Небесный принц: Безвестность

Онода в сомнении рассматривал свой открытый чемодан с собранными вещами, пытаясь понять, не забыл ли чего-нибудь важного. Он всего лишь ехал домой на рождественские каникулы, а чувствовал себя так, будто переезжает окончательно. Зачем вообще беспокоиться о том, что взять к себе же домой, где и так оставались его старые вещи? Вот и Онода не знал, но все равно отчего-то грузился. Возможно, дело было даже не в сборах. Он сложил в чемодан свои любимые комиксы и фигурки, с которыми не расставался, корм для совы, шоколад из «Сладкого королевства» в Хогсмиде, предметы личной гигиены и некоторые вещи из одежды. Учебники решил не брать, чтобы хоть на недельку забыть об учебе. Что еще было нужно? Имаизуми и Наруко, в отличие от него, не волновались ни капли. Их чемоданы уже давно стояли собранными возле кроватей, а сами они ушли в Большой зал подкрепиться чем-нибудь перед отбоем, оставив Оноду наедине с его мыслями и сомнениями. Нет, проблема была точно не в его вещах. В прошлые годы Онода всегда с нетерпением ждал рождественских каникул, чтобы поехать домой, отдохнуть от суматохи и провести праздники с матерью. Но в этот раз что-то было не так. Какое-то смутное предчувствие терзало его, и Онода не мог понять, из-за чего именно ощущает беспокойство. Что плохого могло случиться? Решив выкинуть из головы дурацкие мысли о содержимом чемодана, он захлопнул крышку и рухнул на свою кровать. Но расслабиться и просто думать о грядущих приятных моментах было трудно. Завтра утром все ученики, которые собрались домой, уедут, и он вместе с ними. Наруко и Имаизуми тоже возвращались к своим семьям на время праздников, и только Манами не так давно сообщил о том, что в этот раз проведет каникулы в школе. Они уже попрощались заранее, но сейчас почему-то очень хотелось увидеть его еще раз. Однако, где его искать, Онода не имел представления. Манами мог быть где угодно, и на поиски, скорее всего, ушло бы немало времени, хотя до отбоя оставалось всего ничего. Решив рискнуть, Онода все-таки поднялся и взял мантию. Надев ее поверх толстого свитера, он быстро погладил пальцами дремлющую на своей клетке Слипи и побежал к лестнице. На самом деле, Манами часто занимался своим любимым делом (полетами) перед отбоем, но не улетал далеко от школы из-за времени. Раньше его много отчитывали за нарушение комендантского часа из-за того, что он не успевал возвращаться вовремя, но после неоднократного снятия баллов со Слизерена он стал немного ответственней. Попробовать поискать его на улице, вблизи замка, казалось самой лучшей идеей. А если и не получится найти, можно хотя бы просто прогуляться и проветрить голову перед сном. Так Онода и собирался поступить. К его удивлению, во дворе школы было довольно людно. Многие ученики гуляли компаниями или парочками, наслаждаясь хорошей погодой и предпраздничным настроением. А может, они просто проводили время с друзьями перед разъездами. На минуту подумав о том, что ему тоже следовало пойти к Имаизуми и Наруко, Онода опустил голову и ускорил шаг. Этих двоих он хотя бы знал, где искать, а вот с Манами, возможно, встретиться даже не получится. В итоге он потратит последние часы, которые мог провести в компании друзей, перед тем как они расстанутся, впустую. Но, стараясь не грузиться невеселыми мыслями, Онода успокоил себя тем, что в любом случае он увидится с друзьями после каникул и, если сейчас какое-то время побудет в одиночестве, в этом не будет ничего страшного или разочаровывающего. В конечном счете он все еще не оставлял надежду найти Манами. Подумав сходить за своей метлой, Онода ускорил шаг, по пути поглядывая в небо, чтобы случайно не упустить из виду объект поиска, если он вдруг появится. Однако, как оказалось чуть позже, смотреть следовало совсем не вверх. Онода едва не прошел мимо, когда до ушей донесся чей-то едва слышный чих. Он обернулся на звук, увидел то, что искал, и мигом обрадовался. Манами сидел к нему спиной на скамейке, Онода узнал его по беспорядку на голове и поспешил навстречу. Не сразу, но это показалось странным: метла Манами была при нем, но полулежала рядом, припертая к скамейке. Он не летал и даже не смотрел в ее сторону, а когда Онода окликнул его и подбежал ближе, Манами держал в руке свою палочку, а вторую ладонь над ней, видно, согреваясь с помощью потоков теплого воздуха, создаваемого чарами. Его лицо, после того как он поднял голову, было удивленным. Нос немного покраснел от, по-видимому, долгого пребывания на улице, да и в целом Манами выглядел не совсем здоровым. Бледным и уставшим. — Сакамичи? — улыбнулся он, убирая палочку в карман. — Гуляешь перед отбоем? Уже подготовился к завтрашней поездке? — Да. И, честно говоря, я искал тебя, — неловко признался Онода и присел на скамейку рядом. — Я ожидал увидеть тебя в небе, а ты здесь… Отдыхаешь от полетов? — Что-то вроде того, — ответил Манами, но его тон внезапно показался каким-то подавленным. Не предвещающим ничего хорошего. — Хотя сейчас я должен заниматься другими вещами. — Что-то случилось? — напряженно спросил Онода, и Манами на какое-то время замолчал, будто не желая рассказывать. — Я просто был в нашей гостиной, читал учебник, потому что мне нужно будет пересдавать тест по трансфигурации, который я завалил, и… — И? — тихо произнес Онода, боясь быть слишком навязчивым. — Вообще, я привык, что другие ученики шепчутся за моей спиной, но… — сказал Манами, и его лицо вдруг исказилось гримасой боли, — порой они делают это так, будто считают, что я глухой. Онода невольно поджал губы и отвернулся. Он знал, что эта тема была одной из самых неприятных для Манами, и вмиг пожалел о том, что сам к ней и привел. Говорить об этом было бесполезно — только тревожить раны. И если ученики Хаффлпаффа и Рейвенкло особо не интересовались Манами и его историей, из-за чего проблем и не доставляли, то у ребят с двух других факультетов имелись свои причины для формирования не самого лучшего отношения к нему. О Манами по школе ходили разные слухи с самого первого курса, и у всех было одно основание: не раскрытое до конца прошлое его отца, что многим товарищам Оноды показалось странным и темным фактом, а такие вещи, как правило, влекли за собой множество не самых хороших предположений. Гриффиндорцы начали считать, что за спиной таинственного волшебника стояли ужасные злодеяния, что заставляло быть настороженными и к самому Манами. Даже слизеринцы с собственного факультета Манами в этом году стали относиться к нему хуже — то ли потому, что он лишился покровительства свой старой квиддичной команды, то ли потому, что его проблемы с дисциплиной все чаще давали о себе знать. А может, причина была во всем сразу. И даже если он часто был беспечным, невзирая на все неприятные моменты жизни, сегодня у него, видимо, не хватило терпения. Онода не хотел об этом говорить. Хотел перевести тему, что-нибудь придумать. Что угодно, лишь бы не расстроить Манами еще сильнее, но тот отчего-то решил продолжить. — Они говорили о том, что директор хочет выкинуть меня из школы из-за того, что я постоянно прогуливаю и нарушаю правила. Поэтому профессора заваливают меня, — сухо сказал Манами, глядя куда-то перед собой. — Но я завалил тест сам. Завалил, потому что не подготовился. — Сангаку… — грустно произнес Онода, посмотрев на него. Манами покачал головой в ответ, небрежно вытер нос и снова спрятал ладонь в карман. — Поэтому я не люблю слушать других ребят. У некоторых такие… гадкие языки. Настолько, что порой начинаешь верить в то, что они говорят… — Это ужасно, — вздрогнул Онода. — Неужели ничего нельзя сделать? — Что тут сделаешь? — пожал плечами Манами. — К счастью, не все такие. Среди них встречаются действительно хорошие люди. Тодо всегда защищал меня и поддерживал, но теперь он выпустился, и мне особо больше не с кем поговорить. Конечно. Манами нужна была поддержка, и Онода чувствовал себя ужасно глупым из-за того, что постоянно забывал об этом. Забывал о том, что и сам когда-то слушал в свой адрес разные неприятные вещи, забывал, как ужасно тяжело было жить такой жизнью. Но Манами держался, старался быть сильным. Пододвинувшись ближе, Онода обрел смелость и, прижавшись к боку Манами, обнял его одной рукой за плечо. Он дрожит, — пронеслось в голове тревожным пониманием. — Не слушай никого. Игнорируй. Будь лучше их, — тихо, но твердо сказал Онода. — Другого выхода и не остается, — согласился Манами, но вышло очень неубедительно. Онода тяжело вздохнул. Схватил его за ворот мантии свободной рукой и развернул к себе. — Иди сюда, — сказал он и поцеловал. Казалось, что Манами очень удивился. Несколько секунд он совершенно не двигался, но зато потом ответил на этот неожиданный даже для самого Оноды порыв с ярким желанием и напористостью. — Сангаку! — возмутился Онода, когда с трудом вернул себе свободу. От такого поцелуя едва сердце не выпрыгнуло из груди, и, несмотря на зимнее время, стало очень жарко. — Ну вот, теперь мне лучше, — улыбнулся Манами, совершенно не собираясь выпускать из объятий, и Онода вспыхнул румянцем от стыда. — Н-не злоупотребляй моей добротой. — Только в ней дело? — усмехнулся Манами, но потом все же отпустил. Он отвернулся, зажав рот ладонью, и зашелся в тихом кашле, заставив Оноду забеспокоиться. — Что такое? Ты снова простудился? — Немного, — махнув рукой, развернулся обратно Манами. — Так каждую зиму, ты же знаешь. Нужно побольше пользоваться палочкой. После каникул все наладится. Он старался выглядеть бодро, улыбался, но Онода ощущал фальшь, и от этого на душе становилось невероятно паршиво. Манами не любил показывать свои слабости, не любил, чтобы его видели слабым, однако подыгрывать ему было выше всяких сил. У Оноды никогда не получалось. — Может, мне лучше остаться с тобой и не ехать никуда? — взволнованно спросил он, погладив Манами по плечу. — Нет. Что ты? Ты должен поехать домой. Мама ведь ждет тебя. Прикусив губу, Онода досадно понял, что Манами прав. Мама действительно с нетерпением ждала его приезда на каникулы, и Онода, до сих пор чувствуя вину перед ней, старался исполнять любое ее желание. Он не мог остаться в Хогвартсе. — Тогда ты, — вдруг сказал он, посмотрев на Манами. — Может, тебе тоже стоит съездить домой и отдохнуть? Но Манами только отрицательно покачал головой. — Я решил остаться. Мне нужно будет пересдать тест, а еще вне школы нельзя колдовать. Я должен попробовать выучить какое-нибудь новое заклинание, чтобы меньше болеть. Зачем я тебе больной нужен буду? — Не говори так. Мне не важно, болеешь ты или нет, — смущенно насупился Онода. — Спасибо. Это немного помогает мне. — Так все-таки не передумаешь? — Нет. Все будет в порядке, — пообещал Манами и игриво толкнул Оноду в щеку носом. — Когда вернешься, я буду лучше себя чувствовать. Вот увидишь. — Хорошо. Ты уж постарайся, — слабо улыбнувшись, согласился Онода. — Обязательно постараюсь. Кстати, нам пора в свои спальни, если не хотим проблем перед самыми праздниками. — Ты прав. Тогда пошли? Вдвоем они направились обратно в школу, но прежде чем разойтись на первом этаже, отнесли метлу Манами в комнату для метел. Это второе, незапланированное прощание вышло тревожным, но тем не менее Онода надеялся, что все будет хорошо. Он пообещал Манами привезти для него какой-нибудь рождественский подарок из магловского мира, а потом они направились в свои спальни. Заснуть у Оноды получилось далеко не сразу после отбоя, зато спал он крепким сном без сновидений.

* * *

Время в путешествии до Лондона пролетело на удивление быстро. Онода дремал за компанию со своей совой почти всю дорогу, организм, видимо, пытался взять свое после почти бессонной ночи и раннего подъема. Даже разговоры Наруко и Имаизуми практически не мешали, хотя громкие и бурные обсуждения всегда были в их стиле. Из обрывочных фраз, которые удалось уловить сквозь полусон, Онода понял, что друзья спорили о том, кто победит в грядущем чемпионате мира по квиддичу, но к чему именно привела дискуссия — осталось загадкой. Когда Онода оказался между девятой и десятой платформами на магловском вокзале, искать маму долго не пришлось. Ее силуэт среди толпы попался на глаза почти сразу, и Онода поспешил навстречу так быстро, насколько позволяли взятые с собой чемодан и клетка совы. Мама заключила его в крепкие объятия, потрепала по волосам и почти расплакалась, как это у нее всегда бывало. Они доехали до дома на такси, а потом Оноду ждал вкусный ужин. Прежде чем спуститься на кухню, он зашел в свою комнату, чтобы оставить вещи, клетку и переодеться. Как обычно, здесь ничего не менялось, и все было так же, как когда он покидал это место в конце лета. Мама в его отсутствие не делала перестановку, только вытирала пыль, и комната казалась такой, будто он действительно жил здесь все последнее время. Будто никакого Хогвартса и не было. Будто он все так же продолжал ходить в обычную школу с обычными людьми. К счастью, это ощущение быстро проходило. Онода был рад тому, что Хогвартс избавил его от прежней жизни, одинокой и тоскливой. В Хогвартсе он наконец обрел то, о чем мечтал. Обрел друзей и счастье. Возвращаясь на кухню, еще на лестнице Онода почувствовал вкусный запах разогревающейся еды и поспешил за стол. В последний раз он перекусил только утром в поезде, а после ничего не ел, поэтому успел нагулять хороший аппетит. Мама приготовила картофельную запеканку с фаршем, и, приступив к трапезе, Онода понял, как соскучился по ее стряпне. Пока он уминал свою порцию, мама без умолку рассказывала обо всех последних новостях. Оказалось, что совсем недавно она устроилась на новую работу в крупный торговый центр, где платили больше, чем на старой, а график был удобнее. Она завела новых подруг, купила диван в гостиную, вместо старой кушетки, и даже позволила себе несколько походов в салон красоты. Кажется, ее жизнь налаживалась, и Онода был искренне рад этому. Он делился своими рассказами об интересных школьных происшествиях с не меньшим желанием, и поэтому мама всегда знала многие подробности жизни его друзей, даже такие нелепые, как смешной факт того, что Наруко разговаривает во сне и порой выкрикивает что-то про летящий бладжер. В конце концов Онода окончательно ударился в воспоминания, и в голове возникли события вчерашнего дня, а с ними и беспокойные мысли. — Ты чем-то встревожен? — спросила мама, когда Онода затих, глядя на остатки остывшего ужина в своей тарелке. Вздрогнув, Онода поднял голову и увидел теплую мамину улыбку, которая словно говорила о том, что ей можно доверить любые свои переживания. И он, кажется, готов был попробовать. — Не то чтобы… — неуверенно начал Онода, не зная, как лучше все объяснить. — Но можно спросить тебя..? — Конечно. Можешь спрашивать о чем угодно, — ответила мама и отодвинула свою пустую тарелку. Онода последовал ее примеру. Отложил вилку, а потом тихо вздохнул, пытаясь соединить свои мысли в связное предложение. — Как ты думаешь, если человек вынужден постоянно слышать о себе неприятные сплетни и слухи, может ли он… в конечном счете и сам поверить в эти плохие слова? В неправду… И… под влиянием их даже измениться? Некоторое время мама молчала. Казалось, она была в замешательстве, и Онода успел пожалеть о том, что поднял такую неприятную и непростую тему, но внезапно мама улыбнулась, хотя улыбка и получилась какой-то грустной. — Ох, Сакамичи, — сказала она, — мне кажется, ты и сам как никто лучше можешь ответить на этот вопрос. Онода удивленно моргнул, а потом напряженно опустил взгляд. Мысли в голове закрутились — и вдруг он вспомнил… Вспомнил то, о чем так сильно хотел забыть. Когда-то давно смеявшиеся над ним старшеклассники сказали, что магии не существует. Когда-то давно Онода поверил в эти слова, и ему не понадобилось для этого даже времени. Все потому, что чужое убеждение было настолько сильно, что сопротивляться не хватило бы никаких сил. Из-за чужих слов Онода в конце концов и сам начал поддерживать мысль о том, что его мама… Ох, черт… — Черт, — тихо выдохнул Онода, а потом зло сжал кулаки. — Вот бы показать сейчас этим придуркам, что может сделать их несуществующая магия. — Они не стоят того, чтобы ты ругался плохими словами из-за этого, — только усмехнулась мама, и Онода почувствовал себя виноватым. — Прости. Больше не буду, — помрачнев, извинился он. — Что-то произошло с одним из твоих друзей? — поинтересовалась мама, переводя тему. — С тем мальчиком… Сангаку? Эта неожиданная проницательность заставила Оноду смутиться, но он быстро пришел в себя. О Манами он рассказывал больше, чем о других, и мама, видимо, помнила о его проблемах. — Да, — кивнул Онода, переводя взгляд на большую тарелку с фруктами посреди стола. — Его товарищи говорят о нем всякие гадости, а ребята с моего факультета считают, что он обязательно свернет на темную дорожку, потому что его отец якобы был злым… Манами никогда не слушал все это, но порой мне кажется, что ему становится сложнее. — Наверное, мои слова не покажутся убедительными, ведь я даже не знаю этого мальчика лично, но… — заговорила мама после небольшой паузы. — Мне достаточно твоих рассказов о нем. И я уверена, что он хороший человек и никогда не подумает о том, чтобы сделать что-то плохое. Почувствовав невероятное облегчение, Онода улыбнулся. Мама думала точно так же, как он, она понимала. — Манами и правда замечательный. Другим просто нужно увидеть это. Узнать его получше. Тогда они наверняка перестали бы думать всякую ерунду. — Везде есть не очень приятные люди, подверженные предрассудкам и просто любящие осуждать других. От этого никуда не деться, — с грустной улыбкой сказала мама. — Среди всего этого нужно лишь стараться не потерять самого себя. Это единственное, что можно сделать. — Верно. Это лучшее решение, — согласился Онода и улыбнулся в ответ. Мама поднялась со стула, забрала их тарелки, видимо, чтобы отнести в раковину, но вдруг остановилась, будто резко что-то вспомнив. — Точно! Я совсем забыла тебе сказать: твоя тетя со своей маленькой дочкой приедет к нам на Рождество, — взволнованно сообщила мама, и Онода едва не подавился соком. Поставив стакан на стол, он посмотрел на мать паникующим взглядом. — Твоя сестра? Она ведь каждый раз при встрече лезет обниматься и делает это так сильно, что у меня потом болит спина! А ее ребенок постоянно заходит в мою комнату и без спроса берет мои комиксы! У тебя слишком много родственников, мама, в самом деле! — Да, все так, — виновато усмехнулась мама и все-таки подошла к раковине. — Извини, она уж очень напрашивалась. Они останутся здесь только на пару дней, а потом уедут. О, боже, — обреченно подумал Онода и уткнулся лбом в столешницу. Кажется, Рождество пройдет не так спокойно, как он себе представлял. Оставалось только надеяться, что его друзья и Манами встретят праздник в менее изнуряющих обстоятельствах. Под шум воды из-под крана и звяканье посуды Онода выпрямился, а потом взглянул в окно. На улице уже темнело, но мысль о том, чтобы немного прогуляться, все равно посетила его. Хотелось побродить по знакомым местам и заглянуть в маленький продуктовый магазинчик недалеко от дома, чтобы купить жевательные конфеты, по которым тоже немного соскучился. Самые обычные, неволшебные жевательные конфеты. Пожалуй, этого сейчас не хватало больше всего. — Я схожу прогуляюсь до магазина, ты не против? — спросил Онода, поднимаясь со стула. Мама все еще мыла посуду и даже не отвлеклась от своего занятия. — Конечно. Только надень шапку. К ночи холодает. — Хорошо, — ответил Онода, но, обогнув стол, внезапно остановился. Мысли о своем собственном прошлом до сих пор тревожили его, а вместе с этим возвращалось и неприятное чувство вины. — И, мам, послушай… — тихо сказал Онода, глядя себе под ноги. — Прости. Посуда перестала греметь, а звук воды затих. Онода поднял голову, чтобы посмотреть в сторону матери. Она вытирала руки о розовое застиранное полотенце. Его мама… с которой он вел себя так ужасно… Так несправедливо. — Мы оставили это позади, — сказала мама, улыбнувшись ему. — Поэтому не извиняйся больше. В конце концов, это все равно была моя ошибка. Я не смогла найти к тебе правильный подход. Онода отвернулся, закусив губу. Он хотел возразить, сказать, что это не правда и что не нужно считать это только односторонней ошибкой. У него тоже был выбор. Остаться на стороне матери, несмотря ни на что, или… Но он предпочел неверный вариант. Ничего больше не сказав, Онода поспешил в коридор, где быстро надел зимние кроссовки, накинул на себя куртку и натянул вязаную шапку. Когда дверь за ним захлопнулась и он оказался на улице, наконец стало легче. Морозный воздух немного остудил голову, и, стараясь сосредоточиться на окружающем мире, Онода неспешно побрел по тротуару. В такое время в этом скромном районе на окраине было спокойно и тихо. Прохожие почти не встречались, разве что гуляющие со своими собаками соседи. Глядя на них, Онода чувствовал, как его невольно охватывает ностальгия по старой жизни, когда он мог видеть подобную картину каждый день и когда даже не мог представить, что все это поменяется. Но теперь его настоящая жизнь была не здесь, а в Хогвартсе с замечательными людьми и самыми лучшими друзьями. За это хотелось бесконечно благодарить свою судьбу. Как бы сложилась его жизнь, если бы не магические способности? Если бы его отец был обычным маглом, Онода тоже бы родился простым человеком и тогда, возможно, имел бы нормальную жизнь и друзей среди таких же, как он. Были бы эти друзья такими, как Наруко и Имаизуми? Или Манами? Онода не знал, и попытки размышлять об этом смутно напоминали ему предательство. Нет, он ни за что и никогда не променял бы своих друзей на кого-то еще. Если бы только... можно было каким-то образом заставить их поладить. Если бы Имаизуми и Наруко перестали относиться к Манами так предвзято, Онода не посмел бы и мечтать о чем-то большем. Не зная, как именно это вышло, но спустя некоторое время он оказался возле своей старой школы, где было безлюдно и мрачно. Видимо, задумался настолько, что не заметил, как ноги сами привели в это место, решил Онода, пряча замерзающие ладони в карманах куртки, а потом обогнул большое здание школы и вышел к заднему двору. Здесь, недалеко от спортивного поля, его засмеяли мальчишки, когда он сказал, где работает отец. Здесь его некогда более правильное мировоззрение рухнуло и сформировало на своем месте неверное. Пустое и невзрачное, как у многих маглов, которые жили в неведении. Заведя руку за спину, Онода приподнял куртку и вытащил свою палочку. Вытянув ее перед собой, он внимательно посмотрел на нее, словно хотел убедиться, что она настоящая, а не обман. Хотелось прямо сейчас применить ее в действии. Прочитать хотя бы простенькое Инсендио или заставить выпавший снег подняться обратно в воздух. И как жаль, что до совершеннолетия нельзя было колдовать вне школы. Онода бы очень хотел заставить весь мир поверить в то, что магия реальна. — Магия настоящая, — тихо сказал себе под нос Онода и крепче сжал в руке палочку. Магия была настоящей. Его мама не была сумасшедшей. А Манами не мог быть плохим.