Небесный принц: Безвестность

Рождественские каникулы едва успели закончиться, как школьная жизнь понеслась стремительным ходом. Обычно зимнее время года ассоциировалось у Оноды со спокойными размеренными днями, когда уроков задают еще не так много, когда нет тренировок и можно немного отдохнуть от квиддича, но в этом году все пошло наперекосяк. Уже на первой неделе занятий Наруко умудрился повздорить с учеником Слизерина, да повздорить так, что об этом к выходным узнала вся школа. Никто не понял, в чем именно заключалась причина ссоры, но в конце дело дошло до драки, сначала на волшебных палочках, а потом в ход пустились и кулаки. В наказание с обоих факультетов было снято приличное количество баллов, и Онода, честно говоря, уже очень сомневался в том, что в этом году Кубок школы достанется Гриффиндору или Слизерину. После этого провинившихся мальчиков заставили целую неделю убираться в загоне для гиппогрифа без использования палочек, но ребята и там ухитрились устроить драку. Со стороны Наруко вроде и не было ничего необычного: он часто собачился с кем-то из слизеринцев, но раньше это хотя бы ограничивалось просто оскорблениями, после которых, кем бы он ни был, этот очередной слизеринец успевал сбежать прежде, чем запахнет жареным. В этот же раз конфликт обрел почти разрушительный масштаб. Тем не менее Онода думал, что после снятия баллов Наруко успокоится и начнет держать себя в руках, потому что Кубок школы для своего факультета он хотел не меньше квиддичного Кубка, но надеждам Оноды, видимо, не суждено было сбыться. В обычную, не предвещающую ничего плохого пятницу ему удалось вырвать немного удачного времени после занятий, пока большинство учеников еще отсутствовало в гостиной Гриффиндора, и показать Манами новые комиксы, купленные во время каникул. Магловских комиксов Онода привез действительно много, они едва поместились в чемодане, а чтобы найти все самые классные моменты, ушло пару часов, однако потом Манами быстро ретировался, когда в помещении стало прибавляться народу. Онода со спокойной улыбкой перечитывал любимый выпуск в тот момент, как в гостиную шумно ворвался Наруко, а потом так громко протопал до камина, что у Оноды едва волосы дыбом не встали. — Клянусь своей метлой, если я еще раз увижу его здесь, то вызову на дуэль! — резко заявил Наруко и, выхватив свою кизиловую палочку, грозно взмахнул ею в воздухе. — Что случилось? — непонимающе поинтересовался Онода, прижав к себе комиксы, и только потом понял, что Наруко мог случайно столкнуться с Манами при входе. — Что случилось? — в негодовании развел руками Наруко. — Твой слизеринский дружок приходит сюда, когда ему вздумается! В священную гриффиндорскую обитель! Приходит и дерзит! Почувствовав себя неловко, Онода на секунду растерялся, но быстро ответил: — Манами дерзит, потому что ты начинаешь дерзить первым. Он просто защищается. Ты бы мог не обращать на него внимания… Однако эти слова, кажется, совсем не успокоили Наруко. Он злился. Но не как маленький бесенок, как это бывало обычно, а злился всерьез. — Как я могу не обращать внимания, когда среди нас чужак? Мне хватает общества этих гадюк-слизеринцев в Большом зале и на уроках! Зачем ты вообще дал ему пароль от входа? — громко спросил он, и Онода понял, что вокруг стало слишком тихо. Кажется, своими воплями Наруко заставил разговоры на фоне стихнуть, а теперь на них наверняка глазели все присутствующие. — Я не нарочно. Я не хотел давать пароль. Это вышло случайно, — тихо соврал Онода, опустив голову и про себя мечтая, чтобы этот разговор перенесся в другое место, а лучше вообще закончился. — Дорогу ты ему показал тоже случайно? — фыркнул Наруко. — Д-да. Он иногда шпионит за мной, и я не всегда сразу замечаю, что он рядом... — сказал Онода, невольно понимая, как по-идиотски нелепо это звучит, хотя в этот раз он сказал действительно правду. — И ты считаешь это нормальным? — Наруко раздраженно закатил глаза. — Манами не делает ничего плохого! — подняв голову, повысил тон Онода. Последняя фраза Наруко прозвучала болезненно обидно, и, прежде чем понял, что делает, Онода вступился за Манами. — То, что он ошивается там, где ему нельзя, уже плохо! — парировал Наруко. — Когда ты откроешь глаза и поймешь, что он вообще может замышлять что-то зловещее? Его отец был темным волшебником! — Ты не должен так думать о его отце! — возразил Онода, начиная забывать, что на них смотрят остальные ребята. Наруко, кажется, это тоже не волновало. — А что еще я должен думать, когда правда о его прошлом покрыта мраком тайны? Никто ничего не знает, а если кому и известны какие-то детали, они помалкивают об этом. Будь это светлые деяния, люди не вели бы себя так. Это единственное логичное объяснение. — Я в это не верю! — А во что ты веришь? Может быть, в то, что этот твой Манами ангел? Что хорошего он сделал? А? Скажи мне. Очнись, он на Слизерине! — крикнул Наруко, и это было уже определенным перегибом. — Перестань. Не все слизеринцы плохие, — ответил Онода, стараясь успокоиться и придать своему голосу максимальную твердость. — Да? Тебе напомнить, сколько говна они нам сделали за последние полгода? Покажи мне хоть одного хорошего слизеринца в наше время — и я покажу тебе, как квоффл сам по себе залетает в кольцо ворот! — не сдавался Наруко. Онода едва удержался от того, чтобы указать, что по большей части Наруко сам был виноват в том, о чем говорил. Он цеплялся к слизеринцам не меньше, чем они к нему, и часто сам и провоцировал конфликты. К тому же Онода не мог вспомнить ни единого раза, когда Манами первым бы сказал что-то Наруко. Наруко всегда был тем, кто начинал ссору, словно считал своим долгом поддерживать плохие отношения между двумя факультетами. — Манами не такой, как большинство из них, — ответил Онода, потеряв всякое желание продолжать этот бессмысленный спор, потому что до Наруко было невозможно достучаться. Особенно сегодня. — Да, конечно, — раздраженно сказал тот. — Ты будешь его покрывать, защищать. Будешь давать ему пароль от входа в гостиную, будешь тусоваться с ним и крутить любовь-морковь. А знаешь, чем пахнет все это дерьмо? Предательством. Так может, тебе тоже следовало пойти на Слизерин? Услышав последнее, Онода в ужасе взглянул на Наруко, но его слова, кажется, были произнесены на полном серьезе. На Слизерин? Что он такое говорил? Неужели в самом деле считал, что им лучше было бы оказаться на разных факультетах? Не зная, что и думать, Онода больше ничего не сказал, вскочил на ноги, бросил комиксы на кресло и поспешил к выходу, минуя замолчавшего наконец Наруко. Едва не забыв схватить свою зимнюю мантию, Онода выбежал из гостиной, запинаясь и чуть не падая. В голове крутились самые неприятные мысли, а от слов Наруко к горлу подступал ком и дышать становилось все труднее. По дороге на первый этаж Онода едва не врезался в кого-то из учеников, спокойно направляющихся по своим делам. Ворвался в комнату для метел, схватил свою, сняв защитное заклинание только с третьего раза, и спустя еще минуту был уже на улице, в воздухе. Он не знал, куда и зачем бежит, и, даже когда морозный ветер немного остудил голову, ответа не нашлось. Онода мчался на метле куда глаза глядят, пока не стало очень холодно, и только потом замедлился. Настолько плохо он не чувствовал себя уже давно. Наверное, еще с тех времен, когда учился в начальной школе и ловил на себе косые взгляды магловских ребят. Но тогда его отвергали чужие дети. А сейчас услышать от своего друга, что ему лучше было бы учиться на Слизерине, оказалось ударом болезненнее любых возможных. Остановился Онода только тогда, когда понял, что добрался до конца главной улицы Хогсмида. Направил свою метлу вниз, неловко приземлился возле пустой дорожки, а потом сел прямо на снег и, уткнувшись лбом в колени, все же заплакал. То, что с самого первого курса казалось счастьем, теперь рушилось на глазах, и, как помешать этому, Онода не представлял. Он всегда знал, что играет с огнем или ходит по острию, пытаясь одновременно дружить с Наруко и Имаизуми и быть с Манами, но до этого момента все каким-то образом удавалось сгладить. Теперь один из них, кажется, всерьез был готов отвернуться от него, и осознание этого пугало до дрожи. Онода не хотел даже думать о том, как сможет смириться с этим. Сколько времени прошло с того, как он прилетел сюда, трудно было определить. Онода поднялся на ноги, лишь когда окончательно замерз, но возвращаться обратно в школу, тем более в гостиную своего факультета, не хотелось. Как и садиться на метлу. Подняв ее с земли, он медленно побрел в сторону станции, глядя себе под ноги и вытирая с лица высохшие следы слез. Только недалеко от «Трех метел» Онода замедлился и поднял взгляд в небо. Кажется, сюда летела сова, а потом он узнал белое оперенье Слипи. Птица приземлилась к нему на плечо, прижавшись боком к щеке, и Онода, слабо улыбнувшись, поднял к ней ладонь. — Потеряла меня? — спросил он, и Слипи в ответ ласково укусила за палец. Но, как выяснилось минутой позже, здесь она была не одна. Следом за ней на своей метле прилетел Манами. Онода заметил его не сразу, а потом очень удивился. — Вот ты где, — взволнованно выдохнул Манами, с лету опустившись на землю, и ловко вытащил метлу из-под себя. — Сангаку? Что ты здесь делаешь? — изумленно спросил Онода, рассеянно моргая. — Я натолкнулся на Имаизуми в школе. Он искал тебя, — шагнул ближе Манами, а потом быстро стянул с руки перчатку и положил теплую ладонь на щеку Оноды. — Ты плакал… — заметил Манами, но от его прикосновения стало легче и даже захотелось улыбнуться. — Я… — тихо произнес Онода, не зная, как продолжить. — Имаизуми говорит, вы с Наруко поссорились, — сказал за него Манами. Это была не ссора, а сущий кошмар, подумал про себя Онода и поморщился. — Наруко сказал… что лучше бы я поступил на Слизерин, — неохотно признался он, и Манами грустно усмехнулся. — Ну конечно. Нечего тебе там делать. На Слизерине уж точно. — Мы никогда не ссорились, — проговорил Онода, с трудом сдерживаясь, чтобы снова не заплакать. — С самого дня знакомства. Манами промолчал, но потом вдруг схватил за запястье и куда-то повел. — Тебе нужно согреться, пошли. Я куплю тебе сливочное пиво. Не успев ничего возразить, Онода постарался подстроиться под быстрый шаг и, только оказавшись внутри теплого помещения, понял, насколько уместна сейчас идея Манами. В «Трех метлах» было на удивление много посетителей, но, в отличие от выходных дней, состояли они из жителей деревушки — взрослых и пожилых. Найдя свободный столик в конце зала, Манами усадил там Оноду и взял одну кружку сливочного пива, несколько глотков которого помогли окончательно согреться. Слипи нахохлилась, устроившись на подлокотнике свободного стула, и, кажется, могла скоро заснуть. — Я заставил тебя беспокоиться? Прости, — тихо проговорил Онода себе под нос, но Манами улыбнулся и положил ладонь на его плечо, осторожно сжав. — Это мне нужно извиняться. Я создаю тебе проблемы. — Нет, не создаешь, — покачал головой Онода, стараясь разубедить. — Создаю, — был неприступен Манами. — Есть вещи, которые я мог бы не делать, но я делаю их, потому что мне нравится… — сказал он, а потом на пару секунд затих. — Может быть… в некоторых с рождения заложено стремление к плохим поступкам? — Что за мысли, Сангаку? Ты не должен так говорить. — Будет лучше, если я перестану появляться в вашей гостиной. — Нет, мы будем реже видеться, — испугался Онода и резко развернулся. Манами только грустно улыбнулся, взглянув на него. — Мы можем встречаться в Большом зале или в библиотеке. Есть куча мест. — Да, но там всегда полно народу и не совсем уютно, — подавленно ответил Онода. — А ты, значит, хочешь почаще уединяться со мной? — усмехнулся Манами, и Онода стыдливо покраснел, мысленно признавая, что, наверное, да, действительно хочет. — Я… ну… — Я знаю, что твои друзья для тебя очень важны, — сказал вдруг Манами, перестав улыбаться. — И тебе не стоит портить с ними отношения из-за меня. — Имаизуми еще ладно, он ничего не говорит, но Наруко… — напряженно зажмурился Онода. — Ох, как бы я хотел, чтобы этих дурацких факультетов не было. — Иногда я тоже так думаю, — кивнул Манами. — Возможно, отношения учеников стали бы проще, но это слишком замечательно для правды, да? — Я боюсь… что рано или поздно мне придется делать выбор, — сказал Онода, опустив голову. — Я не могу совместить то, что мне нравится, но если мне когда-нибудь придется выбирать… мое решение мне никто не простит. — Эй, — тихо позвал Манами, и, взглянув на него, Онода увидел взволнованную улыбку, от которой собственное сердце вдруг забилось чаще. — Ну почему здесь столько народу? Я так хочу поцеловать тебя сейчас, — с досадой сообщил Манами, заставляя снова залиться краской. Я так хочу поцеловать тебя сейчас тоже, — мысленно сказал Онода, а потом, сняв очки и положив их на столешницу, уткнулся лицом в плечо Манами. — Я люблю тебя настолько, что, кажется, могу взорваться, — закрыв глаза, полушепотом признался Онода. — Чем дальше, тем сильнее. Как я могу выполнить то, что от меня требуется? Как могу быть не на твоей стороне? Что мне делать, если я не хочу терять друзей, но не могу потерять и тебя? — Ты никого не потеряешь, — ответил Манами. — Вот увидишь, все будет в порядке. И с Наруко ты помиришься. Прямо сегодня. Онода поднял голову и удивленно взглянул на Манами. — Ты…? — Нет, это не предчувствие, — качнул головой Манами. — Чтобы понять это, не нужно какое-то особое подтверждение. Просто ваша связь сильнее, чем тебе кажется. Слабо улыбнувшись, Онода кивнул и надел очки обратно. — Хорошо, если так. Я хочу, чтобы все осталось по-прежнему, раз уж не может измениться в лучшую сторону. — Да, — весело кивнул Манами. — Кстати, об уединении. Как смотришь на то, чтобы снять комнату наверху и остаться здесь на ночь? — Сангаку, ты что? — резко покраснел Онода. — Прости, ты так невинно реагируешь, что я не могу прекратить пытаться смутить тебя, — признался Манами и засмеялся. Подхватив его смех, Онода наконец почувствовал себя действительно лучше, а потом опустошил до конца свою кружку. Вскоре посетители постепенно начали покидать зал, и Манами, достав из-под мантии свои часы, взглянул на них. — Ну, на ужин мы уже безнадежно опоздали, и нам повезет, если останется хоть что-нибудь, — сообщил он. — В Хогвартсе полно еды, — усмехнулся в ответ Онода. — Звучит как вызов для Наруко, — улыбнулся ему Манами и поднялся со стула. — Возвращаемся? Тебе еще нужно с ним поговорить. — Ох, да, — растерянно согласился Онода, но из-за стола встал с неохотой. Признаться, он все еще боялся возвращаться в школу. Беспокоился о том, что именно скажет ему Наруко и что он должен говорить сам. А что, если, вопреки словам Манами, помириться не получится? Как тогда быть? Однако в следующий момент о волнующих мыслях пришлось забыть, когда Манами вытянул руку и пододвинулся ближе. Слипи громко хлопнула крыльями и, миновав своего законного хозяина, села на предплечье Манами в тот момент, когда его губы на секунду коснулись губ Оноды, оставив после себя ускользающее ощущение нежного поцелуя. — Сангаку, что ты делаешь? — тихо возмутился Онода, закрыв рот ладонью и начиная озираться по сторонам. К счастью, вроде бы на них никто не смотрел в этот момент. — Тебе не кажется, что у Слипи очень большие крылья? — улыбнулся Манами, а потом взял свою припертую к стене метлу. — Никто не заметил, взбодрись. Успокоившись, Онода пообещал себе в следующий раз следить за действиями Манами лучше, чтобы не попадать в неловкие ситуации, и поспешил за ним к выходу, чуть не забыв свою метлу. Добрались до школы они коротким путем, пролетев над замерзшим озером, и во время этого удалось немного осмелеть. Ситуация уже не ощущалась такой безвыходной и ужасной, как раньше. В самом деле, это ведь был Наруко. Который всегда называл Оноду своим лучшим другом. Который всегда стремился помочь с любой проблемой и мог поднять настроение, даже когда Онода застревал на освоении нового заклинания и получал нагоняй от декана факультета. Все просто не могло испортиться за один день. Летевшая перед ними Слипи направилась в сторону гриффиндорской башни, когда Манами и Онода, войдя в замок, сначала двинулись к комнате для метел. Перед тем, как разойтись на первом этаже по направлению к своим гостиным, Манами на мгновение бережно сжал ладонь Оноды, видимо, стараясь еще раз подбодрить, а потом сказал: — Если захочешь, спускайся перед отбоем в Большой зал. Попробуем чего-нибудь перекусить. — Хорошо, — улыбнулся Онода и поспешил в сторону лестниц. Поднимался в свою гостиную он уже немного в нетерпении, и когда оказался внутри, представшая перед ним картина сначала удивила, а потом заставила растеряться и замереть на месте. Тихо стоявшие по углам гриффиндорцы вздрогнули, увидев его, и подозрительно быстро убежали в свои спальни. Онода почувствовал неловкость, когда взглянул на Наруко, который сидел на диванчике, подтянув к себе колени и уткнувшись в них лбом. Справа от него высилась огромная куча оберток и фантиков от сладостей, что вызвало еще большую обескураженность. Он что, заедал горе своим месячным запасом шоколада? Имаизуми тоже был рядом и, заметив вернувшегося Оноду, пихнул Наруко в плечо. Наруко медленно поднял голову. Его челка растрепалась, а нос и глаза были покрасневшими, что в сочетании с агрессивным цветом волос делало его еще ярче. Увидев Оноду, он, кажется, сначала замешкался, но потом быстро вскочил с места и уже через секунду висел на шее. — Слава Мерлину, я думал, ты не вернешься! — завопил Наруко, уткнувшись лбом в плечо, и Онода растерянно раскрыл рот. — Идиот, куда бы он делся? — проворчал с дивана Имаизуми, но Наруко его, похоже, не слушал и до этого. — Эм… Шокичи, ты что, плачешь? — не шевелясь, удивленно спросил Онода. Но Наруко быстро отпрянул и так же быстро вытер лицо рукавом рубашки. — У меня просто заболели глаза, потому что у Шустряка едучий парфюм, а он сидел слишком близко, — ответил Наруко, после чего Имаизуми уже не выдержал и поднялся на ноги. — Не сваливай все на меня, рыжая мелочь! — Прости, Сакамичи, — извинился Наруко, и Имаизуми снова остался проигнорированным. — Я не должен был говорить тебе все это. Сам не знаю, что на меня нашло. Я дурак. Онода грустно улыбнулся и почувствовал, как отлегло на сердце. — Это мне не стоило так глупо сбегать, не попытавшись объяснить всю ситуацию. Манами приходит сюда, потому что ему плохо со своими ребятами и он старается как можно меньше времени проводить в гостиной Слизерина… И пароль я даю ему специально, если честно. Так что тебе действительно есть из-за чего на меня злиться. — Ничего, — только покачал головой Наруко. — Пусть приходит, раз он тебе так нравится, я постараюсь молчать. Главное, ты не убегай больше. Я думал, что ты не вернешься. — Идиот, — снова подал голос Имаизуми, и Онода не сдержал усмешки. — Да не сбегу я. Где мне ночевать тогда? В комнате с метлами? На этом Наруко вроде успокоился. Еще пару раз шмыгнул носом, а потом улыбнулся в своей привычной манере и показал большой палец. — Иди и умойся уже. Выглядишь жалко, — посоветовал Имаизуми, встав рядом, и Наруко наконец обратил на него внимание. — Да знаю я! Мог бы и помолчать! Обиженно фыркнув, Наруко ушел в уборную, и Онода, улыбаясь, проводил его взглядом. На душе стало спокойнее и легче, но часть беспокойства все же вернулась, когда пришлось столкнуться со строгим взглядом Имаизуми. — Раз уж зашла такая тема, я тоже не одобряю твоих отношений с этим парнем, — напряженно сказал Имаизуми. — Будь это любой другой слизеринец, я бы еще мог закрыть глаза, но Сангаку Манами — особый случай. Поджав губы, Онода опустил голову, но в этот раз ничего возражать не стал. У Имаизуми тоже было право выговориться, а у Оноды, как у друга, была обязанность выслушать. — Наруко сейчас успокоился, потому что боится потерять тебя. Но что насчет Манами? Ты уверен, что он чувствует к тебе то же самое, что и ты к нему, и останется с тобой? — спросил Имаизуми, заставив вздрогнуть. Онода не хотел задаваться этим вопросом, даже если поводы для этого, возможно, действительно существовали? Конечно, любому могло показаться, что Манами слишком ветреный и беспечный для того, чтобы испытывать к кому-то серьезные чувства. Он любил заигрывать, любил флиртовать и полеты на метле, а Онода, наверное, просто выглядел тем, кто никогда не мог отказать ему в этих развлечениях. Но в реальности все ведь было совсем не так? Онода верил в это, он был убежден в этом, и ему не следовало поддаваться сомнениям, которые могли быть навязаны извне. У них все было серьезно, и Манами сам подтверждал это — и действиями и словами. Он правда... любил его. Он волновался о нем. Это не могло быть просто игрой, ведь они тоже были связаны очень крепко. — Почему все сомневаются в нем? — дрожащим голосом спросил Онода. — Почему у каждого находятся причины? Каждый хочет видеть в нем что-то, чего нет на самом деле. Имаизуми тяжело вздохнул, а потом положил ладонь на плечо Оноды. — Потому что он отличается от остальных. Он странный и живет в своем мире. А из-за его поведения он не кажется надежным. Но тебя все это не волнует, конечно. Для тебя он может быть совсем другим, потому что вы состоите в особенных отношениях, и я очень хотел бы верить, что ты знаешь, что делаешь, когда позволяешь себе привязываться к нему еще сильнее, — сказал Имаизуми и опустил руку. — Послушай, я не смею убеждать тебя в чем-то, я лишь хочу, чтобы ты был осторожен. Мечтая о чем-то, сможешь ли ты не страдать, если вдруг разочаруешься? Подумай об этом. — Да, — кое-как заставил себя ответить Онода. — Хорошо. Тогда мне спокойнее, — кивнул Имаизуми и направился к лестнице, ведущей в спальню. Он ушел, и теперь в гостиной стало совсем тихо, но тишина вовсе не успокаивала. Примирение с Наруко дало лишь временное облегчение, а теперь, после слов Имаизуми, тревожные чувства вернулись. Но был ли для его слов серьезный повод? Онода не хотел и думать о подобном, однако беспокойство вдруг охватило с ощутимой силой, словно... хотело предупредить о чем-то, что обязательно случится в будущем и против чего он не сможет ничего сделать.