Небесный принц: Безвестность

Не то чтобы Онода любил этот сентиментальный зимний праздник, посвященный влюбленным, однако после поступления в Хогвартс приближение четырнадцатого февраля все-таки начало заставлять сердце приятно трепетать в предвкушении. Это стало традицией с самого первого года и не нарушалось до сих пор. Онода просыпался, шел в ванную умыться, а потом, еще до завтрака, отправлял приготовленную заранее валентинку со Слипи. Одну-единственную. Одному-единственному человеку. Больше и не надо было. Сам он открыток получал мало. И то либо анонимные, что скорее казалось издевательской шуткой, либо от девушек со своего факультета, которые только писали, как восхищаются его игрой в квиддич и хотят поддержать. Но сильнее всего Онода ждал валентинки от Манами. Только на первом курсе он получил ее, как и все, за завтраком, чем был несказанно обрадован и очень смущен, а в следующие разы она всегда задерживалась, порой до самого вечера. Но это был Манами, про которого уместно было сказать только одно: лучше поздно, чем никогда. Сегодня на завтрак многие спешили сильнее, чем обычно, что, в принципе, было ожидаемым. Среди оставшихся так же не торопились Онода, Наруко и Имаизуми. Первый — потому что не ждал желаемого так скоро, ну а двое других просто на дух не переносили дурацкий, «сопливый», по их мнению, праздник. Имаизуми не любил получать ненужное внимание, особенно в романтичном контексте, Наруко не любил получать внимания меньше, чем Имаизуми, и каждый раз оба, кажется, хотели, чтобы этот день поскорее закончился. Онода помнил это слишком хорошо. Четырнадцатого февраля всегда случалось что-нибудь нелепое. В прошлом году, например, одна девушка с их факультета попробовала пригласить Имаизуми на свидание, но Наруко со своего места смотрел на нее так, что она испугалась и ушла еще до того, как Имаизуми успел отказать ей. В позапрошлом — они устраивали соревнование в том, кто больше получит валентинок. Кончилось ничьей, но шума было наделано столько, что после над обоими потешалось еще полфакультета до конца недели. А на первом курсе… ох, это было вообще нечто. Правда, не связанное с Имаизуми и Наруко, но в любом случае незабываемое. Так что в этом году Онода уже с самого утра мысленно настраивал себя на что-нибудь выходящее за рамки привычного. Стоило им троим спуститься в оживленный Большой зал на завтрак и занять свои места, как началось… Пока Онода спокойно ел сладкую овсянку, разносящие утреннюю почту совы активно закидывали его соседей любовными посланиями. К счастью, Имаизуми сидел напротив, и его прибывающие валентинки не очень мешали, зато Наруко разместился рядом, и отправленные ему открытки порой попадали даже в тарелку: Оноде приходилось вытаскивать их из каши. — Сколько ты получил в этот раз? — поинтересовался Наруко, когда совы начали понемногу успокаиваться. Онода пересчитал свои отложенные в сторону валентинки и тихо назвал цифру: — Пятнадцать. — В прошлом году было меньше, поздравляю! — радостно сказал Наруко, хлопнув по плечу, и Онода нервно улыбнулся в ответ, опуская тот факт, что ему были практически безразличны эти валентинки. Они были от фанаток квиддича, но у Имаизуми и Наруко их все равно было гораздо больше. Только вот реакция на признания и поддержку у этих двоих все так же оставалась разной. Пока Наруко с бурными эмоциями внимательно читал каждую розовую открытку, Имаизуми просто отодвигал послания в сторону, для чтения предпочитая учебник. — Вот черт! — выругался Наруко, когда, пробежавшись глазами по еще одному тексту, снова покраснел. — Что такое? — удивился Онода, отвлекаясь от завтрака. — Ты подумай: целых три валентинки от парней, — ответил Наруко, а потом выразительно зачитал с одной открытки текст: — «Удачи в будущих матчах»! Это так неловко! Я что, похож на девчонку? Сидевший напротив Имаизуми тихо прыснул в кулак, отворачиваясь. Онода обескураженно улыбнулся. — Да нет, совсем не похож. — А ты чего хихикаешь там? — взъелся на Имаизуми Наруко. — Вы только посмотрите на него. Сидит такой напыщенный со своей горой валентинок и даже не прочитал ни одну. — Ну, вдруг ему просто неудобно? — постарался спасти ситуацию Онода. — Ага. Да он их просто выкидывает потом! Я видел! Да-да, я про тебя говорю, — не успокаивался Наруко, тыкая в сторону Имаизуми пальцем. — Это надо же быть таким черствым. Да ты небось ни разу в жизни ни к кому теплых чувств не испытывал, потому что и не умеешь! Имаизуми, кажется нисколько не обидевшись, только вздохнул и подпер ладонью щеку, глядя прямо на Наруко. — А сам-то лучше? Услышав столь резкое заявление в свой адрес, Наруко ярко покраснел, на пару секунд растерялся, но быстро пришел в себя и ответил: — Конечно! Мне кое-кто нравится, между прочим! — Мне тоже, — незамедлительно ответил Имаизуми и снова уставился в книгу. — Да ладно! — не поверил Наруко. — Кто? — Ты первый говори. — Хрена с два! Ты первый! Или стыдно? Да? В воздухе повисло почти ощутимое раздражение. Онода вздрогнул, когда Имаизуми громко захлопнул книгу, а потом приподнялся с места, чтобы наклониться к Наруко через стол. — Я. Тебе. Ничего. Не обязан, — холодно сказал Имаизуми, но в конце почему-то так странно ухмыльнулся, что Оноде стало неловко. Наруко, казалось, тоже. Он раскраснелся хуже прежнего, неясно, от злости или смущения, а потом, когда Имаизуми сел обратно на свое место, снова взорвался. — Так значит? Хорошо! Тогда давай устроим соревнование! — О чем это ты? — переспросил Имаизуми, скептично приподняв бровь, и Онода понял, что это заявление ни к чему хорошему не приведет. — Соревнование! — повторил Наруко. — Проигравший признается, кто ему нравится! — Давай, — тут же ответил Имаизуми, скучающе отмахнувшись, и Онода не выдержал. — Ребята, может, не надо? Это так глупо. Спорить из-за такой ерунды. Тем более… как вы собрались соревноваться? — Квиддич! — подскочив с места и уперев ладони в столешницу, сказал Наруко. — Один на один! Будешь забивать квоффл в ворота, а я буду мешать тебе бладжерами! Как смотришь на это, Шустряк? — Стойте! — вмешался Онода, не дав Имаизуми сказать ни слова. Почему-то не было сомнений в том, что тот бы ответил согласием. — Вы не можете этого сделать! Нельзя без ведома капитана или мистера Канзаки брать мячи и устраивать подобную несуразицу. Хотите, чтобы вас наказали? Аргумент, кажется, подействовал. Наруко притих, Имаизуми отвернулся, и Онода вздохнул с облегчением, но, как выяснилось чуть позже, расслабился рано. Эти двое о споре забывать, видимо, совсем не собирались. Однако отложить его на время все-таки пришлось — нужно было отправляться на уроки. За обедом Наруко и Имаизуми получили еще по парочке валентинок и снова начали придумывать способ, как решить возникшую проблему. Мериться количеством открыток снова им не хотелось, это очень по-детски, с этим были согласны оба, мериться оценками или результатом какого-нибудь заклинания трансфигурации было просто несправедливо. Онода молча наблюдал за ними, стараясь не мешать, и в который раз думал, что, забываясь, они вполне походили на отличную команду, только вот признавать этого, конечно же, не хотели. Отвернувшись на минуту, Онода попытался высмотреть за слизеринским столом Манами, но тот, кажется, отсутствовал. Неужто снова заболел? — расстроившись, подумал Онода и развернулся обратно к своей тарелке. Весточек от него сегодня тоже пока не было, но надежда не утихала. Мы увидимся, — настраивал себя Онода, потому что знал: Манами найдет способ встретиться в такой день. Хотя в какой-то степени и не хотелось, чтобы он утруждал себя, если действительно не может пойти куда-то. В любом случае можно было заглянуть вечером в лазарет и проверить там, если Манами не объявится. Так Онода и рассуждал, пока не пришлось снова отвлечься. Наруко и Имаизуми в своем споре все еще не пришли к какому-то определенному результату, но у них в запасе было еще полдня. Отправляясь вместе с ними на занятие по травологии, Онода пытался придумать для них какой-нибудь безопасный и безобидный способ соревнования, но в своих попытках тоже не преуспел. Честно говоря, думать о каком-то дурацком соревновании вообще не хотелось. Хотелось в кои-то веки провести этот день по-нормальному: прогуляться в Хогсмид, например, как все, или встретиться с Манами. Неужели это было настолько невыполнимым? На уроке травологии, как обычно, было очень скучно и клонило в сон. Сегодня они снова не приближались к опасным растениям и писали нудную лекцию, которая казалась просто бесконечной. Онода мечтал побыстрее вернуться в школу, и когда класс отпустили, он едва ли не в первых рядах покинул душную теплицу. Он все еще не переставал надеяться на то, что друзья успокоятся, но, пока они втроем поднимались в гостиную факультета, Наруко и Имаизуми снова заладили о своем споре. — Как насчет того, кто больше «Сдобных Котелков» съест? — предложил Наруко, ехидно улыбаясь, но Имаизуми от этой идеи повел носом. — Ты хочешь до конца дня проваляться в кровати с больным животом, потому что в лазарет даже не будет сил спуститься? Задумчиво замолчав, Наруко перестал улыбаться и недовольно нахмурился. Онода решил никак не комментировать эту ситуацию и предложение, а потом обогнал друзей и первым подошел к портрету Полной Дамы, чтобы назвать пароль. Поднявшись в спальню, он сначала бросил взгляд на клетку, но Слипи здесь не было. Подойдя к окошку возле своей кровати, Онода приоткрыл его совсем чуть-чуть, чтобы в случае возвращения птица могла залететь внутрь, поежился от прохладного воздуха, обжегшего ладонь, и принялся переодеваться в более удобную одежду. Наруко и Имаизуми были подозрительно притихшими, пока тоже меняли форму, но молчание долго не продлилось. — О! — воскликнул Наруко, возбужденно указывая на что-то пальцем. Онода удивленно проследил за его движением и заметил на кровати Имаизуми коробочку с волшебными шахматами. — Если ничего не подходит, давай сыграем партию! — предложил Наруко. Это казалось самой адекватной из всех идей. По крайней мере, игра в шахматы была безопасной, и с них не снимут за это баллы, подумал Онода и с облегчением улыбнулся. Имаизуми предложение поддержал, хотя по его лицу стало заметно, что он напрягся. Все-таки Наруко неплохо играл в шахматы, не хуже Имаизуми уж точно, поэтому такое «соревнование» было вполне справедливым. Невозможно было угадать заранее, кто выиграет, а кто проиграет. Оноду, естественно, попросили быть судьей, а точнее, следить за тем, чтобы все было честно, отказаться он, естественно, не мог. И когда они втроем спустились в гостиную с коробкой шахмат, чтобы занять удобный столик для игры, остальные ученики медленно расходились. — Все идут в Хогсмид! — расстроенно сказал Онода, неохотно усаживаясь прямо на пол поближе к теплому камину. — Неужели мы не можем забить на все и пойти тоже? Купим сладостей, сходим в «Три метлы»! Однако заманчивая речь таковой для друзей, видимо, не показалась. — Одна партия, Сакамичи, — ответил Наруко, не отрывая внимательного взгляда от приготовлений Имаизуми. — У вас одна партия длится как целая вечность, — поник Онода. — Вы оба слишком много думаете, когда дело касается шахмат. — Я не могу проиграть, — сказал в свое оправдание Имаизуми, и они с Наруко с вызовом переглянулись. Сдвинув кресла поближе к круглому столу, они уселись поудобнее, и Имаизуми начал ходить первым, четко дав команду своей пешке. Онода подпер ладонью подбородок, устало вздохнул и приготовился к очередному скучному времяпрепровождению. Как и следовало ожидать, партия затянулась. Во время такой игры Наруко словно становился другим человеком. Тихим и сосредоточенным, подстать Имаизуми, хотя обычно все было совсем наоборот. Они оба тщательно обдумывали каждый ход, и даже если фигура Имаизуми удаляла одну из фигур Наруко с поля, тот не кричал от досады, что было бы привычнее, а только едва слышно цыкал и продолжал размышлять над дальнейшим действием. Наблюдать за ними, естественно, становилось скучно. Под конец Онода совсем зазевался и начал клевать носом. Он хотел было уже попроситься сходить наверх и захватить хотя бы комиксы почитать, чтобы не уснуть, как вдруг Имаизуми сделал ход королем, ехидно улыбнулся и сказал: — Шах и мат. Вот тут-то Наруко и ожил. — Нет! Не может быть! Как ты вообще до этого додумался?! Я же просчитал все твои ходы! — А вот и не все, — самодовольно ответил Имаизуми, откидываясь в кресло и складывая руки на груди. Наруко вскочил со своего места и принялся отчаянно жестикулировать. — Значит, ты сжульничал! Сакамичи, скажи, он ведь жульничал! Но Онода только пожал плечами, поднимаясь с пола и пытаясь устоять на затекших ногах. — Это же волшебные шахматы. Как тут сжульничаешь? Ничего не ответив, Наруко закусил губу и опустил взгляд в пол. Было видно, что это поражение задело его больше обычного, и Онода вдруг понял, что уже совсем забыл о том, что это была не простая игра. Имаизуми встал с кресла вслед за ними самым последним и посмотрел на Наруко. — Ну, — сказал он. — Я жду. Онода нервно застыл на месте, чувствуя, как воздух вокруг начинает накаляться. Наруко что, и правда сейчас скажет, кто ему нравится? Если честно, после разговора за завтраком Оноде тоже стало немного интересно, потому что раньше он никогда не замечал, чтобы Наруко интересовался кем-то так уж явно. Нет, он, конечно, порой без умолку болтал о девчонках, но на следующий день всегда забывал о них или переключался на других. Не было такой, чтобы Наруко говорил о ней больше одного раза. Так значит, ему нравился кто-то тайно? Любопытство усилилось, и Онода, тихо сглотнув, постарался больше не проронить ни звука, чтобы о нем не вспомнили и не выгнали отсюда. Ему тоже теперь очень хотелось услышать ответ. — Я передумал. Я не буду говорить, — вдруг сказал Наруко, обломав обоих. Онода расслабился и опустил плечи. Но Имаизуми сдаваться не спешил. — Что, струсил? — спросил он с издевкой, и Наруко снова покраснел. — Вот еще! Это не трусость! Просто это… это… личное! — заявил он, эмоционально взмахнув руками. — Личное? — усмехнулся Имаизуми. — Тебе ли говорить о личном, когда мы каждый день знаем, во сколько и как ты сходил в туалет? Это было слишком. Онода не выдержал и хихикнул в ладонь, отворачиваясь, но Наруко, кажется, не обратил на это внимания. Был слишком занят своими возмущениями. — Здесь совершенно другое! — Ты проиграл. А я выиграл честно. Значит, выполняй свою часть уговора, — был неприступен Имаизуми. — Да ладно тебе, Шокичи, — улыбаясь, подключился Онода. — Здесь все равно, кроме нас, никого нет. Мы не разболтаем остальным, честное слово. Да, Шунске? — Да никому нет дела, по кому он страдает, — невозмутимо ответил Имаизуми. — Вот и отстань тогда, раз нет дела! — все еще краснел Наруко. — Нет. Принципа ради. Раз проиграл, говори. Возможно, я даже не буду смеяться. — Мерлиновы штаны! Откуда ты такой занудный взялся на мою голову! Хочешь услышать, значит? Да и пожалуйста! Это ты! Ты-ты-ты! Мне нравишься, придурок, ясно тебе?! Всю свою речь Наруко выпалил резко и буквально на одном дыхании. Потом так же резко замолчал, покраснел еще сильнее и снова опустил взгляд. Онода от такой неожиданности опешил и так и застыл с раскрытым ртом. У Имаизуми реакция была похожей. По крайней мере, поначалу. Только спустя несколько секунд, когда он, видимо, понял и переварил услышанное, он вдруг покраснел, а потом озадаченно зажал рот рукой, так и продолжая смотреть на Наруко. Тот постоял еще немного, пришел в себя и снова взорвался. — И не смотри на меня так! Придурок! Расскажешь кому — я тебя в землю без палочки закопаю и метлу твою прихвачу! — пригрозил Наруко, а потом сбежал из гостиной раньше, чем кто-либо успел что-то ответить. Но, в принципе, Онода и так до сих пор не знал, что говорить про все это. С одной стороны, это была, конечно, невероятная новость. Но с другой… Что здесь было удивительного? Наруко и Имаизуми почти все время проводили вместе, не подпускали никого друг к другу, и со стороны могли показаться… действительно близкими, но… Почему же это все совершенно не хотело укладываться в голове? Выйдя наконец из ступора, Имаизуми подошел к Оноде и сказал всего одну фразу: — Никому ни слова об этом. Онода заторможенно кивнул, все еще наблюдая заметный румянец на чужих щеках, а потом Имаизуми тоже скрылся вслед за Наруко, ничего не сказав о том, куда направился. Но, кажется, им обоим действительно было нелегко. Ну вот, — расстроился Онода, когда понял истинный расклад дел, — никто не пойдет со мной в Хогсмид? В конечном счете он действительно остался один в пустой гостиной, в то время как остальные ребята наверняка уже отдыхали, наслаждались праздником или свиданиями. А его вообще лишили даже компании. Не зная, что и делать, Онода просто сел на диван, надеясь, что Наруко и Имаизуми вернутся. Хотя с чего бы им теперь возвращаться? Вот найдут друг друга и продолжат выяснять отношения. Обреченно вздохнув, Онода запрокинул голову на спинку и только потом увидел под потолком что-то странное. В воздухе кружила необычного вида голубая птичка, а когда начала опускаться, стало ясно, что она из бумаги. Подставив ладони, Онода терпеливо дождался, пока она приземлится ему в руки, и после этого форма медленно начала меняться. С тихим шуршанием птичка превратилась в обычную записку, и с тем же в нос ударил слабый сладкий запах клубничного пирожного. Развернув послание, Онода удивленно прочитал текст и почти сразу понял, что краснеет. «Если бы мне предложили вечную жизнь, я бы согласился, только разделив эту вечность с тобой», — гласило послание, и, судя по почерку, совсем не трудно было догадаться, от кого оно. — О Боже, это слишком мило, — проговорил Онода и прижал записку к лицу, снова вдохнув вкусный аромат. Пьяный от своих эмоций, он не сразу спохватился, но потом все-таки вспомнил про открытое окно, через которое, видимо, и попала бумажная птичка. Сорвавшись с места, Онода побежал наверх и, как только добрался до спальни, тут же рванул к окну возле своей кровати. Распахнув его шире, он посмотрел наружу и не сразу поверил своим глазам. — Привет, — улыбнулся Манами, приподнимая ладонь. Он сидел на своей метле, балансируя в воздухе прямо перед окном, и, увидев его, Онода едва не задохнулся от радости. — Сангаку! Ты пришел! — Конечно я пришел. Ты ведь ждал меня, правда? Онода кивнул, совершенно не обращая внимания ни на холодный воздух, ни на то, что он опасно близко подобрался к краю окна. Здесь был Манами. Что еще могло иметь значение? — Спасибо за ответную валентинку. Она просто чудесная! — поблагодарил Онода, на что Манами только смущенно рассмеялся и, сделав круг в воздухе, вернулся в исходное положение. — Хочешь, прокачу до Хогсмида? Устроим свидание, — предложил он, и Онода подумал, что сейчас, наверное, просто лопнет от счастья. — Конечно! Очень хочу! — Тогда хватай мантию и залезай, — сказал Манами, заставляя подскочить с места. Онода метнулся к своему комоду, взял зимнюю мантию, небрежно брошенную сверху, поспешно надел и завязал на шее шарф. Вернувшись к окну, он заметил, что Манами подлетел максимально близко, и шагать к нему наружу было почти не страшно, несмотря на огромную высоту. А стоило только почувствовать под собой метлу, спиной — грудь Манами, а руками — жесткое древко, как стало абсолютно легко и спокойно. — Порядок? — спросил Манами, почти прижимаясь губами к уху, и Онода кивнул. — Только чур без американских горок. — Договорились, — рассмеялся Манами и, обхватив одной рукой за талию, немного нагнулся, заставляя наклониться вместе с ним. Он принялся плавно снижаться, одновременно ускоряясь, и Онода зажмурился от предвкушения. Даже если большая часть дня и выдалась какой-то сумбурной и странной, у него появилась возможность хотя бы вечер провести так, как он хотел: в компании любимого человека. Это было просто замечательно. — Как прошел твой день? — словно читая мысли, спросил Манами, пока направлял метлу в сторону замерзшего озера. Неловко усмехнувшись, Онода на пару секунд спрятал нос в шарфе, а потом ответил: — Наруко и Имаизуми с самого утра затеяли дурацкий спор. Они хотели провести соревнование, чтобы проигравший признался в том, кто ему нравится. — Действительно? — удивился Манами. — Какое соревнование? — Сначала хотели в квиддиче, но потом сошлись на том, чтобы просто сыграть партию в волшебные шахматы. — Вот как. И кто победил? — Имаизуми, — снова усмехнулся Онода. — Это был кошмар, я чуть не уснул. — И что, Наруко признался, что он ему нравится? — спросил Манами словно ни в чем не бывало, заставляя растеряться. — А? О чем ты? Ты знал? — обескураженно проговорил Онода, проглатывая буквы. — Ну… Знаешь, многие в школе считают их лучшими друзьями. И большинство девушек, которые стесняются, иногда подходят к Наруко, чтобы расспросить про Имаизуми или узнать, кто ему нравится. Реакция Наруко слишком однозначна, хотя сначала я думал, что он завидует, но потом понял: нет, ревнует. Онода задумчиво нахмурился, припоминая, что и сам пару раз замечал нечто подобное. Но никогда не думал… — Почему ты понял это раньше меня, они же мои друзья? — засмеялся Онода. — Не знаю, — с усмешкой ответил Манами. — Ладно, не болтай больше, пока не прилетим, — горло заболит. Онода мысленно согласился, и до самого Хогсмида они летели в молчании. Манами старался не разгоняться слишком сильно, и такой полет вызвал множество приятных и спокойных чувств. Ощущая себя счастливым и радостным, Онода не знал, что может омрачить его настроение. Конечно, когда они прибыли на место, на улице было довольно оживленно, ведь сюда пришли почти все ученики школы, но это не казалось такой уж проблемой. Как-никак сегодня был праздник, и все хотели повеселиться или провести время в желанной компании. Очень многие ходили парочками, и Онода решил, что они тоже не будут выглядеть слишком вызывающе. В «Сладком королевстве» была небольшая очередь, а после того, как Манами купил Оноде упаковку лакричных палочек, он постарался уговорить пойти с ним в кафе для влюбленных, куда ходили только на свидания, но Оноде все же как-то удалось его вразумить и воспользоваться более безопасной и менее смущающей альтернативой — посидеть в «Трех метлах». Найти свободный столик удалось с трудом: посетителей была просто тьма, но это тоже нисколько не помешало, потому что все были слишком заняты, весело общаясь друг с другом, а присутствие рядом Манами снова заставляло забываться. Настолько, что Онода даже пару раз на автомате взял его за руку под столом. Однако хорошему все-таки не суждено было продлиться долго. Когда все засобирались обратно в школу на праздничный ужин, Манами тоже предложил вернуться, и они вдвоем пошли к выходу. Уже на улице, по пути к какому-нибудь менее людному сейчас месту, мимо Оноды кто-то прошел, ощутимо задев его плечом, а потом замедлился, обернулся и посмотрел так, будто это не он, а Онода был виноват в происшествии. Имени этого парня Онода не знал, но выглядел тот довольно взросло — сразу ясно, старшекурсник. — Ходи осторожнее, — холодно посоветовал парень и хотел было раствориться в толпе, но Манами дернул его за ворот к себе не самым дружелюбным жестом. Еще и слизеринец — пришло новое понимание вместе с легким чувством страха. Реакция Манами Оноде совсем не нравилась. — Говорю один раз, так что постарайся запомнить, — сказал тем временем Манами, обращаясь к своему товарищу, — можешь вести себя как угодно отвратительно со мной, но с ним не смей. Парень ловко вывернулся из его хватки и, улыбнувшись, поднял ладони в примирительном жесте. Он ушел, исчезнув среди других ребят, но на его месте почти сразу возник другой слизеринец, на этот раз уже участник квиддичной команды, Онода его знал, но не мог вспомнить имя. — В чем дело, Сангаку? У тебя проблемы? — Вовсе нет, — ответил Манами, словно отмахнувшись. — Мне разобраться? — Я же сказал, все нормально. — Хорошо. — Парень, кажется, неохотно сдался и тоже ушел, но Оноде теперь было совсем не по себе. Он редко видел Манами по-настоящему разгневанным чем-то, и сейчас единственным желанием было хоть как-то успокоить его, вернуть к прежнему состоянию. Не придумав ничего лучше, Онода взял Манами за руку, надеясь отвлечь, но почти тут же пришлось отпустить из-за… боли? Онода непонимающе взглянул на свою ладонь. Ему ведь не показалось? — Что? — спросил Манами и теперь уже сам взял за руку, но в этот раз все было нормально. — Эм… — замялся Онода, посмотрев в глаза. — Он из команды по квиддичу… — Курода? — Да. Он защищает тебя? — Скорее выполняет поручение, — недовольно ответил Манами и отвернулся. — Но я прекрасно могу справиться сам. Моя команда меня не слушает. Пошли. Он повел за собой, и вскоре они остановились на краю улицы, подальше от людей. Отсюда проще было взлететь. Но когда Манами обернулся и посмотрел на Оноду, то все-таки притормозил перекидывать ногу через метлу. — Эй, не волнуйся, тебя это не коснется, я обещаю, — мягко сказал Манами и дотронулся ладонью до щеки. Онода поймал себя на пугающей мысли о том, что едва не отшатнулся, почему-то неосознанно желая уйти от прикосновения. Да что такое? — Я не об этом переживаю, — покачал головой Онода, перехватывая ладонь Манами и крепко сжимая ее. — Не нужно из-за меня расстраиваться или злиться, хорошо? Это того не стоит, правда. — Что ты говоришь? — вдруг улыбнулся Манами. — Ты единственный, из-за кого я могу разозлиться, потому что ты слишком важен для меня. Онода тихо сглотнул и все-таки подумал, что лучше двадцать раз увидеть в гневе Наруко, чем один раз Манами. Нет, что-то в этом было странное и по-настоящему жуткое. — Хорошо, — сказал Онода, опустив взгляд. — Тогда я постараюсь не провоцировать тебя. Манами только неоднозначно улыбнулся и натянул перчатки. — Садись. Доставлю принцессу прямо на пир в замок. Онода почувствовал себя неловко, но попросить не говорить о нем так не решился и тоже достал из кармана свои теплые перчатки, а потом перешагнул через переднюю часть метлы, которую Манами специально для него опустил пониже. Пока они летели обратно, стало привычно спокойнее, но Онода все равно не мог перестать думать о том, что случилось. Откуда могла взяться боль при прикосновении к руке Манами? Странная, резкая и острая, словно удар током. Было ли это как-то связано с магией? И если да, то что это за сила и как она работает? Вопросов было много, но все они казались настолько неудобными, что говорить о них с Манами или кем-то еще даже не хотелось. К тому же Оноде почему-то казалось, что такого больше не повторится, а значит, об этом можно забыть. Но, как выяснилось чуть позже, предчувствие обмануло его.