о моих апрелях

– Что рассказать? Я бросил на него колкий взгляд, который обычно и меня неприятно задевал изнутри. Мне приходилось видеть такую гримасу со стороны, и могу сказать точно – отбрасывает сильно. Джехён глядел на меня по-свойски щенячьими глазами, хотя совсем и не по-доброму. Я понял, что это был щит, и он сработал. – Я думал- В какой-то момент я был безмерно польщен тем, что он всё таки продолжил отвечать на мой наглый вопрос-отмазку, потому что это смело и тяжело подниматься и идти к такому как я, но только мой взгляд рефлекторно смягчился, как дверная ручка приёмной предательски повернулась и голубоватые шторки едва пошелохнулись, впуская лишнего. Мы оба обернулись на ненавистного старика и с непонятными чувствами вздохнули. Не то он нас обоих бесил, не то оттого, что нашему откровению суждено было прерваться. – Ли Тэён,… – по фривольному поднял голос европеец, но я поспешил его перебить. – А я уже ухожу, – куртка в руки и, не поднимая глаз, на выход. Мне хотелось обернуться назад, но отчего-то я, кажется, шел быстрее обычного. Шаг, шаг, шаг, шаг, скользь по лестнице, подкашиваюсь, падаю, – чёрт. За мной никто не гонится, никому нет дела, но я срываюсь с пола, будто за мной орава бешеных собак. Я ловлю себя на мысли, что нужно было обернуться, когда за мной закрывалась дверь, потому что мне действительно интересно, шел ли за мной он или… Я хочу, чтобы да. Или нет. Я не знаю. Мне непривычно этого хотеть. Чего я хочу? – Эй, ну стой!!! Я не знаю, сколько раз до этого меня звали, но только сейчас я отчетливо услышал этот голос и мои ноги – они не умеют думать, знаете – они просто сделали то, что хотели. Я замер. – Боже… – его рука на моем плече, и я чувствую, как моя голова стыдливо прячется глубже в капюшон. – Ты так упал… Всё хорошо? Нигде не болит? Что? Я уже и забыл, что падал. – Ты так быстро…– глубокий выдох и он перед моим лицом. – бе-бегаешь, я не успеваю за тобой. Мои глаза на его плечах, которые вместо белого халата уже узко стиснуты светлой кожанкой. –… Выйдем? Он вряд ли заметил, что я кивнул. Мы прошли в полном молчании больше квартала, и я уже даже перестал отдавать отчет, куда мы держим путь. Мне надо было что-то сказать, и я всё думал и думал, как не скривить голосом, что вообще…боже какая путаница, путаница из пустоты в моей черепной коробочке. Еще немного и я взорвался бы, поэтому, чтобы не издать жалобного визга я просто выдал: – Эй, э… Отличное начало. – М? Он слишком быстро ответил, а я опять должен быстро соображать. Мои непослушные ноги решили остановиться, но я поспешил снова дать им команду идти. Можете себе представить, как неловко это выглядело. – Зачем ты со мной идешь? Хоть убей, но они снова остановились. Джехён согнулся так, что мог посмотреть мне под капюшон, почти в глаза. Господи. – Хочешь, чтобы я ушел? – Я этого не говорил, – не обдумывая. И вроде ничего такого, но ребят, начистоту – я сдал себя с потрохами. – Хочу поесть с тобой рамёна. Ты любишь рамён? – Рамёна? Мы слишком много времени стояли на месте, и так долго смотреть в пол просто непозволительно сильно смущало, потому я снова двинулся с места. – Если хочешь, можно что-то другое. – У меня нет денег. Джехён ничего ответил, и мы снова молча шагали в неизвестном мне направлении. Я много о чем думал, но ни о чем конкретно. Всё в моей бедной голове беспризорно летало и вылетало через уши, а мне беспричинно хотелось улыбаться. Всё было не как обычно, так волнительно и странно, я наверное бы дрожал, если бы не сжал пальцы в кулак, стараясь держать себя в руках. Я не мог ничего обьяснить, поэтому прошу понять мои нелепые обрывки фраз. Передать эту неизвестность сложно, но, наверняка, это что-то на подобии Алисы в стране чудес или Путешествия Гулливера. Я еще не знаю, что чувствую, но это не так важно. Важно, что это вообще происходит. Что-то проносится внутри меня, а я намерен вынашивать этот сумасшедший сгусток. Моя бессмертная надежда твердит, что это чудо. А как иначе? Разве может быть что-то другое, если мы заворачиваем прямо к закусочной с супом? Я застываю над приятно звенящим колокольчиком у входа и не могу спустить глаз с четырех палочек, невпопад всё еще ударяющихся друг о друга. Внутри тепло и просторно – глаза разбегаются как в моем любимом книжном. Вдоль кафельных стен аккуратно уложены полочки с самыми маленькими зелеными растениями, которые мне доводилось видеть: их вазончики – моя ладошка, и меня настигло острое желание разглядеть их поближе. Уличное освещение легким желтоватым светом заслоняло добрую половину широких сидений, что размещались у почти что панорамных окон. Что было в конце зала разглядеть мне было трудно – почти невозможно без диоптрий – поэтому ничего не оставалось, кроме как плюхнуться на нагретый диванчик и надеяться, что меня не разыграли. Джехён приземлился незаметно – аккуратно зацепил мой локоть разносом, пока я, пригнувшись, изучал крошечный кактус на подоконнике. – С раменом не получилось, они здесь все со специями, – любезно улыбается, кивая на мою тарелку с густоватой молочной жижицей. – Это сливочный, с грибами. Я взглянул на него, глядящего на меня в ответ так просто и беззаботно, будто мы каждый день вот так обедаем, и несколько раз проморгался. Что он такое говорит? Что он сейчас делает? Нет, это не о том, что он мнет ложку в правой руке и ровно дышит, а вот об этом всем. Обо мне. Что он делает со мной? Рядом со мной сейчас. Зачем? Всё это вагончиком проносится сквозь мою голову от правого до левого уха и, выветриваясь, оставляет меня здесь, в реальности, где я сижу и тупо пялюсь на него своими вылупившимися пуговицами. – Ты не любишь грибы? – Что? – Грибы. – Нет. Из всего, что я мог из себя вытянуть, я вытянул «нет» и облажался. Мне хотелось было исправить себя, потому что да, стой, да, я очень люблю грибы, я просто идиот, но его молниеносная гримаса чудовищной вины, такая ярко выраженная, что кажется искусственной, сбивает с толку всех моих еще живых извилин и язык непослушно немеет. – Чёрт, я и не знал, погоди, – он сцепил свои пальцы в замок и опустил глаза в свою тарелку. – Я сейчас схожу и принесу меню. Я просто не знал- – Нет-нет-нет-нет-нет-нет! – наконец выплюнул я. – Всё хорошо! Джехён снова замер. На его лице огромный вопрос, но я без понятия как на него отвечать. – Давай кушать. Что можно было придумать лучше, чем скоренько схватить ложку и, подбирая кусочки грибов, пихать себе в рот. Джехён всё еще смотрел на меня недоверчиво, а я ложкой за ложкой не знал, как убедить его, что это не утешение. – Очень вкусно, правда, – я поднимаю на него свой уже усмиренный взгляд и стараюсь изобразить полуулыбку. – Правда? – он улыбается мне в ответ. – Кушай, – ухмылка сама срывается с губ, и он верит мне. Я всё еще ничего не понимаю, но тоже верю. Поднимаю голову, запрокидывая капюшон на затылок и глубоко вздыхаю шлейф кухонных пряностей. Я снова чувствую себя Алисой в стране чудес, хотя передо мной сидит малознакомый мне парень и просто ест со мной суп. Мне тепло, очень приятно тепло, и я чувствую благодарность. Люди наполняют зал и музыку делают тише. Странно, но я заметил её только когда она притихла. Я доел первым и, чтобы не смущать парня своим ожиданием, снова вернулся к кактусу, переложив его на стол. Хоть он и был маленьким, но на колючей макушке уже росли крошечные цветения. Это! мило! Я рассматривал едва заметные точечки на малиновых лепесточках и аккуратно раскрывал их шире, чтобы рассмотреть глубже. – Любишь цветы? – А? Джехён шумно оставил ложку в уже пустой тарелке и откинулся на спинку дивана. – Цветы. Любишь? – Не то чтобы… Знаете, я ощущал себя самым отсталым человеком на земле, каждый раз переспрашивая то, что я уже услышал. Мне просто нужно время, чтобы подумать, а неловко молчать и терпеть его заинтересованный взгляд на себе моя стеснительность не позволит. Поэтому я такой неловкий и тупой. От меня что-то хотят услышать просто так, это… зачем это? Я пытаюсь к этому привыкнуть. – Я люблю цветы, но…не-не то чтобы сильно. Джехён немного помолчал, – моя паранойя подсказывала, что он детально анализировал мой тон и слова – и тяжело вздохнул. – Нравится здесь? – Спасибо. Я сказал это, потому что хотел (потому что снова боялся ляпнуть нет или неловко молчать), и на тот момент было совершенно все равно, что он спросил. – Тэён. Я поднял глаза. Мне странно слышать своё имя. – Ты… я совсем не понимаю, что у тебя в голове, – он характерно повертел головой и нервно усмехнулся. – Мне, – облокотившись о стол локтями, – …Интересно, о чём ты всё время думаешь? Серьезно? Это слишком спонтанно и смешно – я хмыкнул. Настолько открыто и громко, что снова захотелось спрятаться под капюшон. И, кстати, как я себе вообще позволил спустить его со своего гнезда? Посмотреть со стороны я вообще сегодня себе много чего позволяю. Абсурдно. Мне нравится. И если он позволяет себе рушить все мои рамки дозволенного, то я тоже кое-что могу. – Я думаю, зачем тебе это всё. Зачем ты всё это делаешь? Но, кажется, он ожидал именно этого. Он взглянул на кактус в моих ладошках, слегка поджал губы, оголяя ямочки, которые и без диоптрий походят на смачные впадины, и вскинул брови. – Не знаю, честное слово. Просто хочется. – Чего хочется. – Кормить тебя супом, например. – Тебе меня жалко. – Нет, – категорично. – Я просто хочу с тобой…Дружить? – Оу… – Что? Я стушевался не на шутку, потому что ну что на такое отвечать? Это ведь не как в детстве: давай дружить? а давай! или… как в детстве? Нет, со мной точно нет. Со мной никто не дружит просто так. Это я ему и ответил. Джехён сузил глаза и насупился. Я отчетливо увидел, как опустела его голова. – Я имею в виду, – поспешил обьясниться. – Что это странно для меня. Тебе нечего у меня брать, поэтому всё так…Необычно? Да. Вот сейчас ему точно меня жалко. Он снова взглянул на меня щенячьими глазами полными какой-то досады, и меня отдернуло. – Перестань так смотреть. Он опустил голову. – За суп большое спасибо. Я как-нибудь тоже накормлю тебя чем-то. – Ты ничего мне не должен. Я завис, принимая эти слова. Ненадолго. Еще немного и я привыкну наверняка. – Мне просто хочется. Я стал снова напяливать капюшон, давая понять, что разговор окончен, но Джехён видимо этого не ожидал. Он одернул меня за рукав, почти схватив за всеми известную дырку, и я машинально замер. – Чего? – Можно тебя провести? Я отрицательно помотал головой. – Тогда, может, прогуляемся? Ты ведь согласен со мной дружить? Он стал спешно собирать свои пожитки в виде рабочей сумки и кожанки, чтобы успеть огородить мне дорогу. – Да, – едва заметно кивнул я, когда мы снова посмотрели друг на друга. – Да? Я не повторял снова. Разве то, что я жду тебя у двери не достаточное "да"? Я просто не собираюсь стеснять себя дважды.