«Here's to us, here's to love All the times that we fucked up Here's to you, fill the glass 'Cause the last few days have kicked my ass So lets give 'em hell Wish everybody well, here's to us, here's to us» © Halestorm — Here's To Us
День рождения Реджины всегда был для Стаи чем-то вроде священного праздника, когда все собирались в доме на Вешней Гонной, приводили в порядок опустевший без хозяев особняк, расставляли повсюду цветы — обязательные бордовые пионы, которые дядя Северус собственноручно высаживал в палисаднике у дома, неизменно в полночь, когда взойдет полная луна. Мама и отец в тишине накрывали на стол в гостиной, строго приказав детям ничего не трогать до того момента, как вся Стая будет в сборе, и Гарри знал, что когда его родители так себя ведут, то следует помалкивать и слушаться. Мама вообще редко злилась, но уж когда такое время наступало, то лучше было не попадаться ей под горячую руку и мокрое полотенце. Лили не делала различий между Гарри и остальными детьми Стаи, по праву считая всех своими. И карая порой едва ли не суровее дяди Сева. Потому и Гарри, и его закадычный друг Драко, и вечно правильная Гермиона, прибрав к рукам Астру и Луну, скрывались в общей гостиной и сидели тихо-тихо, зачарованно наблюдая за приготовлениями, обычными, но из года в год все более меланхоличными и родными. А потом наступал вечер, и вся Стая собиралась в каминной зале, наливала по кругу Огневиски и бурбон, как дань двум мирам, навсегда разделившим их жизнь на радость и бесконечное ожидание ее возвращения, раскладывала по тарелкам стряпню Лили и замолкала, вспоминая. Гарри называл эти тихие вечера в конце апреля временем воспоминаний, единственным, когда его родители и родные словно бы преображались, превращаясь в себя самих шестнадцати-семнадцатилетней давности, когда можно было радоваться, не опасаясь, что за углом ждут Пожиратели, можно было петь песни и не бояться быть непонятым или осужденым, играть в карты на какой-то особо коварный кон и, смеясь, вспоминать проделки Сириуса — главного зачинщика всех мародерских выходок их юности. Можно было просто жить эти несколько вечерних часов, не планируя миллион стратегий, забыв о том, что за углом поджидает Темный Лорд, и что близится Бельтейн — самый светлый день в году, который Волдеморт точно возжелает не обделить своим вниманием. Гарри скучал по своим крестным, которых почти не знал. Он помнил улыбчивую женщину с лучистыми карими глазами, которая рассказывала ему потрясающие сказки, он владел сейчас ее палочкой, однажды самой его избравшей, и Гарри нравилась эта незримая связь с Реджиной. Иногда во снах к нему приходил Сириус, лохматый, в потрепанных джинсах и вечно замызганной машинным маслом кожаной куртке и катал на плечах, стремясь подпрыгнуть как можно выше. Драко, жутко смущаясь и краснея, тайком рассказывал Гарри, что тоже иногда видел подобные сны, и ему очень хотелось познакомиться живьем с героями своего детства, и что бы там крестная Лили не говорила о культе Сириуса и Реджины, дети всегда знали, что их спасители — обычные люди, которым хотелось спасти свою большую семью. Вот потому все с замиранием сердца ждали дня рождения Реджины, когда можно будет на несколько часов позволить себе не вести бесконечные расчеты до указанного часа, а просто жить. И рассказывать удивительные сказки о том времени. Истории о несбывшемся. А когда наступала полночь и все в тишине расходились по комнатам, дядя Ремус уходил в палисадник, и тишину апрельской ночь разрывал тоскливый волчий вой, причину которого Стая не озвучивала никогда, но дети и так догадывались. Тайна анимагии никогда не была большим секретом ни для кого, а вожак, утративший свою Стаю — это проклятье пострашнее происков Темного Лорда. Регулус же опускался на пол у камина и подолгу смотрел в пламя, не замечая никого вокруг. Внешне веселый и беззаботный, он носил в сердце горечь прошлого, неспособность оправдать ожидания родителей и тоску по брату, который всегда был рядом. Регулус долго вел с пламенем одному ему известные беседы, а потом приходили мама или тетя Пандора и очень осторожно уводили его спать. Родители и дядя Сев с тетей Нарциссой слишком много навидались за свою жизнь, чтобы позволить себе расклеиться, потому держались за всех и ради всех. Они смеялись громче всех и стремились перещеголять друг друга в попытке повторить все шалости Сириуса, их истории всегда были интереснее всего, а теплота в голосе согрела бы любого самой лютой зимой. Попытки воскресить прошлое всегда удавались им лучше других. Но приходила полночь, дурманящая ароматом пионов, и Гарри тихонько проскальзывал в детскую, где пряталось Зеркало, собранное по осколкам и оправленное в раму, и замирал перед ним. Когда рядом присел дядя Сев, Гарри даже не удивился, несмотря на весь ужас, который внушал его однокурсникам суровый декан Слизерина, дядя Сев всегда был лучшим другом Гарри и детей Стаи, во всяком случае, пока Гермиона не изводила его вопросами окончательно и он не грозил всем мытьем котлов и карами отработок. — Я тоже скучаю по ним, Гарри, — как всегда заявлял дядя Сев и надолго замолкал, вспоминая. Зря Драко так боится своего отца, думалось Гарри, он всего лишь хочет как лучше для всех, как этого всегда хотели крестные. — Я боюсь, дядя Сев, боюсь, что все вот так закончится, не начавшись, — признавался Гарри, придвигаясь ближе. Снейп поворачивал к нему свой крючковатый нос и опускал руку на плечо: — Не боятся только дураки и мертвые, Гарри, мы, к счастью, ни к первым, ни ко вторым не относимся. — Верно, но вдруг он нападет? — Нападет, конечно, в этом и смысл, и наша задача не разочаровать его, спасовав в последний момент, — как всегда предельно честно отвечал дядя Сев. Гарри хмурился. — Вдруг у нас не получится? — Я отвечу тебе фразой, которую однажды сказал мне мой дед и до определенного времени она жутко меня раздражала: «За нами Род, Гарри», за нами Сириус и Джи, они помогут, вот увидишь. — И они вернутся? — с надеждой спрашивал Гарри. — Обязательно вернутся. Они не могут иначе. И Гарри верил своему дяде Северусу.***
Лорд напал на рассвете, когда Стая мирно спала прямо в общей гостиной. Конечно же, они вновь ошиблись в расчетах, и звезды не сошлись в обещанной точке длиной в семнадцать лет, но Лорду не было никакого дела до их глупой и отчаянной мечты о счастье, он хотел могущества, и возомнившая слишком многое о себе кучка смельчаков, ему мешала. — Ссеверусс, мой верный ссслуга, надо было убить тебя при первой жжже возможжжносссти, — прошипел Лорд, без особого труда входя в гостиную. Стая, наученная горьким опытом прошлых битв, в мгновение ока выставила щиты и встала спина к спине, готовясь защищать и защищаться. Детей предусмотрительно заперли в детской, поближе к Зеркалу, как много лет назад это сделали Сириус и Реджина. — Сдавайтесь, Ваше Темнейшество, пока у вас еще есть шанс, и мы обещаем, что Альянс не слишком будет ругаться, предавая вас суду, — вставил Ругулус, как обычно, обладавший повышенным чувством такта. Пандора понимающе переглянулась с Лили и продолжила ставить охранные щиты по всему дому, не обращая внимания на патетичную болтовню своего мужа и Северуса, это отвлечет самомнение Лорда хоть ненадолго, и поможет им выиграть время. — Прошлое ничему не учит тебя, правда, Волдеморт? — вышел вперед отважный Джеймс Поттер, за годы шпионажа узнавший больше секретов Лорда, чем, собственно, сам Лорд. — Учит, почему жжже? Учит убивать выссскочек в первую очередь, — осклабился Волдеморт, выпуская огневую волну. Вставший на задние лапы грифон, тотем Поттеров, помешал навредить Главе, Лорд досадливо покачал головой. — Сдавайся, придурок, у тебя нет ни единого шанса, — как всегда бесцеремонно припечатала Лили, пробиваясь в круг в центре. Она знала, что все Хоркруксы уже давно уничтожены, и стоит лишь взмахнуть палочкой — и все их мучения завершатся, однако неприятное предчувствие продолжало глодать изнутри. Краем глаза Лили заметила, как по полу, извиваясь, ползет Нагини — любимица Лорда, которую он, очевидно, оставил напоследок. — Мне жжжаль, Ссеверусс, ты был доссстойным противником, — прошипел Лорд, отдавая змее последний приказ, но Лили была не единственной, кто заметил это досадливое пресмыкающееся. Нарциссу Принц всегда традиционно недооценивали, предпочитая видеть ее тенью более могущественного мужа, одна лишь Стая знала, что Дочь Дома Блэк может, при желании, стать противником куда опаснее самого Лорда. — Expecto Patronum! — невпопад выкрикнула Нарцисса, и на Нагини прыгнула серебристая ласка, о существовании которой все за давностью лет позабыли, все чаще наблюдая идентичного Северусу ворона, если Леди Принц случалось прислать им сообщение. За схваткой изначальной силы никто не заметил, что детскую наводнили тени, воплощение черной магии, призванное Лордом для последней мести испортившего ему всю жизнь Блэку. — Регулус, ко мне, быстрее! — крикнул Снейп, закатывая рукав по самый локоть, — Нужно изолировать метку! Заклинание изначального света было простым и невероятно сложным в своей сути, как и магия Патронуса, отзывавшегося лишь тому, кто обладал чистейшими из намерений. К которым нельзя было отнести цель, столь благую, как победа над Вселенским Злом, убийство есть убийство, и его не оправдать благими целями перед лицом магии. Потому Северус решил изолировать собственную тьму в Метке и направить ее на Лорда, пока Стая будет отвлекать внимание. Хорошо бы, конечно, рискнуть закрепить эффект заклятьем, но таких гарантий никто не давал. Пока Снейп и Регулус колдовали над Меткой, Нарцисса, охнув, бросилась к дверям детской, откуда уже лезли черные хвостатые тени, ей на выручку поспешила Пандора. Лили стояла в самом эпицентре сражения, будто внутри пресловутого глаза шторма, и наблюдала за всем словно бы со стороны. Под сердцем Лили носила дитя, о котором еще не знал никто, даже Джеймс, и магия матери не давала ей сдвинуться с места. Она, словно провидица, видела, что любой их шаг заранее обречен на провал. Магия Рода требовала своих Главу и Избранницу, чтобы совершить возмездие, и сил Стаи не хватит, чтобы с ними сравниться. Магия Истинной Любви, самопожертвование Сириуса и Реджины… Всё это было слишком далеко. А из детской уже вырывались всполохи света, призванные защитить самое дорогое, что у них было — сыновей и дочерей. Лили оглянулась, заметив объятого всполохами рваных теней и вспышками света Северуса и, стиснув зубы, направилась к нему. У них не было силы влюбленных Сириуса и Рины, но в их распоряжении находилась ярость матери и отца, тоже сила, сама по себе сокрушительная. — У тебя ессссть нессколько ссекунд на посследнее жжжелание, Ссеверусс, — не унимался Лорд, уже почуявший неладное, — И я, возззможжжно, пощщщажжжу ваших щщщенкофффф. — Или к черту! — огрызнулась Лили, хватая Северуса за руку, — Давай! — Lumos Original! — донесся выкрик из детской, это Гарри сумел прибегнуть к тому самому заклинанию изначального света, послышался звон стекла, белый свет на миг ослепил присутствующих. — Нет! — закричала Пандора. — Avada Kedavra! — в один голос велели Лили и Северус. И в следующий миг всё пропало. Исчезли тени, погас белый свет, загорелись угасшие свечи, зазвенела тишина. Стая ринулась в детскую. Второй раз в жизни им было так страшно, вновь роковые стрелки сошлись в критической точке, как и было однажды предсказано. Они одолели Лорда. Заклятие теней отрикошетило от Наследника Рода Принцев, полетев обратно в Волдеморта. И вот теперь Драко растерянно прижимал к себе безжизненное тело Гермионы, Нарцисса сокрушенно смотрела, как рядом с мисс Грейнджер лежит Джинни Уизли, безнадежно влюбленная в Гарри, и ради него бросившаяся к теням. Пандора потрясенно смотрела на блестящую гладь Зеркала, которое поглотило Гарри, одной яркой вспышкой принеся им победу, которая оказалась никому не нужна. Драко был под защитой крестных — и Лили, и Регулус, и его родители делились силой, и магия Лорда обошла его стороной, Гарри же попал под перекрестный огонь — магия Лили защищала своего еще нерожденного ребенка и крестника, Джеймс держал удар за весь Род, Регулус, как заместитель Сириуса, манипулировал тьмой, вырвавшейся из Метки, а Ремус страховал всю Стаю, как ее законный вожак. Крестные же были слишком далеко, чтобы помочь, вот Зеркало и спасло Наследника Поттеров единственной силой, на которую было способно — перенесло его за Грань, в мир, куда ушли Сириус и Реджина. — Он сделал это ради нас, Лили, ради нас всех, — прошептала Пандора, не оборачиваясь. Лили прижала руки к животу и сползла по стене. До возвращения всех оставалось чуть больше семи месяцев.