«Так пусть идет дождь, пусть горит снег, Пускай поет смерть над моей землей, Я хочу знать, просто хочу знать, Будем ли мы тем, кто мы есть, Когда пройдет боль» © Немного Нервно — Когда пройдет боль
15 марта 1981 года После того, как текст пророчества был предан огласке и множество раз обговорен на собраниях Альянса, привычный уклад жизни Стаи, словно бы, впал в оцепенение, враз разучившись чувствовать и мыслить рационально. Первым желанием мужчин было объединиться и идти войной на Его Темнейшество, чего бы это ни стоило. Первым желанием женщин было замотать в одеяло Драко, побросать в чемодан нехитрые пожитки и умчаться в Тимбукту, искать политического убежища у народов Африки. Как ни странно, навести порядок в воцарившемся хаосе удалось Леди Вальбурге. Однажды, когда уставшим и раздраженным ребятам случилось коротать время за бокалом бренди в Коттедже Ковена, она чинно вплыла в каминную залу и торжественно окинула взглядом собравшихся. — Можете паниковать, сколько вашей душе угодно, но, заклинаю вас, не позволяйте врагам видеть ваше смятение. — Матушка, я ценю вашу Слизеринскую выдержку, конечно же, но не все здесь обладают подобной силой духа, — с усмешкой ответил Сириус, со значением покосившись на Лили и Алису. Реджина, предупреждая, тронула его за рукав, но Вальбурга лишь отмахнулась от ремарки сына и прошла к дивану. — Полагаю, вы считаете меня Железной Леди, как Мать Дома Блэк я, конечно же, порой веду себя соответствующе, но у меня, все же, есть сердце. Регулус был еще совсем маленьким, когда тебя подкосила разновидность Драконьей Оспы, ни один целитель не давал утешительных прогнозов, а мир наш по-прежнему потряхивало от последствий Первой Магической и Второй Мировой. Да, вы можете возразить мне, что с момента войн и до рождения Сириуса прошло около пятнадцати лет, но во все времена были самовлюбленные эгоисты, помешанные на власти и Темных Искусствах, и во все времена матери спали, прижимая к груди ребенка и сжимая правой рукой волшебную палочку. И мы не были исключением, ни я, ни Августа Лонгботтом, ни Юфимия Поттер, ни Эйлин Принц, чего бы нам это не стоило, мы боролись за благополучие собственных детей, не забывая при этом сеять рациональное зерно в умы наших слишком занятых политикой мужей. Мне было очень страшно, но выход был один: воззвать к Семейной Магии и сделать Сириуса Наследником Рода. Последствия могли быть какими угодно, но и смотреть, как ты умираешь, я тоже не могла. Пришлось рискнуть. Мы пошли ва-банк и привлекли на свою сторону Старейшие Роды Британии. — Что нам делать, Госпожа Вальбурга? — почти шепотом спросила Лили. — Прежде всего, миссис Поттер, не поддаваться панике и хорошенько обдумать всё, за что вы решили браться, — глядя на Лили в упор, ответила Вальбурга. Та, в свою очередь, съежилась под ее пронизывающим взглядом. Реджина нахмурилась. Джеймс повернулся к жене. — Лилс, ничего не хочешь мне сказать? — Я читала кое-что о ритуале Хель, — замялась Лили. Джеймс подскочил над креслом. — Что?! Да ты в своем уме? — А что такого? Материнская магия, моя сила в обмен на силу света, защита крови и Гарри будет жить. — Стоп-стоп! — воззвал к порядку Ремус, придерживая за рубашку готового сорваться в места Поттера, — Сохатый, спокойно, она, действительно, не в курсе. — Да что происходит? — возмутилась Лили, смущенная таким поворотом дел, — Хель — богиня смерти, в широком смысле, перехода в новое качество, я не боюсь взглянуть ей в лицо ради своего ребенка. Мы и так ходим по лезвию, чего нам еще бояться? — Того, Лили, что мир мертвых — это слишком тонкая материя, чтобы соваться туда неподготовленными, — огрызнулся Джеймс, — Тем более, тебе! — А что со мной не так? — Лили, — подняла руку Вальбурга, властным жестом призывая всех замолчать, — Вы — магглорожденная, а значит, изначально подвержены гораздо большему влиянию Тьмы, чем кто-либо из нас. Открыв канал и наложив Чары Хель, кровавые чары, надо признать, вы растратите свою жизнь в обмен на жизнь малыша, да только этого не будет достаточно. Магия мертвых, вытянув вашу силу, примется за Джеймса, как за отца, под чьей защитой и вы, и ваш сын находитесь по определению, а после Джеймса на арену выйдут заместительные фигуры крестных родителей, то есть, Реджины и Сириуса. Тягаться с миром мертвых нам будет не просто, но Род выстоит, вопрос лишь в том, готовы ли вы умереть, оставив своего сына сиротой, если есть и гораздо более гуманные выходы? Лили всхлипнула, постепенно осознавая всю серьезность ситуации, в которую она чуть было не втянула себя и свою семью, и в отчаянии закрыла лицо ладонями. Сириус лишь потрясенно покачал головой: — Что делать будем? — Уповать на Магию Рода и здравый смысл и искать альтернативу, — пояснила Вальбурга. Сириус кивнул в ответ и долгим взглядом всмотрелся в пляшущие в камине языки пламени.***
Нарцисса прикоснулась ладонью к охранным щитам дома Лонгботтомов и, когда магия ее узнала, вошла без стука. Алиса сидела в гостиной, обложившись томами по защитным заклинаниям, и задумчиво грызла маггловскую шариковую ручку. Женщины очень сдружились за последние годы, хоть и старались держать это втайне: ни к чему Пожирателям знать, что Леди Принц, жена лучшего шпиона Его Темнейшества, водит дружбу с Аврором. По-свойски оглядев помещение, Нарцисса выложила на стол принесенные гостинцы и опустилась в кресло. Алиса одобрительно хмыкнула и с наслаждением вгрызлась в ближайший пирожок. — Ты меня балуешь, совсем скоро я буду размером с хороший сундук и меня ни одна метла не поднимет. — Брось, тебе рожать скоро, какие метлы? — Самые быстрые, из ясеня, специально по заказу Аластора Муди для своих лучших Авроров! — Али, я, конечно, понимаю твою неуемную тягу переловить как можно больше Пожирателей, но ты бы подумала о малыше, что ли? — А я только о нем и думаю, потому не намерена сдаваться, я беременная, а не инвалид, к тому же, Лили тоже сутки напролет пропадает в своем акушерском крыле, и Ремус ей ассистирует, кто бы мог подумать! Нарцисса согласно покивала головой. Последние месяцы вовлекли всех в какую-то бесконечную гонку с безумными виражами и дорогой без конца. Регулус заканчивал практику на получение должности Мастера Зельеварения, и Лорд всё чаще прибегал к его услугам, оставив Северуса шпионить за Стаей, что требовало постоянной бдительности и железной выдержки от последнего. Лили Поттер попеременно то постигала дзен, то впадала в панику, совсем несвойственную ей прежде, и Стае случалось прилагать объединенные усилия, чтобы отговорить ее от очередной безумной авантюры, связанной с проклятьями и древними ритуалами. Джеймс и Фрэнк, в основном, занимались политическими делами Рода, налаживали связи с иностранными союзниками и искали давно потерянных родственников, чтобы при помощи обещаний и уговоров привлечь их в Альянс. Реджине и Сириусу пытались дать небольшой отпуск, но они заверили всех в том, что их волнения бессмысленны и укатили в Испанию, при помощи дяди Альфарда и Николаса Принца искать упоминания об основателях Хогвартса, старинных реликвиях и возможных вариантах выхода из оцепенения. Ремус, как последний оставшийся лидер, взял командование на себя и отправился проходить целительскую практику в Мунго, дескать, на войне любые навыки хороши, да и вечно паникующей Лили не помешает поддержка друга. — И не скажешь вот так сразу, — после некоторого молчания начала Нарцисса, — Кому это целительство больше нужно: нам или Ремусу? — Он чистокровный, как и всем нам, ему претит его долг перед собственной семьей и неспособность его придерживаться, — со вздохом ответила Алиса. Отец Ремуса умер уже давно, не сумев совладать с ликантропией сына, а мать лишилась рассудка, так он и остался Наследником Рода, фактически не имея такового. Потому теперь Ремус сутки напролет проводил в отделении для душевнобольных, под патронажем Пандоры стремясь достучаться до собственной матери. — Регулус обещал помочь с зельем, укрепляющим рассудок, если уж нам удалось исцелить Ремуса от ликантропии, то здесь, думаю, мы тоже справимся. Северус что-то говорил о сеансах Легилименции, он намерен серьезно заняться этим искусством и применять его как раз к душевнобольным, он свято уверен, что утрата рассудка говорит в первую очередь о пережитых травмах, а это значит, что до сознания, при правильном подходе, все еще можно достучаться. — Как вы, вообще, Цисси? — серьезно спросила Алиса, призывая из кухни брызгалку для цветов и небрежно обходя тропические заросли, разросшиеся в ее зимнем саду. Нарциссу всегда поражала неуемная страсть Лонгботтомов к Гербологии, чем, казалось бы, двух таких отважных сорвиголов, какими были Фрэнк и Алиса, могли привлечь какие-то травы? Но Алиса объясняла свое увлечение тем, что внутри даже самой, на первых взгляд, незначительной травинки может скрываться невиданная мощь и магическая сила, так и в скромных Хаффлпаффцах жили храбрые Авроры, готовые сражаться до последнего. — Да как, — пожала плечами Нарцисса, — Не каждый день узнаешь, что твой сын, возможно, станет победителем очередного психа, помешанного на Темных Искусствах, как изящно выразилась Леди Вальбурга. Играем свои роли, что здесь скажешь? Пожиратели постоянно стремятся втянуть Северуса в адюльтер и помешать влиянию Принцев на политической арене. — И как ты справляешься? — Сохраняю хорошую мину при плохой игре. Когда у них случаются оргии, и Северусу не удается отыскать благовидный предлог, чтобы отказаться, я веду изысканные словесные перепалки, разыгрывая из себя оскорбленную невинность, а он обещает подарить мне фамильные драгоценности, будто бы я — хорошенькая дурочка, которую можно купить стекляшками. А после мы спешим убраться оттуда, и Северус полночи молчит и смотрит в пустоту. Хоть я и понимаю, что вся эта вакханалия — это выбранные нами роли в большой игре, это больно, Али. — Конечно, больно, вы — люди, и у вас есть сердце, к тому же, вы люди любящие. — В этом я ни на секунду не сомневаюсь, — сумела, наконец, улыбнуться Нарцисса. — Как и я не сомневаюсь во Фрэнке, — с гордостью ответила Алиса.***
В доме Принцев было тихо, когда стрелки часов перевалили за полночь, и Нарцисса осторожно вошла в темный коридор. Она загостилась у Алисы, жалуясь на судьбу и проливая слезы по несбывшимся женским мечтам об идеальном будущем. Порой всем нужен был хороший друг и чашка крепкого кофе, тогда проблемы казались решаемыми и грозовые тучи хоть ненадолго, но, все же, развеивались. В гостиной горел камин, а кресле сидел Северус и баюкал капризничавшего без матери Драко. Нарцисса справедливо полагала, что ее муж видит в сыне в первую очередь Наследника, и только потом уже улыбчивого малыша с серыми глазами. Британской знати испокон веков было несвойственно выражать свою привязанность к детям, но жаждущий собственной семьи и имевший за плечами тяжелое и одинокое детство Северус и тут оказался исключением из всех возможных правил. Нарцисса тихонько прошла в комнату и замерла в дверях. — Я обещаю тебе, маленький, что всё у нас с тобой будет, как и положено отцу и сыну: и рогатки, и проделки, и пресловутая рыбалка, и рисовать я тебя научу, и фехтовать, как и положено дворянину, и метлу я тебе куплю, хоть и знаю, что мама не одобрит, ты только верь в меня. Верь тогда, когда я сам в себя не верю, тогда, когда моя магия становится такой черной, что стекает с пальцев, как смола, и я держусь лишь благодаря тебе и долгу. Когда приходится лгать в лицо Лорду и мысленно считать, сколько я еще минут продержусь, лишь бы вернуться домой к тебе и маме, потому что вы меня ждете. Тогда, когда больше никто не ждет, и вокруг одна лишь ночь, я вспоминаю, как твой патронус смог сломать проклятье Лорда, и это придает мне силы, пусть я сейчас сижу здесь, как сентиментальный дурак, мне все равно. Я не часто выражаю свои чувства, маленький, так диктуют обстоятельства, но ты — мой сын. И я стану лучше своего отца, клянусь. Для тебя и твоей мамы. Нарцисса вытерла подступившие слезы и села на подлокотник, прижимаясь к мужу. — Я всегда буду верить в тебя, Северус. — Всегда, — эхом повторил Снейп.