* * *
Стрела боли бывает двухсторонней. Мистер Реддл смотрит на свою мать, подмечая, что она чертовски обворожительна, прямо сейчас она всматривается в важные бумаги попечительского совета. Эти уроды требуют нововведений и освобождения детей на осенние каникулы. Смерть отрицательно мотает головой, сминая жалко написанный документ, даже величайшие древние фамилии не имеют для нее никакого значения. Для нее ничто не важно. Том смотрит на Смерть, пока она все еще поглощена работой с бюрократией. На ее плечах черная длинная мантия, длинные прямые волосы собраны в высокий тугой хвост, она прекрасна просто от того что есть. Еще более загадочная, чем Том думал. Томное подсознание шепчет упрямо: «Мама». Она поднимает на него глаза, встает с места, он не может отказать себе в удовольствие лицезреть ее длинные стройные ноги, она дотрагивается до его плеча, скользя к другому, игнорируя присутствие сына. Он ощущает ее длинные когти на себе, не знает, как заговорить с ней, хочет извиниться, только бы стать для нее хоть чем-то важным. Все еще не понимает: почему какие-то Дары для нее оказались важнее. Она приносила его в жертву множество раз, смотрела на то, как он умирает, а затем круг замыкался и все шло бесконечным кругом, словно змей-уроборос пожирает собственный хвост. Смерть знала, что Том не соберет Дары, пока однажды ход не принял немного другие обороты, лишая развитие сюжета обыденной и выверенной линейности. Смерть никогда не признается, что растерялась и испугалась, особенно Силию, ведь она была чем-то новым и незапланированным. Смерть не бросила даже ее, забрала к себе в Хогвартс и молча наблюдала за тем, какие обстоятельства последуют потом, как изменится привычный уклад. Смерти пришлось встрепенуться. Том понимает, что его главным козырем и спасением, — тузом оказалась его дочь, которая появилась когда-то совершенно случайно. Мистера Реддла скрутили приятные мурашки, когда когтистые пальцы устремились от шеи прямо к его жестким волосам, затем ее пальцы поползли к щеке. Том опускает глаза, видя ее кисть у себя на лице, но не видя саму Смерть, — она все еще стоит позади, то и дело читая какие-то непонятные, вырванные из контекста обрывки концелярита. Трогает его лицо, медленно опускаясь к губам, засовывает ему палец в рот, а Том совершенно и не сопротивлялся. Она усмехнулась, когда почувствовала его слюнявый язык. Считает своего сына недоумком. — Хочешь я подрочу тебе? — кидает перед ним бумаги, прямо на длинный стол, начиная сжимать плечо своего Тома. — Или мне тебе отсосать, сынок? — прижимается к его щеке своей, трогая ему грудь. Пробирается рукой к нему в штаны, слушая, как неровно он дышит. — Ты обижаешься, что я поимела твою подружку? Я лишь исполнила ее желание, — нахмурилась она. — Ты у нас единственный мужчина в семье, — усмехается, — тебя надо беречь, — отодвигает его от стола, заставляя ощутить всю ее настоящую силу. Встает перед ним на колени, трогая его бедра, улыбается, видя как статичен и непоколебим Том, он все еще обижен. — Хочешь, я угадаю где она? — наклоняет его к себе, притягиваясь, чтобы поцеловать. — Ты снова тянешь время, потому что Силие это для чего-то надо, — раздраженно бросает. Он видит лицо Смерти столь близко, — она красива еще больше, влажно и исступленно целует его, долго и приторно. — Я расскажу тебе, что захочешь, — смотрит ему в глаза, сожалея о его обиде. Она ощущает, как он обнимает ее спину, притягивая сильнее. — Сядь, — хочет, чтобы она встала с колен. Она демонстративно примостилась прямо напротив него, их разделяла широкая столешница. Сложив руки недовольно в замок, Смерть начала делать вид, будто бы он в чем-то провинился. — Зачем ты мучила меня на протяжении столетий? Зачем был нужен этот замкнутый круг? Ради Даров? — он расстроен, Том чувствует тяжесть предательства со стороны мамы. — Дело не в Дарах, — спокойно произносит, разглядывая жалкий вид Тома, замечая, что его волосы предательски белеют. — Дело в тебе. Ты ошибочно предполагаешь, что Дары имеют какое-то значение для меня, и то что они важнее, но это не так. Ты должен был вынести урок. Мой сын не имеет права идти против меня. Ты забываешься, Том. Прекрати считать себя самой важной персоной, это не так. Ты всегда будешь за мной. Посягнув на мою жизнь хоть раз: ты получишь наказание, которое, по мнению дементоров слишком мягкое. Они хотели растерзать твою душу. Решил, будто можешь обойти все правила? Что закон тебе не писан? Это очень оскорбительный и страшный проступок, сынок. Ты фактически отдал свою мать на растерзание маглам. Ты помнишь это? — вскинула она бровью. — Я помню Мрак, один сплошной мрак и ничего более. Муторные крики со всех сторон, мне было ужасно грустно, скучно. И… я ненавидел тебя, — склонил он голову рассматривая ее лицо. — Затем те три вещи, которые ты так осторожно берегла, были подарком от Хаоса. Затем я ослушался и проник в мир людей, там меня настигли эти трое братьев. Я одел твою мантию и они подумали, что я это ты, — неуверенно закончил рассказ. — Как меня звали изначально? — внезапно одумался и его лицо напряглось. — У тебя не было имени, — улыбается Смерть, — ровно как и у меня. Люди дали имя мне и тебе. — Так вот почему это так важно для тебя, — смеется, находя маму сентиментальной. — Ты сама сбежала из-за Грани, потому что там ты никто и ничто, а здесь ты можешь хоть чем-то управлять. Расскажи, мама, — тянет к ней руку. — Есть какие-то вещи, неподвластные даже мне, — берет его за руку, — вы называете это судьбой. Для меня же это природа, некие законы мироздания. Собственно говоря как и догмы в обществе. Я имею великие преимущества — отслаиваю время, создавая копии некоторых временных промежутков, это и есть параллельная реальность. Всегда есть исходная точка событий, к которой я возвращаюсь в случае неудачи. Но это делается за Гранью. Здесь же, я могу меньше. — Но ты же создала мир. — Нет, это не так. Мир появился благодаря мне, но он как отдельный организм. Это как аквариум с рыбками. Я просто знаю какие рыбы в нем водятся и какие камушки хочу постелить на глубокое дно. Я влияю на него, потому что мне это под силу, потому что знаю строение. Жизнь появилась при мне. Здесь я всегда скована, потому что нахожусь во власти жизни, что ограничивает. За Гранью меня не ограничивает ничто. Такие вещи как: фестралы, дементоры, духи, полтергейсты, они все идут из Хаоса. Оттуда они и черпают силы. Хочешь я тебя покормлю? — встаёт из-за стола, расстёгивая мантию. Не спускает глаз с Тома, показывая своё декольте. Он, не говоря ни слова, просто скептически таращился, словно ему наплевать на каждое движение её тонких пальцев, что лишь навязчиво подчеркивают достоинства фигуры. Она щупает свою грудь, что так беспощадно зажимает корсет чёрного платья. Частое дыхание выдаёт мелкое подрагивание. Стоило ей опустить взгляд, как Том резко встаёт со своего места, привлекая внимание своей необычной мамы. Стал подходить к ней, Смерть повернулась к нему; когда Том дошёл до неё, то сразу же остановился, смотрит ей в глаза, всегда одинаковая улыбка превосходства имелась при ней и сейчас. Том раньше никогда не замечал, что его это раздражает, но вспомнив Грин-де-Вальда, ощутил больший накал омерзения. Опускает взгляд все ниже, рассматривая её вблизи, думает, что Смерть не настоящая, протягивает руки, трогая тугой корсет, взбирается рукой выше, ощущая колышущееся дыхание. Она тёплая, несмотря на все, кожа Смерти была приятной на ощупь. Трогает приятные изгибы сжатой в корсете груди. — О, мама, — кажется снова его захлестнули глубокие чувства. Он смотрит на неё, изнемогая от недостатка внимания. Хочет ощутить её любовь, проявить родственные чувства, но они искажаются, и Том не понимает почему. Срывается и резким движением потянулся к ней, она подаётся в ответ. Целует мучительно исступлённо, пытаясь снять с неё одежду. Она медленно развязывает шнуровку спереди, Том вцепляется в её руки, они кажутся ему обворожительными. «Мама», — постоянно повторяет это, трогает её грудь. Находит тёмный сосок присасываясь моментально. Чувствует что-то на языке, она действительно его кормит. — Ты седеешь, мальчик мой, — гладит его по голове, пробирается рукой в его брюки, трогая твёрдый член, стала сильно сжимать, хочет потрахаться с Томом. Он был так спокоен, его словно не было в данную минуту, он продолжал посасывать ей грудь, крепко сжимая все тело. Когда он наконец отстал, пробежался языком по ее шее, засунул язык ей в рот, тогда она почувствовала вкус собственного молока — очень сладкое и со вкусом жира. Смерть не выкармливала дементоров, никого кроме Тома. Он задирает ей платье, проклиная всю эту одежду. Судорожно и ласково входит в неё, умиротворенно с улыбкой вздыхая ей в шею, ощущая сладкий привкус ее амортенции на языке, желанно трогает её согнутую ногу, Смерть облокачивается руками о свой собственный стол, где пару минут назад они вели беседу. Внутри она склизкая, сдавливает столь сильно, что Том не сдержал утомлённый стон прямо ей в губы. Она только довольно выдыхает, вроде бы, напрягается только сильнее, доводя мистера Реддла до страстного счастья. Он кладёт руки ей на талию, резко подаваясь вперёд, чуть не упал на неё, ощущая, как дошёл до конца. Она задирает на него вторую ногу, сдавленно простонав что-то невнятное. Том распускает её длинный конский хвост, наблюдая, как тёмные волосы с каштановым отливом рассыпались по плечам. — Мама, — жалко стонет. Смерть зашипела ему романтичные песни о любви, ощущая, как сильно завозился в ней разгоряченный и взбудораженный Том, срываясь на насильственные грубые движения. Он открыл рот и стал отвечать ей на змеином языке, высовывает язык, ждёт, когда мама сделает также. Прикасается к её языку своим, судорожно ласкаются и трутся ими друг о друга, роняя слюну на ее грудь. Обсасывает её рот, представляя, что она сосет из него душу, сделал в ней пару грубых толчков, как только она завыла в ответ — целует. Тома все ещё интересует момент с ребёнком Силии. Как мама это сделала? Опускается к ее груди снова, присасываясь к другому соску, не понимая, что она такое. — Ты была беременна мной? — спросил внезапно. — Конечно, — заулыбалась, — все двенадцать месяцев. В этот период я чаще всего сношалась с твоими слепыми братьями.* * *
Наспех закутавшись в мантию, на ходу застегивая пуговицы рубашки и поправляя свой кардиган, Силия направляется прочь из странного туалета, в котором по воспоминаниям была открыта Тайная комната и витал призрак Плаксы Миртл, которая пока что живая бродит по коридорам Хогвартса. Стоило ее вспомнить, как она появилась прямо из рядом находящегося поворота, девочки посмотрели друг на друга, и ничего не сказав, разошлись. Силия не хочет, чтобы у нее отнимали свободу, но чувствует, что что-то странное постоянно пасет ее след. В свой выходной, как и многие нормальные ученики, она решает, что спрячется от глаз назойливых преподавателей в избушках Хогсмида. Уже заметно холодало, время шло к Рождеству, тогда настанут каникулы, и Силие хотелось бы отправиться в Литтл-Хэнглтон, но она уверена, что ей помешают осуществить желаемое. Знакомые спрашивают все ли с ней в порядке и выспрашивают о ее отце, так как какой-то пуффендуец задолжал ему домашнее задание. Отворяя дверь заведения под названием «Три метлы», Силия сразу же занимает свободный столик, оглядывается по сторонам, видя, в основном студентов старших курсов, они распивали сливочное пиво и списывали работы друг с друга, обсуждая грядущие экзамены. Силия заказывает стаканчик горной воды, рассмотрев причудливую соломинку делает пару глотков, чувствуя, как ей нехорошо, словно все внутри сдавило, и это гадкое чувство подбирается значительно выше. Продолжает пить, надеясь, что проглотит это ощущение, но вместо этого оно трансформируется в тошноту. Колокольчик дверной звонко запел и в паб зашли еще пара человек, один из них направился к ней, скидывая капюшон, взору Силии открылся Орион Блэк. — Я всюду тебя искал, — присаживается напротив. — У меня проблемы, — оглядывается по сторонам. Но его прерывает официантка, спрашивая, чего бы они хотели отведать. — Будешь что-нибудь? — смотрит на Силию, а та только кивнула, подпирая голову рукой. — Что угодно, только не рыбу, — просипела она, испытывая вновь отвратные ощущения. Она безумно хотела есть, но из-за плохого самочувствия аппетита не было, а голод драл желудок. — У вас есть мясо фестралов? — внезапно поняла, от чего бы не отказалась. Официантка непонимающе нахмурилась, а Орион подумал, что его подруга шутит. — Оно редко кому нравится, — сморщился Блэк. — А мне, — обернулся к девушке он, — стакан сливочного пива, и оленину, если есть? — официантка кивнула и тут же удалилась. — Так вот, — сложил он руки в замок, — мне нужно, чтобы ты побольше рассказала о нас с Вальбургой. — Ты сейчас серьезно? — тяжко вздохнула, понимая, что вот-вот — и ее вывернет, а еще липкость между бедер напоминает Силие о пережитом. — Да, это очень важно! — разнервничался. — Что с тобой? — отстранился. Она ничего не ответила, а только встала из-за стола. Орион тут же вскочил и упрямо поперся за ней, Силия вошла в туалет, мистер Блэк без промедления вошел тоже, после чего наблюдал со спины как ее рвет. Ему стало не по себе и он начал задавать кучу вопросов про самочувствие. — Силия, мой папа говорит, что я и Вальбурга должны пожениться, — выдохнул Орион, подпирая дверь сортира. Силия только мучительно дышит, уже чувствуя, что сейчас её снова стошнит. Ее почти сразу же выворачивает наизнанку, она испытывает слабость, готова целовать унитаз, лишь бы прекратилось это мерзкое тяжкое ощущение внутри. — Ты отравилась? — спрашивает Орион, заглядывая к Силие. — Да, — соглашается бездумно. — Я думаю, это ужасно, — продолжает он, — а ты как считаешь? — О чем ты? — не понимает его Силия, она чувствует себя прескверно. — Ну то, что жениться на кузине нельзя, — разъясняет. — Вы троюродные — это дальние родственники, понимаешь? — после этого её снова выворачивает. Кислый вкус с горьковатым оттенком собственной желчи лишь подначивает снова проблеваться. — Но она моя кузина! — скривился от пренебрежения. — Я не могу прийти в себя. Отказываюсь это понимать! — Орион, — окликает его Силия, лицо её очень серьёзно. — Я беременна. Мальчишка схватился о дверь, чуть не ли не падая, и вытаращился как безумный, даже раскрыл рот от удивления, бесцеремонно стал рассматривать Силию, словно ища подвох. Но у неё был такой больной вид уже несколько дней. — Я, скорее всего, лягу в больницу. У меня токсикоз, боюсь, как бы не было угрозы выкидыша, — начинает рассуждать вслух. — Придётся пропустить экзамены. Наверное меня оставят на второй год, а может вообще возьму академический, — смотрит в пол, совершенно не наблюдая за тем, как мистер Блэк бледнеет на глазах. — Силия, ты что такое говоришь? — повысил голос Орион. — Какая беременность? Не смешная шутка! — Я не шучу, — поднимает на него глаза. Видит его разочарование. — Пойми, история просто невероятная. Но да, это правда. — От кого ты могла… — не решается спросить, потому что понимает, что это не его дело. Да и вообще неприлично так нагло спрашивать. Силия рада, что он не стал задавать этот вопрос дальше. — Отец ребёнка мой родственник, — как-то обреченно прозвучала её фраза. — Это я к тому, что ты можешь спокойно жениться на Вальбурге, — пытается поддержать, морщась от снова накатившей тошноты. Покинув поспешно кабинку, Силия стала умываться, желая избавиться от вкуса желчи во рту, после того, как ее отпустило, она только сильнее захотела есть. Вспомнив, что они заказали — выходят из уборной, направляясь к своему столику. — Рассказывай, — говорит ему Силия, заметно лучше себя чувствуя. — Ну, в общем, отец написал мне письмо, в котором предлагает устроить помолвку, — он был взбешен и напуган. — Главное, чтобы обошлось без Непреложного обета, — посматривает и посмеивается. — А то представь, — напускно запугивает. — Приходите вы с отцом к родителям Вальбурги и те дают обещание друг другу, что их дети должны пожениться, или же Непреложный обет даете вы, ну то есть, ты и Вальбурга. А представь, что вас еще вынудят никогда не расходиться под страхом смерти? Или, — кажется, ей доставляет это удовольствие, — изменять тоже запрещено, только моногамный брак без намека на левые отношения. Интересно… Кто из вас умрет первым? — рассмеялась. — Не смешно! — отмахнулся, желая дать ей подзатыльник. — Я вообще-то в панике! — Так, — успокаивающе смотрит, — а теперь подробнее, и с деталями, что именно сказал твой отец? Какова причина? — Ну, он сказал, что они с кузеном дали деду обещание, что поженят своих детей, так как истинная блэковская кровь должна занимать просторы родовой квартиры. Это все такой архаичный бред старого идиота, что смысла в этом нет. На старости лет он хаял, что приходится делить блэковскую кровь с представителями других династий, ты вообще понимаешь, до чего маразм дошел? — Орион стал повышать голос, после чего на него стали поглядывать посетители. — Простите, — понизил резко голос, тут же в смущении раскаиваясь. — В общем, расскажи мне все о нашем с Вальбургой браке и сыновьях, я хочу, если не изменить судьбу, то хотя бы исправить конкретные события. — Знаю, что твоя жена будет такой же как ваш дед, для нее важны чистокровные идеалы, из-за этого рухнет семейный уклад, так как она достаточно агрессивна в своих желаниях. Сириус — первый сын. — Что за дурацкое имя? — скривился он, перебивая. — Наверное, Вальбурга придумывала, — продолжал ругать ее. — В общем, он стал студентом Гриффиндора. — Что? — выпучил глаза Орион. — Зачем? То есть как? Это точно во всем Вальбурга виновата, она не умеет воспитывать, она только тиранит! — он опять стал повышать голос. Их диалог прервала официантка, которая принесла им их заказ. Орион тут же стал делать глубокие глотки сливочного пива, взял вилку и нож, начиная яростно резать оленину, продолжая оскорблять свою кузину. — А если я это отцу расскажу, каков шанс что мне поверят, и мне удастся избежать этого брака? — кладет кусок себе в рот, начиная нервно жевать. — Как мясо фестралов? — посмотрел на черный кусок плоти приправленный малиновым сиропом. — Чудесно, — улыбается Силия. — Это именно то, чего так хотелось. — Так, что насчет моего отца? — смотрит на то, как она есть черное мясо потустороннего происхождения. — Думаю, он решит, что ты все врешь и пытаешься съехать с темы свадьбы. Итог: ты — плохой сын, — невозмутимо пожимает плечами. — Он найдет за что ты будешь неугодным ребенком, это же родители, — хмурится. — Да, ты права, — задумался. — Скажи, что ты дал Непреложный обет друзьям в Хогвартсе, что никогда не женишься, а иначе — смерть, — хитро улыбается. — Как он проверит? Но думаю гибель ребенка его не прельщает, и он отступит. — Точно! — обрадовался, — Как не стыдно, мисс Реддл, вы невероятная интриганка, — тычет в нее вилкой и ухмыляется в ответ. — Кстати, — прожевывает очередной кусок черной плоти, — ты вроде бы сказал, что дед хочет поженить именно двух Блэков… — призадумалась она. — Да, так и есть, — делает глоток сливочного пива, не спуская глаз со своей собеседницы. — Пускай Альфард и Лукреция поженятся, — как бы невзначай предлагает. — Э, нет, — замотал Орион головой, — она моя сестра, она не причем. Пускай живет спокойно. — Она влюблена в Альфарда, прекрати это игнорировать, — упрекает. Орион ничего на это не ответил, но стал более серьезным. — Я собираюсь навестить маму, — отвлекается Силия. — Мариус Блэк? — чуть не подавился он. — Можно пойти с тобой? Я не буду мешать, просто она мне тоже родственница. Я слышал о ней много слухов, но мне надоело всем верить и идти на поводу у слов, хочу сам делать выводы.* * *
— Невероятно, — осматривается Орион по сторонам, разглядывая бедную обстановку и обшарпанные стены. Для мальчика из хорошей семьи было впервой увидеть, как по-настоящему живут люди, которые не имеют возможности просто родиться с деньгами или же удержать их. Мистер Блэк расхаживал по комнатам и коридорам словно маленький мальчик, удивляясь каждой занозе, что посадил, пока разглядывал необычную планировку дома в столь непрезентабельном районе. — Тётя? — поворачивается он к сидящей в драном блеклом кресле женщине, что потянулась к сигаретам. Силия тут же останавливает свою маму. — О нет, прошу тебя, не нужно, — садится напротив нее, берет за холодные трясущиеся руки. Мисс Реддл плачет, не зная, чтобы сделать для мамы, дабы она простила и перестала быть такой несчастной. Терзающие чувства переворачивают внутренности, натягивают нервы, резко отпуская, после чего Силия ничего не может поделать со своим резко меняющимся настроением и обильными слезами. — Возьми, — пытается вложить в ее пальцы конверт. Силия видит, что ее маме не особо приятно общество дочери, а также двоюродного племянника, из-за чего Орион отошел подальше, наблюдая лишь издали, стоя в дверном проеме. Он там постоял, — не может унять детское желание все трогать, оборачивается и видит боком стоящую лестницу, она узкая и ведет на второй этаж. Не удержавшись, мистер Блэк ступает на ступень, заглядывает в гостиную напротив, увидев, что Силия все еще занята разговорами с мадам, которая скромно зовет себя Мари, мальчик продолжил путь наверх. Ни одна половица не скрипнула. Необычное расположение комнат привлекает незатейливый взгляд. На втором этаже распростерлась достаточно большая просторная комната, Орион наблюдает открывшуюся взору кухоньку, недлинный стол для трапез, в самом углу у окна — расстеленная кровать. Было так много пыли и разного мелкого мусора, что мистеру Блэку стало невыносимо наблюдать такое увядание и угасание этого необычного и чудного места, а в месте с тем и угасание его двоюродной тёти, которая совершенно не скрывает собственной разочарованности от встречи с родственниками. Орион тайно достает волшебную палочку, взмахивает ею, представляя чистоту своего собственного дома, желая навести в этом месте порядок, как тотчас грязь испарилась, кровать заправилась, а посуда помылась и расставилась по местам. Он очень обрадовался, считая: смог что-то сделать, стал хоть на малость полезным. Тут же прячет палочку, начиная спускаться вниз. — Если бы я могла все исправить, то сделала бы это не задумываясь, — Силия все еще держит мадам Блэк за руку, даже несмотря на то, что та от нее демонстративно отвернулась. — Только не трать все деньги на сигареты. — Тётя, — вошел в комнату Орион, заставляя обернуться к нему, — скажите, а почему вы не обратились к своему брату Поллуксу? — но тут же вспомнил о Вальбурге и Альфарде, возможно их просто плохо воспитал отец. — Он же ваш брат… — все же продолжил. — Брат, с которым я никогда не общалась, — ответил ему уставший голос. — Семья большая, да реденькая. Мальчишке захотелось поговорить со своим отцом и сделать что-нибудь, Орион был воспитан с идеей: нет ничего важнее семьи. — Уже вряд ли кто-то помнит обо мне, — резко оборвала она. — Я буду тебе давать денег, только, пожалуйста, никогда не занимайся отвратительными вещами, — Силия смотрит на свою маму, вспоминая, как пришла в бордель, где работала Мариус, а ей сообщили, что та умерла, прямо в год рождения ее сына. Она снова стала пытаться закурить, но Силия не дает это сделать, ничего не объясняя, чем бесит свою мать. — Просто я беременна, — сознается наконец, опуская глаза. — Я стала чуть более мнительной чем раньше, поэтому я не хочу, чтобы моему сыну что-то доставляло дискомфорт, — прижимает ладони к животу. Мисс Блэк застыла на месте, по ее лицу поплыла злоба, смешивающаяся с недоумением и непониманием. Она не понимала свою дочь от слова совсем, Мари даже и не пыталась понять Силию. Силия ее раздражала, потому что она была живым напоминанием беспомощности и целью бессердечного насилия. А сейчас та млеет от мысли о собственном проклятом потомстве. — Кто отец? — презрительно покосилась на дочь. Силия не ответила, после чего Мариус только недовольно покачала головой, тяжко вздыхая. — Вытрави это создание, — бесстрастным сделался ее тон. — На Косой Аллее в аптеке тебе точно подскажут нужное зелье. — Что ты такое говоришь? — обиделась Силия и чуть не расплакалась от услышанных слов, она уже любила и переживала за того, кто в ней рос, креп и развивался. — Это твой внук. Это мальчик, — с трепетом отзывается о своем ребенке. — Ты школьница! — покрутила у виска мисс Блэк, явно разочарованная всем происходящим. — Ты всего лишь на год старше меня, когда я родила тебя. Ты ребенок. — Я не ребенок, мама, — Силия нервно посмотрела на Ориона, который внимательно глотал каждое сказанное слово со стороны. — Что ты людям скажешь? — не останавливается. — Что родила это чудовище от собственного отца, будучи несовершеннолетней? И кого ты родишь? Рогатого и с хвостом? — она почти смеется над ней. — А что сказала людям ты? — Силию задевают любые слова по поводу ее положения, по поводу ее еще совсем крохотного сыночка. — Ты бесполезна, — мать махает на нее рукой, беря сигарету в зубы, щелкает пальцами, поджигая, игнорируя любые просьбы со стороны дочери, всячески показывает насколько не заинтересована она в ее присутствии. Мариус корит себя за то, что приходила в особняк Реддлов много лет назад. Когда Силия была совсем маленькой, тогда она даже не узнавала маму, прячась за гнусного насильника-Тома. Затаив непризнаваемую обиду в глубине своего сердца — обвиняет Силию в крушении собственной жизни, считает, что пострадала только за факт существования этой беременной малолетки. Она даже ростом была как ребенок, хоть сама мисс Блэк выше дочки на пару сантиметров. А еще считает Силию абсолютно несообразительной, ни капли не похожей на себя, отыскивает в ней недостатки, радуясь каждому новому. У нее одна бровь длиннее другой, а еще ее выражение лица напоминает скулящую от голода собаку. Голос Силии казался Мариус противным подобием на голос самого Тома, только более писклявый. Не может принять тот факт, что делила одного мужчину с собственным ребенком. После первого прихода Силии в дом мисс Блэк, та более не смогла спокойно и как раньше спать, думая о происходящем, о настигнувших переменах. Вспоминала, как Том тогда настиг ее в лесу, она мало о нем знала, только то, что это изнеженный буржуй с высокого холма, который ни с кем не общался. Каким-то летним днем он поймал одиноко возлежащую на траве девочку и гнусно изнасиловал, только спустя десять лет Мариус понимает, что имел в виду этот странный мальчик с глазами бешеной селедки. Не может забыть его, он пугал до дрожи в ногах, таким, наверное, мистера Реддла не видел никто. Обидно осознавать, что послужил для кого-то предметом или услугой, тобой просто нагло воспользовались, принудили и отпустили. Мариус считает, что Силия не должна рожать этого зачавшегося ребенка, даже не важно кто это: мальчик или девочка, потому что — это отродье, не достойное жить. Мистер Реддл и его непонятные фантазии о счастливых отношениях значительно разнятся с общепринятыми нормами. Мариус считает, что он ломает людей. Она хочет, чтобы Тома хоть раз также кто-то сломал, также как он ломает остальных. Мерзкий гадкий Том, безнравственный психопат. Она безмолвно смотрит на Силию, которая старается сохранять спокойствие — не уходит даже после демонстративно подкуренной сигареты. Мариус специально делает все, дабы вызвать к себе отвращение у девочки и желание забыть дорогу в это место. Выдыхает дым в сторону дочки, которая делает вид, что не заметила, Силия опускает глаза вниз, кажется, сейчас и впрямь расплачется, но сдерживается показывая свою непробиваемость, пытается быть похожей на своего папу. Мариус тушит недокуренную сигарету, понимая, что поступает гадко, рассматривает деньги, что принесла Силия, начиная считать. Достает десять фунтов, кладя на столик. — Вот, возьми и купи себе антипаразитное зелье, — указывает на ее пока совершенно невидимый живот. — Настоятельно тебе рекомендую никогда не иметь детей. Дети не нужны, они только тяжелый груз, — Мариус стала очень серьезной. — Сначала ты один из множества братьев и сестер, полностью лишенный индивидуальности, потом способ для достижения чужих целей, затем от тебя отказываются, как только ты совершаешь неугодный или неправильный поступок. — Мама, — смотрит Силия на нее, ощущая всю тяжесть воспоминаний этой женщины. Она правда была не нужна собственным родителям, они родили себе других детей, магически одаренных, так и не узнав, что их дочь не была сквибом. Факт рождения ребенка вне брака да еще в столь малом возрасте заставил всех родных Мариус забыть о ней. Силия не знает, что для нее сделать, только бы облегчить ее участь. Орион не сказал ни слова, только начал взвешивать семейные ценности своей семьи, ужасаясь тому, что все они словно товар. Ненужный отбраковывается, выгодный продается. Неужели дело действительно в чистокровии? Каким образом рожденный от двух волшебников сквиб переставал быть чистокровным? Орион слишком сильно начал сомневаться в правильности вбиваемых догм, все же он был человечным и не хотел видеть в своих будущих детях только товар. Считает, что погибли его сыновья именно по этой гнусной причине, что даже родная мать не видела в них отдельных личностей. Мистер Блэк сожалел, что Мариус не находит в себе сил, чтобы простить Силию за то, в чем, собственно, она и не виновата. Он так до конца и не понимал в чем замешан профессор Реддл, хотя от одного его вида бросало в дрожь. Этот учитель рассказывает о том, что запретные заклятья должны перестать быть запретными, что в убийствах нет ничего плохого. Орион не относился серьезно к словам этого мужчины, но чем ближе становился к его скелетам в шкафу, тем больше верил Силие. Самое паршивое, что мистер Реддл втягивает в свою глубокую трясину совершенно невинных людей.* * *
— Все мы — дети Смерти — бесплодны, все мы — мужчины, — сложил руки в замок Том. — Она не может родить от собственных детей, только если мертвых разлагающихся дементоров. — Даже от тебя? — подходит к Тому Силия, садясь на подлокотник кресла, в котором он устало возлежал, обходительно и очень бережно берет за его руку. — От меня можно родить только меня, — посмотрел на нее. — То что живет вечно не может плодиться, ибо это против природы. Смерть идет против природы, но какие-то вещи не зависят даже от нее. Все дело в хромосомах. Смерть и дементоры другого вида, они не люди и не волшебники. — А ты? — Без понятия откуда взялся я, но если пораскинуть мозгами, то, скорее всего — гибрид, что опять же доказывает теорию о том, что подобные мне в природе всегда как ошибка. Поэтому мое бессмертие частичное и бесплодие тоже, — он судорожно пытался найти себе оправдание, веря своей маме на слово. — Но ты, — поднял на нее глаза, странно улыбаясь, — все же больше человек. Думаю, она не просто так вынудила меня трахнуть ее, после чего перекинулась на тебя, не кажется ли тебе это странным? — покосился на нее. — Нет, — Силие внезапно думается, что и папу изнасиловала Смерть. — Я кончил в нее, — странно улыбается. Силия была явно не в восторге от такого чистосердечного признания. — Ты не поняла. Смерть — женщина. Трансфигурация не берется из воздуха. Оно и мое, — прижимается к животу Силии ухом, кладя руку ей на колено. — Если бы я только понимала о чем ты, — выдохнула она, начиная гладить Тома по голове. Том знал, что дементоры не способны плодиться, их рождает Смерть, да и вообще, вроде бы, это происходит независимо от нее. Но все же их можно победить счастливым и сильным патронусом, скорее всего, Смерть этим не взять, ибо ее внешняя оболочка защищает ее от слабостей дементорских, да и вообще эта женщина совершенна. Она само зло. Миром правит зло и бесчестие под лицом разных личностей. Она везде, она всегда рядом, а еще она не брезгует слежкой, посылая своих сыновей во внешний мир. — Какова вероятность, что меня изнасилуют дементоры? — прерывает поток его тучных мыслей Силия. — Думаю, они даже и не поймут, что с тобой делать. Они лишены свободного разума, немного туповаты, примитивны. Смерть совершенная особь этих тварей. Во-первых она самка, во-вторых она живая, дементоры мертвые. Деля душу, я все больше приближался к этим созданиям, — внезапно его рассуждения подталкивают все больше думать и открывать тайны. — Мы все похожи, не включая дементоров. И не только внешне. — Все желаем трахаться друг с другом? — Мы привлекаем друг друга потому что одного вида. Я люблю тебя, меня привлекаешь ты, Смерть этим пользуется и знает — как трансформироваться. Она хочет равных себе партнеров. Спустя много лет насмотрелась, возможно затосковала и даже решила отомстить. Смерть сказала, что… — Том запнулся. — Продолжай, — присела у его ног, неотрывно смотря в глаза. — Что Грин-де-Вальд любит трахать ее в твоем облике, — приходит в ужас от этого откровения. — Причем здесь он вообще? Какая нам разница? — Она сказала, что люди умирают увидев ее настоящее лицо, то есть концентрация зла и боли в ней выше чем в дементорах, и опять-таки она — самка. Более агрессивная особь чисто в биологических целях, для защиты. Соития с людьми, у которых хромосом-то, наверное, в половину меньше чем у этой женщины, происходят только в образе человека. Некоторые признаки, например: высокий рост — остается при ней всегда, она редко когда уменьшается, это ей дается особо сложно, с ее-то двумя с половиной метров. Чисто гипотетически она могла зачать меня от человека, но нет, это невозможно… — не прекращая рассуждает. — Потому что ей бы пришлось сделать это в своем настоящем облике, человек бы умер, — Том прикрывает глаза, не понимая, как это произошло. — А ты, — посмотрел том на Силию, — мое единственное доказательство, что чудеса случаются, возможно твоя мать какая-то особенная априори, — жмется к ее животу, считает себя отцом собственному брату. — Она не могла зачать тебе из воздуха, доченька. — Кого я рожу? — этот вопрос показался Тому странным, ведь когда-то его уже задавала мать Силии. Том целует ей живот. — Мальчика, — обнимает. — Амбридж бы нас убила, — не может унять смеха. — Мы даже не кентавры, ни вейлы, ни гоблины или прочий сброд.* * *
— Тебе нельзя волноваться, — Смерть берет Силию за руку. — Хоть этот мальчик и сильнее остальных, первый триместр самый опасный, — пробирается рукой к тёплой коже под формой. Смерть смотрит на нее, её лицо выдаёт искреннее блаженство происходящим. Обнимает Силию, начиная целовать в плечо, сжимая её пальцы. — Этот ребёнок уже невероятный. Я его чувствую, — срывается на змеиный шёпот, высовывает язык, облизывая щеку. — Я хочу заняться с вами сексом, — признаётся, не сдерживаясь и от мягких прикосновений протяжно стонет. Силия постоянно думает об этом. Думает, что это все ребёнок виноват. — Сделайте это снова, — не верит, что произносит эти слова вслух, начинает плакать от стыда, — пожалуйста. Оно мучает меня, — ложится животом на стол, смотрит в окно напротив, не хочет видеть того, с кем будет это делать. Руки Смерти снимают с Силии одежду, сдергивают мантию, бросая небрежно на пол, задирают юбочку, оголяя филейные и самые скрытые части ножек, Силия ощущает, как захватили и сжали плотную ткань трусиков чужие настырные пальцы, плавно, но быстро их спуская. Силия слышит почти утробный, облегченный и слабый стон Смерти за своей спиной, оно любуется ее сжатым, пошлым, но таким скромно сжатым видом. Силие очень стыдно, но она неистово горит в нетерпении, считая мгновения, когда оно проберется в пылающую и тоскующую без ее причудливого органа щель. Силия почти задохнулась, когда к ноге прислонилось это нечто, причем очень быстро — фантастически быстро, такое крепкое, скользкое и шелковистое — очень приятное на ощупь, и Силия аж прикрыла в изнурении от перевозбуждения глаза, представляя, как вот-вот и оно станет пробираться внутрь. Волна немыслимого безумия стала рвать ее трепетную интимность на части, как только Силия испытала медленное, но глубокое проникновение. Смерть даже довольно выдохнула, как будто с облегчением, пока Силия в этот момент опускает голову, начиная плакать, руки не могут оставить в покое стол — вцепляется в него, плавно отпуская. Громко кричит, закатывая и прикрывая в сладострастии глаза, когда пошли долгожданные движения. Приятная расслабляющаяся волна и мысль о исполнившейся мечте нагружают разум. Силия хотела бы понять, почему это происходит: почему ей так страстно хочется именно Смерть. Он слышит, как она делает это с ней, и каждый раз ничего не может, казалось бы, — сделать. Злость на собственное бессилие рвет на кусочки, мистер Реддл полон решимости, открывает дверь женского туалета, выгоняя оттуда учениц. Смотрит на заветную раковину в самом дальнем углу, ему так не терпелось устроить свои порядки даже в этом месте, — но не вышло. «Откройся», — шепчет на змеином, готовый встретиться с прошлым. Большое строение разъезжается в разные стороны, Том подходит ближе к зияющей в полу невероятных размеров дыре, оттуда веет холодом и помоями. Скривил губы, потому что раньше этого не замечал, маленькая Джинни Уизли сама делала всю грязную работу. «Кто меня зовет?», — послышал Том в черной толще в полу, замечая шоркающиеся звуки приближения. Том улыбается, представляя, как Смерть справится с тем, от чьего взгляда умирает всё. «Я — Салазар Слизерин», — незамедлительно врет, — «Вернее, его перерождение. Я всегда помнил о тебе, мой верный друг, пришло время тебя освободить. Ты готов постоять за своего хозяина?», — урокам нахального вранья и шантажа мистера Реддла никто не учил. Василиск немного помолчал, а затем одобрительно зашипел, Том наблюдал за тем, как постепенно вылезает чешуйчатая голова гигантского змея, на ней множество рожек, Том достает палочку Слизерина, на что василиск тут же реагирует, змей вспоминает палочку своего хозяина. Яркие зеленые трещины палочки стали слегка затухать, а затем снова разгораться в присутствии василиска, чей рог, кажется, находится в сердцевине. Том не поднимает взгляда на показавшуюся голову, жутко боясь оказаться в лапах Смерти, скорее всего, мамаша этого и ждет не дождется. Дверь туалета приоткрылась и Том услышал чей-то рвущийся плач — оборачивается судорожно в сторону, пугаясь незнамо чего, гадкое чувство засело во всем теле, особенно, когда краем глаза мистер Редл замечает одну из своих учениц, что так тесно была связана с ним и в прошлом. Миртл закрывала лицо руками, подпирая дверь спиной, этой бедняжке тяжело давался каждый вздох. Том не сдерживает усмешки, считая, что все повторяется снова. — Профессор? — стала смотреть краснолицая от слез Плакса по сторонам, надевая вновь очки, смотря на Тома через мокрое стекло. — Миртл, смотри, что я нашел, — указывает на дыру в полу, — скажи мне, это ты сделала? — пользуется своим положением, начиная давить на ученицу. — Нет, что вы, я бы никогда… — стала оправдываться. Лицо Тома никак не могло избавиться от устрашающей ухмылки, он приглашает Миртл встать рядом, она тут же соглашается, стала смотреть в непроглядную дыру, где и дна-то не видно. Девочка попыталась крикнуть туда, но только послышала продолжительное эхо. Бедный василиск незнамо сколько сидит там и не знает, как выглядит солнечный свет, скорее всего питается отходами и отбросами, возможно даже и крысами. Том отходит от дыры, поворачиваясь ко входной двери, пока ученица продолжает рассматривать что-то необычное. Мистер Реддл протягивает руку, небрежно махнув ладонью, бесшумная защелка тут же затворилась. — Ты постоянно приходила сюда, мне донесли твои одноклассники, — спокойно говорит Том, поворачиваясь к мисс Уоррен, которая все еще завороженно пялилась вниз. — Ты хоть знаешь сколько твоей семье обойдется починить это все? — достает припрятанную палочку, слыша голос василиска внизу. — Это не я, — утирает слезы Миртл, поворачиваясь к профессору. — Оливия Хорнби называла меня очкастой дурой, — вновь разрыдалась. Том видит, как голова гигантской змеи снова стала показываться, ожидая уже хоть какого-то действия. — Миртл, скажи мне, — поправляет ее мантию, — ты любишь животных? — странно улыбается рассматривая ее глаза прямо под стеклами глупых очков. — Да, конечно, — она стала перечислять неимоверное количество зверюшек, что были у нее дома в магловском мире. — Чудесно, — гладит ее по плечу, — а как ты думаешь, нужно ли кормить голодающую зверушку? — его лицо выдавало холодность и жестокость, которую, в силу возраста, юная Миртл не замечала. После того как девочка закивала, она стала что-то рассказывать, вроде бы, про хомячков в своем доме, но Том уже не слушал. Резко и без промедлений толкает ее прямо вниз — в черную бездну, совершенно не отдавая отчет своим действиям. Он запомнил ее ошарашенный взгляд напоследок, особенно, когда Том так и остался стоять, наблюдая за тем, как Плаксу-Уоррен поглощает мрак. Послышался продолжительный визг, затем змеиное шипение, Том понял, что оно ее сожрало, а теперь, когда василиск полностью уверен в Томе как в перерождении Салазара, то сможет им потакать. Взмахивает палочкой, указывая на дверь, беззвучная туша гигантской змеи выползла прямо на зеркально-влажный кафельный пол туалета. Том рассматривает его, замечая, что василиск не изменился: темно-коричневая чешуя с зелеными узорами, ядовито-желтый блеск в глазах и длинный раздвоенный язык то и дело вырывается из пасти канализационной змеи. Взмах необычной палочки, и дверь туалета распахивается, выпуская чудище Хогвартса. Том наблюдает, как на хвосте василиска виднеется небольшой отросток, он сразу же догадывается что это. Послышались детские визги и крики. Том выбирается наружу, наблюдая за тем, как василиск угрожающе трясет кончиком своего хвоста, пока этот самый отросток издает тихие недобрые звуки, это означало, что змея зла и готова к нападению. Том взмахивает палочкой Слизерина, после чего василиск тут же положил голову на холодный пол, прекращая любые намерения. Том понимает, что у этой палочки есть особые преимущества. Такой гигантской змеей трудно управлять на одном парселтанге, она тоже имеет свой характер и не подчиняется некоторым командам, но змеиная палочка вынуждает подчиняться беспрекословно. Том хватается за рога василиска, полностью взбираясь на змею, считая ее своей. «Убивай кого хочешь», — шепчет змее, взмахивая палочкой вверх, заставляя рептилию подняться и продолжить нападки на учеников. Девочки и мальчики разного возраста и факультетов тут же разбегаются, встречаясь с гигантской змеей, которая кружит по всему этажу, Том был словно манящий кукловод — дьявольский дирижер. Один взгляд — и самые невезучие падают на холодный пол, Том радуется, потому что наконец-то он чувствует себя не под чьим-то гнетом, а способен управлять чем-то сам. — Том, что ты делаешь? — услышал встревоженный голос своей дочери, после чего резко спрыгнул со змеи, подбегая к Силие, закрывая ей глаза, полностью отворачивая от происходящего. — Не смотри! — в приказном тоне яростно шепчет ей, игнорируя ее вопрос. Том видит Ориона Блэка, затем тут же указывает на него палочкой Слизерина, наблюдая за тем, как юный друг его дочки падает замертво на холодный пол. Том считает, что его будущие дети от Вальбурги обречены, как и он сам, ведь его принуждают жениться на кузине, которую он терпеть не может. Том уверен, что поступил благородно и освободил мистера Блэка от тяжести обязательств перед родословной. Том бережно и наспех завязывает Силие глаза, сажая на пол, зная, что она не ослушается его. — Я все это делаю ради тебя, — незамедлительно оправдывается, делая из нее виноватую. Когда на этаже не осталось живых учеников, василиск стал заглатывать некоторых жертв, сетуя на то, что его морили голодом столько лет. — Это все Альбус Дамблдор! — стал подначивать свирепую змею. — Если ты не прекратишь, — раздался грозный и раззадоренный голос Смерти, которая все же явилась в проклятый угол Хогвартса, где происходил жестокий теракт, — то я заберу твою дочь, и ты больше никогда ее не увидишь, — Смерть продолжала идти, огибая мертвых учеников, совершенно не смотря на них, видя и переживая в данную минуту только за своих родственников, которым нужно помочь. Том направил палочку на свою мать, после чего гигантская змея бросилась на появившуюся. Василиск раскрывает пасть, угрожающе начиная трясти погремушкой на конце хвоста, пока Смерть продолжает смотреть в глаза этой твари. — Это она держала тебя в подземельях столько лет! — подначивает Том. — Это не правда, — отрицает Смерть. — Там василиска оставил еще детенышем Салазар Слизерин. — Почему ты не умираешь от его взгляда? — Том разочарованно почти канючил, подходя незамедлительно к ней. — А если я посмотрю? — Ты умрешь, — добавляет она, держа его взгляд на себе. — Это не шутки, Том, — после этого он трусливо сглотнул и отошел назад, направляя палочку на свою маму. Василиск бросился на нее с раскрытой пастью, полностью заглатывая. Мистер Реддл не верит своим глазам, не уж-то все так просто? Василиск просто съел Смерть? В коридоре повеяло холодом, тонкий слой льда расползся по всему помещению, Том поднимает Силию на руки, начиная отступать медленно назад. — Мне холодно, — говорит она. Силия снимает с себя повязку осматривая оледеневший коридор, застывшую на месте гигантскую змею и мертвые тела своих соучеников. Взглянув на Тома, встречается с его редким пронизывающим страхом. Она жалеет папу, начиная обнимать, он все время хочет чего-то, но Тома всегда ограничивают. Он осознал, что никогда не будет в своей власти, — только под надзором навязчивой Смерти. — Он съел ее, — опустил глаза на Силию Том. — Смерти больше нет. Силия встает на ноги, подходя к окну, поскальзываясь пару раз, видя, что Хогвартс застыл во льдах, прямо как в ее сне. Видит, что в небесах плавают черные фигуры, они стали приближаться, тянут руки к зданию, Силия опасливо отходит назад, вцепляясь в ужасе в Тома. Кривые черные пальцы полезли сквозь стены, синхронное шипение издают эти твари, пробираясь будто призраки в стены школы. Дементоров было примерно дюжина, но появлялись и новые, каждый раз пробираясь прямо на глазах сквозь твердые стены и пол, они плакали. Дементоры медленно приближаются к заледеневшим трупам. Василиск резко подает признаки жизни, начиная задыхаться, он опускает пасть, его скрутили схватки всего тела, кажется, у него что-то застряло в горле. Он мучается, потому что не может вздохнуть. Дементоры застыли над землей словно статуи, смотря на Тома. Сдавленный стон, похожий на кашель — василиск пытается выблевать что-то, отхаркнуть, исторгнуть, Том и Силия наблюдают как из пасти змеи появляется белая рука с черными когтями, следом вторая, она хватается за огромные клык василиска, которые тут же обледенел. Смерть выползает наружу, вся такая в густых желчных слюнях и чьей-то крови, грязная и мокрая, а еще совершенно не похожая на себя. Появилась ее голова в черном капюшоне, из-под которого точно ничто не узреешь. У Тома перехватило дыхание, ему страшно как никогда, он слышит что гигантский змей замерзает изнутри. Блеклые руки касаются пола, василиск тотчас замерзает только сильнее. Страшные кривые резкие движения, которыми она выбралась наружу, словно у нее нет и не было костей, показывая свой внушительный рост, дементоры по сравнению с ней действительно казались маленькими. Но зачем они появились? Черное одеяние пугало не меньше чем сама фигура Смерти. Том закрывает глаза Силие, а сам смотрит в пол, вспоминая, что человек не может выжить от встречи с настоящим обличьем Смерти. Она прогоняет дементоров, после чего те грустно завыли, мать не разрешила им поглотить души недавно умерших. Она принимает человеческий облик, после чего тает весь лед. — А знаешь что будет, если дементор не заберет душу погибшего? — приближается Смерть. — Он станет живым мертвецом. Это опасно, — потрепала она Тома по плечу. Они смотрели, как Смерть обходит тела умерших, напевая на неизвестном змеином диалекте какое-то песнопевческое заклинание, после чего поднимает руки вверх, призывая умерших восстать. — Поднимать мертвых — самая сложная задача, — смотрит на Тома. — Тем более оживлять — это не в моих правилах, профессор Реддл. Я забираю жизни, но ты все опять испортил, — она не была зла на него, просто удивлена, находя в сыне неумирающего авантюриста и дебошира. Трогает замерзшую змею, после чего она оттаивает и открывает глаза. — Обязанный служить Египетской палочке зверь, — сожалеюще поглаживает приятную чешую. — Том, — поворачивается к нему Смерть, — Слизерин много лет назад украл ее из Некрополя, изготовление таких изделий уже давно кануло в небытие, но одна уцелела. Она переходила от матери к дочери, так как эта палочка женская, только царицы обладали возможностью повелевать змеями. Первой царице я подарила возможность говорить со мной на одном языке, а так же всеми змеями, она передала этот дар своим детям, но есть одно «но». Его надо правильно передавать, так как эта особая способность легко перекрываема. — Поэтому они женились на своих родственниках? — Силия начинает понимать, что хочет до них донести Смерть. — К сожалению или к счастью на это нужна селекция, — пожимает плечами Смерть. — Моя наследственность хоть и доминантна в начале пути, но ее легко перебить. Поэтому ты, мой дорогой Том, слабее дементора, а твоя дочь и подавно, — выдохнула она с облегчением, а затем щелкнула пальцами и исчезла вместе с василиском. Ученики стали медленно открывать глаза и осматриваться по сторонам, не понимая что произошло. — Папа, — смотрит на Тома Силия, — ты убил Ориона? — она нахмурилась, видя, как он держится рукой о голову, потирая лицо. — Пойдем отсюда, — и они стали удаляться. — Когда я занимаюсь с ней сексом… — растерялся Том, оглядываясь по сторонам. — Я словно… — посмотрел в глаза Силие, видя, что она понимает его. — Тонешь в ней, — она продолжает за него, наблюдая, как он растерянно закивал. — Смерть дурманяща, — приближается Том, обнимая Силию, умиротворенно впадая в сладкую искреннюю страсть. Трогает её, когда рука нащупывает прелестные формы, только больше углубляет пальцы, оказывая полностью у нее под юбкой. — Она твоя мама, — шепчет ему на ухо. — Я не люблю её, — смотрит ей в глаза. — У нас семья, мой дорогой Том, — гладит его по щеке. — Я безумно тебя люблю, — Силия его целует, ощущая сдавливающие и удушающие прикосновения. Они всегда были ни как остальные семьи. Силия любит трахаться и с Томом и со Смертью, любит их обоих, и знает, что Том тоже желает Смерть. Невероятная притягательная связь между ними всеми не даёт разорвать круг. — Скоро нас станет больше, любимый, — улыбается она, уверенная, что этот мальчик будет совершенно нормальный.