Небесный принц: Безвестность

На самом деле, никто из пятикурсников не думал, что их начнут пугать предстоящими в конце года экзаменами прямо с начала первого семестра. Вспоминая о том, как и в каком напряжении прошли его экзамены за четвертый курс, Онода мысленно готовился попрощаться в будущем с оставшимися нервными клетками, потому что СОВ был первым по-настоящему серьезным испытанием для учеников Хогвартса, и его сложность не шла ни в какое сравнение со всеми экзаменами, что приходилось сдавать на более ранних курсах. По крайней мере, так говорили профессора и шестикурсники, и верить им было не сложно. Тем не менее уроки возобновились, Онода снова воссоединился со своими друзьями, товарищами и быстро заново привык к тому, о чем скучал все лето. С учетом всех обстоятельств, это было хорошее начало нового семестра, думал он. Побочные эффекты принятия в себя чужой опасной магии, которое произошло перед самым началом лета, не возобновлялись, не давали о себе знать, и Онода постепенно начал забывать об этом, пользуясь своими усилившимися магическими способностями так, будто они всегда были такими. С другой стороны, ему все еще было немного неловко от осознания, что эта сила принадлежит Манами, а он словно взял ее в долг, хотя насчет последнего он сомневался, что уместно так говорить. Вряд ли он мог вернуть все это обратно. Пару раз Онода, конечно, задумывался об этом: раз у него получалось впитывать чужую магическую энергию, мог ли он сделать наоборот — отдать ее? Но это оставалось только в мыслях, так и не выйдя за пределы размышлений, потому что экспериментировать Онода не очень хотел, даже если его друзья, возможно, и согласились бы на это. Он был бы рад, если бы его странных способностей никогда не было, но так же он не забывал и о том, что именно они помогли Манами в самое трудное время. А раз так случилось, это означало, что они хорошие? Онода все еще не знал, как думать о них однозначно, и поэтому старался не думать вовсе, надеясь, что ему больше никогда не придется их использовать. А Манами действительно делал успехи. Манами теперь не нужна была помощь в том, чтобы освободить свою магию: он снова колдовал. Некоторые заклинания, вроде Инсендио или Редукто, получались у него сейчас с первого раза, но с остальными было сложно. Они не выходили вообще, либо после них обязательно что-то ломалось, взрывалось или загоралось. Онода очень хотел надеяться, что это тоже временная проблема, что рано или поздно Манами вернет полный контроль над своей магией, но пока приходилось довольствоваться тем, что есть. Самое главное было в том, что он наконец смог снять свой внутренний ограничитель, и теперь дело оставалось за наблюдениями. Сможет ли его организм хоть немного восстановиться? Вероятность того, что Манами будет жить дальше, оставалась и становилась больше, и Онода очень боялся ее потерять. Тем не менее у него было хорошее предчувствие по поводу будущего, и это помогало ему продолжать верить. Верить, что, может быть, когда-нибудь все снова будет хорошо. К концу сентября нового семестра ему удалось привыкнуть и к новой действительности. Без Манами в школе, конечно, было не так здорово, но, к счастью, они виделись каждую субботу: приходилось отправляться с профессором Пьером в Хогсмид и трансгрессировать оттуда в тот маленький горный рай. Онода надеялся, что это место будет лишь временным жилищем Манами, а не постоянным. Стоило Манами только выполнить свое первое за долгое время заклинание еще в середине августа, как Онода начал фантазировать о том, что когда-нибудь Манами сможет и в школу вернуться. Как было бы здорово снова увидеть его в Большом зале или сесть за одну парту на уроке. Взять метлы и полетать вместе над озером или сходить на квиддичный матч между школьными командами, как они делали этого, когда Хаффлпафф и Рейвенкло играли друг против друга. Это стало новой большой мечтой Оноды. Когда наступила последняя пятница сентября, он вновь с нетерпением ждал следующего дня, чтобы на несколько часов исчезнуть из школы. Каждый раз это, конечно, делалось втайне от других учеников: Онода уходил рано, еще до завтрака, но близких друзей и старосту пришлось поставить в курс дела. Они оставались понимающими и не задавали лишних вопросов. В отличие от некоторых. О Манами не забывали — рассчитывать на это пока было рано, и Оноду иногда отвлекали другие, особенно любопытные ребята с разных факультетов. С ним могли заговорить прямо во время какого-нибудь урока или подойти к нему в Большом зале. Это ужасно раздражало. Приходилось каждый раз отвечать очень уклончиво, игнорировать или ждать, пока не взорвется Наруко, а тот, чем взрослее становился, тем меньше скупился на ругательства. В момент, когда после урока трансфигурации его снова окликнули, Онода уже думал, что сам не выдержит и пошлет куда подальше приставучих учеников, если они снова планируют расспрашивать о Манами, но с этим действием пришлось помедлить. Когда Онода развернулся, чтобы увидеть того, кто его побеспокоил, он растерянно раскрыл рот, а потом отчего-то почувствовал себя очень виноватым. Перед ним стояла Мияхара. С опущенным взглядом она выглядела расстроенной и взволнованной и сжимала пальцами кончик низкого хвоста, в который были собраны ее длинные волосы. — Прости. Мы можем…? — начала она, но замолчала, испуганно взглянув на кого-то за его спиной. Онода развернулся обратно и, столкнувшись с хмурым взглядом Наруко, сказал своим друзьям: — Идите вперед. Я позже поднимусь в гостиную. — Ладно, пошли, — сказал Имаизуми, положив ладонь на голову Наруко, но тот возмущенно вывернулся и попросил не вытирать руки о его волосы. Оба они ушли, заведя по дороге разговор, но Онода уже не мог услышать о чем. Он посмотрел снова на Мияхару и кивнул в сторону ближайшего окна. Мияхара сдвинулась с места с трудом, словно ее ноги окаменели, но все же прошла следом за Онодой, а потом положила свою тяжелую сумку на низкий каменный выступ. — Не обращай внимания на Наруко. Он выглядит агрессивно, но он добрый, — сказал Онода, глядя в окно, но ответ последовал не сразу. — Да. Все в порядке, — тихо проговорила Мияхара слабым голосом, и Онода в полной мере почувствовал себя не в своей тарелке. Он не помнил, когда они разговаривали в последний раз, не помнил, чтобы вообще хоть раз посмотрел в ее сторону с самого начала семестра, но теперь она объявилась, словно до этого момента ее вообще не существовало, и Оноде отчего-то стало тревожно. — Ты хотела о чем-то поговорить? — спросил он, хотя и догадывался, каким будет ответ. Кроме Манами ей было не о чем спрашивать. — Да, — кивнула Мияхара. Теперь она тоже смотрела куда-то в серое небо за окном. — Хотела спросить, как там Сангаку. Он все еще в больнице? Онода непонимающе нахмурился, глядя на нее. — В больнице? Ты ничего не знаешь? Мияхара вздрогнула и опустила голову, снова принимаясь теребить кончик своих волос. И ее пальцы… дрожали слишком явно, чтобы Онода мог проигнорировать это. — Я не… — попыталась сказать она, но ее голос дрогнул и оборвался. — Стой, стой, — быстро начал Онода, взмахнув руками. — Нет. Он не в больнице. Он решил уехать, и ему разрешили жить вдали от городов, на природе. Но Господи, почему ты не знаешь? Вы не переписываетесь? Мияхара отрицательно покачала головой. — Нет. Это так удивляет тебя? — Конечно! — опешил Онода. — Вы же с первого курса общаетесь. Вы друзья, разве нет? — Мы… не общаемся, — ответила Мияхара, и Онода окончательно перестал понимать что-либо. — И я не писала ему. А потом… Потом случилось это… Когда квиддичное поле было разрушено. В ее голосе зазвучал страх. И руки у нее дрожали не от волнения. От страха, догадался Онода и почувствовал, как неприятно сжалось сердце в груди. — Но ты ведь с ним общаешься, да? — спросила Мияхара, недолго помолчав. — Тебя не смущает то, что ты едва не погиб просто потому, что находился рядом с ним? — добавила она и сразу резко перевела тему обратно на себя. — Я пыталась. Я много раз хотела написать ему, но не решалась. Онода промолчал и снова отвернулся к окну. Он не знал, что говорить, а от новой информации в голове был хаос. Мияхара боялась Манами или его силы? Боялась, даже несмотря на то, что они дружили, по крайней мере, раньше? Даже сейчас он оставался для нее важным человеком, это было видно, но почему они перестали связываться друг с другом? И почему Онода этого не замечал? Боже, чем он только был занят, что даже не понял, как оборвалась одна из связей его возлюбленного? — Все из-за его магии? — все-таки спросил Онода. Ответ последовал не сразу, и казалось, что Мияхаре потребовалось сделать над собой огромное усилие, чтобы заговорить снова. — Я бы... не хотела говорить о своем отношении к этому, — тихо и виновато сказала она. — Не хочу, чтобы ты посчитал меня просто трусихой, но и в свое оправдание ничего не могу добавить. Онода посмотрел на нее и, к своему удивлению, увидел грустную улыбку. — Эм… Ладно, — скованно ответил он. — Я долго не хотела тебя беспокоить, — снова заговорила Мияхара. — Я могла подойти к профессору Пьеру или директору, спросить у кого-то из них, но… ты же скажешь правду. — Конечно, — изумился Онода. — Ты имеешь право знать. И мы действительно продвинулись. Манами снова может не сдерживать магию, он снова начинает понемногу колдовать, а это очень хороший знак. — Он ее сдерживал? — спросила Мияхара. — Э… Да, — неловко ответил Онода. — В том и дело. Он сдерживал. Он хотел, чтобы его магия исчезла. Именно поэтому появился обскур. После этого Манами никак не мог вернуть контроль, хотя это было не так, конечно. Мияхара вопросительно взглянула на него, и Онода поспешил разъяснить свои мысли: — Я думаю, что его контроль все так же оставался идеальным. Он не мог колдовать, потому что на самом деле не хотел этого. И после того случая с квиддичным полем выбросов больше не было, я уверен, потому что Манами не позволял им случиться. Он подавляет даже огромную силу обскура. Ну, по крайней мере, пока остается в сознании. — Это понятно, но обскур, — выдохнула Мияхара, снова обернувшись к окну. — Он ведь когда-нибудь убьет его? Рано или поздно это все равно случится. — Не говори так, — помрачнел Онода. — Сказать так — все равно что сдаться без боя. Я никогда не перестану бороться, а случай Манами слишком уникален. Если обскур появился внутри него в таком возрасте, чего не бывало никогда и ни с кем, значит, произойти может вообще что угодно. — Но ты не можешь знать, чем закончиться эта история, так? — спросила Мияхара. — Если… худшее случится раньше, чем ты будешь готов к этому, что ты будешь делать? Ты привязан к нему сильнее всех. Или ты и об этом не думаешь? Не думаешь, как будешь жить дальше сам? — Чего ты добиваешься, говоря мне все это? — вздохнул Онода, снова переставая понимать происходящее. — Ничего, — ответила Мияхара. — Просто… может быть, пытаюсь понять тебя. Но, возможно, ты безрассудный и глупый мазохист? — Пытаешься оскорбить? — чуть улыбнулся Онода, взглянув в ее сторону. Мияхара тоже улыбнулась и наконец расслабила напряженные плечи. — Вовсе нет. Я пыталась сказать это мягче. Ты не боишься страданий. Не боишься боли и смерти. На это способны, наверное, только ребята с твоего факультета и, наверное, это действительно поразительные качества. К сожалению, у меня таких нет. — И ты жалеешь об этом? — Нет, — пожала плечами Мияхара. — У меня есть голова на плечах, я всегда надеюсь на то, что здравый смысл победит. Могу только пожелать тебе удачи. И попросить… Она замолчала, словно собираясь с мыслями, и Онода удивленно наклонил голову. — Что? Что такое? — Береги его, Сакамичи, ладно? — выдохнула Мияхара, чуть улыбнувшись. — Столько, сколько сможешь. И за меня тоже. Я бы очень хотела это сделать, но, видимо, не могу. Онода тоже вздохнул. Слишком напряженным вышел этот разговор. — Уберегу, — тем не менее ответил он, и Мияхара кивнула. — Спасибо, что выслушал. Тебе правда не обязательно было делать это, — сказала она, после чего подняла свою сумку и, повесив ее на плечо, тихо побрела в сторону лестниц. Онода проводил ее взглядом, а потом снова посмотрел в небо через огромное оконное стекло. Тучи стали еще темнее, а спустя пару минут и вовсе пошел дождь. Осень, только подумал Онода и решил наконец отправиться в общую гостиную, где его ждали ребята.

* * *

Ранним утром следующего дня Оноду снова разбудил будильник. Он быстро выключил его, за последний месяц научившись делать это почти мгновенно, и сел на кровати, сонно потирая глаза. Надеясь, что никого не разбудил, Онода надел очки и окинул взглядом спальню. Первым делом на глаза попалась кровать Наруко, и она… пустовала. Почти пустовала: на ней спала его кошка, а вот самого хозяина не было. Удивленно моргнув, Онода задумался, куда мог подеваться его сосед — Наруко любил поспать подольше, особенно в выходной, — но пропажа нашлась быстро. Как только Онода взглянул на кровать Имаизуми. Оба были там и спали в очень неудобных позах. Имаизуми лежал поперек кровати, устроив голову почему-то на раскрытом учебнике вместо подушки, а Наруко лежал головой на его бедре, свернувшись клубочком, прямо как его кошка, и закрывшись пергаментом словно одеялом. Домашку, что ли, делали допоздна? — подумал Онода и, широко зевнув, закрыл рот ладонью. Он, честно говоря, и сам не помнил, как отключился вчера. Но сейчас были дела поважнее попыток понять, чем закончился предыдущий вечер. Сходив в ванную, Онода привел себя в порядок, а потом приступил к сборам. Достал из комода мантию с защитными чарами, надел и сунул в карман к перчаткам две шоколадки. Его запас еды заканчивался. Нужно будет зайти в «Сладкое королевство» при возвращении обратно в Хогсмид, решил он, бесшумно задвигая ящик обратно. Напоследок оглядев товарищей и убедившись, что все крепко спят, включая животных и птиц, Онода тихо покинул спальню, а потом и гостиную. До Хогсмида все еще было далековато пешком, поэтому, не раздумывая, он пошел в комнату для метел. Профессор же предпочитал прогуляться на своих ногах или он просто не любил метлы. На самом деле, Онода и не мог представить профессора на метле, а если пытался, то ему становилось смешно и стыдно за то, что смешно. Сегодняшнее утро выдалось теплым и безветренным. Очень благоприятным для летной прогулки. Онода сделал круг над озером, зная, что у него еще много времени, а потом направил метлу в сторону Хогсмида и привычно приземлился недалеко от «Кабаньей головы». Найдя дерево потолще, Онода спрятал за ним свою метлу и наложил защитные чары. Над головой пролетела парочка птичек, заливаясь чириканьем, и он улыбнулся, глядя на них, а потом вернулся к крыльцу трактира. Сев на ступеньку, Онода принялся дожидаться профессора, предвкушая новую встречу с Манами. По нему получалось соскучиться, даже если они виделись каждую неделю, и Онода снова и снова чувствовал себя глупым влюбленным первокурсником, хотя уже давно им не был. Да и Манами тоже. Манами взрослел и становился только красивее. Особенно в последнее время. Особенно, когда болезненность пропала с его лица, вернув глазам прежний блеск. К такому Онода был не готов, хотя и жаждал этого больше всего. Из-за этого в сердце пробуждались новые, совсем непривычные чувства. Что-то вроде настоящей страсти. Что-то вроде… вожделения. Думая об этом, Онода краснел в ту же секунду и ощущал безграничный стыд. Нет, правда, ему еще рано было взрослеть в таком… смысле. В животе жалобно заурчало, пока он снова пытался отогнать от себя смущающие мысли. Достав из кармана шоколадку, Онода развернул упаковку и откусил первый кусочек, очень надеясь, что профессор придет не раньше, чем его щеки перестанут пылать от запретных фантазий. Хотя, с другой стороны, хотелось, чтобы он пришел побыстрее и доставил к Манами. Манами… Спал ли он до сих пор или уже проснулся? Когда Онода приходил на прошлой неделе, Манами в начале встречи был очень сонным и уставшим, а потом уснул на его коленях. Это было настолько мило, что Онода не посмел его потревожить. Даже когда ноги кошмарно затекли и он почти перестал их чувствовать. С первой шоколадкой было покончено, когда знакомая фигура профессора наконец показалась на горизонте. Онода сунул скомканную обертку в карман и бодро поднялся на ноги, попутно отряхивая мантию. О завтраке-раньше-времени пришлось потом немного пожалеть, конечно, после того, как повторилась его еженедельная трансгрессия (Оноду едва не вырвало, когда удалось почувствовать под ногами знакомую траву), но в целом он был счастлив, потому что Манами сидел на крыльце своего домика и ждал его. Переведя дух, Онода бросился прямо к нему, желая разогнаться прямо как на метле, и поднялся на холм. Манами улыбнулся ему и закрыл учебник на своих коленях. Онода удивился, увидев его с другой книгой, помимо дневника Тодо, но прежде, чем спросить об этом, наклонился и коротко поцеловал. — Привет, — сказал Онода, чуть отодвинувшись, но Манами жадно обнял его за шею, притягивая к себе обратно и заставляя их губы снова встретиться. — Привет, — повторил он, перемещаясь губами выше и целуя в щеку. Осторожно освободившись из его объятий, Онода присел рядом и вгляделся в лицо Манами, которое снова было незаконно красивым. — Как дела? — спросил Онода, не в силах налюбоваться. — М… Как обычно, — как-то уклончиво ответил Манами, отводя взгляд вбок, но улыбаться он не перестал. — К чему этот многозначительный тон? — усмехнулся Онода. — Как ты себя чувствуешь? — Хорошо, — задумчиво кивнул Манами. — Вчера приходил целитель, чтобы посмотреть меня. Он сказал, что появились улучшения. Незначительные пока еще, но все же. — О, — изумленно произнес Онода. — Это же замечательно. Твой организм может восстанавливаться. — Да, похоже на то, — сказал Манами, а потом его лицо стало недовольным. — Но Тодо пришел и забрал свой дневник. Это так обидно. — Правда? — мягко улыбнулся Онода, положив ладонь на его плечо. — Но мне кажется, ты его уже до дыр зачитал и все запомнил. Кстати, теперь ты перешел на учебники? — спросил он, взглянув на название книги, которая все еще лежала на коленях Манами. «Темные силы: пособие по самозащите»? — Ага. На этой неделе я сдал экзамен по зельям. — Экзамен? — удивился Онода. — Ко мне не только целители приходят. Профессора тоже. Мама решила, что я должен продолжать учиться, даже если не хожу в школу. Она как обычно, в общем, — сказал Манами чуть раздраженно, но быстро улыбнулся. Онода моргнул, и к нему быстро пришла очевидная мысль: если Манами сдаст все экзамены, он не будет отставать от программы, когда вернется в Хогвартс… О Боже, как же мало нужно было, чтобы снова об этом подумать. Конечно, подобное еще не значило, что Манами действительно может сделать это. — Сакамичи? — позвал Манами, вырывая Оноду из транса. — А? Да. Я здесь. — Задумался о чем-то приятном? — улыбнулся Манами. — Обо мне, надеюсь? — Мм… — произнес Онода, краснея и опуская взгляд. — Ну чего ты? — тихо засмеялся Манами. — Как у тебя самого дела? Как в школе? Как квиддич? Отборочные уже прошли? Онода растерянно кивнул, вспоминая о том, о чем ему не хотелось сейчас вспоминать. — Да, отборочные уже были, — сказал он, не поднимая взгляда. — Я на них не ходил. — Не ходил? — с ноткой разочарования спросил Манами. — Я не хочу играть, но Тешима сказал, что я буду на своей обычной позиции так или иначе. Он просто поставил меня перед фактом и все, представляешь? — Он правильно сделал. Ты должен играть. — Что? — подняв голову, обреченно спросил Онода. — И ты туда же? Почему никого не волнует, чего хочу я? — Тебе нравится квиддич, — улыбнулся Манами. — И ты хочешь играть — просто выпендриваешься. — Что? Нет, — возразил Онода. — Ты потрясающий ловец, Сакамичи, — сказал Манами. — Лучше тебя в школе нет. Получай удовольствие. — Вообще-то был кое-кто, — насупившись и отведя взгляд, ответил Онода. — Нет, — мотнул головой Манами. — Это не так. И знаешь, чего я больше всего не хочу? Чтобы пропадал твой талант. Это будет ужасное упущение. Самое ужасное. Хуже только смерть. — Прекрати, — отчаянно попросил Онода, хватая его за локоть. — Что ты такое говоришь? — Играй, ладно? — снова улыбнулся Манами. — Ради меня тоже, хорошо? Онода обреченно вздохнул. Кажется, у него действительно не было выбора. — У нас матч в октябре. Со Слизерином, — сказал он. — Отлично, — обрадовался Манами. — Это отлично. Прости, что не могу прийти и посмотреть, хотя мне правда очень хотелось бы. — Сангаку, — бессильно произнес Онода, и улыбка Манами пропала. — Перестань. Я же знаю, что это совсем не то, что ты чувствуешь. Я знаю, как это важно для тебя. Когда-то… ты сказал, что хочешь играть до самого выпуска. Квиддич — это то, что позволяет тебе по-настоящему жить, а теперь… — А теперь мне лучше не приближаться к несовершеннолетним ученикам. Да и вообще к людям. Ничего не поделаешь, — сказал Манами, и Онода почувствовал отчаянье. — Мне жаль… — Ты здесь ни при чем. — Если бы я мог, я бы отдал тебе свое место в команде, — всхлипнув, произнес Онода. — Почему того, кому не нужна игра, заставляют играть, а тот, для кого это действительно является всем, не имеет такой возможности? — Знаешь, это звучит даже немного обидно, Сакамичи, — ответил Манами, взяв Оноду за запястье поверх ткани мантии и погладив. — Как будто ты совсем меня не знаешь, но это ведь не так. Без тебя квиддич не имеет смысла. А значит, дело в тебе. Мне нужен ты в первую очередь, а потом уже все остальное. Пока ты есть и можешь быть рядом, все мои потери не кажутся такими уж ужасными. — Правда? — удивленно моргая, спросил Онода. — Конечно, — рассмеялся Манами. — Не делай такое лицо, будто для тебя это все еще откровение. — О, хорошо… — растерянно кивнул Онода, и Манами, отложив книгу, поднялся на ноги. — Ты уже готов позавтракать? Онода постарался прислушаться к своим внутренним ощущениям. Живот вроде больше не скручивало, и тошнота исчезла. Кажется, он был в порядке. Поэтому, поднявшись следом, Онода согласился. — Думаю, да. Ты снова ждал меня? — О, да. Так что я умираю с голоду, — улыбнулся в ответ Манами и уже двинулся вперед, но Онода остановил его, взяв за запястье. — Постой. Мне не кажется? Ты что, снова стал выше? Когда ты успеваешь? Манами удивленно развернулся. — Разве? — Да, точно, — серьезно ответил Онода и, подойдя вплотную, приподнялся на носочках. Только так он мог оказаться с Манами на одном уровне, и то теперь этого, похоже, было недостаточно. — Вырос. Когда-нибудь, наверное, ты догонишь Имаизуми. — От тебя это звучит как трагедия, — усмехнулся Манами и снова быстро поцеловал Оноду. Онода ойкнул и отшатнулся назад, смущенно прижимая ладонь ко рту. Его бросало в жар даже от такого безобидного действия, а если растянуть момент… — Подожди. — Голос Оноды дрогнул, когда он снова остановил Манами и развернул к себе. Потянувшись к нему, Онода осторожно обхватил Манами за плечи и мягко прижался губами к его губам. Сладкая дрожь прошибла все тело, а стоять стало сложно, но Манами вдруг обнял за талию и чуть усилил напор. Скользнул горячим языком в рот, прошелся по небу, отчего Онода беспомощно простонал. Он сходил с ума. Ему было жарко и холодно одновременно. Он дрожал и сгорал от вспыхнувшего желания. — Ну все, — сказал Манами, безжалостно оборвав сказочный поцелуй. — Нам не стоит делать это слишком долго. Мало ли. Но Онода не мог ответить. У него кружилась голова, и единственное, чего он хотел, — это упасть. Упасть на траву с Манами и продолжить. — Сакамичи, — чуть жалобно протянул Манами. — Ну что с тобой? — спросил он, а потом с ехидством улыбнулся. — Хочешь немного большего, да? Онода вздрогнул и понял, что покраснел еще сильнее. — А… Я… Эм… — замямлил он, не зная, как объясниться, и улыбка Манами стала ярче. — Это нормально. Я тоже, — признался он без тени смущения, а Онода подумал, что просто умрет сейчас. — Но рисковать не стоит. Мы же не хотим, чтобы ты снова заболел? Я не против и заболеть, если мы… — к своему ужасу и стыду понял Онода и опустил голову еще сильнее. — Пойдем, Сакамичи, — позвал Манами, упрямо потянув за запястье. — Я правда очень хочу есть. Ничего не оставалось, кроме как согласиться. Вдвоем они спустились с холма и прошли в соседний дом, где была просторная кухня, которая Оноде уже успела полюбиться. Он помнил, что этот дом был поставлен, чтобы здесь могли есть и спать дежурившие мракоборцы, но чаще всего, когда они с Манами приходили сюда, внутри было пусто. И сегодня тоже. Кажется, профессор вернулся обратно в Хогсмид, а больше Онода никого здесь пока не видел за это утро. — Ну вот. Остыло, — разочарованно пожаловался Манами, когда снял крышку с большого подноса. Их ждали две порции аккуратной и аппетитной яичницы с беконом и свежие булочки. — Эм… — неловко произнес Онода, подойдя к большому столу, и достал палочку. — Я могу согреть, — предложил он, но сразу задумался. — Кстати. Я так и не спросил о том, можно ли мне здесь колдовать, хотя я делал это уже несколько раз. — Конечно можно, — отмахнулся Манами, присаживаясь на стул. — Мне можно — значит, и тебе тоже. — Ты — особенный случай, — насупился Онода. — Ты тоже, — сказал Манами с улыбкой, подперев рукой щеку, и Онода тоже улыбнулся. Вспомнив согревающие чары, он недолго подержал палочку над едой, а потом присел на стул рядом с Манами. — Спасибо, Сакамичи, — благодарно сказал тот и с удовольствием принялся за завтрак. — Что бы ты делал без меня? — со смешком ответил Онода и устроился на соседнем стуле. Когда с едой было закончено, они выпили обычный магловский апельсиновый сок из коробки, который, по-видимому, принесла мама Манами, и Онода с удовольствием вспомнил о своем доме. Эти субботние завтраки с Манами были самой приятной частью за всю неделю и заставляли почувствовать себя по-настоящему уютно. Словно находишься в кругу любящей семьи. Быть может… когда-нибудь они действительно смогут ей стать? Задуматься об этом получилось, видимо, сильнее, чем показалось Оноде, поэтому Манами снова сделал ему замечание, улыбнувшись и мягко толкнув в плечо. — Сакамичи сегодня где-то за пределами земной орбиты, — сказал Манами и после того, как свалил в раковину грязную посуду, предложил прогуляться до озера. Если это можно было назвать прогулкой — идти было пару минут. Они взяли теплый плед на случай, если кто-то замерзнет, хотя вскоре после того, как они добрались до берега, из облаков вышло солнце и начало пригревать совсем не по-осеннему. — Тепло, — сказал Онода, сидя прямо на траве и довольно подставляя лицо приятным лучам. Манами сидел рядом с накинутым на плечи пледом поверх толстовки и наблюдал за спокойной водной гладью озера. — А у нас вчера такой ливень зарядил. Даже тренировку отменили. — Слизерин не отменяет тренировку, даже если идет дождь, — с улыбкой сказал Манами, и Онода тоже улыбнулся. — Это же Слизерин, — кивнул он и случайно вспомнил о еще одном вчерашнем событии. Помимо дождя было еще кое-что… — Послушай, — позвал Онода, опуская голову. — Вчера после уроков я разговаривал с твоей подругой. С Мияхарой. — М. Правда? — спросил Манами чуть удивленно. — Да. Она… интересовалась, как ты, — сказал Онода, чувствуя нарастающую неловкость. Он никогда особо не говорил с Манами о ней. Не было повода. — Знаешь, я сначала здорово удивился, когда понял, что вы не общаетесь. С тех пор, как... ты оказался в больничном крыле в последней раз? — задумался Онода. — Как-то так, — ответил Манами. Онода ждал услышать в его голосе сожаление или печаль, но, кажется, ничего этого не было. Голос Манами оставался спокойным, словно ему было все равно. Но это ведь не так? — Она не говорила о причине прямыми словами, — отвернулся Онода и уставился на траву перед своими ботинками. — Но я... — продолжил он, однако прервался, поздно подумав, что, наверное, это может расстроить Манами. — Ты тоже не писал ей? — После того, как я попал в Мунго, я ни с кем не хотел общаться, — как-то отстраненно ответил Манами, и Онода подавленно кивнул. — Знаешь, — сказал он, продолжая смотреть вниз, — мы разговаривали и перед тем, как тебя забрали в Мунго. Я еще тогда должен был понять, что что-то не так, но… видимо, мне было не до этого. — И о чем вы говорили? — тихо спросил Манами. — Она сказала, что я могу влиять на тебя. Что я могу заставлять тебя меняться, и больше никто. С чего она это взяла? — О, это? Кажется, я понимаю… Я слишком много рассказывал ей о своих переживаниях. Так было с самого первого курса. И… когда я проиграл квиддичный матч, я долго не мог прийти в себя. Она все время беспокоилась из-за этого, но мне стало по-настоящему легче лишь после того, как я поговорил с тобой об этом. Перед рождественскими каникулами, помнишь? — Да. Как я могу забыть? — ответил Онода. — Ей было достаточно этого, чтобы решить, что ты доверяешь мне? — Видимо, — пожал плечами Манами. — Она ошиблась, — чуть помолчав, сказал Онода и обнял руками колени. — Это не так. И проверить это не сложно, на самом деле. — О чем ты? — тихо спросил Манами. Онода глубоко вздохнул, прежде чем продолжить. — Обскур не навредит тому, кому доверяет по-настоящему, — объяснил он. — А твой… Он с удовольствием нападал на меня. Даже сейчас, наверное, не отказался бы помучить меня и убить. — Сакамичи. — Факт. Это просто факт, — сказал Онода. — Ты мне не доверяешь так, как мог бы, но в этом только моя вина, разумеется. Я сделал недостаточно, чтобы быть для тебя тем самым человеком. Манами промолчал, и тишина, которая повисла между ними на какое-то мгновение, показалась оглушительно громкой. Даже птицы где-то вдали затихли, пока не налетел короткий порыв ветра и не зашелестел травой. В мыслях и чувствах Оноды был хаос. Он вдруг ощутил себя бесполезным, даже несмотря на то, сколького добился. Было ли ему вообще место здесь, рядом с Манами, на самом деле? — ...Ты когда-нибудь думал о том, чтобы выбрать не меня, а кого-нибудь другого? — озвучил свой мысленный вопрос Онода и в ужасе вздрогнул, потому что это было по-настоящему страшно. Это было страшнее боли. Страшнее смерти. — Нет, — ответил Манами. — Я знал, что мне нужен ты. Всегда знал. Похоже, мое предчувствие было именно об этом. Ты спас меня. Я бы, наверное, не выжил, если бы тогда ты не забрал у меня магию. Онода горько усмехнулся. — Это было из-за предчувствия. Все было из-за предчувствия? Только поэтому ты сблизился со мной? Это была лишь необходимость? Говорить было больно. Каждое слово как нож в сердце. Онода встал и сделал пару шагов вперед, оставляя позади себя Манами, хотя хотелось бежать. Бежать дальше. Дальше отсюда. — Ты это серьезно, Сакамичи? — спросил из-за спины голос Манами. — Ты в самом деле так легко можешь представить меня с кем-то другим? Онода сжал кулаки, закипая. И резко развернулся. — Ты мой, ясно? — жестко сказал он, двинувшись к Манами, и тут же растерянно застыл на месте. Потому что Манами отпрянул назад. Плед упал с его плеч, а на лице мелькнул испуг. — Ясно, — сказал он, изумленно глядя на Оноду, а потом засмеялся. — Боже, Сакамичи. Я думал, ты бываешь устрашающим, только когда за снитчем гонишься. — П-прости, — пролепетал Онода, чувствуя себя виноватым. — Я не хотел. Я просто… — Я тебя люблю, — сказал вдруг Манами и закрыл глаза. — Люблю, веришь или нет. В этом причина. Причина всего. И ни в чем другом. Онода мысленно выругался, а потом наконец успокоился. Он сглупил, позволив неуместным сейчас мыслям взять над собой верх. Нельзя было этого допускать — нужно было доверять. — Прости, — снова повторил Онода, после чего все-таки подошел обратно к Манами, опустился рядом, а потом свалил его на плед, обнимая. — Я тебя никому не отдам, ладно? — Я и не собирался уходить, — весело сказал Манами, обнимая в ответ. Хорошо, подумал про себя Онода и, прикрыв глаза, уткнулся носом в шею Манами. — Давай полежим так, — попросил он. — Дай мне минутку.