Огневиски и бурбон

«На холодном лице замерла безразличная маска А в глазах приговор: «Чужака невозможно простить» Жаль у песни счастливый конец может быть только в сказке, Но не стоит мой брат, дара жизни у смертных просить» © Тэм Гринхилл — Защитникам Шаэрраведда

      Гарри в нерешительности топтался у спальни, отведенной Реджине и Сириусу. Прошли сутки с момента их прибытия в новый мир, а спокойно сесть и поразмышлять о случившемся не получалось: каждый новый день приносил новые потрясения. Пусть всем было приятно и радостно получать эмоциональную встряску от встречи со старыми друзьями и воскресшими родственниками, оставалась еще масса белых пятен и неисповеданных грехов.       Сегодня утром Гарри и Сириус совершили путешествие обратно в свою реальность, чтобы забрать Тедди, Дромеду и Джинни, после чего последовал очередной «обмен любезностями» и путанное объяснение сути происходящего. Дромеда, будучи истинной сестрой Сириуса, кажется, приняла путешествие в другой мир, как данность, а может, просто, ей больше некого и нечего было терять? Джинни просто скучала по Гарри, а Тедди Люпин, наконец, получил возможность познакомиться с родителями. Счастливый Ремус прижал сына к груди и умчался к жене. Андромеда последовала за ними. Джинни решила навестить здешнюю версию своих родителей и попытаться всё им объяснить. Гарри вновь остался предоставлен самому себе и родителям.        — Просто поверить не могу! — гневно воскликнула Лили, выслушав рассказ сына о его детстве, — Она же моя родная сестра, как она могла так с тобой поступить? Ты же тоже ее кровь! Да и какая разница? Ты — ребенок!        — Да ладно, мам, — примиряюще начал Гарри, — Тетя Петуния потеряла сестру, и как раз из-за магии, которую ненавидела всем сердцем, так смысл ей меня любить?       Лили лишь раздраженно вздохнула: сын изумлял ее с каждой минутой. Сириус, уже имевший такой же разговор с крестником ранее, лишь махнул рукой: «Пацан непробиваем, смирись, Лилс», и вышел из комнаты.       Главной силой Гарри было и оставалось всепрощение и какое-то сверхпонимание чужих мотивов, которое было недоступно другим. Из него выйдет отличный Глава Рода Поттеров и он вырастит своих будущих детей достойными людьми, но порой ему так не хватало толики здравого смысла и умения за себя постоять.        — А где тетя Петуния сейчас?        — Даже не спрашивай, сынок, да я, если бы и хотела, то не ответила бы, так как сама не знаю.        — Она жива?        — Жива и, насколько я знаю, так же вышла замуж за Вернона и родила сына. Дело в том, что когда началась вся эта эпопея с пророчествами и Волдимордой, как его изящно называл Сириус, я не придумала ничего умнее, чем стереть память моим родителям и ей, и убраться восвояси. Я не знаю, что произошло с ними дальше, кроме того, что они никогда не знали такую, как я. И… — Лили опустила глаза, — Я понятия не имею о том, как обратить чары вспять. Это одностороннее заклинание.       Гарри серьезно кивнул и взял мать за руку.        — То же самое проделала со своей семьей Гермиона. Вы хотели, как лучше, вы хотели их спасти.        — Мы и спасли, — согласилась Лили, — Но если у меня оставался ты и Джеймс, то у Гермионы, видимо, не осталось никого, а как бы мы не хорохорились, всем нам нужен тот, кто просто будет ждать. К сожалению, тебе выпало узнать мою сестру с самых худших ее сторон, но я-то росла вместе с ней, и я собственными глазами видела, как нелегко ей было воспринимать мою непохожесть. Сначала ей было удивительно, потом возрос интерес, а конце концов она закончила завистью и ненавистью к таким, как мы, и спроецировала эту ненависть на тебя. Но в детстве всё было иначе, Гарри, мы были двумя счастливыми девочками, таскавшими печенье из буфета, мы были обычными детьми. Мне жаль, что так всё вышло, я бы очень хотела всё изменить. Но не думаю, что Петунию можно притащить в наш мир, я уже вижу в красках, как она к этому отнесется.       Сириус, бродивший по гостиной и ставший невольным свидетелем чужого разговора, лишь сокрушенно покачал головой и пошел наверх, к Реджине.       Через сорок минут в дверь постучали и голосом Гарри задали вопрос:        — Крестные родители, к вам можно?        — Заходи, Гарри, всё в порядке, — ответила Реджина.       Дверь открылась, и Гарри удивленно замер на пороге от открывшейся его глазам идиллии: Реджина чесала за ухом развалившегося у нее на коленях огромного черного пса, а тот от удовольствия подергивал задней лапой.        — Эм…всё в порядке?        — А что? — развела руками Реджина, — Я всегда хотела собаку.        — Эй, я бы попросил! — возмутился уже обратившийся Сириус, — Заходи, пацан, что стряслось?       Гарри поморщился: пронырливый крестный обладал ко всему прочему еще и какой-то невероятной интуицией, то ли появившейся за время заточения в Азкабане, то ли там же обострившейся, и видел его насквозь.        — Я хотел поговорить, только не знаю, с чего начать.        — Начни сначала, тебе всё здесь сейчас интересно, а мы для этого и взрослые, чтобы отвечать на вопросы детей.        — Я уже совершеннолетний!        — Конечно-конечно, только кто две недели назад резался с Генри в видеоигры на желание?        — А кто вчера до ночи играл с папой и Ремусом в карты на тот же самый кон? — парировал Гарри. Сириус поднял руки в примирительном жесте.        — Всё, сдаюсь, твоя взяла. Так, что там у тебя?        Гарри прошел к камину и опустился прямо на пол. Сириус переглянулся с Реджиной: что уже успело стрястись?        — Я хотел узнать о профессоре Снейпе, ну, то есть, с чего всё началось? У мамы спрашивать как-то неудобно, а отец вряд ли обрадуется. А Ремус сейчас с семьей, вот я и решил попытать счастья.       Сириус опустился на пол рядом с крестником и сцепил в замок пальцы.        — Ты всё правильно сделал, к тому же, версия твоих родителей может отличаться от моей — мир не тот и ситуации не совсем те. Мы были молодыми и дурными, пацан, многого не понимали, задирались и задирали других, привыкнув бодаться лбами по поводу и без. Вот тут-то Снейп и подвернулся под руку. Мало того, что он был изгоем, а таких всегда травят, так еще и слизеринцем, что лишь распаляло наши издевательства. Он казался таким высокомерным, самовлюбленным, вечно ходил с немытыми волосами и был лучшим по зельям. Я не мог ему этого простить: отец с самого детства вдалбливал нам с братом в голову науку зельеварения, а тут какой-то немытый оборванец посмел меня перещеголять! У Джеймса были другие причины. Не знаю, какой героический образ отца сложился у тебя в воображении, Гарри, и мне не хотелось бы рушить эту иллюзию, но ты должен понимать, что мы были подростками. Кучкой дурных детей, что остались без родителей и авторитетов, и одурели от свободы. Нам нужно было вызывать восхищение одних путем травли других. Мы были крутыми. У Джеймса были другие причины ненавидеть Снейпа: он ревновал к нему Лили, видел в нем соперника. Они с твоей мамой были друзьями детства, и она видела в нем что-то такое, что было недоступно ни нашему взгляду, ни понимаю. Или его отсутствию. А я, как «сиамский близнец» твоего отца, радостно ввязался в эту травлю, по факту взяв за правило травить любого слизеринца, что оказывался на моем пути. Даже собственного брата, — Сириус замолчал, переводя дух и собираясь с мыслями. Гарри молчал и подбрасывал в камин веточки. Реджина наблюдала, также не вмешиваясь.        — Если что, — решился, наконец, Гарри, — Историю, которая послужила концом его дружбы с мамой я знаю, и то, как вы его чуть Ремусу не скормили.       Сириус кивнул, проводя ладонью по лицу, словно бы снимал липкую паутину прошлых грехов.        — Я по сей день не знаю, почему мы были такими дурными, Гарри, и почему не слушали того же Ремуса, он неоднократно пытался разложить нам мозги по полочкам. А сейчас становится понятно, что я ненавидел в Снейпе все те черты, которые были и у меня. Пусть я не был изгоем в прямом понимании этого слова, но проблемы с семьей едва не стоили мне жизни. Высокомерие послужило отличной психологической защитой в дальнейшем, а неумение принимать обдуманные решения впоследствии стоило мне Азкабана. Я порой задумывался над тем, а что было бы, если бы Сев все же решился помириться с Лили. Конечно, вряд ли бы она вышла за него замуж, потому что, как мне кажется, ему нужен был в первую очередь друг и только потом уже все остальное, но ситуация могла бы повернуться иначе. Как минимум, Снейп перестал бы наступать себе на пятки и предупредил бы Лили о грядущей атаке! Ну, или посоветовал бы бежать из Британии ко всем чертям, вместо того, чтобы спокойно сидеть и ждать своего конца. Но нет, мы наивно верили во что-то. Даже я. Я всё думал, что мне море по колено, что я весь такой из себя бунтарь, и мне все законы до фонаря. Я ведь не из-за того восстал против своей семьи, что был против чистоты крови, а все остальные за, нет, пацан. Я, просто, привык бодаться с матушкой, пропуская мимо ушей ее наставления. А концепция чистокровных, знаешь ли, сильно преувеличена. Аристократы как те либералы: доедают последнюю черствую краюху хлеба, но продолжают тратить деньги на дорогие наряды и отдают детей в элитные школы. С самого начала было известно, что семьи вымрут, если так и продолжат спариваться друг с другом. Ну, или сойдут с ума, что тоже так себе перспектива, — хмыкнул Сириус, — Мы, Блэки, ведь, обладаем достаточным влиянием в правящих кругах, Гарри, и вы, Поттеры, обладаете, только об этом забылось потому, что некому было возглавить разбежавшуюся без вожака стаю. И вместо того, чтобы бунтовать против семьи, мне следовало бы хоть раз послушать дядю Альфарда и занять то место, которое принадлежало мне по праву. Я, стыдно признаться, и на Гриффиндор-то поступил не потому, что хотел быть храбрым, а в пику матери. Мой новый товарищ по купе хотел туда, так почему бы и нет, подумалось мне? Мы и с Ремусом не сразу подружились, он отталкивал нас замкнутостью и странными пацифистскими настроями, решающую партию сыграл его ум и возможность списывать домашнее задание. Сомнительный повод для гордости, понимаешь ли. А Питер был просто бедным оборвышем, который несколько раз взял вину за наши проделки на себя, чем и заслужил наше уважение. Мы были дураками, Гарри, зазнавшимися и одуревшими от вседозволенности дураками, хорошо, что мы это переросли, хоть и не все ошибки можно так легко исправить.        — Всё равно вы остаетесь в истории, как невероятные Мародеры, чьи проделки так никому и не удалось повторить, — пробормотал Гарри.       Сириус хлопнул его по плечу.        — Не повторили потому, что им хватило здравого смысла, или они побоялись последствий. Единственное, чему я рад, это тому, что потом нас сдерживал Ремус и твоя мама. Кто был необузданным адским пламенем в своем гневе, так это Лилс. Твой отец ее до сих пор побаивается! — улыбнулся Сириус, — Но не всё было так плохо, прошло время, мы научились смотреть на вещи под другим углом. Джеймс уговорил родителей практически усыновить меня, когда я ушел из дома, я купил на оставленное дядей наследство квартирку, и какое-то время у Ремуса была крыша над головой. А на пятом курсе, когда надо было сдавать С.О.В., я был репетитором у своего же курса, и мои подопечные сдали лучше всех! А Джеймс помогал первокурсникам освоиться. И анимагии мы тоже не из праздного интереса научились, так что, — Сириус постучал себя по лбу, — Не все в этих котелках еще прогнило, что-то хорошее там еще осталось.        — И что ты намерен делать? Регулус хочет, чтобы ты возглавил Род…        — Я и возглавлю. Кто-то должен вспомнить наш девиз «Навеки чистые» и сделать его таковым. И я сейчас о чистоте помыслов, а не о чистокровных инцестах. Я поговорю с родителями, выясню, какого они обо мне мнения, и выйду на политическую арену. Не удалось исправить там, так пусть получится тут.        — А Снейп? Он же теперь родственник.        — Попробую помириться. Может, он и не обижается. И если в итоге дошло до Сохатого, а он всегда считал себя пострадавшей стороной, то мне тоже пора думать своей головой.        — Но что-то ты еще задумал.        — Конечно, задумал, однажды Мародер — навсегда Мародер. Нужно поговорить с Матёрым, все никак не привыкну к его новому имени, и пусть он расскажет, какой была жизнь наших альтернатив, моей и Реджины, и куда мы, собственно говоря, исчезли семнадцать лет назад.