Небесный принц: Безвестность

В то, что этот день настал, Оноде верилось с большим трудом. Последний месяц семестра прошел в не меньшем напряжении, чем предыдущие, но четвертый курс должен был когда-то закончиться. Экзамены были сданы, школьный Кубок выигран гриффиндорцами, вещи собраны, и вот — толпы учеников волшебной школы уже снова занимали себе места в Хогвартс-экспрессе, чтобы вернуться домой на летние каникулы. С какой-то стороны Онода испытывал облегчение, что может сделать это вместе с остальными, потому что в первую очередь это означало, что он увидится с мамой и скажет ей, что с ним все в порядке. С учетом всего того, что он пережил за последнее время, это казалось чем-то поистине удивительным. Онода не знал, благодарить за это удачу или что-то еще, но тем не менее он был жив и здоров. Сходить с поезда на знакомой платформе девять и три четверти было немного тоскливо и непривычно, потому что в этот раз, в отличие от всех прошлых годов, Манами здесь не было. Он не возвращался в Лондон вместе с другими учениками Хогвартса — конечно нет, но Онода все равно никак не мог свыкнуться с этой мыслью и то и дело оборачивался, вертел головой скорее на автомате, чем осознанно, чтобы поискать среди ребят один-единственный такой жизненно необходимый образ. — Ну что ж, увидимся в сентябре, — сказал Имаизуми, тоже высматривая кого-то, но в толпе встречающих (по-видимому, своих родителей). Его взгляд был, как всегда, напряженным, словно он не мог радоваться каникулам и воссоединению с семьей. — Буду писать. Вам обоим, — добавил он, последнее слово сказав очень тихо, но достаточно для того, чтобы его услышали. — Постарайся не умереть от скуки без меня, — улыбнулся Наруко, очевидно очень довольный собой. — Я пришлю тебе что-нибудь прикольное. — Пожалуй, не стоит. Прошлого раза было достаточно, думаю, — ответил Имаизуми, и его бровь нервно изогнулась. Онода удивленно взглянул сначала на одного друга, потом на второго. — А что было в прошлый раз? — не сдержал любопытства он. Имаизуми вздохнул с видом мученика. — В прошлые летние каникулы он прислал мне кроличьи уши, которые приклеиваются к голове намертво на двенадцать часов, если ты их наденешь. — Но ты же их надел! Надел! — засмеялся Наруко, тыкая в Имаизуми пальцем. — Я так и знал, что ты не сможешь удержаться! Как жаль, что я не увидел твоей реакции, когда ты понял, что они не снимаются! — Идиот, — зло фыркнул Имаизуми, хлопнув Наруко по ладони. — Мне пришлось с ними спать, а это, знаешь ли, неудобно. Онода невольно улыбнулся, представив себе такую картинку и подумав: хорошо, что это произошло не в школе, хотя на Имаизуми, скорее всего, аксессуар в виде кроличьих ушек смотрелся очень мило. Говорить ему об этом, конечно, было совсем не обязательно, и Онода прислушался к внутреннему голосу. — Ладно. Похоже, мне пора идти. Мои родители заметили меня, — сказал Имаизуми, отвлекаясь от попыток заставить Наруко перестать смеяться. — Хорошо. До сентября, — ответил Онода с немного грустной улыбкой. Имаизуми перехватил ручку своего чемодана другой рукой и уже сделал шаг, но потом все-таки замешкался и обернулся, обращаясь к Оноде. — Удачи, Сакамичи. Я надеюсь, что это лето закончится чем-то хорошим для тебя. Это Имаизуми сказал о Манами — Оноде не нужно было долго думать, чтобы догадаться. Проблема Манами все еще была актуальна, а на прошлой неделе Онода сам рассказал друзьям о том, что спустя пару месяцев Манами может стать заботой Министерства магии и его мракоборцев. Каждый раз, когда Онода вспоминал об этом, его бросало в дрожь. — С-спасибо, — выдавил он, кивнув, после чего Имаизуми больше не стал задерживаться. — Похоже, я тоже должен пожелать тебе удачи, — сказал Наруко, прижимая к своему плечу сонную кошку. — Если что-то изменится — сразу пиши, хорошо? — добавил он, с улыбкой наклонившись к клетке со Слипи, но сова обиженно отвернулась, недовольная чужим вторжением. — Шокичи, — резко позвал Онода, только теперь решившись спросить о том, что волновало его уже давно. Наруко выпрямился и вопросительно поднял бровь. — Эм… ты действительно надеешься, что Манами вернется в школу, или это было просто…? — Ну… — скосив взгляд, протянул Наруко и недолго помолчал. — Мне он, конечно, никогда особо не нравился, но, знаешь, без него в школе стало как-то не так. Как будто от нас забрали важную часть, хотя звучит это, наверное, очень глупо. И я не то чтобы надеюсь, просто думаю, что было бы неплохо, если бы он снова был там. Возможно, мне просто стало скучновато доставать одного Шустряка. — Он неловко засмеялся, а потом грустно улыбнулся. — Прости, Сакамичи. Я правда не хотел ничего плохого. Может быть, я всегда просто… немного ревновал? Онода улыбнулся ему в ответ, догадываясь, что именно пытался донести Наруко, но никак не мог сформулировать прямо и верно в силу своего характера. Оноде было достаточно этой попытки. — Я понял. Спасибо, — сказал он, и Наруко, перед тем как отправиться на поиски своей семьи среди встречающих, на пару секунд обнял его, чтобы попрощаться до начала следующего семестра. Только пройдя через барьер и встретившись со своей мамой, Онода смог почувствовать себя чуточку легче. Она с улыбкой приняла его в свои объятия, после чего получилось выдохнуть лишь тихое «я вернулся» и закрыть глаза, вдыхая успокаивающий запах маминых духов. Именно после этого дня для Оноды начался новый тревожный период. Он пытался проводить свои летние каникулы как обычно, в привычном духе, за просмотром новых сериалов или пересматривая старые, но любимые. Раз в неделю Онода отправлялся в магазины комиксов или видеоигр, чтобы присмотреть для себя что-то интересное, но радовать как раньше любимые занятия уже не могли, потому что Манами до сих пор был в больнице и до сих пор не мог сдвинуться с мертвой точки. Онода приходил в Мунго каждый день. Теперь у него была возможность делать это без проблем и неприятных последствий — он брал велосипед, чтобы не тратить деньги на проезд, и ехал в центр города к старому запущенному универмагу. Каждый день Онода просиживал в приемной по несколько часов — к Манами не пускали так часто и так надолго, как хотелось бы, но мысль о том, чтобы быть с ним хотя бы в одном здании, уже согревала и помогала почувствовать себя немного лучше. Чуть позже Онода выдвинул предложение, которое заключалось в том, чтобы мама Манами принесла в больницу и мобильный тоже, благодаря чему переписка стала гораздо быстрее и удобнее, чем совиная почта, из-за чего Онода взял привычку заваливать Манами сообщениями в чате, когда в очередной раз приходил в больницу. «Я сижу внизу. Ты как?» «Порядок. А ты?» «Порядок. Ничего не болит?» «Не болит. А у тебя?» Беседа почти всегда получалась однообразной, но Онода был счастлив любому ответу, если тот был хорошим или вселяющим надежду. Иногда Манами даже казался собой прежним: он пытался шутить или придумывал какую-нибудь смущающую тему для разговора. В такие моменты Онода улыбался, но глаза наполнялись горькими слезами. Он ненавидел думать о том, что спустя какое-то время все это может закончиться, но мысли не покидали его, заставляя почувствовать себя по-настоящему слабым и неспособным ни на что. Неспособным на одну-единственную вещь — помочь любимому человеку. В таком духе прошел первый месяц каникул. Душный июль закончился, начался чуть прохладный август, принеся с собой тревожное предчувствие и новые изменения. Манами не отвечал на сообщения уже три дня, что было довольно долгим перерывом — день через день его мама забирала телефон домой, чтобы зарядить его, из-за чего на какое-то время общение прерывалось, но теперь Онода уже начинал беспокоиться. Когда он решил спросить у одного из целителей о том, можно ли подняться к Манами в палату, занятой мужчина отправил его к другому целителю, а тот отправил его к главному, которого не оказалось на месте и не было довольно долго, из-за чего Оноде с камнем на сердце пришлось отправиться обратно домой, потому что было уже довольно поздно. Он долго не мог уснуть, мучаясь догадками о том, что же могло случиться и почему Манами не предупредил о том, что не будет выходить на связь. Ближе к середине ночи в голову полезли совсем страшные мысли, и Онода решил, что прямо с утра вернется в больницу и попытается узнать что-нибудь более настойчиво, но, как оказалось утром, делать этого не было надобности. Когда он проснулся по будильнику, измотанный и разбитый, с первого этажа дома, из кухни, доносились звуки оживленной работы: похоже, мама уже встала и готовила завтрак для них, хотя сегодня у нее был выходной и она могла поспать подольше. Может, ее сон тоже был беспокойным? Решив, что обязательно поинтересуется этим, Онода переоделся, чтобы потом не подниматься обратно в комнату, сходил в ванную, где умылся и почистил зубы, стараясь игнорировать свое подавленное отражение в зеркале, а после отправился на кухню. Маленький телевизор работал на минимальной громкости, а мама оживленно крутилась возле плиты, переворачивая на сковородке блинчики — их запах Онода почувствовал почти сразу, как шагнул на лестницу — пахло очень аппетитно. — Привет, мам, — сонно сказал Онода, после чего широко зевнул, понимая, что не вставал так рано уже целый месяц. Отвыкать от раннего подъема было легко, а привыкать обратно — казалось самой ужасной пыткой. — Сакамичи, — бодро ответила ему мама, не отрываясь от своего занятия. — Ты уже проснулся? Так рано? Я еще не успела закончить с завтраком. — Э… ничего страшного, — неловко перебил ее Онода, присаживаясь за стол. — Я вообще не хотел тебя беспокоить. Думал, ты спишь. У тебя ведь сегодня выходной, так? — Да, но я хотела порадовать тебя вкусным завтраком в маминой компании, — с улыбкой в голосе ответила мама, подцепляя блинчик лопаткой и перекладывая его на тарелку, на которой только-только начала образовываться маленькая стопка. — Ты же знаешь, у нас редко выпадает возможность позавтракать вместе. — Если хочешь, я могу вставать до того, как ты уходишь на работу, — улыбнулся Онода и дотянулся до кувшина с соком, чтобы налить себе стакан. — Я хочу, чтобы ты высыпался, — покачала головой мама, выливая на сковородку тесто. — Ты любишь посидеть допоздна, и сейчас у тебя заслуженный отдых после тяжелого учебного года. Ты не должен утруждать себя ради меня. Онода промолчал, сжимая ладонями прохладный стакан и думая. Неужели он не мог сделать даже такой мелочи? Что вообще с ним было не так? — Ты выглядишь уставшим, — заметила мама, обернувшись через плечо, когда закрыла сковородку прозрачной крышкой. — Есть причина, по которой ты встал так рано сегодня? Отвлекшись от разглядывания стакана, Онода вздрогнул и бросил на маму короткий взгляд. — Ну, — сказал он, не зная, стоит ли беспокоить ее этим. — Просто хотел сходить в больницу. — О, обычно ты ходишь вечером, — удивилась мама. — Да, но от Манами не было сообщений уже три дня, а вчера я так и не смог узнать ничего от целителей, — уныло признался Онода. Мама задумчиво нахмурилась и, отвернувшись к плите, продолжила готовку. — Это звучит очень тревожно. Я понимаю твое беспокойство. — Я волнуюсь, как бы чего не случилось. Это… страшно, — кивнул Онода. — Ты пойдешь прямо сейчас или…? — Я хотел немного перекусить. Или, возможно, я просто пытаюсь тянуть время… не знаю. Онода тяжело вздохнул, опуская плечи. Страх и правда был сильным. Настолько, что хотелось лишить себя возможности узнать, есть ли у него настоящая причина или он беспочвенен. — Если до недавнего времени все было в порядке, значит, и сейчас все обойдется, — сказала мама успокаивающим тоном и, оторвавшись от плиты, включила телевизор погромче. — Подумай о чем-нибудь другом. Расслабься. Невольно проследив взглядом за движениями мамы, Онода снова посмотрел на экран, только теперь замечая, что показывают. По телевизору шла какая-то программа про птиц, сейчас как раз хорошо поставленный голос диктора рассказывал о том, чем питается неясыть и как охотится. Увидев большую сову, срывающуюся с ветви дерева, Онода невольно улыбнулся — Манами бы понравился этот крылатый хищник. Продолжая смотреть телевизор, Онода выпил сок, напомнил себе покормить свою сову перед уходом и дождался, пока мама закончит с готовкой. Они завтракали в молчании под звук новой телепередачи. Блинчики с вишневым джемом были очень вкусными, а присутствие мамы каким-то волшебным образом успокаивало, позволяя почувствовать себя защищенным. Может быть, он действительно паниковал раньше времени? Может, когда он придет в больницу, его пустят в палату на пятом этаже, и Манами смущенно рассмеется, сказав, что его телефон просто забрали в ремонт. Закончив с завтраком, Онода вставал из-за стола уже в более бодром настроении, чем это было, когда он только спустился на кухню. Он поблагодарил маму за вкусный завтрак и двинулся в сторону прихожей, где только и успел наклониться за кроссовками, как в дверь внезапно позвонили. Подпрыгнув от неожиданности, Онода отшатнулся назад, а потом удивленно проверил время на мобильном. Было все еще рано. Кто мог прийти в такой час? Мама не говорила, что ждет гостей. Кто-то из соседей? С кухни доносился шум воды и бряканье посуды. А еще до сих пор работал телевизор. По всей видимости, звонка мама не слышала. Онода пожал плечами и открыл дверь. Однако стоило только увидеть незваного гостя, как удивление вернулось и стало сильнее в разы. Онода не помнил, когда видел ее в последний раз. Возможно, это было в конце третьего курса на вокзале Кингс-Кросс или еще раньше… Это было не важно, на самом деле. Он узнал бы ее даже спустя сотню лет. — Ох… Эм… — растерялся он, не зная, как связать два слова. Перед ним стояла мама Манами. Безупречная и стройная, как всегда. Недопустимо красивая и изящная, словно королева из какой-нибудь сказки. При виде ее у Оноды начинал заплетаться язык, а мозги отказывались соображать. — Здравствуй, Сакамичи, — сказала она, и ее губы дернулись в слабой приветливой улыбке. — Я давно тебя не видела — ты подрос. — О, з-здравствуйте, — глупо проговорил Онода, чувствуя себя крайне неловко и смущенно. — Как вы…? То есть почему вы здесь? Вы… О Боже, что-то случилось? — Ох, нет, — вздрогнула мама Манами, подняв ладонь и стараясь успокоить. — То есть да, но не совсем то, что ты подумал. С Сангаку все в порядке. Если… можно так выразиться. Прости, что пришла без предупреждения. Я попросила твой адрес у профессора Пьера, чтобы рассказать тебе новости и… лично поблагодарить. — Лично поблагодарить? — изумленно переспросил Онода. — Меня? З-за что? — А потом наконец спохватился, поняв, что они до сих пор разговаривают через порог. — Господи, я заставляю вас стоять в дверях. Простите, пожалуйста, и проходите в дом. Онода суетливо отошел в сторону, предлагая маме Манами зайти, но она замешкалась. — Я не хотела тебя беспокоить, правда. И задерживать надолго… — Вы вовсе не беспокоите меня, — неловко выпалил Онода и едва сдержался, чтобы не ударить себя. — Я не то хотел сказать. Пожалуйста, проходите, иначе я буду чувствовать себя еще хуже. Мама Манами кивнула, кажется снова улыбнувшись, — Онода боялся посмотреть ей в лицо, — и, повесив маленькую сумку на руку, прошла в прихожую. Онода уставился на ее однотонное строгое платье, но, когда она снова заговорила, не выдержал и поднял голову. — Спасибо, Сакамичи. Мне очень приятно, что ты пригласил меня зайти. Ее улыбка оказалась совсем слабой, усталой, и Онода понял, что эта женщина все-таки очень изменилась с того времени, когда он видел ее в последний раз. Конечно, ее глаза все еще были кристально-голубыми, а идеально прямые волосы все так же на пару тонов были светлее волос Манами, но сейчас она выглядела другой. Измученной. Угнетенной. Постаревшей. Очнувшись, Онода мотнул головой и поспешил с ответом, понимая, что и так затянул. — Пойдемте в гостиную, — сказал он, указывая рукой путь и пропуская гостью вперед. До гостиной было буквально несколько шагов. Она была маленькой, но симпатичной, потому что мама всегда поддерживала уют дома. Мама. Вот черт, подумал Онода, вспоминая о том, что его мама, вообще-то, все еще дома и, кажется, скоро закончит с посудой. Как же она удивится, когда заглянет в гостиную и увидит, что ее сын не только не ушел, но и пригласил в дом незнакомку. Может быть, стоило прямо сейчас познакомить их? Но тогда он должен будет пойти за мамой, а это значит, оставить маму Манами одну. Это не будет невежливо с его стороны? — Симпатичный дом. Ты живешь с родителями, верно? — отвлек вопрос, от которого Онода растерялся еще сильнее, не зная, как ему следует поступить в данный момент. Мама Манами тем временем присела на край дивана перед журнальным столиком, а Онода так и застыл на месте, глупо моргая. — Да, — ответил он, не подумав как следует, и тут же исправился. — То есть не совсем. Я живу с мамой. Она сейчас… эм… на кухне. И я подумал, что я должен… ну… — Познакомить нас? — подсказала мама Манами, складывая руки с тонкими запястьями на сумочке. — Конечно. Буду рада познакомиться, и это будет правильным ходом: она ведь хозяйка дома. — Точно. — Онода почувствовал облегчение. — Может быть, хотите чаю или кофе? Но на свое предложение он получил отказ. — Не нужно, Сакамичи. Я пришла не для этого, и мне будет легче, если я не отниму у тебя и твоей мамы много времени. Онода растерянно замолчал, ощущая чужую тревогу и напряженность каждой клеточкой тела. Это было неприятное чувство, заглушающее все. Даже смущение и неловкость. Онода испуганно сглотнул, не зная, что услышит в следующий момент, не зная, что говорить, но ситуацию вдруг спасла его собственная мама. — Сакамичи? Ты еще здесь? Я думала, ты… — Она зашла в гостиную и, заметив, что они не одни, удивленно остановилась. — О, прости, мам, — резко сказал Онода. — У нас неожиданные гости. Я бы хотел… — Я очень извиняюсь за то, что вторглась без приглашения и предупреждения, — сказал мама Манами, встав с дивана. — Это было грубо с моей стороны. Меня зовут Тэрра. Я мама Сангаку, — добавила она и протянула руку. Онода удивленно моргнул, переводя взгляд на свою маму. Та почти в одну секунду оживилась, улыбнулась и поспешно подошла к гостье. — О Боже, я так рада с вами познакомиться. Хорошо, что вы зашли к нам. Это просто прекрасно, — сказала она, осторожно пожимая правую руку мамы Манами. — Я Сачико. Мама Сакамичи. — Мне тоже очень приятно. Вы так похожи. — Спасибо, — еще больше заулыбалась мама. — Это приятно слышать, хотя я всегда беспокоилась, что Сакамичи пошел в меня. Он мог бы стать высоким, как его отец. — Мам, — краснея от неловкости, прервал ее Онода. — Я не думаю, что это действительно уместно. — Ну, не стойте. Присаживайтесь, — предложила мама, переключившись. — Хотите чаю или, может быть, кофе? — Спасибо, нет, — снова отказалась мама Манами, сев обратно на диван. — Я не могу задерживаться долго: я только зашла поговорить с вашим сыном, но я действительно очень рада познакомиться и с вами тоже. Все-таки наши дети давно… Она прервалась, кажется не зная, как выразиться, и Онода в ужасе заметил, как улыбка его мамы становится ярче. — Встречаются? Это на самом деле удивительно и необычно — я до сих пор не могу привыкнуть. — Мам, пожалуйста, — взмолился Онода. — Не говори о таких вещах. Я все еще здесь, и я умру от неловкости, если ты не остановишься. — Хорошо-хорошо, — сдалась мама, взглянув на него. — Я ухожу. Не буду вам мешать, но если вдруг все-таки захотите чаю, зови. — Спасибо, — вздохнул Онода, устало опускаясь в кресло. Мама ласково потрепала его по волосам и наконец ушла, из-за чего в гостиной сразу стало тихо. — Простите. Она всегда много болтает, и, кажется, вы ей очень понравились, поэтому она может быть немного… несдержанной, — извиняясь, объяснил Онода. — Все в порядке, — улыбнулась мама Манами. — По-моему, твоя мама очень милая, и я надеюсь, что в будущем нам представится шанс поболтать подольше, но сейчас я бы хотела поговорить о Сангаку, — сказала она, и улыбка исчезла с ее лица, сменившись серьезным выражением. — Все несколько изменилось. Я знаю, что ты часто приходил в Мунго, но было принято нелегкое решение увезти Сангаку из больницы. Сердце Оноды упало. Он ошарашенно открыл рот, а потом с трудом сказал: — Что? Увезти? Сейчас? Но почему? Профессор Пьер говорил, что еще есть время до конца лета. — Да, но Сангаку хотел сделать это раньше, — тихо ответила мама Манами. — Сам? — изумился Онода, все еще пребывая в шоке. — Первое время я старалась его отговорить, но все же сдалась. Сангаку тяжело в больнице, а целители так и не смогли добиться результатов. Я подумала… что если он хочет жить вдали от всего этого, то я должна предоставить ему эту возможность, даже если еще рано. Может быть, изменение окружения пойдет ему на пользу. — Постойте, — выдохнул Онода. — Вы говорите про изоляцию, верно? Куда его увезли? — Это место вдали от населенных пунктов. Вдали от Лондона. Попасть туда можно только трансгрессировав или воздушным видом транспорта. — Нет ни порталов, ни камина, — понял Онода, чуть нахмуренно опуская взгляд. Это для того, чтобы Манами не смог сбежать, если захочет… — И сотовой связи тоже. Поэтому он не отвечал на сообщения последние дни? И значит, целители теперь отказались от него? — Целители будут приходить к нему, чтобы следить за изменением его состояния, но теперь… — напряженно ответила мама Манами, — Сангаку будет под ответственностью Министерства. — И он действительно пошел на это сам? — не верил Онода. — Он ведь понимает, чем это может кончиться для него? — Да, — подавленно кивнула мама Манами. — Но иногда он говорит, что еще надеется, что все будет хорошо. А иногда я снова вижу его заплаканным. Словно он застрял в противоречиях. И я совсем не знаю, как ему помочь. Я решила выполнить его желание, но мне… не стало легче. Я постоянно думаю о том, что совершаю ошибки. — А мне…? — спохватился Онода, только теперь понимая, что навещать Манами как раньше уже не получится. — Я смогу… видеться с ним? — Да, конечно, — ответила мама Манами. — Я разговаривала с профессором Пьером, и он обещал, что получит разрешение от Министерства. Свое я уже дала. Думаю, в ближайшее время все будет сделано, и профессор сможет снова сопроводить тебя. — Мне придется… — проговорил Онода, глядя в пол, — трансгрессировать? — Он боялся этого слова. — В этом нет ничего опасного, — обнадеживающе сказала мама Манами. — От тебя не требуется никаких особых умений, если другой человек просто возьмет тебя с собой. Все будет в порядке — у профессора нет проблем с трансгрессией. — Ладно, — сглотнул Онода. — Я постараюсь справиться. Кажется, у него действительно не было выбора, если он хотел навещать Манами, а он должен был. — Я пришла сказать тебе об этом, — продолжила мама Манами. — А еще поблагодарить тебя. Ты удивительный и смелый мальчик. Я думаю, что Сангаку очень повезло, что он встретил тебя. — Я не… — снова смутился Онода. — Я не смелый, правда. Я боюсь очень многих вещей, и, наверное, не совсем честно называть меня… удивительным. — У тебя хватает духу делать то, что ты делаешь, — покачала головой мама Манами. — Я знаю, что тебе пришлось пережить. И даже несмотря на это, ты не отвернулся от моего сына. Это далеко от моего понимания и… от моих возможностей. Но… благодаря тебе Сангаку все еще не сдался. Все еще… жив. Последнее предложение далось ей с трудом. Ее голос дрогнул, а глаза заслезились, и Онода испугался. — Я сделаю все, что могу. Обещаю, — быстро сказал он, надеясь предотвратить последствия. — Наверное, я была не очень хорошей матерью, раз допустила, чтобы это случилось. — Не говорите так, это неправда, — горячо возразил Онода. — Вы замечательная, и Манами вас очень любит, я знаю это. — Я не могу его спасти, что бы я ни делала, — ответила мама Манами и, тихо всхлипнув, прижала сжатую ладонь ко рту. — Но я должна. — В этой ситуации все бессильны. Пожалуйста, не обвиняйте себя, — попросил Онода, и сам готовый уже расплакаться. — Он мой единственный ребенок. Единственное родное, что есть у меня. Я всегда боялась потерять его, и теперь это, кажется, стало неизбежностью. — Поэтому вы не сказали ему о том, что случилось? — тихо спросил Онода, несмело опустив взгляд в пол. — Не рассказали правду. — Мама Манами затихла, и Онода поспешил объяснить: — Я знаю. Простите. Мне рассказал профессор, когда у Манами только начались проблемы с его магией. Хотел… предупредить меня об опасности и… Но мне правда неловко, что я узнал вашу семейную историю, что, несомненно, очень личное. Не волнуйтесь, я ничего не скажу Манами, поэтому что это, конечно, только ваша привилегия и ваше решение. — Ты знаешь… о том, что сделал его отец? — дрогнувшим голосом спросила мама Манами, и Онода слабо кивнул. — Это страшно. Это и правда очень страшно. Мне жаль… что так все получилось, но историю не перепишешь, и, возможно… я думал об этом иногда… Может быть, Манами заслуживал все знать? Не сейчас. Сейчас это скорее лишь усугубит все, но раньше, когда он был еще маленьким, может, было лучше объяснить ему все? Возможно, тогда он не мучился бы от предчувствий о прошлом и будущем. Возможно, в конце концов это не начало бы сводить его с ума. Онода замолчал, прикусив губу и боясь поднять взгляд. — Простите, — продолжил он спустя несколько секунд. — Это, конечно, только предположение, и я не должен был говорить вам что-то подобное. Я понимаю, что вы искали лучший выход, и никто не может гарантировать, что все обернулось бы иначе, если бы Манами услышал о том, что случилось в прошлом и с его отцом тоже. Сейчас это не имеет значения. Профессор думал, что мы можем найти какую-то подсказку к действиям из прошлого, но теперь нам нужен совершенно новый план. — Подсказку, — повторила мама Манами, осторожно вытерев глаза. — На это он хотел тебе указать? Чтобы ты не бросил Сангаку, как я бросила его отца? — Онода снова отвел взгляд, напряженно хмурясь. — Я лучше предпочла бы смерть, чем сделать этот выбор еще раз, но я не могла разорваться. — Я знаю, что у вас была совершенно иная ситуация, — ответил Онода. — Я понимаю… Или, по крайней мере, не упрекаю вас. Может, это прозвучит немного ужасно, но я рад, что Манами вырос хотя бы со своей мамой, а не где-то вдали от всей семьи. А что касается его отца… я вам очень соболезную. — Спасибо, Сакамичи, — тихо сказала мама Манами. — За все, что ты делаешь. Это очень важно. И для меня тоже. — В-вам тоже, — выдавил Онода, не зная, как лучше ответить. — Без вас не было бы Манами. — Это очень забавно, — чуть улыбнулась мама Манами, а потом посмотрела на крохотные часы на запястье. — Ох, опаздываю на смену… Ты не против, если я трансгрессирую прямо отсюда? — О, нет, не против. Как вам угодно, — суетливо ответил Онода. — Хорошо. — Мама Манами встала, держа в руках сумку и еще раз улыбнулась. — Была рада познакомиться с твоей мамой и надеюсь, мы встретимся снова. И с тобой тоже. А пока жди известия от профессора, Сакамичи. До скорого. Онода едва успел попрощаться, прежде чем она исчезла, оставив после себя лишь ускользающее ощущение своего присутствия и тонкий аромат цветочных духов. Потом была только спокойная тишина, и целую минуту Онода сидел без движения, пытаясь просто прийти в себя. Было нелегко. Мысли немного путались в голове, и казалось, что нужен как минимум день, чтобы осознать все новости и принять изменения действительности. Ходить в больницу, значит, больше не было смысла — это было во-первых. Во-вторых, Онода не знал, сколько ему теперь ждать до новой встречи, сколько ждать, чтобы увидеть новый дом Манами. Его мама сказала, что это место расположено вдалеке от населенных пунктов, а значит, вокруг должна быть только природа. Что это? Густой лес или огромная степь? Будет ли Манами там уютно? Сможет ли этот переезд помочь ему продвинуться вперед? Интересно, как скоро профессор Пьер решит вопрос с Министерством и придет за ним? Онода не хотел долго ждать. Когда дело касалось Манами, он не хотел ждать вообще ни минуты. — Ты снова один? — вырвал из мыслей голос мамы. Онода вздрогнул и обернулся. — Я не слышала, чтобы открывалась входная дверь. — Ну, волшебникам не всегда нужна дверь, — скептично улыбнулся Онода. Мама удивленно моргнула, а потом улыбнулась. — Волшебство. Точно-точно, — радостно сказала она. — Ты уже передумал идти в больницу? Подавленно кивнув, Онода отвернулся. — Манами там больше нет. Теперь он будет жить в другом месте. Далеко отсюда. И я пока совершенно не представляю, к лучшему эта перемена или к худшему.

* * *

Ждать вестей от профессора пришлось очень долго. По крайне мере, Оноде казалось, что прошло много времени, хотя, в сущности, это было не так — всего две недели. Просто Онода никак не находил себе места, мешкая с тем, чтобы послать профессору или Манами сову. Слипи могла и задержаться, если адресаты далеко, а до Манами ей, скорее всего, пришлось бы лететь не один день — этого Онода не мог угадать. А еще, конечно, она была не самой надежной почтовой совой. Бурый филин, которого прислал профессор Пьер, прилетел к Оноде в середине августа с небольшой запиской, в которой были оставлены краткие указания о встрече. Развернув бумажку и прочитав содержимое, Онода едва от радости не запрыгал, когда понял, что профессор придет за ним завтра и доставит прямо к Манами. Это было отличной новостью. Из-за чувства предвкушения Онода долго не мог уснуть ночью, а потом суетился все утро, пытаясь найти запасные кроссовки (в своих обычных он вчера попал под ливень, когда возвращался домой из магазина, они промокли и до сих пор не высохли, а магией пользоваться дома было нельзя). Когда пропажа была найдена, Онода принялся нетерпеливо ждать профессора, постоянно проверяя время, но оно тянулось, словно жвачка. Бездумно листая каналы по телевизору в гостиной, Онода напряженно смотрел на мигающий экран, пытаясь мысленно настроить себя на грядущую встречу. Его мантия с защитными чарами уже лежала рядом, тоже приготовленная заранее, и, перебирая привычную ткань пальцами, Онода раздумывал о том, будут ли за ними постоянно наблюдать или все-таки удастся остаться с Манами наедине где-нибудь. В больничной палате было хорошо. Не для Манами, конечно, но Онода точно чувствовал себя там неплохо, зная, что их никто не потревожит без стука. Но, может, мракоборцы не были такими услужливыми? Онода не имел никакого понятия о том, какие они. Вскоре в дверь наконец позвонили, отчего он едва не подпрыгнул на месте и выронил пульт. Выключив телевизор и схватив мантию, Онода поспешил в прихожую и открыл дверь. Профессор Пьер стоял на пороге и добродушно улыбался, что могло быть хорошим знаком, и Онода улыбнулся в ответ, здороваясь. — Ну что, готовы к путешествию? — спросил профессор с едва заметной насмешкой, заставляя снова вспомнить о пугающей трансгрессии. — К путешествиям сквозь пространство я никогда не бываю готов, — немного нервно ответил Онода, закрывая входную дверь, после того как профессор прошел в прихожую. — Это не займет много времени, — постарался обнадежить тот. — В первый раз неприятно, но потом вы привыкнете. Ладно. Обувайтесь и надевайте мантию. Не будем медлить. Онода кивнул, согласившись, что это хорошее предложение. Незачем было тянуть дальше, к тому же мама была на работе, и никто не мог отвлечь их разговорами. Наклонившись, Онода быстро зашнуровал кроссовки, а потом накинул мантию. — Что мне делать? — спросил он, пытаясь припомнить, как работает парная трансгрессия. Кажется, Имаизуми как-то раз рассказывал, что нужно просто крепко схватиться за своего проводника, но Онода не был уверен, что запомнил правильно. — Держитесь, — сказал профессор, вытягивая правую руку. — И смотрите не отпускайте, пока не достигнем конца пути. Онода решительно переборол страх и взялся за локоть профессора обеими руками. Он хотел спросить, как узнает, когда они достигнут этого конца, но не успел. Все резко изменилось. Свет стал тьмой. Оноде показалось, что его втянуло куда-то с ужасающей скоростью, а потом сдавило со всех сторон, не позволяя вздохнуть. Он зажмурился, всеми силами стараясь не разжать пальцы, но тут же все неприятные ощущения исчезли, оставив только слабые отголоски. Шагнув куда-то вперед, Онода открыл глаза, отпустил руку профессора и неуклюже упал на колени. К удивлению, падение не было болезненным, и понимание причины этого пришло вместе с чувством полного изумления. Под ладонями и коленями была трава. Зеленая и мягкая, а в нос бил свежий и прохладный воздух. Онода удивленно поднял голову и не поверил своим глазам. Пару секунд назад он был у себя дома, а теперь… — Вы в порядке, Сакамичи? — спросил у него профессор, помогая встать на ноги. — О… Да, — глупо ответил Онода, пытаясь разглядеть место, в котором оказался. По правую сторону от себя он видел покрытое травой поле и начинающийся вдали лес, по левую — два невысоких дома, поставленных на расстоянии друг от друга, один пониже, а другой на большом зеленом холме, и все это было на фоне величественно возвышающихся гор с заснеженными вершинами. Онода ошарашенно прошел немного вперед, взглянул вниз и увидел переливающееся в лучах солнца голубое озеро, расположенное в низине. — Мы что, недалеко от Хогвартса? — не подумав, спросил Онода, понимая, что весь этот сказочный вид напоминает ему только одну картину — его волшебную школу. Только замка и квиддичного поля не хватало. — Нет, — со смешком ответил профессор. — Хогвартс далеко отсюда, хотя местность, несомненно, похожа. Природа здесь красивая, правда? — Не то слово, — выговорил Онода, все еще не переставая оглядываться. — А где…? — Кажется, вы смотрели туда секунду назад, — улыбнулся профессор, и Онода снова взглянул в сторону озера. Не так далеко от берега стояла сколоченная из дерева скамья, но знакомая маленькая фигурка в яркой синей толстовке, игнорируя ее, сидела на траве. Сердце Оноды едва не бросилось вскачь. Сорвавшись с места, он побежал вниз, только и услышав предупреждающее «осторожнее» от профессора, но ноги уже не могли затормозить. Манами услышал чужое приближение и обернулся с легкой улыбкой, от которой Онода едва не рухнул на траву. — Сангаку, — задыхаясь, сказал Онода, остановившись и уперев ладони в колени, почти сгибаясь пополам. — Привет. Рад тебя видеть, Сакамичи, — ответил Манами. — Наконец ты пришел. Внимательно посмотрев на него, Онода отдышался и позволил себе присесть рядом. Манами выглядел вполне неплохо, почти не болезненно, он улыбался и держал в руках закрытый блокнот в черной обложке. Значило ли все это, что ему и правда здесь лучше? — Почему ты не сказал? Ты мог предупредить меня заранее, что уедешь. Я волновался, — сказал Онода, пытаясь дотянуться до руки Манами, но быстро опомнился и полез в карман за перчатками. — Извини. Все вышло как-то спонтанно. Я и сам не знал, когда именно мне можно будет покинуть больницу, но моя мама ведь передала тебе, что я уехал? — спросил Манами, пряча блокнот в большой карман на животе. Онода надел перчатки и протянул руку. Манами взял ее, трепетно сжимая пальцы. — Да. Она приходила ко мне в начале месяца, — ответил Онода, отчего Манами здорово удивился. — Что-о? Правда? Приходила к тебе домой? Зачем? Она мне ничего не говорила. — Она сказала… что хотела поблагодарить меня, — тихо сказал Онода, чувствуя себя странно. Та встреча и разговор и правда были странными. — Ох, это так неловко. — Вот блин, — разочарованно протянул Манами. — Так нечестно. Я тоже хочу в гости к Сакамичи. — Было бы здорово, — улыбнулся Онода. — Мама жаждет познакомиться с тобой. Давай дадим обещания, что обязательно побываем в гостях друг у друга? — Я бы с удовольствием… — сказал Манами уже не так бодро и, отвернув голову, прижал свободную руку к животу. Онода вспомнил о таинственном блокноте. — Эту книжку ведь дал тебе Тодо? — любопытно поинтересовался он. — Что в ней такого? — Это дневник, — ответил Манами, чуть улыбнувшись. — Дневник, который Тодо вел в школе. Он сказал вернуть его, когда снова начну колдовать. Знаешь, там практически все о Макишиме. — Что? — удивился Онода. — Серьезно? Тодо отдал тебе свой личный дневник? Но почему? То есть разве это не личное? — Ну, он считает, что это может мне помочь, — пожал плечами Манами. — Некоторые истории действительно захватывающие. Особенно про квиддич. А еще я узнал, что они, прямо как мы, один раз сбежали с уроков и пошли в Хогсмид. Только они были на четвертом курсе, а мы на третьем. Здорово, правда? Оноду невольно охватили воспоминания о прошлом годе в Хогвартсе. Они и правда сбежали. А потом получили кошмарный нагоняй от профессора зельеварения. Забавно, если Тодо и Макишима когда-то сделали то же самое. — Но постой, — спохватился Онода, сжимая ладонь Манами сильнее. — Тодо там на самом деле записывал все? И… даже что-то пошлое, откровенное возможно?.. — Да, есть такое, — усмехнулся Манами. У Оноды запылали щеки. — Есть? И ты читал это? Ужас! Я правда не могу поверить, что Тодо дал тебе эти записи! — Все в порядке. Я уже не маленький, — засмеялся Манами. — Не в этом дело! Это же личное! — стоял на своем Онода. — Хочешь тоже почитать? — предложил Манами. — Нет! — резко возразил Онода, испугавшись. — Конечно нет! Если бы Макишима узнал, что я читаю это, он убил бы меня! — Ладно, только не кричи так сильно: ты привлекаешь внимание, — сказал вдруг Манами, кивая куда-то в сторону, и Онода удивленно посмотрел на возвышающийся холм, откуда прибежал. Там стоял высокий человек в мантии и смотрел на них. Онода не разглядел его лица, но, кажется, он выглядел грозным и серьезным. Постояв еще немного, незнакомец развернулся, и вскоре его фигура скрылась из виду. — Кто он? — настороженно спросил Онода. — Он мракоборец? — Ага, — ответил Манами. — У них здесь что-то вроде дежурства. Шпионят за мной, а каждые два дня сменяют друг друга. Столько надоедливого внимания, — поморщился он, а потом добавил ироничным тоном, словно пытаясь кого-то спародировать: — Ну ничего себе, вы только посмотрите — живой пятнадцатилетний волшебник с обскуром. Давайте сделаем кучу фоток. Давайте посадим его в клетку. — Шпионят? — переспросил Онода. — Они, конечно, стараются делать это незаметно, чтобы не напрягать меня, но я чувствую, когда на меня смотрят. А когда смотрят скрытно, это неприятно, — объяснил Манами. — Но ничего не поделать. Это часть условия, при котором я могу находиться здесь. — Здесь красиво, — сказал Онода, снова взглянув на озеро. — И так просторно. Не идет ни в какие сравнения с больничной палатой, да? — Конечно. Мне здесь куда больше нравится, — кивнул Манами, а потом засмеялся. — У меня есть собственный дом, представляешь? Он хоть и маленький, но только мой. Хочешь, покажу тебе? — А… Да, конечно, — растерянно согласился Онода, и Манами тут же поднялся на ноги, утягивая за собой. Вместе они поднялись обратно на холм и миновали первый дом, из которого доносились приглушенные голоса. Кажется, профессор разговаривал с тем странным мужчиной, но Онода не мог расслышать, о чем именно шла беседа. Манами поторопил его, продолжая держать за руку, и они поднялись еще выше. Оноде стало жарковато в мантии, а дыхание немного сбилось, но Манами, кажется, было гораздо тяжелее, хоть он и стремился не показывать этого. Последние несколько метров они шли уже по ровному участку, и Онода смог получше разглядеть второй дом. Он был заметно меньше предыдущего, но тоже из темной древесины. В нем был один этаж и небольшой чердак. На деревянных перилах маленького крыльца Онода увидел яркие свежие цветы, обвитые вокруг поручней, и удивленно моргнул. — Я знал, что ты придешь сегодня. Я так волновался, что решил занять себя совсем глупым занятием. Помогло отвлечься, — объяснил Манами и толкнул открытую дверь. Онода помешкал пару секунд, а потом перешагнул через порог в совсем маленькую прихожую. Возле небольшого комода сама собой зажглась лампа, и Манами торопливо прошел вперед, открывая еще одну дверь. — Смотри, я уже совсем обжился, и я могу сбегать отсюда прямо из окна, — со смешком сказал он, указывая в сторону большого окна возле незаправленной кровати. — Дома я так не мог. Там второй этаж все-таки. Онода скептично улыбнулся, не особо поддаваясь задорному настрою Манами. В комнате, вообще-то, был бардак, да такой, что на полу почти не оставалось места, чтобы нормально передвигаться. Все было завалено разными вещами: школьными книгами, журналами, открытыми картонными коробками, плотницкими инструментами (зачем они вообще здесь?), фантиками и упаковками от сладостей. Возле маленького каменного камина громоздилась большая куча дров. Только Манами, кажется, всего этого совершенно не замечал. Он прошел к кровати, ловко маневрируя между препятствиями, и уселся на смятое покрывало, накинутое на половину кровати (такой же заваленной, но только одеждой, хотя в комнате было целых два шкафа). Онода было шагнул за ним, но сразу запнулся за что-то. — Твоя комната выглядит как хаос, — сказал он, бросая взгляд на письменный стол, на котором среди неровных стопок книг цветные мелки сами собой рисовали какой-то рисунок на куске пергамента. — Мама тоже так говорит, — ответил Манами, заваливаясь на кровать и ища что-то среди складок одежды. — Она приходит и прибирается, но я думаю, что это бесполезно. Здесь тоже скучно, и я постоянно пытаюсь найти, чем заняться. Я начал пробовать вырезать фигурки из дерева, и у меня немного получается. О, вот она! — сказал он и вытащил из рукава другой толстовки приставку. — Мама купила мне еще одну. Твоя мне нравится, конечно, больше, но очень жаль, что здесь не ловит интернет. Иногда мне кажется, что в больнице все-таки были свои плюсы. — Но, по-моему, в больнице у тебя не было столько учебников, — сказал Онода, наконец добравшись до кровати и присев на свободное пространство. — Их мама принесла. Она без ума от всяких книжек, но я их не читаю, — ответил Манами, откладывая приставку. — Я пробую колдовать, но пока все без толку. — Он устало вздохнул. — Думал, что в другом месте, где-то вне помещения, у меня получится. — Каждый день? — спросил Онода, и Манами бросил на него вопросительный взгляд. — Ты пробуешь каждый день? — Знаешь… — сказал Манами, достав из кармана дневник Тодо и сунув его под подушку. — В последнее время я перестал. Я делаю что-то не так, но все равно не могу понять что. Никто не может. Наверное, я просто устал. — Эй, — тихо позвал Онода. Манами снова сунул руку в карман толстовки и вытащил свою волшебную палочку. Приподняв ее перед собой, он покрутил рукоять пальцами и задумчиво нахмурился. — Она могла делать такие удивительные вещи. Помнишь, я выпустил пару птичек на твой первый день рождения в Хогвартсе? Они даже практически спели «С днем рождения тебя». Онода помнил. Конечно он помнил. Это было потрясающе и так приятно. — Она и сейчас может, — решительно сказал он. — Ты можешь. — Не могу, — покачал головой Манами. Но Онода упрямо схватил его за колено. — Пошли потренируемся. Прямо сейчас. Покажешь мне свое место, — сказал он. Манами возмущенно отвернулся. — Сангаку, — настойчиво позвал Онода. — Пожалуйста. Я просто хочу посмотреть. — Ладно, — согласился Манами, поупрямившись еще минуту. — Но ты не увидишь ничего интересного. Онода улыбнулся, поднялся с кровати и уже сделал несколько шагов к выходу, но потом удивленно обернулся. Манами перелезал через оконную раму. — Ты серьезно? — опешил Онода. — Давай сюда. Спрыгнешь, и тут идти быстрее, — позвал Манами, уже выбравшись на улицу, и теперь, отойдя подальше, махал ему рукой. Онода обреченно вздохнул, но решил подчиниться. Выпрыгивать из окна ему, конечно, не очень понравилось, но новая прогулка оказалась очень приятной, и Онода снова залюбовался окрестностями. Здесь недалеко начинался лес, а в кронах деревьев чирикали птицы, напевая свой замысловатый, успокаивающий мотив. Наверное, это место было идеальным для отдыха. Если позвать еще Наруко и Имаизуми, они все могли бы здорово провести здесь время. Наруко бы придумал какое-нибудь веселое занятие, а если бы у них еще были метлы… Замечтавшись, Онода не сразу заметил, что Манами остановился. Они уже прошли какое-то расстояние вдоль деревьев, и теперь дом Манами почти скрылся за очередной неровностью ландшафта — видна была только маленькая крыша. — Обычно я прихожу сюда, — сказал Манами, и Онода увидел на траве возле большого куска скалы, торчащего из земли, разные вещи. Здесь были перья, старая шкатулка, пара серебряных кубков и, кажется, ложек. — Ты на предметах тренируешься? Какие заклинания? — поинтересовался Онода. — Все подряд, — пожал плечами Манами. — Думал, может, хоть какое-нибудь сработает. — Все? Инсендио тоже? — Нет. Онода заметил, с каким напряжением ответил Манами на последний вопрос, и понял, что он наверняка избегает заклинаний, которые могут привести к вредоносным последствиям. Может быть, в этом и была проблема? — Ладно. Мне кажется, это немного не то, — сказал Онода, напрягая мозги сильнее. — Может, тебе практиковаться с заклинанием, к которому ты привык? Какое ты использовал чаще всего? — Агуаменти, — неохотно ответил Манами. — Немного сложное, но подойдет, — кивнул Онода. — Попробуешь? Манами повернул голову в его сторону, и во взгляде застыла боль. — Знаешь, чем закончилось мое последнее Агуаменти? И ты сейчас стоишь рядом со мной. Онода знал, помнил. Заклинание призыва воды обратилось в противоположное и сожгло школьную теплицу, после чего и начались настоящие проблемы. Не было ничего удивительного в том, что теперь Манами не хотел его использовать. Он боялся повторения. Но что, если это повторение и нужно было? — Я понял, — сказал Онода, доставая свою палочку. — Я отойду подальше и поставлю щитовые чары, — убедительно добавил он, делая несколько шагов назад. — Протего. — Думаешь, все будет в порядке? — Да. Я уверен. Я отработал щитовые чары до идеала, и моя магия теперь сильнее, ты его не пробьешь. Просто доверься мне. Манами наклонил голову, глядя на волшебную палочку в своей ладони. Еще немного помедлив, он наконец вытянул руку вперед, делая нужное движение, и замер, не издав ни звука. Эмоции на его лице менялись, выражение становилось все напряженнее, но ничего больше не происходило. Кажется, это действительно надолго, подумал Онода и присел на траву, продолжая поддерживать щитовые чары. — Вербально, Сангаку, — посоветовал он чуть обреченно. — Я знаю, что тебе это не нравится, но так у любого волшебника гораздо больше шансов, что его заклинание сработает. Манами снова нахмурился, повторил движение палочкой, при этом сказав совсем тихо и сухо: — Агуаменти. Ничего не произошло. — Ладно, а теперь с выражением. Это важно, — сказал Онода, скрещивая ноги и ставя локоть на колено. — Боже, я чувствую себя профессором. Ты ведь знаешь, что нужно делать. — Агуаменти, — произнес Манами уже так, как надо, но его палочка не выдала ни единой капли. Это тоже не было решением, очевидно. Онода снова задумался, пытаясь понять, что нужно сделать по-другому. Кажется, Тодо что-то сказал ему во время встречи в больнице. Что-то насчет… принятия действительности? Что именно это значило? Действительность заключалась в том, что Манами подавил свою магию и не может снять внутренний ограничитель, потому что знает, что его магия разрушит что-нибудь или причинит вред. Может, проблема как раз была в этом? В том, что Манами ожидал от своей магии невозможного сейчас? — Послушай, — снова заговорил Онода, отвлекая внимание на себя. — Ты знаешь взрывающее заклинание? Редукто. Манами посмотрел на него с удивлением и ответил: — Я видел его в учебнике, но ни разу не применял. — Как думаешь, сможешь сделать? — спросил Онода, на что получил уже более эмоциональную реакцию. — Взрывное заклинание? Ты хочешь, чтобы я пытался делать то, от чего и хочу уйти? — почти вспылил Манами, а потом тяжело вздохнул и продолжил чуть тише. — Это бессмысленно. Пока ты здесь, точно ничего не выйдет. Одно твое присутствие напоминает мне о том, что я могу навредить. — В том и дело. Ты должен хотеть этого, — серьезно сказал Онода, и Манами одарил его упрекающим взглядом. — Ты шутишь? — Тебе нужно колдовать, Сангаку, — ответил Онода, — пока ты снова не накопил в себе магию. Колдовать что угодно. Потому что каждый раз, когда ты плачешь и срываешься, не позволяя магии освободиться, ты кормишь его, и он становится больше. А чем он больше, тем серьезнее он вредит твоему организму. Ты должен отпустить себя. Ты сдерживаешься, даже не понимая этого. Манами промолчал на это, снова глядя куда-то вперед и крепко сжимая палочку в руке. Онода даже не догадывался, о чем он думал сейчас. — Сделай это с эмоциями, — снова попытался Онода. — Выплесни все негативное, что есть в тебе. Избавься. Манами снова не ответил, но в этот раз он отошел подальше от скалы и направил на нее палочку. В его взгляде что-то изменилось. — Редукто, — произнес он, а потом повторил снова более упрямо. Онода задрожал. — Редукто… Редукто! Синий свет едва не ослепил его. Онода только успел зажмуриться и отвернуться, как раздался взрыв. Оглушительный и мощный. Земля под Онодой завибрировала, но щитовые чары сработали как полагается, позволив не получить никакого урона. Боже, но это… Открыв глаза, Онода увидел серую дымку на месте скалы, в которую попало заклинание, видимо превратив ее в пыль. Трава вокруг горела. Отменив щитовые чары, Онода быстро поднялся на ноги и махнул палочкой. — Агуаменти! Мощная струя воды, вырвалась из кончика, начиная тушить огонь. Только сейчас Онода взглянул на Манами, который теперь сидел на траве с полностью ошеломленным видом (похоже, из-за отдачи от настолько сильного заклинания, каким оно получилось, он не смог устоять на ногах и упал назад). — Сангаку? — осторожно позвал Онода, когда затушил все пламя, и рванул к Манами. Манами изумленно моргнул и поднял взгляд. На щеке виднелась яркая горизонтальная царапина и, видимо, она щипала, потому что Манами дотронулся до нее пальцами и поморщился. — Похоже, кусочек попал в меня. — Сангаку, — снова повторил Онода, понимая, что улыбается. — Получилось. Не выдержав, он бросился на Манами с объятиями, радостно смеясь. — Смог. Ты сделал это. Манами, кажется, все еще был в шоке. Он даже не отреагировал, когда Онода быстро поцеловал его и отодвинулся, слыша в отдалении голоса. К ним уже спешили. После, конечно, пришлось объяснять все встревоженному профессору, но когда он понял, что случилось, на его лице появилась улыбка облегчения. Онода и сам ощущал это. Чувствовал себя так, словно наконец смог сбросить со своих плеч хотя бы часть тяжелого, почти неподъемного груза. Все вещи, которые лежали возле скалы, конечно, тоже были уничтожены, как и сама скала, но это было совершенно неважно. Если Манами сможет больше не сдерживаться, обскур, возможно, не будет расти дальше, и это осознание подарило такую долгожданную и необходимую надежду. Онода удивился этому, но ему разрешили провести здесь целый день. Царапину Манами залечили заклинанием, а потом они вдвоем пообедали прямо на улице, и следующие несколько часов Онода слушал занимательные легенды от Манами об очень древней заброшенной деревушке, которая вроде бы находилась где-то в лесу недалеко от этого места, и его не менее занимательные предложения о том, как эту деревню можно найти (точнее, то, что от нее осталось). Только вечером, уже вернувшись домой, Онода позволил себе по-настоящему расслабиться, когда упал на диван в гостиной. Он думал о том, что сегодняшний день был очень хорошим, что на пути к большой цели они совершили первый шаг, и о том, что через две недели лето закончится, а это означало, что он вернется в школу. Уже пятикурсником. Новый учебный год обещал быть сложным и насыщенным. Многое снова могло измениться, и Онода очень надеялся, что с этого момента все изменения тоже будут только к лучшему.