* * *
Родные английские улочки Косого переулка. Том снял с себя магловские шмотки и не удержался от искушения надеть черную мантию, не желает вопросов о своей чистокровности, думая, что он человек-то даже наполовину. Силия игнорирует желание Тома одеваться подстать волшебному миру, не стал на нее наседать, особенно зная ее дурацкие реакции наперед. Дети со своими родителями уже снуют везде, противные визги и толкучка, мистер Реддл был разочарован, что в этом месте все так же много всякого магловского сброда. Он понимает, что глупые волшебники никогда не поймут своей исключительности, ложась под бесполезных маглов, радуется, что он не такой и его дочь не такая. Силия берет его под руку не переставая все разглядывать, будто бы в первый раз. Берет ее за руку, начиная поглаживать кисть, она сразу же посмотрела на него и поняла, что он волнуется. — Ты будешь покупать две палочки? — поинтересовалась у него, а еще она стала разглядывать его черные перчатки, не понимая зачем он так облачился, словно боится, что его кто-то узнает, а может, он брезгует теперь даже волшебниками? Она очень хочет понять своего папу, кажется, вот-вот и поймет, но все время стоит на грани. — Нет, — смотрит на нее. — Не боишься, что Гарри Поттер… — начала Силия. — Нет, — оборвал ее на полуслове. Том не говорил Силие о Смерти и о том, что та меняет лица, так что, по-сути он ничего-то собственно и не знает. А был ли Гарри? Том вел все это время войну со Смертью. Не знает, как она устроена и насколько могущественна. Лавка Олливандера была в относительном порядке, там было пару посетителей: мерзкие дети покупали себе палочки и резвились, игрались прямо в магазине, пока Гаррик не делал им никаких замечаний. Встречаясь с надменностью человека в черном, юные колдуны убежали. Силия все время не прекращая смотрела на своего мрачного бледного партнера. Когда из глубин показался Олливандер, Силия чуть не упала в обморок, настолько он был молод по сравнению с тем, которого она запомнила при работе в Хогвартс. Он радушно улыбнулся, но увидев мистера Реддла тут же недоверчиво сощурился. — Юная мисс вы пришли за палочкой? — с осторожностью спросил он Силию. — Я пришел за палочкой, — прозвучал голос Тома. — Я левша, — невозмутимо добавляет. Олливандер с трудом мог что-то сказать, а только попросил подождать его, поспешно удалившись. Силия все также разглядывала Тома, он наконец обернулся к ней, она стала обнимать его, как будто только сейчас что-то осознала. — Но зачем тебе палочка? — рассматривает лицо напротив. — Ты же колдуешь без палочки, — касается его щеки, испытывая прохладу на кончиках пальцев. — Ты же так хочешь быть особенным, а в итоге покупаешь палочку, которые есть у всех волшебников. — Чтобы быть особенным необязательно не приобретать палочку, как и необязательно кричать на всех углах о том, что я что-то могу. Это обычное хвастовство. Я знаю, что я невероятный вот и все, палочка или одежда никоим образом это не испортят, а только подчеркнут, ведь главное в чьих руках, — улыбается ей, видя, как завороженно она смотрит. Гаррик наконец-то пришел и поставил перед мистером Реддлом несколько коробочек, а затем стал открывать. — Открывайте все, — взглянул на него Том. Он внимательно осмотрел палочки и не взял ни одной. — Они мне не подходят, — заставляет ахнуть продавца. — Но вы ведь даже… — растерялся Олливандер. — Тис с пером феникса, тринадцать с половиной дюймов, — не стал мучить мастера. Тот сразу же раскрыл в удивлении рот, затем снова удалился. — Какая длинная у тебя палочка, папа, — тихо произносит Силия, Том испытал приятный позыв, что разошелся по всему телу. Она пробирается рукой ему под мантию, сильно ущипнув, от чего он не сдержал возмущенной улыбки. — Поцелуй меня, — тянет к нему руки. Он наклоняется, она стала трогать его лицо, а затем мягко прикоснулась к его губам своими, после чего он вынуждает ее углубить поцелуй. Силия смеется, скользнув своим языком по внутренней стороне его щеки. — Мой дорогой Том, — прижимается к его щеке, удушающе обнимая за шею. Силия еле сдерживается, чтобы не заплакать, вспоминая все ужасы своей судьбы. Они преследуют ее в кошмарах и в лице собственного отца. Она считает, что папа ненормальный, трудно смириться и осознать, что Том все время был тем, кого Силия так сильно любила. Том разбил ее легкое неведение, опять даже не спросил, ему не понять насколько неприятно осознавать, что это был один и тот же человек все это поганое время. Мысль, что он не бросил ее даже после самых страшных событий дает ей неизгладимое ощущение грязной привязанности, — понимает, что обречена быть с ним. Тяжело вздыхает, проглатывая слезливый комок сентиментальности. Мистер Олливандер что-то вскрикнул, выбираясь из заваленных лабиринтов собственных палочек. Он был весь взмылен, сутул и недоволен, словно поиск нужной вещи был слишком трудоемкий. Наконец-то он добрел до прилавка и положил на стол очередную длинную коробку. Том с безумным вожделением посмотрел на палочку, утомленно улыбнулся, а затем жадно провел пальцами по всему длинному основанию, кажется, в эту минуту он был не здесь. Силия посмотрела на Гаррика, который с восхищением смотрел на то, как незнакомец милуется с его очередным творением. — Она длиннее чем твой хер, Том, — сделала ему замечание Силия, обращая его внимание. — Папа, доченькая, запомни, что я твой папочка, — все еще осматривает черный корпус, а потом резко поворачивается к Силие. — Сколько с меня? — вспомнил, что они здесь не одни, оборачиваясь к Олливандеру. — Это ваша дочь? — не удержался. — Нет, это моя мать, — улыбнулся Том. — Вообще-то ты мой брат, — добавила Силия. — С вас семь галлеонов. Том смотрел, как милая Силия убежала расспрашивать Грегоровича о палочках с волосом вейлы. Он внезапно задумался: а был ли он с Силией в тот день, когда она поступала в Хогвартс? На этот раз ее выбрала ива. Том не понимал почему каждый раз у его дочери разная древесина, наверное, потому что Силия слишком несерьезная и ленивая. Начал искать в ней недостатки, это занятие доставляло ему много удовольствия, считал все ее гадкие стороны не гадкими, а очень своеобразными. Она улыбается, когда разговаривает с Грегоровичем, да и вообще всем улыбается, а в какие-то моменты Силия раздражает своей холодностью. Переживает, что к ней начнут клеиться его одноклассники или кто-то еще. Платит за ее палочку. Она стоила дороже, почти вдвое, а еще Том считал — это игрушка, а вовсе не оружие. — Почему дерево на этот раз другое? В прошлый раз у тебя была вишня, — не понимает. — Мне главное, чтобы она была с волосом вейлы, черная и лакированная, — особо не задумывалась в выборе ответа, чем вызвала искреннее непонимание. — Все мои палочки выглядели так, — показывает ему. Том берет ее палочку, начиная рассматривать. Она не была похожа на те что изготовлял Олливандер. Гладкая, окрашена в черную краску, полностью прямая без рукояти, лишь сужалась к наконечнику. Том считал, что эта вещь похожа на магловскую безделушку фокусника, дает ей свою палочку. Его была длиннее где-то на семь сантиметров. То что делал Гаррик Олливандер всегда имело какую-то свою стилистику. В отличие от палочки Силии его была лишь слегка покрыта лаком и то, чтобы сгладить возможные зазубрины. Ярко выраженная рукоять с простым узором. Том направил палочку Силии в сторону, в тот же момент взрывается рядом стоящий мусорный бак. Мусор разлетелся прямо на месте. — Зачем ты это сделал? — кажется, она обиделась. — Я проверял, — растерянно сказал он. Его очень удивила скорость реакции этого оружия. — А знаешь, — посмотрела Силия на него, — а ты ведь один из немногих, кто может брать в руки мои палочки. Даже Альбус не мог колдовать моим оружием, также Грин-де-Вальд. Он сломал ее за это, — со скорбью добавила. — Том, — повернулась к нему, — а как же палочка Слизерина? Ты оставишь ее в земле? Том вспомнил о той странной вещи, что закопана за территорией Ильверморни, с каким трудом он доставал это, а все чтобы потерять. Тому несказанно жаль, ведь она реагировала на парселтанг. Все больше поводов у мистера Реддла вернуться в Америку, но все же он не может признаться в желание уехать. Ведет себя как Том-магл, находя кучу причин почему не в состоянии сделать то или иное действие, почему не принимает то или иное решение. Не готов признаться, что очень сильно боится войны, помнит разрушенную Англию и руины, кучу руин, они были везде. Понимает, что проклятый Альбус был прав, он всегда был за мир, тогда как Геллерт за войну, и если бы Том не вызволил опасного и хитрого зверя, ничего бы не случилось. Кто такая Смерть? Кто такие дементоры? Кто он сам такой? Понимает, что все время лишь занимался херней, отстаивая даже не собственную свободу. Считает, что Смерть виновата, потому что не дала возможности помнить все.* * *
Перед тем как они сели на скрытый поезд вокзала Кингс-Кросс, Том просто невероятно был в ужасе от столького количества детей. Он увидел в толпе знакомые лица, скорее всего они ровесники Силии. Вальбурга Блэк стоящая рядом со своим будущим мужем, которого уже сейчас задирает и делает пару колких замечаний. Родители Блэков стояли рядом и переглядывались. Блэков было немыслимо много, они все скучковались вместе, Том не знал имен многих, но лица были ему знакомы. Вальбурга тут же и неожиданно вцепилась взглядом в Тома, он, с вежливой улыбкой, помахал ей, а уже только потом вспомнил, что она не знает, кто он. Все они были ему знакомы, особенно эта очкастая дура Миртл Уорен, она до сих пор плачет. Рядом с ней блондинистая девица — Оливия Хорнби, которую она в отчаянии отомстить — преследовала. Какие же они все дуры, и невыносимо бесили во время обучения, кажется, бесят и сейчас. Все. Абраксас Малфой, такой же белесый и недовольный, Люциус был невероятно похож на него, но Том думал, что Абраксас все же симпатичнее, возможно, дело в личных счетах с каждым Малфоем. Антонин как и полагается в дружеских связях с Малфоем. «Мои первые Пожиратели», — ухмыляется, чувствуя себя главным, особенно видя их детский вид. Мистер Реддл замечает на себе вздорные взгляды со стороны, Силия это тоже замечает, отчего они оба были недовольны и с тревогой вздернуты всем происходящим. Том невозмутимо протягивает перед всеми свой билет, подобно хвастовству, после чего незамедлительно идет занимать купе, тут же закрывая за собой дверь. Он не удивился, когда Силия поперлась за ним и села напротив. Он взмахнул палочкой, мысленно произнося: «Анигиларе», накладывая запирающие чары. Смеется, когда видит попытки остальных пробраться внутрь. Том берет книжку и начинает рассматривать черные буквы, которые складывались в его голове в слова. — С чего ты взял, что Дамблдор возьмет тебя? — отвлекает Силия, он поднимает на нее глаза. — Да и вообще он не директор, — он снова ничего не отвечает. — Тебя выпрут! — выплевывает эту фразу. — Тебя на порог не пустят! — не оставляет попыток растормошить, а он только невозмутимо и выдержанно улыбнулся, находя поведение Силии по-детски забавным. — Что ты будешь им говорить? У тебя ведь даже диплома нет. Ты известен как магл! Том! — кричит, после чего он все же с выжиданием посмотрел на нее. — Я с легкостью сдам экзамены, я договорюсь, — не собирается ничего объяснять. Тому не нравится лгать, но он не может сказать ей правду, потому что сам многого не знает, бедная Силия живет в еще большем неведение. Он снова взял книгу в руки, а затем услышал недовольное цаканье. Посмотрел на нее и не сдержал смешка, а затем зачитал ей понравившийся отрывок: — Будь у меня в руках небесный шёлк, Расшитый светом солнца и луны… Прозрачный, тусклый или тёмный шёлк, Беззвёздной ночи, солнца и луны. Я шёлк бы расстилал у ног твоих. Но я — бедняк, и у меня лишь грёзы… И я простираю грёзы под ноги тебе! Ступай легко, мои ты топчешь грёзы… — Ты надоел заниматься всякой тупостью, — повернулась к нему, разглядывая Тома. — Чтение книг ты считаешь тупостью? — посмотрел на неё. Она присела рядом, очень близко, навалилась всем весом, опустив голову на плечо. Он был уже в чёрной мантии, он весь был в чёрном. Силия положила ему руку на колено, начиная вести вверх, не касаясь более ничего лишнего, она просто довольствуется странным отречением своего папы от всего происходящего. — Я хочу тебя поцеловать, — говорит она так неожиданно и немного обидчиво, затем кладёт свои ноги на широкое сидение, а сама опускается к Тому на колени. Он ощутил эти краткие прикосновения через плотную ткань своих брюк. Она его поглаживала и нацеловывала, это мешало Тому читать, сколько бы раз он не проходил по строчке снова и снова — ничего не мог разобрать. — Сколько раз тебе нужно было влиться в тело моей мамаши, чтобы получилась я? — смотрит на него. Он незамедлительно бросает все попытки что-то почитать, откладывая книжку в сторону. — Один раз, — не задумываясь ответил. — А если бы вместо меня появилась бы другая девчонка, ты бы и с ней… — замолчала она, пока грубая детская ревность вырисовывала в её милых чертах легкую грусть. — Ты бы и с ней… Ты любил бы её, — хотела задать вопрос, но это прозвучало как утверждение. — Ни один ребёнок не сможет стать для меня столь важен как ты, думаю, объяснять почему — глупо и недостойное меня занятие, — его злило, что Силия ведёт себя так наивно и несерьезно, выдавая провокацию за истину. Она начинает прощупывать его штаны, замечая, как ее отец на это реагирует, считает это невероятно восхитительным зрелищем. Приподнимается с его колен, начиная нетерпеливо целовать. Кажется, Томас и Мэри услышали, как они занимаются безобразным сексом прямо в комнате Силии. Силия не могла передать своего счастья получать эти развратные грязные фрикции с человеком, который так бездарно исполосовал всю ее и свою жизнь, но теперь с каждым мгновением не понимала как бы все сложилось иначе. Помнит, как держала маленького Тома на ручках, как он плакал, ей было его очень жалко. Том стал необычным странным отцом, которого боишься не потому что он может накричать, а потому, что он всегда у себя на уме и всегда рядом. Он сократил ее круг общения до опасного минимума, но совершенно не понимал, что это может кому-то не нравиться или тем более доставить дискомфорт. Все страхи мистера Реддла заключались в том, что он не хотел насилия над дочкой, в голове грея поганые мысли о том, что она захочет уйти, сбежать и тем самым предаст. Он целует ей шею, она неистово и как будто долгожданно присасывается к его губам, между тем то и дело радостно вздыхая. Силия чувствует на себе его слюни, она нежно и участно гладит его по волосам. Мистер Реддл стал снимать с себя черные перчатки, стоило ему ощутить живое прикосновение к ее коже, как он протяжно обремененно выдохнул. Ее поцелуи мокры, сладки и приятны, поэтому она делает очень больно и подло, когда слезает с него, уходя в другой конец купе. Она игриво, провокационно и впопыхах стала с себя снимать одежду, то и дело поглядывая на Тома, улыбаясь его тупому помутненному взору. Она придирчиво и уже очень неспеша переодевалась в школьную форму. — Как думаешь, на какой факультет меня возьмут? — дрожащими пальцами застегивает пуговицы на рубашки, надевая короткую клетчатую юбку, оборачиваясь к Тому спиной своей попой, застегивая молнию прямо у него на глазах, чем обескураживала и моментально возбуждала его томный тяжелый ум. — На такой же в котором учился я, — в его голосе уже проскользнула тягостная от терпения истома. Он был бурно возбужден, пылал, как возгоревшийся факел, рассматривая доченьку, любуясь тем, как она надевает на себя что-то. Она делала это очень смешно, но он любовался даже этим, не понимая как остановить тот вспыхнувший накал, что уже натягивал его брюки. — Опять стоять позориться вместе с этими малолетками, — криво улыбнулась. — Ну и что? — почти раздраженно произнес, вскинув бровью. — Как будто ты хоть раз поступала вовремя? — Нет, — подходит к нему. Том стал завязывать на ней галстук, пытаясь поцеловать и держать себя в руках, но Силия не дается, а он все равно опускает свои мокрые дрожащие ручонки, поспешно и всласть трогая ее ноги. Затем она поспешно отворачивается, и он остается наедине с ее попой, которую скрывала клетчатая юбочка, Том прижимается к ее юбке сзади — утыкается лицом прямо в ее уже оформившиеся ягодицы, бесцеремонно забираясь рукой прямо под ткань сначала плиссированной юбочки, а уже потом под нежную ткань трусиков, кажется, он в истоме сходит с ума. Силия кратко и напряженно вздохнула, а затем жестоко и бесчувственно выскользнула из его влюбленных страстных объятий. Она села напротив, и медленно начала натягивать на себя черные длинные гольфы, вытягивая одну ногу, Том поспешно хватается и трогает ее за щиколотку, что вызывает в Силие злорадство, она провокационно стала медленно приподнимать юбку. Она издевалась над ним, он был словно изголодавшийся пёс, которого постоянно стегали за желание что-то впопыхах вкусить. — Дорогой Том, а я и забыла о твоих влажных мечтах со времен моего брата, — улыбается, вспоминая, как он признавался ей в своей неистовой похотливой любви. Он рабски упал перед ней на колени, стал с удовольствием целовать ее ногу, пробираясь рукой все выше по бедру, слыша, как Силия наигранно и с усмешкой коварно стонет. Она принялась натягивать второй гольф, медленно и долго поправляя. Дразня раздвигает перед ним ноги, обнажая самое сокровенное. — О, не будь так самонадеянна, — лукаво отвечает Том, не спуская с нее глаз, приближаясь к ее лицу, несдержанно и почти обиженно целуя в губы, — ты всегда их раздвинешь, — злобно рассмеялся. Ее задевают эти слова, она залепила ему звонкую сильную пощечину, от чего он только громче засмеялся. Силия уже почти закончила, начиная надевать кардиган, наблюдая, как сходит с ума ее папаша. Берет его руку, задирает кофту, кладет себе на грудь, продолжая наблюдать за этим жалким извращенцем. Он только прижимает ее к спинке сидения, начиная облизывать ее грудь, достает из чашечек, обнажая розовый сосок и притягивается, лихорадочно и с жадностью втягивая в себя, тяжело и возбужденно вздыхая. Она уже чувствует, как мистер Реддл заползает во все места, а потому издает утомительный стон. — Давай, Том, — говорит она, — представим, что мы снова в школе. Сделай то, что так хотел, — берет его за подбородок, оттаскивая от своих сосков, целуя во влажные горячие губы, а затем лижет ему щеку. Он встает, протягивая ей руку. Она радушно хватается в его пальцы. Он заобнимал ее сзади, прильнул всем телом, ссутулился, присогнулся, лишь бы потереться своей промежностью о ее выпирающие ягодицы; она судорожно дышит, чувствуя его ревностные пальцы на себе. Наконец-то затяжно зазвенела пряжка его ремня, Силия вся сжалась, обомлела, с восхищением тихо заныла — она обожает этот звук, потому что это признак скорого воссоединения их бренных тел. Но что-то идет не так и она слышит как длинный ремень выскользнул из все шлевок. Силия в изумлении распахивает глаза, думая, что папа будет жестоко бить ее, или что еще хуже — душить. — Я очень хотел сначала избить тебя им, — Том прикрывает глаза, обнимая ее одной рукой, срываясь на полушепот. — А потом задушить прямо во время того, как насиловал бы тебя, — на этих словах она даже перестала дышать, хватаясь в его руку, чего эта девочка все же боялась — так это боли. — Но ты ведь такой нежный цветочек, — передразнивает ее, — что скорее всего разрыдаешься только от одной мысли быть отлупленной, — бросает ремень на пол, давая Силие прийти в себя. Она смотрит на мелькающий пейзаж за окном, протягивает руку, трогая стекло. — Ты готова? — насмешливо спрашивает. — Да, — расставляет ноги пошире, уже чувствуя, как его оголенный влажный член упирается в нее. Том хватает ее за талию, начиная бесцеремонно входить, от чего Силия не сдержала мучительный сдавленный вскрик. Он так быстро проскользнул внутрь, что она испытала грубый стремительный толчок, он с такой болью ворвался туда, что Силия еще долго не могла забыть эти разоряющие ощущения. Все еще пытается прийти в себя. — Невероятно, — её лицо расплылось в расслабленной довольной улыбке, глаза на секунду разъехались, а слюна стала медленно подтекать, как только Силия ощутила резкое и долгожданное проникновение. Она громко прерывисто стонет, все ещё приходя в себя. Поворачивается к нему, начиная радостно улыбаться. — За что вы так со мной, мистер Реддл? — начала глупо изображать из себя невинную. — Не смей так орать, — холодно ответил он, сцепляя руки у неё на животе, а затем толкается в ней, Силия подаётся вперёд, тяжело сдерживая свои искренние чувства. Прикасается к его рукам, медленно и с наслаждением прикрывая глаза. Том гнёт её, заставляя чуть пригнуться, он с каждым разом входит все быстрее и невероятно несдержанно. Силия слышит папочкин трогательный скулёж. Расставляет ноги пошире, нагибаясь ещё чуть вперёд, хочет испытать его внутри до конца, как только он касается, а точнее доходит до самого конца, Силия с облегчением застонала, исходя на нечленораздельный, почти детский лепет. Она мысленно просит каждый раз входить до конца, пока в погоне за ощущениями не перестаёт дышать, сдерживая частые порывы вобрать в лёгкие воздуха. Она продолжает иногда срывать свои мысли на случайные бессвязные фразы. Ей все время кажется, что вот-вот и все, но изнуряющее чувство сладких мук отпускает только тогда, когда дрожь всего тела ослабевает, стоит только Тому перестать её трахать. Он стал таким заботливым и все время пытается кончить не в неё, что безмерно бесит и оскорбляет Силию. Она берет его руку, начиная с чувством насасывать его палец, пытаясь успокоиться. Он подаётся вперёд, ещё сильнее наваливаясь, чего Силия испугалась с неожиданности. Он проводит рукой по её заднице. — Я люблю тебя, — признаётся. — О, мой дорогой Том, — повернулась она к нему, крепко зажимая в объятиях. — Кажется, я видел кого-то из учителей в вагоне, — призадумался Том, застегивая свой ремень. Взмахивает палочкой, отпирая дверь. Никого не видит в проходе, все тихо и спокойно. Поворачивается на Силию, любуется ее болезненной чрезмерной слабостью, она вся порозовела, кажется, до сих пор приходит в себя. Она поравнялась с ним, все время рассматривая, хватает его за плотную ткань одеяния. — Не хочешь пройтись и познакомиться с кем-нибудь? — посмотрел на нее. Силия ничего не ответила, словно ее и нет в этот момент. Она все еще очень тревожна и блаженна одновременно, встает в открытых дверях, осматривается по сторонам. Облокачивается спиной на грудь Тому. Ей было душно, а с открытой дверью она наконец ощутила прохладу. Силия еле стояла на ногах. — Дотронься до меня, — прижимается к нему сильнее, — Том, — каким жалким и печальным был ее голосок. — Я твой папа, Силия, — не устаёт ей это напоминать. Она вся исходит от странных мук и позывов, вид её нездоровый, зрачки расширены, дыхание глубокое, а глаза утомленные. — Пожалуйста, папа, — сдаётся наконец. Судорожно ноет, стоило только почувствовала кожей его прикосновения. Берет его руку, и начинает вести по влажной напряженной внутренней стороне бедра, с неё течёт его семя, а также ее собственная склизкая жидкость. Чем ближе он к её заветной цели, тем чаще она дышит. Силия всего лишь жаждет, чтобы он дотронулся до неё. Она с содроганием ловит каждый момент тактильного совратительного объятия. Ведёт его ладонь ещё выше, чужие пальцы коснулись неистового возбуждения, они раскрывают её. Силия восхищенно что-то непонятное сказала, стоило ему надавить и задеть совершенно в другом месте: в самом открытом, в самом напряженном и жаждущем, а затем она вся растеклась. В недоумении открывает глаза, не понимая что с ней произошло. — Доченька, — умилительно протягивает, целуя в затылок, — кажется, ты описалась, — не может сдержать смешка.* * *
Том с недоверием осматривает каменное помещение. Куча всяких магических безделушек, ворох бумаг, в камине горит яркий красный огонь, Том посмотрел на него и в ту же секунду он становится изумрудным. Свет зеленого пламени играет на его лице, вытанцовывает дьявольские силуэты. И вот Она. Увидев Тома только радушно улыбается, делая вид, как удивлена встрече, хотя сама позвала к себе. Ярко-розовая мантия с оранжевыми узорами по всей длине, рыжие волосы и борода. Дамблдор был еще относительно молод. Том вспомнил, как тот появился у него на пороге приюта, тогда он и подумать не мог, кто скрывается за личиной этого добродушного профессора, хотя мистеру Реддлу он сразу же не понравился. С какой-то родительской заботой Альбус всегда находил за что отчитывать Тома и где-то пытаться наставлять, тогда Том не понимал, что это значит. Зато теперь понимает, что Смерть — бесчувственна. Она и есть тот самый Демиург, который постоянно живет среди людей, вот только почему? Том не хочет, чтобы Силия знала, кто такой Дамблдор, не хочет, чтобы она увидела в нем самом сына Смерти, ведь тогда милая девочка точно удостоверится, что он опасен и сбежит. Том думает, что Силия не готова принять еще и этот факт, тем более узнать, что дементоры ее родные дяди. Смерть радушно предлагает Тому чаю. Он отказывается и тревожно кладет ногу на ногу, сжимая облаченные в темные перчатки пальцы в замок. Он весь был в черном, как самый настоящий дементор или сама Смерть, которая, в отличие от него носит яркие и пестрые наряды в личине Альбуса Дамблдора. Смерть была всегда бок о бок с Томом и его дочкой, всегда проходила этот сложный и незатейливый путь с ними, держа крепко за руку. Он видит на ее столе Бузинную палочку, вскидывает бровью от непонимания. Все Дары всегда были у этой скверной бессердечной женщины, было бы глупо предполагать, что она отдаст свои артефакты людям. Мистер Грин-де-Вальд, кажется, что-то знал всегда, но не мог разгадать загадку до конца. Эту тайну никто и никогда не сможет разгадать самостоятельно, только если не сама Смерть поведает ее или не осыплет подсказками. Ему тяжко в душе, чувство предательства, понимает, что окружение страдало зря, всему виной Она, та, что сейчас обжирается сладким, разукрашивая себя цветастыми нарядами, словно самая настоящая девица. Мертвые, он слышит их голоса когда оказывается в эпицентре трупов, с легкого движения руки поднимает инферналов, раскалывает душу на множество частей, не страшится дементоров и разговаривает с ними на одном языке. Понимает, что ничегошеньки сам он не сделал, это всего лишь наследство от Смерти. Милая Силия уже совершенно не такая, при больших усилиях она может вызывать патронус, а еще она не стареет. Начинает складывать детали, понимая жуткую вещь: Силия должна долго жить из-за способности родить его на свет. Интересная специфика их наследственности начинает пугать. — Ну вот ты и пришел ко мне, — улыбается. — На этот раз ты возьмешь меня на должность профессора ЗОТИ? — знает, что директор Диппет по-сути не играет никакой роли. — Ну я же сама предложила тебе эту должность. — У меня нет диплома, он остался в прошлой реальности, в этой же я лишь магл, рожденный в семье маглов, — голос Тома был ровным, а лицо совершенно невозмутимым, слегка напряженным. — Ты никогда не рождался в семье маглов, — возмутилась Смерть, схватившись за подлокотники своего кресла. — Мой дорогой Том, не оскорбляй меня. Я тебя родила и просто подкинула несчастным Реддлам, неужели ты никогда не задумывался, почему ты один в семье? А это, прошу заметить — большая редкость. Чета Реддл хотела детей, но увы, они не могли. — Я чувствую себя Гарри Поттером, — ему не нравилось. — Как тебе удается быть несколькими личностями одновременно? — Я могу создавать и вкладывать во что-то часть своей души. Да, она у меня тоже есть. — Легион душ, которые ты сожрала, — едко поправляет. — Не без этого, благодаря накопленным личностям, я могу создавать совершенно неповторимых людей и проживать ими бок о бок с другими. Я позволила тебе себя уничтожить. Все три раза. Дементоры перестали собирать для меня души, многие покинули свои посты жнецов, и все из-за тебя. Некоторые захотели устроить бунт и питаться живыми. Ты смутьян, сынок. — Моя дочь… — начал он. — Спасибо, — растерялся, кажется, вот-вот и будет плакать. Резко снял с себя маску сильного и независимого, вспоминая, как держал ее маленькую на ручках. — Это такое счастье, — не сдержался — покатилась слеза. — Ты нажимаешь на все кнопки-Невозврата разом, да, Том? Чувствуешь, где лежит триггер, с удовольствием нажимая. Силия вспоминает свои судьбы, стоит тебе изнасиловать её. Ты вспоминаешь свою прошлую жизнь, когда испытываешь сильные муки, этими муками была гибель твоей дочки и её холодность к твоим чувствам. Вроде бы чудесно, не находишь? Чтобы что-то получить надо хорошенько отстрадать своё. Заслужить. — Ты прячешь своё лицо! — его бесят и возмущают ее слова. — И настоящую сущность под личинами других людей! — упрекает. — Я не прячусь, я живу вместе с людьми. Моей власти и благородства хватает, чтобы жить среди них. — Ты их жрешь! — срывается, считая, что она испортила ему жизнь. — Но я им помогаю при жизни, я уважаю своих жертв, выращиваю. — Еду! Почему ты не в своём облике даже передо мной? — Мой истинный облик видят лишь в определённые моменты. Во время гибели или тогда, когда я развоплощаюсь сама. — О, боги всемогущие! Ты спишь с Грин-де-Вальдом! — до него наконец дошли ее мысли, теперь он понял бедного узника Нурменгарда, которого околдовала Смерть. — Омерзительно! Он мой враг! — Ты сам себе враг. — В скольких обличиях ты к нему приходила? — Во многих. — Почему не в своём истинном? — Люди умирают после этого… — она погрустнела. — Только будучи в человечине могу с ними контактировать. — Как ты выглядишь под капюшоном? — Мой рост два с половиной метра, это на пятьдесят сантиметров больше, чем высота дементора, — улыбнулась. — Ты и Силия похожи на меня, лицом, — встает из-за своего места. Том почувствовал знакомый аромат пряных сладостей, похожим образом пахла его дочь. — Почему ты женщина? — сам не понял, как захотел это спросить. — Потому что женщина дает жизнь, но эти магловские религии совершенно забывают важность быть прекрасным полом. Посмотри на себя, — посмотрела пристально, — ты с ума сходишь от женщины, а она от тебя? — Смерть криво улыбнулась, чем оскорбила Тома. Смерть выдвигает ящик своего стола, достает длинную палочку, которую мистер Реддл никогда бы не забыл, она снилась ему периодически. Это была палочка Салазара Слизерина, которую он отыскал за пределами Ильверморни. Ее красивые светящиеся трещины по всему корпусу светлого дерева основания так и манили. — Замри, — сказала на парселтанге Смерть и яркие трещины затухли, вызывая в лице Тома недоумение и детское восхищение. — Она твоя, сынок, — протягивает. — Знаю, как ты страдал, не забрать ее было бы ужасным поступком с моей стороны, — кладет на стол перед Томом. — Очнись, — прошипел на змеином, рассматривая, как палочка снова ожила. — А это, — достает из ящика стола скрученный лист пергамента, перевязанный лентой, — тоже твое. Без промедлений Том узнает что это, но все-таки разворачивает свой диплом многолетней давности, где все его сданные СОВы и ЖАБА. Не может не возгордиться смотря на свои отличные результаты, понимая, что даже сейчас если бы ему сказали сдавать эти тупости, он бы не дал заднюю, а со спокойной душой все выполнил, ведь ему так много лет, что школой не напугаешь. Злорадствует Силие, которая будет снова вынуждена учиться, обещает себе, что заставит ее трудиться, считая туповатой. Диплом был выдан Тому Марволо Реддлу, — он не может поверить что все так удачно. Скорее всего Смерть хочет выслужить перед тем, кого так беспощадно обидела, и даже не важно что дело в Дарах, они все равно всегда с ней. Том переводит на Смерть свой взор, видя, что она протягивает ему тоненькую серебряную цепочку, на которой был Воскрешающий камень, он был сорван с шеи Силии. — Отдай ей, — говорит. Смерть не дала Тому ни один Дар, видимо решила выделить страдания Силии хоть как-то. Без каких-либо сантиментов, Том забирает цепь.