19.10.19
Остаток дня Билл провёл в компании своих трёх лучших друзей. И даже не смотря на то, что ни у одного из них не было курток и зонтов, они продолжали болтать, гонять на перегонки, и пытаться обрызгаться мутной водой из лужи. Но, как и всё хорошее, их прогулка подошла к концу. Во многом из-за того, что все начали безудержно кашлять, и чихать налево и направо. Домой Старший Денбро вернулся одновременно со своим младшим братом. — Ну как, хорошо погулял с друзьями?— Спросил Билл, искренне улыбаясь брату, и помогая тому повесить промокшую курточку, когда те уже были дома. — Да, Билли. Жаль, что дождь пошёл... А ты?— Маленький братик ласково улыбнулся снимая промокшую кофту и вновь отдавая её брату. — Да, я тоже. З-завтра должно быть лучше. Я н-надеюсь.— Сказал Билл немного хрипя, и чувствуя "гром" в голове. После этой прогулки ему определенно стало нехорошо, и это уже точно не от усталости. И чёрт побери, как же было бы плохо, если бы оказалось, что он заразился и заболел. Билл целиком и полностью ощущал головную боль, кашель, чихание, осиплость голоса при разговоре с братом, будто «царапающую» боль в горле, заложенность носа, и то, как подступает насморк с обильными выделениями, озноб и боли в мышцах и суставах. Полный комплект для плохого самочувствия, проще говоря. Или же... «Слабость и чувство разбитости...»— если быть точнее. Так что, ничего не оставалось, кроме как сообщить об этом матери, которая без малейшего сомнения поставила ему диагноз: Грипп. ...Уильям лежал в кровати, в то время как его братишка, с грустью в глазах, сидел перед окном и пытался что-то на нём нарисовать, и то и дело вздыхая. — С-с-слушай, а ты хочешь п-пускать кораблик?— неожиданно предложил старший Денбро, надеясь, что это сможет хоть как-то поднять настроение младшему. — Конечно!— глаза Джорджи буквально загорелись от счастья, и тот чуть ли не в припрыжку подскочил к кровати брата. Сидя в кровати, с розовыми от жара щеками, Билл закончил складывать бумажный кораблик из газетного листа, но, когда Джордж потянулся к нему, отвел руку. – Корабль н-нужно сделать водонепроницаемым, иначе он намокнет и утонет. П-принеси п-п-парафин. Он в подвале. Джордж покорно пошёл, чтобы принести всё, что перечислил Билл. В ожидании брата, Заика Билл слышал, что мама по-прежнему играла на пианино «К Элизе», как она это и любила делать холодными, дождливыми осенними вечерами. Уже совсем скоро он вернулся со всем необходимым, а через считанные минуты и сам кораблик был готов к плаванию. —Корабль готов, капитан.— Сказал Билл, и слегка улыбнулся. — Круто! Скоро он отправится в путь. Спасибо, Билли!— Мальчик обнял своего брата. Как же искренне прозвучали эти слова. — Ага, давай...— Прохрипел Билл явно нездоровым голосом. — Я бы хотел, чтобы ты тоже пошел...— Джордж неуверенно переминался с ноги на ногу, поджимая губы и опуская взгляд на кораблик в собственных руках. — Мне тоже х-хотелось бы. — Повисла небольшая пауза, которую он вовремя прервал.— Оденься потеплее. А то заболеешь, как я. — Спасибо, Билл. Твой кораблик чудесный.— Джорджи наклонился и ласково поцеловал брата в щеку, тем самым увеличивая свои шансы на заражение, но вызывая при этом улыбку у Билла. — И, Джорджи? — Да? — Б-будь осторожен. Кэссиди же повезло немного больше. Дождь ливанул, когда она в спешке переступила порог своего дома. Помещение встретило её звенящей тишиной. Почему-то, в такую погоду одиночество принимало физическую оболочку. Оно имело твоё лицо. Лицо бледное, искажённое постоянными нервами. Брюнетка скидывает промокшие вещи и слышит противный, капающий звук из ванны. Она идёт туда, но с каждым шагом страх сильнее душит. Ей кажется, что капает кровь. Кровь из перерезанного горла. «Мамочка… М-мама...» Она чувствует облегчение, когда заходит и видит плохо закрытый кран. Просто вода, ничего больше… Просто дождь. Сейчас Кэсс покушает, займется своими делами и накроется одеялом с головой, выпив до этого немалую дозу снотворного. На этикетке цена её больных сновидений. Но так лучше. Скорее всего. Пей, девочка, и тебе не приснится мёртвая женщина. Пей, и не думай о плохом. О монстре под кроватью… В шкафу… Или за окном. Пей до дна, деаочка, пей. И всё же, сегодня ей приснился необычный сон.…В нём она приближалась к водонапорной башне, на миг заострив внимание на своём отражении. В воде мелькало симпатичное лицо хорошенькой азиатки, с раскосыми, чёрными глазами. Это было лицо Ханаё. Кэссиди словно видела её глазами. Венди отряхнулась, тяжело вздохнув: — Да где же они? Она начала шарить руками по кустам, и нащупала свои учебники. Осмотрела их, и прижала к груди. Чей-то тоненький зов заставил её встрепенуться. Дальше, всё было, как в тумане… Стрэнгл видела речку и слышала чьи-то хрипы. Она слышала звук падения и шуршание кустов. Всплеск. Смех. Красный шарик плыл перед глазами… Она была уверена, что он скрывает что-то важное. Не даёт чётко увидеть.
Но потом девушка просто проснулась.20.10.19
Папа же сегодня не ночевал дома. Опять. Стрэнгл даже не удивилась. Мужчина появился лишь на обед, со следами хронического недосыпа на лице. — Вся полиция на ушах. Пропал ребёнок.— Разговор, который начался без объявления войны, заставил девушку уронить вилку. — А? Но кто? — Младший Денбро. Говорят, его украли. И, быть может… Убили. Он вышел. Он просто вышел. Больше Билл никогда его не увидит. Больше никогда он не увидит, как на губах Джорджи расплывается улыбка, и срывается заливистый детский смех. Такой невинный, и любопытный ребёнок, любящий играть в особенности со своим братом Биллом. Он всегда любил Джорджи и хорошо к нему относился... Но жизнь жестока. Она забирает только слабых. Она как игра, в которой если не будешь следовать правилам– можешь проиграть. ...Когда Джорджи только скрылся из зоны видения, к сердцу Билла начало подступать беспокойство. Настолько колкое, неприятное и будто душащее чувство. И видимо, не зря... Становилось тяжело дышать, а сердце с каждой минутой всё отчаяннее пыталось вырваться из груди. «Нет...это глупо. С ним всё в порядке. Он вернётся через пол часа, максимум....» — закрутилась мысль в тёмноволосой голове мальчика, заставляя того сходить с ума. Но вот прошло четыре часа, глубокая ночь, а мать Билла лежала в палате интенсивной терапии городской больницы Дерри, там ей дали успокоительного, а Заика Билл, бледный, шокированный, и потрясенный, молча сидел на кровати, слушая рыдания отца, доносящиеся из гостиной, где мать играла на пианино «К Элизе», когда Джорджи вышел из дома. Не сложно догадаться, что произошло... Маленький мальчик пропал. Он не вернулся домой и объявлен в розыск. — Н-н-н-на нём б-б-б-был жёлтый д-д-дождевик... син-н-ние дж-джинсы...— выдавливал из себя слова теперь-уже-самый-младший-ибо-единственный Денбро, сидя напротив одного из детективов, и психолога в кабинете отдела полиции. В этом помещении были идеальные белые стены, красивый и почти не скрипящий пол, единственный источник освещения в виде настольной лампы, стол и три стула. Абсолютно всем в помещении было понятно, что у Билла тихая и фактически "немая" истерика. Его слёзы текли ручьём, в то время, как сам он не издавал ни единого звука. На столе перед ним лежали три чёрно-белые фотографии с изображением его братишки. На одной из них они вдвоём бегают во дворе, на второй– Джорджи сидит за праздничным столом и задувает свечи на своём седьмом дне рождения, а на последней– его портрет, где это восьмилетнее чудо улыбается... Так мило, если бы не было так грустно. ...Он не спал этой ночью. Никто не спал. Надо сказать, грипп как рукой сняло, а вот заикание стало настолько невыносимым, что казалось, уж лучше молчать не 24/7, а 25/8. Сегодня он не пойдёт в школу, как и завтра. Хотя... нет. Ему придётся пойти в школу. Билл не пойдёт на уроки. Мистер Сандерс, школьный психолог. Вот, к кому будет ходить Уильям Денбро. Пропажа брата– это стресс и кто может помочь, если не психолог? Сегодня первый сеанс. Как может чувствовать себя больной пятнадцатилетний мальчик потерявший брата по собственной вине? Отвратительно, но он верил, что от этого будет только лучше. Психолог же поможет, окажет поддержку. Он всегда будет готов протянуть руку помощи. Именно так себя настроив, он с пустыми руками направился в школу. Он шёл и видел, как со столба спадает лист бумаги с фотографией его брата. И снова воспоминания, которые он как можно быстрее отбросил, забегая в школу и поднимаясь на последний этаж, где находился кабинет Мистера Сандерса. Билл положил руку на ручку двери, и всё никак не осмеливался нажать на неё, дабы открыть дверь. Может, это плохая идея? Может, лучше просто забить и вскрыться... Нет. Нет, такого не произойдёт. Он выше этого. Джорджи было всего восемь лет. Он был чудесным, улыбчивым ребёнком, с сияющими голубыми глазами. И он назвал Кэссиди симпатичной, в их единственную, случайную встречу. Ей не хотелось думать о том, что его больше нет. Поэтому, она постоянно спрашивала отца о ходе поисков, даже нарушив тот извечный обет молчания, что негласно царил в их семье. Ответы шерифа были односложными. В них ни проблеска надежды. А люди на улице выглядели так же, как и всегда. Они знали, что чета Денбро убита горем. Что их старший сын недавно рыдал в участке. Об этом переговаривались на улице, в первые дни… Но всем, в сущности, было плевать. Жители Дерри давно привыкли к этому. Стрэнгл спрашивала себя: Сколько детей пропадают и погибают так, каждый год? Она лично могла назвать четырёх умерших. Но взрослые, казалось, лишены жалости и сострадания. Тогда Кэсс поняла, насколько они омерзительны. По-настоящему. Без всяких приукрашиваний… А глядя на пустое место перед собой она вдруг поняла ещё кое-что. Они не вернутся. Никогда. Венди Ханаё. Джорджи Денбро. Их сухая пометка «Пропали без вести», на самом деле подразумевала «Смерть». И все взрослые это знали. Понимание сквозило в глазах тех, кто развешивал клочки объявлений… Наверное, им жалко переводить бумагу. Но только так обезумившие от горя родители смогут понять «Мы что-то делаем, иллюзия вовлеченности». Но ни черта подобного, верно? Очередной поход к психологу раздражал её сильнее. Она переступила черту, когда мужчина спросил стандартный вопрос: — Как твои кошмары? — Они не прошли. Они никогда не проходят. Недавно мне снилась одна девочка… Оливия Лисбон.— Ей плевать, что скажет мистер Сандерс. Ей хочется выбить из него всю дурь. Мужчина вскидывает бровь: — Малышка Лисбон? Она давно погибла, ведь так? Возможно, тебе стоит принять более действенное снотворное. Минимальная реакция. Выписывает рецепт, склонившись над бумажкой. — Она ведь приходила к вам. Почему вы это скрыли? Мужчина с усталым вздохом откладывает ручку. Ему явно нет резона оправдываться перед малолеткой. — Слабые духом умирают, а другим нужно жить и работать. Я лишь не оглашал перед всеми, что малютка Оливия приходила. Но я не мог ей помочь. Она была больна, Кэссиди, неизлечимо душевно больна. В том вина психиатров, которые позволили ей выйти из лечебницы. Впрочем, я не уничтожал результаты сеансов с ней. Если кому-то, полиции, или родственникам, захотелось бы, они смогли бы получить это в любое время. Такой ответ тебя удовлетворит? Нет, конечно нет. Она всё ещё не верила ему. Резко распахнув на себя дверь, Кэсс влетает в мальчика, стоявшего перед нею. Она едва не падает, когда вдруг осознает, что это Билл. Бледный. С потухшими глазами. Такой, словно лишился смысла жизни. Стрэнгл… Понимала его. Она тоже знала, каково это… Враз лишиться родного человека. Но что сказать? Слова поддержки? Соболезнования? Наверное, он их наслушался достаточно, за последние то дни. Девушка низко опустила голову, до боли закусив нижнюю губу. Одной ручкой она продолжала инстинктивно упираться в грудь паренька. — П-прости, прости… Я… Я знаю, каково тебе сейчас. П-просто не сдавайся, ладно?— Говорит она и совершает совсем уж детский поступок. Кэссиди поспешно сует в его раскрытую ладонь маленькую шоколадную конфетку, и всё также не поднимая взгляда, торопливо удаляется. — Прости… Прости меня. «Я не могу утешить тебя никак. Не могу, если и себя не могу» Казалось бы, к чему печаль? В течении всех этих дней к нему домой приходили его друзья и знакомые. Дети. Единственные, которых, как казалось, волновалось то, что произошло. А взрослые... Они будто специально закрывали на это глаза. Будто они хотели забыть, а может их даже заставили? Но не суть. Сейчас, ему просто стоило вылить душу человеку, который должен был логически объяснить Биллу все нюансы и поддержать его. Возможно, сказать что всё наладится и малыш Джорджи вернётся в ближайшее время. И только он хотел войти внутрь, как дверь резко распахнулась и Билл от неожиданности слегка наклонился вперёд, из-за чего чуть ли не столкнулся лбом с Кэссиди. Осознание неловкости никак не отразилось на его лице, но сам он конечно же сразу попытался отодвинуться, сделать шаг назад и при этом не выглядеть глупо. Недостаточно просто выразить человеку соболезнование. Вдумаемся в само это слово. Соболезновать– значит, болеть вместе с человеком, взять на себя часть его боли. Только часть... Боль не исчезнет по щелчку пальцев. Столкнувшись с чужим горем, многие хотят не просто выразить соболезнование, а сделать что-либо, чтобы помочь горюющему, и очень часто наталкиваются на отказ от помощи. Дело в том, что у желающего помочь человека, не всегда получается «С ходу» определить, что именно необходимо сейчас горюющему. Поэтому выбранные стратегии поведения зачастую оказываются неэффективными. За последнюю бессонную ночь, Билл всё обдумал и пришел к выводу, что будет всеми силами пытаться найти своего братика. Он просто отказывался принимать факт смерти Джорджи. «Он просто потерялся. Пропал без вести, но его найдут. Обязательно.» И то, что Стрэнгл хотя бы не начала раскидываться ванильными цитатами о скорби уже не могло не радовать. — П-прости, прости... Я... Я знаю, каково тебе сейчас. П-просто не сдавайся, ладно?— Она заикается, опускает голову настолько сильно, что Биллу даже учитывая их практически одинаковый рост, была видна лишь её макушка. Она вкладывает в его ладонь какой то шуршащий фантик, внутри которого по всей видимости находилась конфетка. Как же это... мило. Мило с её стороны. Так по-детски, из-за чего становится запредельно милым. Все её многочисленные извинения пролетают мимо ушей, в то время как он сам молчаливо провожает её взглядом. ...В течении всего сеанса, Билл не узнал почти ничего нового. Всё это он уже слышал в участке, на улицах, от знакомых. — Уильям, я понимаю, что тебе больно. Потеря близкого человека всегда может случиться внезапно и нельзя к этому морально подготовиться. Смерть малыша Джоджи, она... — Джорджи н-н-не ум-мер, он п-п-просто проп-пал-л.— Снова повторил Денбро прищуривая опущенные в пол глаза и сжимая ладони в кулаки. — Мальчик мой, отрицание потери– это не выход. Ахахахаха. Ложь.