Огневиски и бурбон

«Пусть остановится на заре, Пусть прошлое тает, будто снег, Пусть он не будет рыцарем, Но пусть он придёт за ней» © Немного Нервно — Сердце маленькой девочки

      Петуния Эванс в целом была довольна своей жизнью последние десять с половиной лет. У нее подрастали сын и племянник, ладилась работа, велось домашнее хозяйство, всё было хорошо, но каждую осень в конце октября предательски сжималось сердце, и она вспоминала, как обнаружила на своем крыльце мальчика с зелеными глазами, совсем такими, как были у ее погибшей сестры.       В детстве Петуния была очень дружна с сестрой: рыжеволосой девочкой, казалось, притягивающей к себе взгляды, солнечный свет и неприятности. Проблемы всегда были вечными спутниками Лили. В глубоком детстве, когда она была еще совсем малышкой и соседским мальчишкам случалось отнимать у нее конфеты, как правило, не проходило и десяти минут, чтобы эти самые мальчишки не споткнулись и не расквасили себе нос. Лили тогда прекращала плакать, брала старшую сестру за руку, как и положено хорошей девочке с бантиками, и чинно шла домой. Время шло, Лили повзрослела, пошла в школу, но проблемы никуда не делись. Солнечная девочка быстро обзавелась кучей друзей, словно королева Мэб возглавила свою свиту, а Петуния осталась завистливо наблюдать за Лили из тени никем незамеченной старшей сестры. Лили же продолжила творить свою магию, подзывая наивных мотыльков на горячее пламя своего непоседливого сердца и взрывного характера.       В руках младшей сестры расцветали цветы, ее слушались птицы, она и сама была птицей — неудержимой силой, которую невозможно замкнуть в клетке, но он — долговязый мальчишка в оборванных штанах — называл Лили искрой и предпочитал подсматривать издалека, как лесной зверь, который никогда не подойдет к костру.       Конечно же, Петуния давно уже его приметила, он частенько увязывался за ними, когда Лили случалось искать приключений вдалеке от дома, и зачарованно наблюдал, как на ее ладони расветают лютики. Сама Петуния к чудесам сестры относилась с осторожностью, справедливо полагая, что о том, что выходит за рамки нормального распространяться не следует, иначе могут быть непредвиденные последствия. Родители уже несколько недель таинственно перешептывались и решали, не показать ли Лили врачу. Однако же, Лили предостережения сестры не останавливали и она продолжала притягивать к себе волшебство и неприятности.       Пока младшая сестра качалась на качелях и обещала, что обязательно взлетит, вот еще минутку и точно взлетит, Петуния, наконец, решилась подойти к этому странному мальчишке, зыркавшему на них из зарослей шиповника. Он смотрел на приближавшуюся к нему девчонку в синем платье в горошек с враждебностью, но первым не нападал, выжидая.        — Привет, я — Петуния! А ты кто?        — Не твое дело, — недоверчиво буркнул мальчишка, краем глаза наблюдая, как все выше раскачивается Лили.        — Может, и не мое, но ты ходишь за нами уже несколько месяцев, и мне стало интересно…       Парнишка потоптался на месте, сунул руки в карманы и проворчал:        — Сейчас ты позовешь родителей, они скажут, что таким красивым и правильным как вы не стоит якшаться с сыном работника фабрики, вызовут полицию и меня отправят к матери, и я так и не покажу твоей сестре, что тоже умею выращивать цветы на ладони.       А потом он раскрыл сомкнутые пальцы, и Петуния увидела фиолетовый цветок, носивший такое же имя, как у нее.        — Лилия не получилась, — пожал плечами мальчишка и, набравшись смелости, полез через заросли знакомиться с ее яркой и солнечной младшей сестрой.       Петуния сохранила странный подарок Северуса и все годы берегла в сердце невозможные мечты о дружбе и волшебстве. Сестра же ее сдружилась с мальчиком, непохожим на других, и Петуния даже верила, что дружбе этой не будет конца, пока однажды Лили не приехала домой и не сказала, что: «Северус — заносчивый проходимец и ему самое место среди Пожирателей». Посвященная во все подробности жизни сестры в волшебном мире, Петуния, конечно же, знала и о бурлящих в обществе идеях, и о новой идеологии, и о том, что в Школе, среди себе подобных, ее сестра была уже далеко не столь популярной как в детстве.       Лили не делала попыток стать частью нового мира, она слишком привыкла носить образ королевы Мэб, потому ей нужна была свита, способная любить ее и восхвалять. В один прекрасный момент верного лакея по имени Северус оказалось недостаточно и Лили переключила свое внимание на высокомерного Джеймса Поттера и его шумного, но бестолкового друга Сириуса Блэка. Петуния не одобряла подобного поведения сестры, но Лили была слишком яркой, чтобы ее свет могли затмить какие-то там замечания незаметной старшей сестры.       А Петунии хотелось вот так же: летать, создавать из трав яды и лекарства, менять форму предметов, читать мысли. Ей хотелось творить! И быть кем-то большим, чем тень собственной сестры. Даже угрюмый Северус завоевал свое место под солнцем. Да, пусть у него порой все кулаки были в крови и не единожды перебит нос, да и солнце его все чаще затмевалось звездой Сириуса, к нему прислушивались, его опасались. Петуния знала, что упрямство Лили грозит проблемами им всем.       Вечером Петуния по-обыкновению читала «Экономическую теорию» всё на той же детской площадке, куда они с сестрой любили приходить в детстве, а Северус ошивался в зарослях шиповника, не решаясь сделать первый шаг. Через какое-то время Петунии надоело его сердитое сопение практически над самым ухом и она решительно пошла к нему.        — Если ты надеешься поговорить с Лили, то я вам не почтовая сова, и она свой выбор уже сделала!       Это прозвучало так неожиданно, что Северус чуть не выронил волшебную палочку и застыл, как вкопанный.        — Вообще-то, я наложил маскировочные чары, и ты не должна меня видеть.        Петуния вздохнула и поманила его за собой.        — Пойдем, присядем. Я с самого детства завидовала таким, как вы, мне казалось, что весь мир будет лежать у моих ног, если я так же научусь летать или варить зелья, но когда Лили пришло письмо из Хогвартса, а мне нет, я поняла, что не все мечты сбываются. Да оно и к лучшему. Сейчас ты ощетинишься, начнешь рассказывать мне сказки о мире магии и всемогуществе, которое она дает, но ответь мне, Северус, помогло ли твое всемогущество сохранить дружбу с Лили? Или ты сам обзавелся друзьями и стал звездой факультета? Ты не такой, как твои лощеные Слизеринцы, не смотри на меня так, я всё знаю и о вас, и о вашей школе! Да, у тебя самые лучшие оценки, но Лили по-прежнему судит о тебе по собственным предубеждениям, не желая видеть правду.        — Да что ты можешь знать! — отмахнулся Северус, делая попытку подняться, но Петуния ухватила его за рукав и потянула обратно.        — Моя сестра привыкла сиять, а когда твоего света оказалось недостаточно, ушла искать себе другие звезды. Вот потому она не захотела тебя слушать, тебе нечего ей больше дать, Сев. Ваши экзамены закончены, последний год она уж как-нибудь перебьется, стараниями талантливого Блэка, тоже, насколько я знаю, неплохого зельевара, выйдет в профессорские любимицы, а после выпуска станет женой самого популярного парня Школы. Королеве Мэб нужна свита, понимаешь? Свита и неприятности. А вижу я твои чары потому, что тоже кое-что умею, но научилась сдерживать эти способности. И мне тоже пришло письмо, правда не сразу, а когда вы учились на четвертом курсе, но я попросила родителей написать отказ. Я всегда буду жить в тени Лили, а я этого не хочу, но даже на солнце бывают пятна, Северус, ты должен это понять.       Пока Снейп потрясенно таращился на Петунию, пытаясь осознать услышанное, она вытащила из ворота кулон и показала ему: внутри хрустальной капли покоился хорошо известный Северусу фиолетовый цветок — его первое наивное волшебство.        — Не натвори глупостей, Сев, очень тебя прошу.       И он ушел. И жизнь полетела дальше. И пророчество Петунии сбылось, конечно же ее сестра продолжила сиять и вышла замуж, и родила ребенка. А Сев… Он наделал глупостей, пытаясь занять место, которое с самого начала было ему не нужно, стремясь доказать что-то той девочке, которая никогда не умела слушать. А потом Петуния нашла его на пороге дома, бледного от ужаса, растерянного и отчаявшегося. Он что-то рассказывал о Пожирателях, о каком-то Пророчестве, и о том, что Петтигрю подслушал рассказ сумасшедшей прорицательницы, выложил всё Лорду и теперь всему конец. Потому что Дамблдор попросту не пожелал слушать отступника-Снейпа, когда тот прибежал к нему, как печально-известный блудный сын.       Петуния выслушала этот безумный рассказ, перемежаемый муками совести, после чего усадила Снейпа за стол и налила ему большую чашку чаю, сдобренную хорошей порцией бренди. Она с самого начала знала, что всё закончится плохо, только легче от этого не становилось.        — Я бы советовала вам бежать, Сев. Собирать чемоданы, плевать на служение всяким маньякам и бежать, как поступил бы любой нормальный человек, но вы ненормальные, так считает мой муж, и впервые я с ним согласна. Давай, я спрячу их у себя, ваш Лорд не решится напасть на Магглов, мы выждем, а после ты поможешь Поттерам сбежать?       Снейп сокрушенно помотал головой.        — Я был у Лили, она даже на порог меня не пустила. Они же смелые и храбрые, они верят в Высшее Добро! Храбрые, но не бессмертные.       Твердить оптимистичное: «Все будет хорошо» Петуния посчитала бессмысленным, потому промолчала. И он вновь ушел бороться с собственными надеждами, оставив на столе фиолетовый цветок.       Ту роковую ночь октября Петунии не забыть никогда. Она мечтала о дружбе — дружба обошла ее стороной. Мечтала летать, но разбилась об землю. Верила в волшебство, но вера ее обратилась в пыль. Видела магию, и магия отняла у нее сестру — рыжеволосую девочку, казалось, притягивающую к себе взгляды, солнечный свет и неприятности.       Утром первого ноября на пороге ее дома лежал ребенок с зелеными глазами, совсем как у Лили, а в зарослях шиповника по-прежнему скрывался Снейп.       Петунии хотелось бы ненавидеть магию, перевернувшую всю ее жизнь вверх дном, но в тот момент она четко поняла, что от себя не уйдешь, как ни крути, и внезапный взрыв силы повыбивал в доме все окна и разбудил соседей. А Снейп криво усмехнулся и попросил ее присматривать за Гарри.       «Кровные узы» — так говорил Дамблдор. Сила двух людей, одинаково любивших королеву Мэб — так считали Петуния и Снейп. Они поклялись защищать Гарри любой ценой, и будь что будет.       Петуния прятала племянника, Снейп варил зелья, до определенного момента блокирующие вспышки магии, они поддерживали друг друга, а у мальчика было обычное детство обычного ребенка, с драками с кузеном, падениями с велосипеда, ссадинами и бегом наперегонки, и порой к нему приходил высокий худой мужчина в черном пальто и рассказывал удивительные сказки о королеве фей, однажды подбросившей его к людям.       Что касается мужа Петунии, то как только он узнал, что окружен психами и его жена — одна из них, то бежал без оглядки, обещая, правда, отсудить у Петунии Дадли, но умело наложенные Снейпом чары измененных воспоминаний сделали свое дело, а талантливого Легилимента Министерство Магии попросто не смогло отследить.       Петуния не верила в сказки, но подобная реальность ее вполне устраивала. Эта странная дружба, понимание без лишних слов и обещание того, что однажды он научит ее летать.       Петуния была довольна жизнью, но скоро Гарри должен получить письмо из Хогвартса, и на ее пороге появятся когда-то кровные враги, а сейчас — вынужденные партнеры — Снейп и Сириус Блэк.