«Спи, пока не слышны шаги Тех, кто придёт за тобой Тех, кто войдёт в наш дом Дом без дверей. Спи, пока мы так далеки От выстрелов и орденов Пока мы верим, Что Жизнь — это…» © Немного Нервно — Колыбельная для пацифиста
21 декабря 1979 года День Зимнего Солнцестояния или иначе День Занавеса, отделяющий холода от весны, собирались отметить с размахом, присущим только сумасшедшим и отчаявшимся. Прошедший месяц пролетел в присущем всем нервном напряжении, срывах, тревогах и, наконец, в успешной сдаче всех ЖАБА и получении дипломов. Профессора отнеслись к желанию студентов поскорее покинуть свою альма-матер с пугающим пониманием. Слухи в стране разлетались быстро, исчезновение нескольких семей магглов и трагедия с родными Марлин Маккиннон лишь укрепила уверенность в том, что грядут тяжелые времена, и счастливая пора детства и шалостей, увы, подошла к концу. Незадолго до праздников Джеймс и Фрэнк потайными ходами ускользнули в Хогсмид, а оттуда, судя по сплетням, что разнесли эльфы, — прямиком в маггловский Лондон, а точнее, в ювелирную лавку. Вернулись они уже ночью, долго о чем-то переговаривались, после чего, довольные, уползли спать. Пандора и заподозрившая амурные дела Реджина удовлетворенно переглянулись, но пока никак не прокомментировали. В воздухе витало предчувствие свадьбы. Несмотря на политические игры, несмотря на грозовые тучи, приближавшиеся с запада, никакая сила неспособна была помешать любящим сердцам, считавшим дни до выпуска. Дора и Регулус решили пока повременить, достаточно было и того, что достопочтенная Вальбурга Блэк пересмотрела всю генеалогию родных Пандоры вплоть до первого колена с придирчивостью энтомолога, обнаружившего некий редкий экземпляр, и даже знаменитый отец девушки и ее врожденный дар прорицания не могли убедить Вальбургу, что магии Дома Блэк ничто не угрожает. Казалось, каким-то необъяснимым чутьем она чувствовала, что задуманная операция по свержению Темного Лорда завершится не так, как планируют ее муж и старший сын, посему, просто необходимо сохранить магию в ее изначальном состоянии! Долгий разговор с Орионом и заверения Мастера Олливандера в том, что союз с его дочерью никак не повлияет на пресловутую Защиту Рода несколько унял панические настроения госпожи Блэк, но, как уже было сказано, Регулус и Пандора пока не спешили связывать себя узами Гименея. Что касается старшего сына Вальбурги, то здесь и она, и Мастер Орион достигли небывалого взаимопонимания и обрушили всю силу родительской любви и авторитета на Сириуса. — Итак, сын мой, когда же вы порадуете нас вестями о том, что Род обрел свою Избранницу? — в очередной раз спросил Орион, когда Сириусу случилось обретаться неподалеку. — Когда будет подходящее для этого время и настроение, отец, — проведя ладонью по лицу, ответил Сириус. Орион нахмурился и в упор посмотрел на сына. — Сириус, мне казалось, что за последний год и несколько не слишком разумных выходок, едва не стоивших вам жизни, вы усвоили урок. Сириус взглянул на чайную чашку так, словно она нанесла ему личное оскорбление, и едва сдержался, чтобы не сорваться: как бы там ни было, а постоянное тесное общение с представителями Древних Родов научили его держать себя в руках и заткнуть свой пресловутый Гриффиндорский темперамент, когда ситуация того требовала. — Отец, я не могу вот так, прийти к Джине и принести ей свое сердце на бархатной подушечке, понимаете? Можете сколько угодно упрекать меня в недостойном поведении и пренебрежении долгом, и Мерлин знает, в чем еще, но я не могу! Жизнь и обстоятельства достаточно играли нашими чувствами, чтобы усугублять и без того нерадостное положение! — Сириус сжал подлокотники кресла и перевел дыхание, Орион, нахмурившись, ждал продолжения тирады, — Отец, можете считать меня мягкосердечным, но порой я искренне завидую Нарциссе и Регулусу: они не связаны никакими обязательствами, и могут поступать так, как им велит сердце. Да, Циссу ждет мезальянс, как только мы устраним Малфоев с политической арены, но она будет счастлива! Регги вообще не утруждается лишними переживаниями, готовясь через полгода-год сделать Дору своей женой, в то время, как я… — Сириус осекся на полуслове, когда Орион жестом заставил его замолчать. — Я всё прекрасно понимаю, Сириус, мы — не такие бессердечные лицемеры, как многим хотелось бы думать, но нами движут силы, которые мы не вправе контролировать. Ты был за шаг от смерти, потому мы вынуждены были сделать себя Главой Рода, поэтому же пришлось идти на крайние меры в попытке спасти Реджину, и ты знаешь об этом не хуже меня, сын, так вышло, так рассудила магия. Скажи, ты любишь ее? — Да, отец, люблю, и это взаимно! — с присущей всем представителям желто-красного факультета прямотой, вскинулся Сириус. Орион удовлетворенно кивнул и на миг сжал плечо сына. — Тогда иди, и да поможет вам Мерлин.***
Реджина бродила вокруг Черного Озера, пытаясь собраться с мыслями и унять глупое волнение, не покидавшее ее долгие месяцы. В воздухе витало предчувствие свадьбы, и было радостно, что хоть кто-то из стаи не был связан по рукам и ногам предрассудками и чувством долга. За прошедший месяц ей едва ли удавалось видеть Сириуса, еще реже — говорить с ним. Да и как объяснить друг другу то, что они еще не до конца понимали? В дни, когда со всех сторон подступала тьма, им было не до попыток разобраться в собственных чувствах. К тому же, невредимый Хоркрукс по-прежнему напоминал им о своем позорном существовании, и чем дольше они будут медлить с его уничтожением, тем хуже для всех. Реджина плотнее запахнулась в зимнюю мантию и присела у кромки воды. Минувшая оттепель принесла сырую погоду и скверное настроение, но в замок возвращаться не хотелось. Там, в общей гостиной старост, Джеймс и Фрэнк репетируют брачные клятвы и заверения в вечной любви, там же Северус готовится присутствовать на собрании Темного Лорда, и один лишь Мерлин знает, удастся ли ему выйти оттуда невредимым, там Ремус считает последние недели до того, как сможет полностью избавиться от бремени ликантропии, и в воздухе висит отчаяние, переплетенное с надеждой. И Реджина хочет быть где угодно, но только не там, ибо там ей вновь напомнят о долге. Слишком большая ответственность лежит на них с Сириусом, и они не имеют права никого подвести. Хлопок аппарации вырвал Реджину из потока невеселых мыслей, и она удивленно посмотрела на Тинки, застывшую с подносом прямо перед ней. Эльфийка покачала головой, придирчиво осмотрев промерзшую до костей Реджину, и затараторила, сунув ей в руки чашку кофе: — Так не пойдет, Госпожа, о нет, Тинки знает! — Что ты знаешь, Тинки? — устало спросила Реджина, делая, тем не менее, первый глоток. — Госпожа изводит себя ненужными переживаниями, Госпожа теряет силу и магию, когда грядут тяжелые времена. — О чем ты? — нахмурилась Реджина, откусывая бутерброд. Тинки всплеснула ладошками. — Госпожа не из нашего мира, но наша магия приняла ее, Тинки видит связь, о да! Связь Стаи, Связь Рода, Связь Сердца, но сила долга слишком велика, и потому Госпожа теряет магию. Но Госпожа напрасно беспокоится, Мастер ее любит, так же, как и она его, но надо спешить! Тинки знает. Реджина вздохнула, анализируя слова эльфийки: конечно же, она права, как иначе? Сириус — первый и пока что единственный Глава, которому удалось сплотить такое большое количество людей, и магия требует от него определенных обязательств. Все поверья и законы любой из известных Реджине реальностей берут за основу мироздания две энергии — мужскую и женскую. И если с мужской энергией, ее напором, решительностью, желанием защищать и рваться в бой, в принципе, все понятно, и Сириус не испытывает в этом недостатка, но отсутствие необходимой гармонии, связанное с недостатком уравновешивающей женской магии, может сулить Главе Рода большие проблемы, а вместе с тем, и всем, кто так или иначе находится под его защитой. Реджина раздраженно смахнула с подола крошки и вскочила на ноги: их вновь поставили перед плохим и очень плохим решением и заставили выбирать! Сириус появился в самый неподходящий момент и без лишних слов привлек Реджину к себе, жарко зашептав на ухо: — Твое раздражение расходится на сотни миль, мне даже спрашивать не надо, что произошло. Реджина на миг закрыла глаза и позволила себе просто слушать его сбившееся дыхание и ни о чем не думать. — Можешь не спрашивать, но я всё равно отвечу: происходит слишком много всего, Сириус, и я не успеваю догнать события, как они уже ускользают. Свадьбы, дети, предчувствие войны, Хоркруксы, чувство долга и ответственности, я…я не знаю, что с нами происходит. — А я знаю, — ответил Сириус, развернув Реджину к себе и смахивая с ее волос бессчетные снежинки: зима решила напомнить всем о своих правах, и в любую минуту метель была готова заключить мир в свои ледяные объятья, — Я знаю, Джина, — повторил Сириус, — Ты устала, я устал, мы все устали, но у нас нет выбора, но есть пара часов до рассвета, у меня в кармане ключи от домика дяди Альфарда и проклятый перстень, который нужно уничтожить, а потом, обещаю, я помогу тебе забыть обо всем. Его пронизанный затаенной страстью шепот окатил Реджину волной мурашек, заставляя прижаться ближе и желать большего, чем было им доступно под открытым небом у Черного Озера. Сириус протянул ей свою большую, теплую и покрытую мозолями ладонь и предложил: — Пойдем?***
Реджина сосредоточенно вздохнула и выбросила ладони вперед: несмотря на пляшущие в камине языки пламени, ее колотила нервная дрожь, и уют загородного домика никак не вязался с уничтожением Хоркрукса, и ворвавшейся в этот уютный вечер, магией Тьмы. Без лишних слов и рассуждений, было принято решение расправиться с артефактом как можно скорее, время не давало им лишних привилегий, потому, едва оказавшись внутри этого скрытого ото всех местечка, Реджина приступила к делу. Сириус стоял за ее спиной, и, как ему казалось, лишь мешал, но она точно знала, что именно он дает ей ту поддержку, в которой она так нуждалась: силу, уверенность и надежду. Однако перстень не спешил расставаться с заточенной в него частичкой души, подсовывая сознанию Реджины картинки, одна другой краше. Скрипучий шипящий тон шептал всякие гадости. «Зачем ты ему, подумай? Он может владеть любой женщиной, какую пожелает, зачем ему ты, пришелица из иных миров, которой нет места ни здесь, ни в родном доме? Ты недостойна быть его Избранницей, ибо ты запятнала себя связью с таким же недостойным!» Реджина сердито помотала головой, отгоняя наваждение. Она чувствовала, что голос, кому бы он ни принадлежал, заведомо ей лгал, но пламя, направленное на перстень, не справлялось, а что еще предпринять в попытке уничтожить артефакт, Реджина попросту не знала. И Блэки, и Николас Принц единогласно пришли к выводу, что нельзя допускать даже мысль об использовании Адского Пламени, во всяком случае, пока Реджина и Сириус не укрепят свою связь должным образом. Слишком опасно. Сириус дернулся, словно бы от пощечины, когда его усиленный анимагией и нервным напряжением слух уловил слова, что доносились из перстня, и вопреки всем мерам предосторожности, обнял Реджину со спины и положил ладони ей на запястья. — Не слушай его, Джина, ты же знаешь, что он заведомо тебе лжет, а я люблю тебя. И в этот миг их охватили вспышки света, какие бывают при вызове Патронуса, и сила, вырвавшаяся из сплетенных пальцев, объяла перстень, сжала в комок, разом заглушив и голос, и сомнения, и прогнав страхи. Яркий купол накрыл весь дом и через несколько секунд взорвался радужным сиянием, оставив по себе лишь тепло и…любовь, наполнившую сердце. — Что это было? — отдышавшись, спросил Сириус. Реджина улыбнулась, потянувшись к нему: — Первая заповедь моего мира: «Истинная любовь — самая сильная магия из всех» оказалась правдивой. И она замолкает на полуслове, отдавшись на волю страсти и этого нездешнего света, заполнившего все ее существо, а руки Сириуса, горячие и уверенные, уже скользят по ее позвоночнику, ласкают бедра, спускаются ниже, чтобы через миг прервать этот сладострастный танец, вечный как мир. Его пальцы запутываются в ее волосах, пробегают по затылку, очерчивают скулу и линию подбородка, а губы уже уверенно касаются ее губ, чтобы через миг оставить ее почти бездыханной от плохо скрываемой страсти, и тонущей в водовороте чувств и ощущений. Сириус поднесет ее запястье к губам, отмечая, как сбился ее пульс, как участилось от волнения дыхание, но янтарные лисьи глаза твердят об обратном, и он хочет заключить ее в объятья, скрыть от всего мира, он уверен, сила его любви способна на такое, он хочет передать часть этой уверенности отчаянно жмущейся к нему Реджине, а за окном уже бушует метель, но дома тепло, и он ведет Реджину в этом священном танце магии и любви. Реджина обвивает руками его затылок, утыкается носом в шею, что-то сбивчиво шепчет, с каждой секундой ощущая, как растворяется в небытие давящий на плечи груз ответственности и страх одиночества. Повинуясь невербальной магии, их одежда аккуратной стопкой складывается на полу у камина, а Сириус уже ведет ее к дивану, чтобы у самого края вдруг опуститься перед ней на колени, с благоговением осматривая открывшуюся ему картину, чтобы провести кончиками пальцев по шраму на ее груди, служащему напоминанием о его безрассудстве и неотвратимости любви, чтобы встать, властным жестом вновь привлечь ее к себе и ощутить, как она судорожно сжимает его плечи, ища в его объятьях защиты от всего мира, спасения от тьмы и метели. Им хочется запомнить эту ночь такой: полной невысказанных признаний, напоенной запахом хвои, пронизанной песней метели в самом сердце зимы, где старая как мир и вечная как жизнь магия навсегда связала два любящих сердца, чтобы подтвердить искренность намерений и истинность силы света. Позже, слушая сбивчивое дыхание Реджины и рассеянно перебирая ее спутавшиеся волосы, Сириус удовлетворенно почувствует, как в груди разливается приятное тепло, словно недостающий элемент головоломки, наконец, встал на свое место, и охвативший их свет, наконец, подтвердит Союз Глав Рода. — Добро пожаловать домой, Джина, — прошепчет он ей в макушку. — Ты — мой дом, Сириус, — несколько пафосно ответит Реджина и счастливо вздохнет. Все проблемы могут подождать до утра.