Мои тени

      — Информация? — Риордан удивлен, или он просто очень хороший актер и умело притворяется. — О какой информации идет речь?       — Не знаю, — я уже жалею, что попался на его крючок и решаю за лучшее просто отмолчаться, лишь пожимаю плечами и прячу взгляд в своей кружке.       Минут пять мы сидим, не говоря ни слова, но молчать дальше нет смысла. Выглядит вся эта ситуация довольно глупо, и потому я решительно выпрямляюсь и открываю рот.       — Если до вас дошли слухи, что Ярвуд и его бригада плохо ко мне относятся — так это абсолютная неправда. Все совсем наоборот.       — Но вы омега, — бета щурится. — Беременный омега.       — И что? — отвечаю с вызовом. — Поэтому они обо мне и заботятся. У альф это в крови, знаете ли. Возможно, вам не слишком это понятно, но…       — Мне все понятно, — Риордан усмехается и отставляет кружку. — Хотите сказать, что все четверо именно поэтому провожают вас домой по вечерам? Каждый день?       — И это тоже, — согласно киваю.       Конечно, я совершенно не знаю причин, по которой они так поступают, но даже при всей своей злости на них — не могу так легко подставить. Ведь только благодаря им меня перевели с тяжелой работы на легкую без лишних вопросов. И, может быть, сейчас я совершаю большую ошибку, но давать в обиду своих альф я не собираюсь.       — Именно потому, что я беременный. Сейчас на улицах скользко, да и дышать свежим воздухом мне врач очень рекомендовал, так что не вижу ничего плохого в таких прогулках.       — Разве они не мешают вам работать? — мне показалось, или он действительно улыбается?       — Нет, — упрямо помотал головой. И Лиаму и Конраду я еще выдам по первое число. — Я вполне справляюсь с работой, а они не дают расслабляться. Да и приходят только в обеденный перерыв, и рабочий график не нарушают. А после работы я могу делать что угодно, разве не так?       — Так, — Риордан уже не скрывает широкой улыбки, но я все еще не могу понять — это хорошо или плохо. — Вы очень похожи на моего мужа. Он такой же упрямый.       — Мужа?       — Ну да, мужа. Кстати, он тоже омега, и пусть я не альфа, но прекрасно вас понимаю. Да вы и сами скоро с ним познакомитесь — он состоит в профсоюзе и постоянно лезет во все дела.       Киваю, соглашаясь с его словами, но он добился своего — я удивлен. Очень удивлен тем, что его муж — омега. Такие браки очень большая редкость, в основном беты живут с бетами, попадаются изредка пары альфа-бета или двое альф. Но вот беты и омеги… Наверное, он очень хорош в постели.       Ловлю себя на последней мысли и непроизвольно краснею — мне нет никакого дела, кто и как занимается сексом в их семье. Со своими бы проблемами разобраться…       — Ладно, хватит о личном. Что там у тебя? — бета резко меняет тему разговора, переходя на ты, и я с облегчением подталкиваю к нему папки.       Мы продираемся через дебри личных данных больше двух часов, и Риордан спохватывается только тогда, когда часовая стрелка начинает приближаться к цифре восемь.       — Черт возьми, Силь меня убьет! — чертыхается он и торопливо кидает очередное дело в общую кучу. Видя мой озадаченный взгляд, объясняет, одновременно выключая компьютер и одеваясь: — У нас на восемь заказан столик в ресторане. Годовщина и все такое, как вы, омеги, любите. И если я опять опоздаю, мне оторвут голову. Так что давай, Даррен, шевелись и выметайся вон. Закончим завтра с утра.       Слушаюсь его, а что мне остается делать, и выхожу из кабинета. Смотрю, как бета скрывается на лестнице, торопливо по ней сбегая, и вспоминаю, что и мне пора бы уже домой.       Возвращаюсь к себе в полной уверенности, что альфы давно ушли, но застываю с открытым ртом. Все четверо сидят возле дверей — Лиам с трудом пристроился на узком подоконнике, Бенжи — на откуда-то притащенном колченогом стуле, Конрад — подпирая стену, а Кэри — сидя на полу, упираясь затылком в дверь и закрыв глаза.       — Ну наконец-то, — ворчит Конрад, как ни в чем не бывало, а Лиам торопливо забирает у меня папки. — Чего так долго?       — Работа, — отвечаю сердито и ковыряюсь в замке прямо над головой Кэри. Наконец он зевает и встает, а я отпираю дверь. — А вы почему не ушли?       Хотя можно было и не спрашивать. И так все понятно.       — Тебя ждали, — Лиам суется следом, но окрик Кэри заставляет его вернуться в коридор. — Собирайся уже.       Не торопясь убираю все вещи по своим местам, поправляю сдвинутого почти на край Луиса, проверяю решетку архива — словом, тяну время. Но альфы терпят и ждут. Молча. Вздыхаю, так как тянуть дальше нет никакого смысла. Закрываю кабинет и иду к лестнице. Альфы следом — и по-прежнему не говоря ни слова. Я рад и не рад одновременно. Рад, что сегодня меня явно не станут куда-то звать, не рад, потому что этот кортеж выглядит траурным. Но держу язык за зубами и топаю к выходу.       Отвечаю охраннику на пожелание доброй ночи, отмечая пропуск, и иду в сторону остановки. С альфами позади. Где-то на середине дороги не выдерживаю и останавливаюсь, а не ожидавший такой резкой остановки Конрад почти наваливается на меня. Слышу, как он тяжело дышит над головой, но решаю не заострять на этом внимания. Вот теперь я точно уверен, что Кэри выдал им люлей.       Неожиданно мне становится смешно от представленной картины — коротышка-омега с четырьмя здоровенными альфами за спиной, словно принц со свитой. Подъехавший автобус — это конечная, и водитель частенько задерживается, ожидая пассажиров — пуст, и я забираюсь внутрь. Так мы и едем до самой моей остановки. Так же молча добираемся до дома, и вся четверка остается у подъезда ожидать, пока я поднимусь наверх.       А я, топая по лестнице на свой этаж, вдруг останавливаюсь между лестничными пролетами, вспомнив свою оговорку в кабинете Риордана.       Я подумал «мои альфы».       Как Риордан и обещал, просмотр отобранных мною дел мы заканчиваем на следующий день, успевая к обеденному перерыву. Бета выглядит помятым и не выспавшимся, морщится, потирая виски, пьет воду. Судя по всему, годовщина у них прошла более чем хорошо.       — Знаешь, Даррен, а ты молодец, — бета хмурится и откидывается на спинку сиденья. Он отложил три папки и теперь постукивает по ним пальцами. — Вот эти документы как нельзя кстати. Ты вовремя заметил, что им пора на пенсию, и что тут не хватает кое-каких важных бумаг.       — Я подумал, что вы и так об этом знаете, — я недоуменно уставился на него.       — В мирное время — возможно, но не сейчас. Сейчас государству нет до таких, как они, никакого дела. И если бы не ты — работать бы им и работать еще лет десять. Молодец. Думаю, наша контора не обеднеет, если один из ее работников получит небольшую премию, как ты думаешь?       Я киваю, понимая, что вряд ли он говорит обо мне.       — И не смотри на меня так, — Риордан вдруг широко улыбается. — Я передам приказ на подпись сегодня же, так что жди прибавки.       Он шутит, или я не ослышался? Премию? Мне? Но я ведь ничего не сделал, только свою работу.       — Все, а теперь исчезни, — сжав голову руками, он тяжело вздыхает, не обращая внимания на остальных, делящих с ним кабинет.       Прощаясь, выхожу из отдела кадров и долго стою у лестницы, бездумно глядя во двор через пыльное стекло. Премия это хорошо, деньги мне всегда нужны. То ли из-за постоянных переживаний с альфами, то ли из-за беременности, я все время хочу есть. И мои доходы почти полностью уходят на еду. Самое неприятное то, что я не ем все подряд, а перебираю, словно капризный ребенок. Казалось бы, что такого сложного, накормить омегу — пихай в рот сытную калорийную пищу, вроде картофельного пюре с овощами или пасты с жирными подливками, заедая сладостями. Но нет, мне постоянно хочется чего-то необычного.       Резкий звонок оповещает об обеденном перерыве для дневной смены, и я тороплюсь в столовую. Пусть там подают ту еще гадость, но я заставляю себя съедать все до последней крошки.       Набираю полный поднос, расплачиваюсь на кассе талонами и иду к ближайшему свободному столику. Вокруг много бет, немного разбавленных альфами, и ни одного омеги. Склоняюсь над своими тарелками, жадно подчищая их содержимое. И уже под самый конец слышу звонкий мелодичный голос над головой.       — Юстас Даррен, верно?       Невысокий, едва ли выше меня, смуглый темноволосый омега широко улыбается, протягивая руку. На нем свободный комбинезон, в котором он бы утонул, если бы ткань не была натянута до предела — передо мной омега на последних месяцах беременности, с гордо выставленным вперед круглым животом.       Глотаю непрожеванный кусок хлеба, давлюсь и кашляю так, что выступают слезы. Меня хлопают по спине, протягивая питье, и, когда я успокаиваюсь, снова протягивают руку.       — Сесиль Риордан, из профсоюза. Патрик вчера рассказывал о тебе.       — Патрик? — хриплю вопросительно, потому что и знать не знаю никаких Патриков.       — Риордан, — омега смеется и без приглашения садится за стол. — Он говорил, что тебя перевели на более легкую работу, но он не говорил, что ты носишь ребенка.       — Откуда ты знаешь? — я вскидываюсь и инстинктивно прикрываю живот ладонью.       — Глупый, по запаху, конечно, — он демонстративно втягивает воздух, а я успокаиваюсь — в столовой витает столько ароматов, что меня не только омега, но и альфа во время гона не смог бы учуять. — А еще на тебе нет метки, да?       Последний вопрос заставляет меня дернуться и почему-то оглянуться. Потянувшуюся к шее руку я опускаю, но это движение скрыть невозможно. Неожиданно чувствую вспышку раздражения — это не его дело, абсолютно. Вообще никого не касается, кроме нас троих — меня и родителей малыша. И объяснять что-то сидящему напротив омеге я не намерен. Он счастлив в своем неведении, и не знает того, что испытываю я. Мой поступок достоин осуждения, но не ему судить меня, а если разобраться, то и вообще никому.       Видимо, на моем лице отражаются какие-то эмоции, потому что он перестает улыбаться и становится серьезным, а его голос — успокаивающим.       — Знаешь, мне нет никакого дела, почему ты собрался рожать без альфы. Но ты должен понимать, как тебе будет трудно.       — Знаю.       — Тогда не отказывайся от помощи, — мой собеседник откидывается на спинку стула и на мгновение замирает, положив руку на живот и вслушиваясь куда-то внутрь себя. Улыбается. — Я не стану настаивать, но как член профсоюза могу сделать для тебя многое — для начала можно сократить твой рабочий день еще на два часа, без потери в оплате, увеличить дни отпуска и выбить дополнительное пособие от работодателя как отцу-одиночке. У тебя ведь есть документы?       — Есть, — я киваю, но мне совершенно не хочется, чтобы обо мне узнал еще кто-то, кроме Риордана и Ярвуда с его альфами. Хотя это глупо — через пару месяцев живот и так будет видно, а лишняя сотня мне не помешает.       — Тогда я попозже занесу тебе все бланки, и ты их заполнишь. Успеешь до пятницы — со следующей недели уже получишь прибавку.       — Хорошо, — я кивнул.       Слишком как-то все подозрительно это выглядит — сначала его муж собрался выдать мне премию, теперь сам омега говорит о каких-то пособиях, о которых я слышу в первый раз. Неужели Ярвуд опять приложил свою руку? Надо будет поговорить с ним начистоту. Одно дело — сопровождать после работы, и совсем другое — деньги. Я не шлюха, которого можно купить.       — Еще вопросы? А то я тороплюсь, — омега выбрался из-за стола, пыхтя и придерживая живот руками. Забавный неповоротливый увалень, милый в своем отцовстве. — Патрик все пытается выпихнуть меня в декретный отпуск, но я пока сопротивляюсь.       — Пока никаких вопросов, — я наблюдаю, как он потирает поясницу, и ляпаю, неожиданно для себя: — Вы тоже проводили все процедуры в Центре?       — В Центре? — глаза омеги становятся круглыми, а я понимаю, что выдал себя с головой. — Нет… мы счастливчики, и попали в тот процент исключений, когда природа шутит и в паре омега-бета появляются дети.       — Э… поздравляю! — у меня в ушах шумит, и я плохо соображаю. Как я мог вообще сказать такое постороннему человеку?! — Это действительно чудо…       — Юстас, тебе нехорошо? — он склоняется надо мной, озабоченно вглядываясь в лицо, потом понятливо вздыхает. — Перестань, я никому не скажу.       — И мужу? — спрашиваю только чтобы не молчать — я ему совсем не верю.       — Мужу тем более, — Сесиль кивает. — Мне действительно нужно идти. Но я зайду попозже, как и договорились.       Сесиль выполняет свое обещание и притаскивает мне целую пачку каких-то бланков. Долго объясняет, куда что вписывать, но, видя мою бестолковость, вздыхает и начинает заполнять сам.       С его появлением в кабинете опять становится тесно — даже мелкий омега со своим животом с трудом вписывается в обстановку, и я радуюсь, что сейчас альфы в цеху и никто нам не будет мешать. Наконец все бумаги подписаны, заполнены аккуратным красивым почерком, и я предлагаю гостю чай.       Он не ломается, согласно кивает, говоря, что устал бегать целый день.       — Здесь уютно, — оглядевшись, выдает мне омега, а я не могу сдержать нервный смешок.       — Уютно? — осматриваюсь, пытаясь увидеть окружение его глазами. Нет, насчет уюта я не согласен.       Вот если бы в кресло посадить Бенжи с его вязанием, а к диспенсеру прилепить Лиама, помирить Луиса и Конрада и увенчать все этот массивной фигурой Кэри, словно вишенкой на пирожном, тогда да, тут будет уютно. А без альф это обычный серый кабинет, чуть более яркий и чистый, чем был до того, как меня сюда вселили.       — Уютно, — настаивает он, и я решаю не перечить гостю. — Чисто, светло, кактус вот этот.       — Его зовут Луис, — я вытягиваю руку и трогаю растопыренные иголки. Мой защитник.       — Забавное имя, — омега смеется и хрустит леденцами, оставленными Бенжи.       — Слушай, — я замолкаю, собираясь с мыслями. — Скажи, зачем ты все это делаешь?       — Что именно? — Сесиль поднимает красивые брови — черные, четко очерченные.       — Ну вот это, — указываю рукой на аккуратную стопку документов, которую он складывает в свою папку. — Зачем? Я не хочу никому доставлять неудобства, и могу справиться сам.       — А ты и не доставляешь, — омега пожимает плечами, охает, поглаживая живот. — Просто многие не знают, что им полагаются определенные льготы. А я знаю. И пока я еще работаю в профсоюзе, то буду помогать таким, как ты. Разве это плохо?       — Нет, но… — мне хочется сказать, что некоторых такая помощь может оскорбить. Но молчу, так как подобное высказывание может его обидеть.       — Не бери в голову, — Сесиль выбирается из-за стола, держа живот уже знакомым жестом и отфыркивается. — Сейчас она должна быть забита совсем другими вещами. Фу-у-ух. А я действительно становлюсь неповоротливым, как бегемот.       — И ничего ты не бегемот, — я разглядываю его тело и представляю, что к весне и я буду выглядеть подобным образом. Только меня не будет ждать дома любящий муж. — Очень даже красивый омега.       — Спасибо! — Сесиль смеется, показывая ряд мелких белых зубов. Он действительно милый, хорошенький и смотреть на него одно удовольствие. Риордану очень повезло. — Но я, пожалуй, пойду. Нужно отнести вот это и потом добраться до своего места. А ты не переживай, все будет хорошо, это я тебе обещаю.       После его ухода я долго сижу, глядя перед собой в одну точку. Голова переполнена мыслями, они скачут, мечутся, переплетаясь обрывками. Я пытаюсь разложить все по полочкам, но не получается, и это бесит — если я не могу справиться с собственной жизнью, то как могу стать хорошим отцом для ребенка?       От таких мыслей меня кидает то в жар, то в холод. Кажется, я был слишком самоуверен, согласившись на просьбу Джоуи и Дерека. Но, с другой стороны, никто не знал, что так получится — Джоуи сказал, что у мужа хорошие связи и его должны были призвать только после рождения ребенка. Да и все надеялись, что к тому времени война уже закончится, и альфа останется дома.       Но получилось совсем по-другому.       К тому времени, как Кэри решает заглянуть ко мне по какому-то вопросу, я уже взвинчен до предела — и растерянность, и раздражение от стороннего вмешательства, и гормональные перепады превращают меня в раздутый шарик. Который лопается сразу же, как только альфа открывает рот.       — Как ты?       — Как я? И ты еще смеешь у меня об этом спрашивать? — срываюсь на визг, словно в меня ткнули иголкой.       — Что-то случилось? — альфа абсолютно невозмутим, и это заводит меня еще больше.       — Случилось? Да все случилось! Ладно, я получил новую работу, ладно, теперь у меня есть свой кабинет! Но зачем было лезть еще и в профсоюз?! С каким-то дурацкими пособиями? Да еще и премией!       — Что? — теперь до Кэри, кажется, что-то доходит, а меня все несет.       — Зачем ты просил у Риордана премию для меня?       — Какую еще премию? — брови альфы поднимаются вверх, а я вдруг внезапно выдыхаюсь и уже устало объясняю.       — Премию. За какие-то там пенсионные дела. И профсоюзные пособия отцам-одиночкам. Ты не понимаешь, да? Меня это оскорбляет! Я сам могу справиться со своими проблемами, не надо в них вмешивать кого-то еще!       — Я здесь ни при чем, — Кэри хмурится и понятно, что он недоволен моими обвинениями.       — Тогда кто причем? — меня душит обида и злость и хочется вцепиться в него и немного потрясти.       — Понятия не имею, — альфа пожимает широкими плечами. — А ты не допускал мысли, что заслужил это?       — Каким это образом? — я уже почти шиплю, но он склоняется ко мне, упираясь руками в стол, по обе стороны от Луиса.       — Самым обыкновенным — за свою работу. За отлично выполненную работу, черт возьми! Как все остальные работники! И за то, что ты будущий отец! Не потому что этого захотели профсоюз, я или кто-то из бригады, а потому, что так оно и есть на самом деле!       — Ты надо мной смеешься, да?       — Папу твоего, да сколько же можно…       Я слышу резкий звук отодвигаемого в сторону горшка и уже собираюсь возмутиться, но мне закрывают рот, заставляя замолчать. Горячий неожиданный поцелуй, не щекочущий, как у Лиама в кафе, а настойчивый и уверенный. Он тянется и тянется, не давая дышать, и голова начинает кружиться — то ли от недостатка воздуха, то ли от нарастающего удовольствия…       Кэри отодвигается так же внезапно, и теперь его голос щекочет мне ухо.       — Я не знаю, что было в прошлом, и какая тварь сделала тебя таким, но пора уже понять — ты не хуже всех, и ты достоин награды. И если ты еще раз решишь, что недостоин чего-либо, что я или остальные тебе помогаем, то я буду вынужден принять меры.       — Какие? — мой голос словно писк птенца, и спрашиваю я только из чистого упрямства. На самом деле сейчас мне все равно, кто и как мне помогает, сейчас я хочу, чтобы Кэри повторил свой поцелуй.       Но альфа выпрямляется и почему-то усмехается. Из-за шрама усмешка выглядит зловещей, но я не обращаю внимания — это же Кэри, чего там бояться?       — Узнаешь.       Луиса водворяют на место — аккуратно и с точностью до миллиметра.       А потом Кэри уходит, не говоря больше ни слова и оставляя меня в полном недоумении.       Впервые в жизни мне хочется швырнуть в кого-то что-то тяжелое, и если бы я не любил этот нелепый кактус, то его старый горшок разлетелся бы от удара о дверь как раз в районе альфьей головы.