, болтая ногами, недостающими до пола. Когда Томлинсон грыз печенье, он поражался его идеальности — правильный баланс мягкости и хруста, солености и сладости. На них были даже замысловатые маленькие желтые розочки из глазури, потому что их любил Луи и, ну, Гарри немного задавался. Должно быть он вытянул лицо или издал какой-то звук, потому что Энн положила руку ему на предплечье и с беспокойством сморела на него. — Что-то не так, любовь моя? На самом деле нет.У него было все, чего он только мог желать. Но. Гарри бросил все — свой дом, работу, будущее — и Луи не мог убедить себя, что он того стоил. Что его будет достаточно. — Гарри продал пекарню, — это не было корнем проблемы, это было ее побочным эффектом. — Я слышала, — она остановилась, позволяя Луи сказать что-то еще. — Он любит заниматься выпечкой. И он очень хорош в этом. Это делает его счастливым. Ну, думаю, вы знаете, — Гарри неуклюже замешивал тесто или крем, но когда дело доходило до украшений, у него не дрожали руки, и он сиял от гордости, потому что его свадебные торты никогда не заставляли невест плакать. — И он отказался от этого. И что, если он не…что, если я не… — Луи захлебывался в собственных слезах и Энн обнадеживающе сжала его руку. — Что, если нас недостаточно? — спросил он, положив другую руку на животик. Он знал, что ведет себя иррационально, что это все из-за его прошлого и гормонов, но он ничего не мог поделать. Слезы текли из глаз и вскоре он уткнулся Энн в плечо, когда она успокаивающе потирала его спину; все мамы на подсознательном уровне знали, как успокоить ребенка. Когда он наконец успокоился и сделал несколько глотков своего теплого молока, Луи отстранился. — Ты же знаешь, что я была там в день открытия пекарни. — Да, я хорошо это помню, — смутно. Луи и Гарри не спали две ночи подряд, чтобы подготовиться, поэтому из всего дня они помнили размытую перестановку мебели, рукопожатия и объяснения работы с кассовым аппаратом. Но все это стоило того, чтобы увидеть выражение лица Гарри, когда он подал свой первый кекс. — Гарри был так счастлив в тот день. Горд. — Забавно, что каждый раз, когда он говорит об этом дне, он почти не упоминает пекарню Луи повернулся к ней и посмотрел на Энн, нахмурив брови. — Я не понимаю. — Всякий раз, когда он упоминает великое открытие, он говорит о том, что «Луи выбрал идеальные картины» и «Луи пригласил всю компанию и только потому у нас было так много клиентов» и «всего бы этого не было без Луи». — Правда? Энн кивнула. — Это был самый радостный и самый печальный день в моей жизни, — вздохнула она. — Почему? — Потому что в тот день я поняла, что мой маленький мальчик больше не мой, — она посмотрела на Луи и улыбнулась. — Он твой. И, хорошо, Луи снова не смог сдержать слез. Энн встала и обняла, прижимаясь щекой к затылку и нежно покачивая их из стороны в сторону. К концу этого эмоционального срыва у Луи появилась идея. — Энн? — Ммм? — промычала она. — Последний день Гарри, как владельца пекарни через две недели. И я подумал, может…может вы поможете закрыть пекарню с треском?