На чердаке старухи Брин

Элайза корчилась на земле. Дёргалась и извивалась, а её крохотные аккуратные ладони превратились в парочку пережаренных бифштексов. Дэнис пыталась утихомирить бушующее тело, но оно вырывалось из её рук. Гринси не решалась применить хоть капельку силы, опасаясь, что сделает только хуже. — Это ведь я виновата, — шептала она, пока утирала кулаком слёзы. — Это я послала её в дом. Идиоты, достаньте святую воду из моего рюкзака! Последняя фраза взбодрила остальных. Вся команда нерадивых борцов с нежитью начала суетиться, паниковать и бегать вокруг Элайзы. — У тебя что, есть святая вода?! Серьёзно?! — кричал Картер, забывший о том, что секунду назад просил вести себя тише. — Конечно есть! Мы же пошли бороться с ведьмой! — Я не могу найти, не могу найти, — в панике повторял Маркус, вытряхивая содержимое рюкзака Дэнис. — Какая ещё святая вода?! Нужно вызвать скорую! — Мара права, нужно ведь что-то делать! Нужно ей помочь! — Нет! Нельзя! Тогда родители узнают, что мы гуляли ночью, — отрезала Мара, продолжая прижимать к себе Элайзу и тихо что-то шептать ей на ухо. — Ты издеваешься?! — прокричал Картер, схватившись за волосы. — Я далеко не святой, но даже я понимаю, что сейчас у нас совершенно другие приоритеты! Твоя подруга ведь умирает! — Всё, я звоню «911», — испуганно пролепетала Мара и достала телефон. — Убери! — рявкнула Дэнис. — Скорая тут не поможет. Это чёрная магия. Врачи всё сделают хуже. — Куда уж хуже?! — в один голос вскрикнули Мара и Картер. Судя по всему, оба ребёнка впервые в жизни по-настоящему вышли из себя. — Нашёл! — бросив к ногам Дэнис термос, радостно вскричал Маркус. — Отлично, сейчас всё будет хорошо, — успокаивала она больше себя. — Слышишь, Элайза? Слышишь, хорошая моя? Всё будет хорошо. Она попыталась открыть ей рот, чтобы влить воду, но чудесные полные губы превратились в два надувных матраса, перекрывающих проход воде. Дэнис дрожащими руками раздвигала их в стороны, но на пути святой воды всё ещё находился гигантский язык. Найдя крохотный проход для воды во всём этом ужасе, Дэнис незамедлительного вылила в него всю жидкость из довольно большого термоса. — Сейчас тебе полегчает, слышишь? Мать с отцом всегда говорили, что Бог спасает в подобные моменты. Он тебя сейчас спасёт. Тебе станет лучше, слышишь? Её голос дрожал, она даже не замечала, как по её лицу текли слёзы. Дэнис завороженно глядела на распухшую Элайзу и лишь поглаживала её волосы, ожидая, когда подействует вода. Но эффект оказался обратным тому, на какой девочка надеялась. Элайза залилась ужасным кашлем — если так можно было назвать страшный хрип, что доносился из изуродованного рта. — Дура! Ты только хуже сделала! — из последних сил завопил Картер. — Что с ней происходит? Что это?! — Мара чуть не упала на землю, но её вовремя подхватил Картер. — Я не дам тебе умереть! Не дам! Она уже даже не кричала, а стонала эти слова, не обращая внимания на окружающих, словно они остались с Элайзой одни. Дэнис лихорадочно прокручивала в голове, что делают в подобных ситуациях в фильмах. Она аккуратно положила дёргающееся тело на спину и со всей силы ударила девочке по груди. Элайза в последний раз истошно простонала. В последний раз содрогнулась. Подалась головой вверх... и наконец-то успокоилась. Её тело обмякло и распласталось по земле. — Элайза? Элайза, тебе стало лучше? Дэнис наклонилась вплотную к её лицу, но почти сразу от него отпрянула — она не почувствовала на себе дыхания. Тогда она положила ей на сердце руку. Дэнис ощупывала это место, старалась почувствовать хоть что-то, однако сердце не билось. Теперь она, с приоткрытым ртом и красными глазами, положила голову подруге на грудь — Дэнис надеялась услышать хоть что-то. Но Элайза больше не могла издать даже самого тихого звука. Осознание произошедшего было сродни удару молнии, оно болезненно пронзило всё тело и разум насквозь. Дэнис подняла податливое изуродованное тело Элайзы и замерла с ним в руках. — Она ушла, — сказала девочка, прервав затянувшуюся тишину. Наконец в пустоши стихли крики и споры; лишь слабое напевание Элайзы и хлюпанье носов детей нарушали кромешный покой. Маркус первым нашёл в себе силы сдвинуться с места. Он надеялся на то, что это Дэнис манекен, который хочет убедить их всех, что Элайза умерла; поэтому присел рядышком и положил пальцы так, чтобы услышать пульс, — Маркуса этому научили, когда он лежал в больнице. Теперь он убедился, что Дэнис не врёт, и остался сидеть рядом с девочками, сжимая во вспотевшей руке распухшую ладонь Элайзы. Картер сел подальше от них и тихонько заплакал, уткнувшись носом в колени, — он не хотел терять лицо и показывать слёзы остальным. Мара присела рядом и последовала его примеру. Одна только Дэнис перестала плакать. Она отвлеклась от Элайзы и теперь не могла отвести взгляда от дома старухи Брин. Её губы судорожно дрожали. — Это она убила её, — произнесла она холодным, безжизненным голосом. — Элайза поверила старухе Брин, а она убила её. Теперь мы убьём её. — Что ты несёшь, Дэнис? — сквозь слёзы бормотала Мара. — Ты не видишь, что от твоих планов становится только хуже-е-е? Ты всегда всё порти-и-и-ишь, — простонала она и уткнулась обратно в колени. — Это не моя вина! — Дэнис спихнула тело подруги на Маркуса и так резко придвинулась к Маре, что та чуть не завалилась на спину. Она вытерла рукавом следы от слёз и выпрямилась. — Это не моя вина. Старуха Брин отравила её, вы понимаете это? — И что ты предлагаешь? — сказал Маркус, утирая рукой нос. — Чтобы мы пошли к ней в дом, и… и… эта ведьма и нас убила? Ты этого хочешь? — Нет. Хватит ходить вокруг да около. Ведьма должна сгореть. Вместе со своим проклятым домом. От этой фразы холод пробежал по коже всех оставшихся из ребят. Они даже отвлеклись от рыданий. У них хватало сил только на то, чтобы с абсолютным непониманием вглядываться в безумные глаза Дэнис. Она совсем перестала быть похожей на себя. — Я хочу домой, я хочу к маме, — вставая с земли, скулил Картер. — Я больше не могу-у-у. Я этого не хочу. Не хочу. — Всё должно закончиться сейчас. Сегодня. Больше никто не пострадает от рук этой ведьмы, — говорила Дэнис, подбирая с земли оставшиеся рулетики. — Я этого не допущу. — Это неправильно, Элайза бы этого не хотела, — вскочил с земли Маркус и схватил Дэнис за плечо. — Элайза была маленькой наивной девочкой. И теперь её нет! Ты понимаешь это? Вы видели, что случилось с ней, когда она съела этот чёртов рулет? Как распухла? Это точно была магия, я не сомневаюсь. И теперь, когда она прочувствовала вкус убийств, кого она ещё отравит? Может, наших родителей? Нет, ведьма должна сгореть. Во со мной или нет? Картер с Марой взялись за руки и тихонько кивнули. Маркус неохотно, но всё же согласился. Аргументы были железными. — Вот и хорошо. Как только дом вспыхнет, каждый из вас убежит домой и сделает вид, что сегодняшней ночи не было. Вы меня поняли? Никто из вас никогда не заговорит о ней, даже среди нас четверых. Никто не упомянет то, как умерла Элайза. Мы будем жить словно ничего этого не было. Вы всё поняли? — Дэнис говорила отталкивающе спокойно, словно зачитывала задачу по математике. Дети снова кивнули. Они не смели спорить, ведь Дэнис сейчас казалась им страшнее всех злобных ведьм вместе взятых. Лунный свет играл в стёклах её очков так, что практически не было видно глаз — лишь блики. Дэнис погрузила руки в безразмерный рюкзак — сейчас они казались ненормально длинными и бледными. С торжественным видом Гринси извлекла из его недр коробок спичек, и никто этой ночью не произнёс ни слова с того момента, как Дэнис сжала его в ладони. Маркус, Картер и Мара молча шествовали за Дэнис к одинокому дому старухи Брин. Девочка бросила свёртки с рулетами на окутанную сорняками дорожку, ловко провела спичкой по боку коробки, и на её кончике заиграл маленький огонёк. Девочка с пустыми глазами наклонилась к земле и понюхала её, потом сделала пару шагов назад. В её вытянутой руке продолжал извиваться маленький огненный пленник. Он так и рвался на свободу, желал поскорее избавиться от проклятой колдуньи. Дэнис было приятно помучить его ожиданием и ощутить в своих руках невообразимую власть: одно её крохотное движение — и дом запылает. Она знала, что старуха не успеет убежать. Знала, что лишь одно движение отделяет её от мести за самого дорогого человека. К удивлению остальных, в последний миг Дэнис улыбнулась. В блеклом свете огня можно было подумать, что сам дьявол вселился в ребёнка. С самодовольным смешком и горящими глазами она бросила к свёрткам и сорнякам спичку. Понадобилось время, но первой запылала бумага. Дети тут же тяжело выдохнули и, спотыкаясь, разбежались каждый в свой дом. Все, кроме Дэнис: она застыла. Была не в силах оторваться от потрясающего зрелища. Девочка прикусила язык и кинула на заросшую дорожку ещё одну горящую спичку, и ещё одну, и ещё одну. Её поглотило это зрелище — как после рулетов схватились сорняки и вспыхнули один за другим. Как огонь поднялся до стен и легко охватил дом благодаря деревянной пристройке. «Повезло, что ведьмы не ставят пожарную сигнализацию» — вертелось у неё в голове. Дом старухи Брин был слишком далеко от других и пока что никто не замечал огня. Зато Дэнис чётко увидела, как в окне второго этажа с кровати пытается встать тёмный силуэт, но не может сопротивляться заполнившему лёгкие дыму. Дэнис живо подбежала к трупу Элайзы, в последний раз провела рукой по её волосам и с леденящим душу спокойствием удалила с её телефона все фотографии, сделанные на чердаке старухи Брин. Довольная собой, разрывающаяся от восторга и нахлынувшего адреналина, Дэнис поспешила в свой дом, чтобы через минуту изобразить удивление от маминых воплей о пожаре.

***

Роуз-стрит, по заверениям всех тех, кто проживал на ней, была истинным раем на Земле. Улица в пригороде города Нейбор, штат Калифорния, славилась не только ровными подстриженными лужайками и аккуратными домами, но и образцовыми добрососедскими отношениями между всеми её жителями. Но даже на этой улице временами случались не самые приятные события — например пожары. Огонь в доме старухи Брин заметили довольно быстро: в тот же миг, когда голова Дэнис коснулась подушки. Но прибывшие пожарные приняли решение удерживать огонь в пределах одного дома, чтобы защитить другие. Старуха Брин сгорела заживо прямо в своей постели. И пусть большинство соседей в глубине души были рады подобному исходу событий, все они старались изображать скорбь по поводу столь раннего ухода из жизни семидесяти восьмилетней Джоан. А о покойниках, как известно, говорят либо хорошо, либо ничего, потому все сплетни вокруг личности Джоан Брин мигом утихли. О ней вспоминали только хорошие вещи, как и положено делать праведным христианам. В то же время у всех жителей Роуз-стрит появился настоящий повод для скорби. Пока дом старухи Брин полыхал, миссис Марк обнаружила, что её дочери нет в кровати. Огонь ещё не успел утихнуть, а тело девочки уже было найдено недалеко от злосчастного дома. Распухшая, исцарапанная Элайза валялось на траве. В последние минуты жизни Элайза Марк пережила сильнейший анафилактический шок. Как глупо: девочка не знала, что у неё аллергия на орехи, и рулета, наполненного до краёв арахисовым маслом, хватило, чтобы девочка начала корчиться от боли. Но причина смерти была ещё более абсурдна — она подавилась водой, которую пытались налить в её распухшее горло. Но даже в этот мрачный период продолжали работать знаменитые «круги добродетели». Миссис Уоллис, зная, что сын её школьной подруги Мэри был сам не свой с дня смерти его подруги Элайзы, возила его к хорошему психологу и зачастую даже оплачивала сеансы. Но и на сеансах ненавистного врача Картер не смел нарушить своё слово. Он не дал ни единого намёка на то, что спать ему не даёт образ Дэнис, отодвигающей распухший красный язык, а потом с каменным лицом кидающую спичку к куче рулетиков. Картер, в свою очередь, делился с Маркусом сигаретами и всегда был готов прикрыть нового лучшего друга, принимая удар на себя. Он любил повторять, что ребёнку с психологической травмой прощают что угодно. Маркус же не забывал о своей подруги Дэнис. Он не забывал об их дружбе даже когда в четырнадцать лет она отправилась в колонию для несовершеннолетних за поджог. А Дэнис… Она изменилась с той ночи больше всех, словно это была больше не она. Никто не мог понять, почему девочка не проявляет никаких эмоций после потери лучшей подруги. Она не отреагировала даже на возвращение её любимого пса, сбежавшего пару дней назад. Что же касается Элайзы Марк, то на её похороны собралась вся улица. Было много цветов и плачущих людей, но она этого уже не видела. Сбылся её худший кошмар, и им оказались не куклы и не манекены. Она умерла, оставив после себя только два незаконченных фанфика.