«Но видит ли кто-нибудь Весь этот мир Непролитым молоком, Но все еще далеко, Так далеко до конца войны» © Немного Нервно — Быстрее пуль
28 июля 1980 года Реджину вверили заботам единственного человека, способного сохранять здравый смысл посреди хаоса, царившего в особняке на Гриммо — Джеймсу Поттеру. Лучший друг Сириуса принадлежал к тому счастливому проценту людей, которые искренне считали, что если проблему невозможно решить с помощью чашки чая и задушевных посиделок, то это чай плохой и компания неподходящая. Именно такой собеседник, как раз, и нужен был свернувшейся в кресле Реджине и глядящей в пустоту перед собой. Поттер, как и предполагалось, возился с чайником и добрым десятком сортов чая, которыми славились британские до мозга костей Блэки. Смешав в неравных пропорциях ромашку, лаванду и дарджилинг, Джеймс жестом, которому позавидовал бы сам Снейп, поймал чайной ложечкой взлетевшие в воздух капельки горячей воды, и осторожно перемешал в фарфоровом чайнике нежные чайные листья. — Вот увидишь, Рина, правильно заваренный чай лучше любого зелья помогает! А я в этом что-то да смыслю, моя матушка унаследовала от бабки фамильный рецепт, а предки понимали в магии гораздо больше нас. Нужно взять лучший дарджилинг, добавить некие травы, в зависимости от тяжести происшествия, обдать чайник кипятком, всыпать заварку, а затем осторожно, чтобы лучше раскрыть магию букета, залить всё горячей водой, поворачивая по часовой стрелке три раза и один раз против, накрыть крышкой и дать настояться пять минут. Реджина лишь вздохнула, не отрывая взгляда от сцепленных ладоней, Джеймс невозмутимо продолжал: — Нет такой проблемы, которую не решила бы верно заваренная чашка чая, говорю тебе, много-много раз за прошлые века начинались и утихали войны, удавалось избежать эпидемий, назначить нового правителя и сместить старого, примирить заклятых врагов, а всё благодаря нашему национальному зелью. Обещаю, всё наладится! — Из тебя бы вышла замечательная бабушка, дорогой, — прокомментировала Лили, входя в кухню и бросая беглый взгляд на Реджину. — Бабушка-не бабушка, но ничего непоправимого не произошло, — пожал плечами Джеймс и протянул жене чашку, та, в свою очередь, присела перед равнодушной Реджиной. — Рина, солнышко, послушай меня, ты дома, мы с тобой и мы обязательно справимся. Ты спасла всех нас, спасла Сириуса, без тебя Али и Фрэнк могли бы погибнуть, так что, ты почти героиня, слышишь? В ответ Реджина лишь закрыла лицо ладонями и в этот момент в кухню торжественно вплыл Снейп. — Бабушка из Поттера вышла лучше, чем из тебя психолог, Лилс, — процедил он, оценив открывшуюся ему картину. Услышав его голос, Реджина сорвалась с места и бросилась ему на шею. — Сев… Сев, я… — Пойдем, девочка, пойдем отсюда, пусть оптимистичные Гриффиндорцы пьют свой чай и дальше, — утешающе зашептал Снейп, поглаживая подругу по спине. Лили недоуменно посмотрела ему в глаза, он скривился в ответ: — Проблема, ведь, не в чае, Лилс, проблема в вопросах морали и правильности. Пойдем, Джи, всё будет хорошо. Проводив их спины долгим взглядом, Джеймс плюхнулся на табурет и блаженно отхлебнул из чашки: — Как бы там ни было, а Рина вышла из ступора, значит, я был прав. — Не знаю, Джейми, я уже вообще ничего не понимаю. Кажется, что наш ступор не закончится никогда. Вроде бы, всё закончилось без жертв, но что еще принесет эта война? Пандора сейчас с Сириусом, вдруг ей не удастся до него достучаться, а ни Рина, ни Сев сейчас не в том состоянии, чтобы пробиваться сквозь ментальные щиты? Еще и эта выходка с моей ролью крестной для Драко… Джеймс недоуменно посмотрел на жену поверх чашки: — А что не так? Ты же, вроде, спала и видела стать крестной? — Так-то оно так, все-таки, Сев — мой друг детства, но посмотри на картинку целиком: Принцы швырнули перчатку в морду Волдиморде, прости за каламбур, выбрав своему сыну «грязнокровку» на роль второй матери. — Лилс, — предостерегающе начал Джеймс, услышав политически некорректный термин, но Лили лишь махнула рукой: — Прекрати хмуриться, вся Британия и так знает, как обзывают таких, как я, ничего удивительного, что начался весь этот бардак. Так вот, о чем это я? Ах, да. Принцы на хорошем счету у Лорда, и тут вдруг я выхожу на арену. И я не за себя боюсь, заметь, я уже предвижу, чем эти их бестолковые игры в «кто-кого передразнит» обернутся! Джеймс вздохнул, отодвинул стул и подойдя к Лили, обнял за плечи. — Лили, мы не зря создавали весь этот Священный Альянс и присягали на верность Блэкам, мы знаем, что делаем. — Да, конечно, и потому именно благодаря вашим знаниям мы сегодня чуть не лишились Главы Рода и Рины! — Как знать, — взлохматил ей волосы Джеймс, — Возможно, как раз благодаря этому. Сев же сказал, что если бы не магия Альянса, они бы живыми оттуда не выбрались. — Ох, Джейми, — покачала головой Лили, — Не о таком будущем я мечтала, заканчивая Хогвартс, совсем не о таком, и будет ли у нас будущее? — Не будь пессимисткой, Лилс, нам удалось сдружить все четыре факультета, мы создали Стаю, возродили Альянс, да Мерлин, я даже со Снейпом помирился, а ты все еще не веришь в чудеса? — Ну, если ты подаешь это с такой стороны, то, кто знает, — устало улыбнулась Лили.***
Северус довел Реджину до библиотеки, где она тут же обреченно съехала вниз по стене и поджала колени к подбородку, Снейп плюхнулся рядом, вновь притянув подругу к себе. — Так-так, не закрывайся от меня, Джи, так не пойдет. — У меня грязь на руках, Сев, и кровь. Закрываю глаза и вижу, понимаешь? Вспышки заклинаний, раны, выкрученные суставы и смерть… И куда дальше? — Я бы мог сказать тебе, что мы знали на что шли, но это было бы слишком цинично даже для такого циника, как я. Потому скажу, что Поттеры, в общем-то, правы: без тебя нам бы всем была крышка. И мы точно не пили бы сейчас чай в кухне. — Но я — убийца, Сев! — вскричала Реджина, вырываясь, но Снейп лишь крепче сжал ее в объятиях. — Тише, я никуда тебя не пущу, пока Блэк не очнется, а он очнется, увидишь, эта псина так просто не сдастся. А теперь послушай меня: на войне святых не бывает, Джи, мы все убийцы в той или иной мере. Зависит лишь от того, какие за этим стоят причины. Ты хотела спасти Сириуса и Лонгботтомов и воззвала к Магии Рода, так? Реджина молча кивнула, размазывая по щекам слезы. — Магия Рода древнее, чем сами понятия добра и зла, потому что изначально существовало племя, собравшееся вместе, и только потом уже это племя разобралось в том, кого можно есть, а кого лучше не надо, потому что этот кто-то теперь семья, а дедушек кушать неприлично. Реджина фыркнула сквозь рыдания. — А я и не спорю, что я циник, — привычно усмехнулся Снейп, — Так вот, именно эта Магия рассудила, что ее сыновей несправедливо оскорбили и потребовала возмездия через твою огневую волну. Око за око — этот закон один для всех. Ты не знала, что так закончится, но и я не знаю, удастся ли мне спасти очередную семью магглов, на которую нацелилось мое, так называемое, братство, или как лучше заморочить голову Лорду и вернуться после к вам и желательно со всеми конечностями. И Нарцисса не знает, какое будущее ждет Драко, и даже Лили не подозревает о том, что завтра ей придется принимать роды у несчастной жертвы, изнасилованной Пожирателем. Никто не знает, Джи, но мы стараемся ради Добра, порой даже совершая вынужденное Зло. — Так, вы меня не презираете? — Мы — семья, Джи! Бестолковая, упрямая, потерянная, но семья. И, кстати, Рег, не стой там, шпион из тебя никудышный, я хочу, чтобы Джи кое с кем познакомилась, потому, иди сюда. Регулус настороженно посмотрел на друзей и, все-таки, вошел в библиотеку, неся на руках сладко сопящий сверток. — Вот, познакомься с Драко Принцем, — непреклонно велел Северус, принимая из рук Регулуса собственного сына и протягивая его Реджине. — Ты… ты хочешь, чтобы я его взяла? Но я же… Сев… — Никакая ты не убийца, мы на войне, здесь так надо, — вместо Снейпа ответил Регулус, опускаясь рядом. — Почему ты тоже на моей стороне, Рег? Я чуть не угробила твоего брата, — обреченно прошептала Реджина. — Ты не кисло так вправляешь Сири мозги вот уже два с половиной года, а до этого это даже маменьке не удавалось, и потом, Рина, ну, что за глупости? Братец опять полез на рожон, как и всегда, даром, что Глава Рода, все равно Гриффиндорец, хорошо, что у него есть ты. А у тебя есть мы. Даже не думай в этом сомневаться, Стая своих не бросает. — Мы идем наугад, но мы обязательно выберемся, — добавил Северус, но Реджина друзей не слушала, она смотрела в пронзительно серые глаза Драко, слишком блэковские глаза, и беззвучно обещала ему, что сделает всё, чтобы и у него, и у других детенышей Стаи было детство и будущее.***
Пандора терпеливо сидит на коленях перед Сириусом и согревает его ладони в своих. А в глазах его, леденяще серых, виднеется лишь бескрайняя пустота. Душа его стоит на коленях и отчаянно вопит о помощи в обложенное облаками небо. Мраморное небо цвета осеннего парка в конце ноября. Что в нем может быть хорошего? В чем искать красоту? Есть ли она в смерти? А смерти нет, есть просто дорога в сюрреалистичную даль, в неизвестные миры, в новые грани. Волны мягко накатывают на берег, одна сменяет другую, чтобы разбиться о камни, чтобы тут же родиться из океанского плача и стрелой вылететь на побережье. Мраморный пол объятого пламенем дома холодит ладони, а за дверью цветет апрель, благовестом неся радость, до которой душе нет дела, как нет дела ни до чего больше в этой эпитафии бесполезной скорби. Тоска змеей свернулась в углу давно не метеного и немытого дома, пыльными клоками осела на фотографиях из детства, ужом свернулась в любимом кресле, вползла на люстру и закрыла свет. За окном идет снег, поет метель, сильный голос ветра сливается воедино в песне зимы, вьюга шепчет о новом счастье, а душа хлещет виски, чтобы хоть как-то согреться в надуманных холодах. Огонек закопченной лампочки медленно гаснет на заснеженном окне, будучи не в силах бороться с надвигающейся тьмой. В небе погасли звезды, испугавшиеся холодов, одна лишь красная луна румяным яблоком освещает ночные дороги. Луну никто не слышит, все упрямо видят в яблоке его гнилую середину, а волчий плач больше не трогает потайные глубины сердца, в ужасе скулящего в старом кресле на террасе не старого еще дома, в котором больше некому зажечь верный фонарь и разогнать мрак. Строчки расплываются, росчерк пера рвет бумагу и не понять: это еще чернила или уже все-таки слезы? Отчаявшаяся тень Сириуса бросается прочь из дома, прячется за щиты, оставив позади ненужные теперь фонари. Обветшалые лохмотья полощутся на ветрах, снег сковывает движения, но тень гонят вперед страхи, пришедшие из темноты, темноты, которую он так и не научился понимать. Сириус тщетно искал любви, мудрости, веры, забывая о том, что все эти блага никуда не уходили, янтарными каплями застыв в истине, оставшейся там, позади, на берегу океана, освещенного закатным солнцем. В глазах Реджины. Тень упорно бредет вперед, минуя метель и непогоду, подставляя тело всем ветрам, не слушая советов. Тень ищет веру, но, не сумев отыскать, опустошенная стоит среди храма и не может понять, почему чуда не произошло. Тень читает древние манускрипты, отчаявшись отыскать мудрость. Тень забыла, что такое идти вперед, хотя продолжает это делать. Обессилевшая и потерянная, тень Сириуса медленно возвращаются домой, и долго стоит на пороге, не решаясь войти. В ладонь сама собой ложится спичка, фонарь радостно разгорается в ночи, прогоняя прочь страхи, и на небосводе медленно разгораются озорницы-звезды. Тень входит внутрь и идет вдоль прошлого, поглаживая корешки фотоальбомов и режется об осколки разбитых рамок. В кухне вскипает чайник, наполняется кипятком пузатая чашка в горошек. Тень опускается в кресло у окна и бережно берет в руки неведомую доселе книгу. И перед глазами встают счастливые картинки из прошлого. Вот расцвело лето шестого курса, наполненное ароматами клубники и волшебных трав. Танцует в камине жаркое пламя и бегут к дому друзья, чтобы веселиться и петь песни до рассвета, чтобы верить и любить. Чтобы жить. Но Сириусу жить не хочется, ему хочется навечно скрыться в стенах этого дома, где прячется его счастье и нет места смерти. Пандора подходит ближе и садится рядом с креслом. — Иди к свету, Сириус, твое счастье ждет тебя дома, и только в твоих силах воплотить эти мечты. В иллюзиях нет места Раю, они лопнут, как мыльные пузыри. Ты нужен всем нам, но в первую очередь, ты нужен Реджине, ей очень плохо без тебя сейчас. И пожалей Сева, представь, что будет, если на него рухнет вся эта толпа оптимистичных Гриффиндорцев с упрямыми Хаффлпаффцами, а? Срочно нужен баланс, слышишь, Сири? Возвращайся. — Как бы нам в том Раю не подохнуть со скуки, Дора, — бормочет Сириус и открывает глаза. Пандора радостно взвизгивает и бросается ему на шею.***
Реджина сидит в огромном кресле и наблюдает за тем, как в камине медленно догорают угли. Драко сопит в ее объятиях, пригревшись на груди, и она прислушивается, не послышатся ли в предрассветной тишине спящего особняка такие желанные для нее шаги. Он появляется чуть слышно, тенью проскальзывает в комнату и тихо садится на подлокотник, как делал это миллионы раз, внимательно смотрит на спящего малыша, на уставшую Реджину и осторожно прижимает обоих к себе. — Моя спасительница… — Ты вернулся, — шепчет в ответ Реджина. — Я не мог иначе. — Я люблю тебя, Сириус. Она впервые произносит это вслух, потому что действительно чувствует, а не потому, что так диктуют обстоятельства или Магия Рода, и Сириус благодарно закрывает глаза. — И я тебя люблю, Джина.