Глава 19.
8 декабря 2018 г. в 16:26
Мой заботливый бойфренд, припасший для меня чашку латте, нашёл меня погребённым в куче писем и конвертов, которые разлетелись по всей комнате, хотя я старался быть крайне бережным, с блаженным выражением лица. К его приходу я успел прочитать, навскидку, только десятую часть из всего объема переданной мне коробки.
– Знаешь, – прочистил горло я после долгого молчания, – мой каминг аут – это второе лучшее, что случалось в моей жизни.
– А первое какое? – хмыкнул Влад, продолжая деловито оглядывать меня и мой антураж.
Я посмотрел на него, расплылся в улыбке, и выдохнул:
– Ты.
Мой мужчина покрылся пятнами смущения, но быстро взял себя в руки:
– Смотри, зазнаюсь, – отшутился он.
Я расчистил от писем небольшой пятачок на постели, чтобы Влад мог сесть, принял картонный стаканчик с благодарностью и пересказал всё, что он успел пропустить. Влад слушал внимательно, читал даже некоторые письма, которые я ему показывал, хвалясь.
– А... А твои родители знают? – спросил вдруг я без задней мысли.
Вопрос, конечно, был крайне личный, но мне с Владом явно повезло, потому что он хоть и замолчал надолго, однако потом всё же ответил:
– Не знаю, нет, наверное. Я им не говорил, – пожевал губу он, – не то чтобы я боюсь их неодобрения, просто... Знаешь, я не думал никогда о серьёзных отношениях. До тебя, – уточнил он, а я счастливо заалел, не издавая ни звука. – Ну и как-то я не придумал повода, чтобы рассказать им о парнях. Типа, обычные же люди не рассказывают своим родителям о том, что предпочитают в постели, и со случайными перепихонами тоже не знакомят. Поэтому я просто не видел смысла трепать им нервы, как мне казалось, попусту.
– А сейчас? – удивлённо нахмурился я. Уж больно формулировка последней фразы предполагала, что что-то вдруг поменялось.
– А сейчас, – замялся Влад, – я ловлю себя на мысли, что хотел бы вас познакомить. Мне кажется, если отец и примет мою гомосексуальность, то только с такой парой, как ты. Извини, – сразу попросил прощения он за то, что я в очередной раз звучал из его уст трофеем.
Я только кивнул, особо не зацикливаясь.
– Так и быть, я тебя прикрою и совру им, что коварно соблазнил тебя, – ухмыльнулся я и отпил ещё кофе.
– Что значит "совру"? Так и было! – возмутился Влад.
– Что?! Да всё наоборот было, – поспорил я с ним, – это всё ты! Ты меня соблазнял! Всеми своими...э-э-э... штучками, – неопределённо повертел рукой я.
– Тогда получается, что я тебя искушал, – поправил меня Влад, – а ты меня точно соблазнял.
– В корне с этим не согласен, но я рад, что у меня получилось, – решительно кивнул я и улыбнулся.
Влад подался ко мне навстречу, чтобы подтвердить мои заявления поцелуем, я ответил ему, нежно погладив по щеке.
– Ты тут будешь корреспонденцию дочитывать? – спросил он, отстранившись.
– Часок ещё посижу, – вздохнул я и оглянулся по сторонам, – но я вряд ли сегодня всё это осилю.
– Может, просто с собой возьмём? – предложил Влад.
– Не, вдруг что-нибудь потеряю, – отказался я от идеи, – думаю, просто завтра приедем на пару часов раньше, чем надо к родителям. Если ты не против, конечно же?
– Почему ты у меня разрешения спрашиваешь? – удивился Влад.
– Ну как же, – посмотрел я на него лукаво и начал подбираться ближе, – завтра кое-кто станет большим-большим мальчиком...
– О боже, нет, только не это! – закрыл лицо руками Влад, а когда убрал их, то вид у него был ну просто мученический: – Пожалуйста, скажи мне, что меня не ждёт никакая корпоративная фигня?
– О-о-о, – протянул я, – она совершенно точно ждёт тебя, милый мой. Более того, нам сегодня придётся лечь спать, на всякий случай, в разных спальнях, потому что Петергофские, в отличие от Эрмитажных, границы личного пространства ради богоугодного поздравления нарушать ой как любят. И я даже буду в их числе, – поиграл я бровями.
– Кошмар какой, – пробормотал Влад, – знал бы я, куда меня нелёгкая забросит, так бы и остался в гарнизоне сидеть.
Я прыснул и начал выпихивать его из постели, предлагая пока прогуляться по Эрмитажу, раз карта у него теперь была. Мне было неловко от того, что я тут сейчас собрался зачитываться посланиями, подвывая периодически от смеха или слёз, а Влад в это время будет скучать. Как ни странно, согласился он практически без уговоров, когда убедился, что я действительно в порядке. Я подозревал, что с Вовой он всё-таки смог найти общий язык, и от этого было радостно на душе.
Прежде чем вернуться к письмам, я всё же спросил у мамы, можно ли мне вот так просто заводить аккаунт в социальной сети. Понятное дело, что завести я мог всё что угодно и делать с этим, что заблагорассудится, но с одним условием – это будет фейк. Однако мне хотелось настоящую страничку, потому что я намеревался связываться со всеми, кто мне написал и оставил координаты для связи. Мама перезвонила, послушала и мудро предложила завести аккаунт, но перед тем, как начать отвечать с него, сначала его верифицировать. Я согласился, тем не менее браузер на ноуте не закрыл, хотелось хотя бы посмотреть, как выглядят те, кто мне решился написать. Я нашёл Инстаграм Миши, влюблённого в, судя по имени, японца Арэту, и на одном из групповых фото в профиле отыскал обоих. Хорошенькие какие, подумалось мне.
Было так странно смотреть на всех этих ребят, которые написали мне свои истории. Я ведь из-за своего затворничества особо с геями не общался. Ну, точнее с теми, кто жил открыто, а так, может, и пересекался с кем-нибудь, но не более. И вообще, больше видел репрезентацию ЛГБТ в сериалах или фильмах. Опять же таки, я не смотрел ничего узконаправленного, так сказать, не только чтобы не спалиться, но и потому что сам не интересовался особо. А сейчас я разглядывал лица настоящих людей, не актеров, которые только притворялись, а на тех, кто был таким же, как и я, и собирался счастливо жить, так же, как и я. И это придавало мне сил. Возбуждало интерес к той теме, которой я сознательно избегал в своей жизни.
Мама в какой-то момент меня дёрнула, потому что мне действительно предстояло познакомиться с подобранным ей для меня ассистентом. Я вдруг понял, пока шёл на первый этаж в мамин кабинет, что действительно надеюсь на то, что это будет женщина. Так не хотелось Владу нервы трепать. Я не боялся его собственнических флюидов, наоборот, млел, когда чувствовал исходящую от него ревность, но знал, что ему это настроения не улучшает.
Мамин кабинет мало того что был крохотный по сравнению с папиным, так ещё и стилистически казался его полной противоположностью. Вместо тёмной, резной, вековой мебели, маму, напротив, окружали изящные предметы: стеклянный стол, белоснежная система хранения за спиной с яркими акцентами в виде нескольких цветных дверок для ящиков. А на полу был постелен ковёр с коротким ворсом.
Лёнино место располагалось в приёмной, но за столом его не было – обеденное время. Поэтому я самолично постучал и заглянул внутрь.
– Можно?
– Проходи скорей, – обрадованно встала из-за стола мама.
Я закрыл за собой дверь и взглянул на сидящую рядом с маминым столом собеседницу, которая стремительно поднималась со стула следом. Уф, ну слава богу – девчонка. Вот только именно что девчонка, а не взрослая деловитая дамочка. Лицо обычное, молодое и симпатичное, с ярко выраженными славянскими чертами: большие глаза, курносый нос и пухлые, но не очень большие губы – мне почему-то сразу понравилось, как она одета: ни намёка на деловой стиль. Только кеды с высоким бортом, свободного кроя джинсы с кокетливыми подворотами – блин, я свои так же ношу! – и белая футболка с крохотной вышивкой: "f*ck".
– Где футболку купила такую? – ухмыльнулся я.
– Хэндмэйд, – расплылась в улыбке девчонка, и я своими глазами увидел, как она осознаёт, что сказанного по меркам этикета недостаточно, поэтому решает дополнить фразу ненавистным обращением.
Я не дал ей этого сделать:
– Лёша, – протянул руку я, до того как она успела что-либо добавить.
– Мила, – ответила она на рукопожатие.
– Что за имя такое? – удивился я, не удержав язык за зубами.
– Это сокращённое от Людмилы, – пояснила Мила.
– Тебе идёт, – кивнул я и обратился к маме, – это та, о ком я думаю?
– Да, твой персональный ассистент, – кивнула мама, – знакомьтесь пока, а я пошла пообедаю, а то потом мне пора будет уезжать.
– А-а? – указал я на Милу.
– Лёня введёт в курс дела, – заверила мама и пошла на выход.
Позже, когда я вбивал в телефон номер Милы, глупый Т9 переименовал её случайно в "Милая", а я... не стал исправлять. В целом, я был с телефоном согласен. Мила и правда оказалась очень приятной девчонкой, ещё и опытной, к моему большому удивлению.
– Личный ассистент – он как доктор, – наказала Мила, – от него скрывать ничего не надо, потому что он со своим клиентом связан профессиональной тайной. Иначе такие казусы могут произойти – век не отмоешься. Или ещё хуже: в мем превратишься. Ой... – осознала она с кем разговаривает, – извини.
– Да ничего, – хохотнул я, – тогда скрывать от тебя не буду: вертел я всю эту известность на причинном месте. Ни к каким старпёрам на передачи я не пойду, на телек тоже не пойду – только если это что-то официальное. Слишком заумным журналам интервью я тоже не дам, с политиками дел не имею в принципе. Я во всём этом недавно варюсь и только-только начал обретать аудиторию. Они все молодые, даже маленькие, я бы сказал. Я хочу с ними на одном языке разговаривать.
– Кажется, понимаю, – задумчиво прикинула что-то в голове Мила и заверила, – что-нибудь придумаем.
Она задала мне ещё несколько уточняющих вопросов, подключилась к моему календарю, а потом вернулся Лёня и увёл её знакомиться с другими сотрудниками. Я же пошёл в столовую урвать какого-нибудь перекуса и забрать Влада домой.
– Ты с ассистентом познакомился? – спросил он, когда мы ехали в Петергоф.
– Ага, мировая девчонка, – сложил я пальцы знаком "окей" и сделал вид, что не услышал облегчённого выдоха.
Петергоф показался мне миражом. До конца каникул оставалось так мало времени, что я не мог решить, чем же хочу заняться: хотелось одновременно тюленить на пляже, напитываясь тёплым солнцем, и в то же время брать от активного отдыха всё. К счастью, когда мы с Владом пришли к месту массовой сходки по наводке из чата, обе мои крайности были выполнены. Старшие племяши устроили пикник в лесопарке, и там можно было развернуться: сначала наесться жареными на гриле сосисками и молодыми овощами, потом лежать, растянувшись на пледе, а после поиграть в волейбол. Идеально. Обратная сторона такого волшебного времяпрепровождения была очевидна – часы утекали сквозь пальцы.
День потихоньку укорачивался, и в половине девятого солнце уже скрылось за горизонтом. Все старшие плавно переместились в Марли и собирались играть в костюмированную "Клуэдо" – игру-детектив, а я грамотно срезался, показав очередное письмо от Лёни с материалами по теме ЛГБТ. Конечно же, на самом деле просмотрел я его только наискосок, когда мы с Владом устроились в Центральных сенях. Он лениво щёлкал по шоу на "Нетфликсе", поглаживая мои коленки, уложенные на его ногах, пока я листал очередную статистику. В голове, если честно, то и дело всплывал наш с ним дневной разговор. Да и сама тенденция последних дней – когда мой "шторм" утих, и я наконец мог со всем вниманием погрузиться в приобретаемые знания о Владе – располагала к возникновению всё новых и новых вопросов.
– Слушай, – окончательно оторвался я от материалов, – я всё думаю о нашем разговоре... – и утих.
Влад отвлёкся от экрана и сфокусировал взгляд на мне. Такой домашний, в серых хлопковых спортивках и майке, с растрепавшимися за день волосами в его модной стрижке. Я вздохнул мечтательно, глядя на доставшееся мне счастье. Влад ничего не понял и вздёрнул брови, подгоняя к продолжению.
– Ты реально думаешь, что твоим родителям стоит рассказывать? – как кубарем с горы выдал я мучающий меня вопрос.
– Ну, точно не по телефону, – как будто бы предупредил Влад, – а так, почему бы и нет? Конечно, когда мы оба решим всем рассказать.
– Но... Ты же сам говорил, что у тебя потомственная семья военных, всё такое, – обозначил я.
– А, не, не парься, – махнул рукой Влад, – во-первых, они же не какие-нибудь свидетели Иеговы, ничто человеческое им не чуждо, и поверь, они не будут отрекаться от меня или что-то типа того, только потому что я гей. Как там этот мальчик про своего папу написал? "Геем быть можно, пидорасом – нельзя". Вот, у моего отца абсолютно такая же позиция. А во-вторых, Лёш, ты немного не понимаешь, какие у меня с родителями отношения. Не, понятное дело, что это не твоя вина, ты рос в совершенно другой семье, с другими правилами и отношением родителей. Я же... Я, по сути, не жил с ними под одной крышей дольше трёх месяцев с двенадцати лет. Полжизни. Это, знаешь ли, накладывает отпечаток в общении. Нет, не переживай, – успокоил меня он, услышав, как я жалобно заскулил, – мы любим друг друга и всё такое, у нас тёплые, уважительные отношения, но просто не очень близкие.
– А что ты им вообще о своей жизни рассказываешь? Они знают, что ты работаешь со мной, например? – взыграл во мне интерес.
– Конечно знают! Мы даже твоё выступление обсуждали, пока тебя, э-э-эм, пока тебе было плохо, – попытался сгладить терминологию Влад.
– И-и что они сказали? – затаил я дыхание.
– "Пятому уже можно", – пожал плечами Влад.
Я закатил глаза, рассмеявшись с облегчением.
– Почему всех так волнует фертильность моей семьи? – задал я риторический вопрос.
Но Влад на полном серьёзе на него ответил:
– Потому что это первое, что роднит вас со всеми остальными – семейные ценности, забота о детях, поддержка родителей. На самом деле, – продолжил он немного погодя, – я тут пролистал, когда минутка свободная была, всякие заметки, обсуждения, и знаешь, что самое удивительное? Твой каминг аут, походу, поднял рейтинг Императора и вашей семьи в целом. По причине того, что в глазах либералов вы стали человечнее, а в глазах противников – больше не тошнотворно идеальные.
– Мистика, – вздохнул я, ероша волосы.
– Жизнь, – вполголоса возразил Влад, – просто жизнь. Все вдруг увидели, что вы живые. Особенно из-за того, что ты не только про себя упоминал в речи.
Я растворялся в спокойствии Влада, проникался его монументальной уверенностью в том, что всё будет хорошо. Каким-то волшебным образом он побеждал все мои страхи и заставлял верить в свои силы. Я видел, что он мне не льстит, не договаривает всего, что нашёл про меня в сети – это да, но не приукрашивает. Я подался корпусом к нему и закусил губу, подняв на него глаза:
– А у меня для тебя есть подарок.
– Ещё даже не полночь, – возразил мне Влад, в его глазах плескалось столько нежности.
– Тогда пойдём, скоротаем до неё время, – тихонько предложил я.
Влад улыбнулся и встал с дивана, утягивая меня за собой. Я шёл за ним, и мы держались лишь кончиками пальцев, и от одного этого в моём теле плескалось тепло, готовое в одно мгновение отозваться огнём. Удивительно, как с Владом я решался на то, что казалось мне слишком постыдным раньше. Более того, сейчас каждое наше действие выглядело благословением. Я не задумывался ни на секунду, не трепетал и не сомневался, когда Влад после долгих томных поцелуев, развернул меня и уложил на себя сверху. Я ласкал его стоящий член, ощущая на своих ягодицах горячие руки, а затем и прошедшийся по расселине язык.
После насыщенного дня неспешные оральные ласки лучше всего расслабляли и позволяли без слов сказать о своём восхищении. А когда нежность вышла из берегов и страсть затуманила разум, я опустился на Влада и задвигался, ловя на себе заворожённый взгляд тёмных глаз с огромными зрачками. Румянец на мне простирался до самой груди, и в какой-то момент Влад сел на постели, чтобы целовать мои губы, шею, раскрашивать ключицы и грудь тёмными отметинами засосов.
В конце концов он перевернул нас так, что я оказался на лопатках, и Влад, опираясь на руки, задвигался сильно, буквально впечатывая меня в матрас. А я цеплялся за него, стискивал пальцами кожу на его спине и на грани слышимости просил ещё, облизывая оказавшееся в плену губ ухо.
Между нами не было никаких границ, никаких статусов или приевшихся ярлыков. Его наслаждение отзывалось во мне, а он ловил губами моё. И я знал, что так не бывает без настоящих чувств. Будь хоть гуру секса и эротических утех, но без поджигающей кровь любви даже простое прикосновение будет ощущаться грязью.
Когда мы раскинулись на постели, тяжело дыша, меньше всего мне хотелось покидать место под горячим боком Влада, однако делать было нечего. А ещё, я же обещал подарок, тем более, что на часах как раз была целая минута первого. Пришлось скатиться с постели, быстро сбегать в ванную, взять из рюкзака распечатку и вернуться в спальню к Владу. Я забрался на постель и сел по-турецки, не стесняясь наготы. Ни своей, ни смотрящего на меня с подозрением Влада.
– В общем, я так и не придумал, что тебе можно подарить из материального, – честно предупредил я, – и я подумал, что раз теперь тебе выпала доля уехать со мной в Оксфорд, я не буду совершать прошлогоднюю ошибку и позабочусь о том, чтобы тебе было чем заняться, пока я просиживаю штаны на лекциях. – Я неловко почесал затылок, заметив: – В прошлом году на Вадима было страшно смотреть. Он, конечно, прошёл со мной много испытаний, но в институте он реально чувствовал себя как в тюрьме. Понятное дело, что у него было полно своих причин, но полная оторванность от социума и безделье любого на стену загонят. Поэтому я проявил инициативу и записал тебя на курсы для инструкторов по вождению, – протянул я распечатку с подтверждением зачисления Влада на курс.
– Но я и так умею водить, – вопросительно заметил он, принимая тем не менее документ из рук, – у меня и права международные...
– Нет, ты не понял, – усмехнулся я, – после прохождения этого курса и получения сертификата инструктора ты будешь учить водить. Прыщавых британских студентов. Ну и меня, – добавил я тихо.
Влад сел на постели и включил ночник на тумбочке, чтобы внимательней рассмотреть написанное в бумаге с фирменным лого Оксфорда.
– А-а разве я не должен всё время сопровождать тебя? – всё ещё недоверчиво вертел он распечатку в руках.
– В стенах института в этом нет острой необходимости, особенно во время закрытых семинаров. И мы всегда можем договориться, – заверил я Влада, – пока ты на занятии, я буду ждать тебя дома. Поверь, я найду чем заняться, у меня там не самая сладкая жизнь – уроков задают по горло. Да и курс-то всего два месяца длится, потом ты уже сам расписание занятий будешь составлять, – и в качестве последнего аргумента я обозначил свои желания, надув губы, – я смогу там сдать на права, только если пройду курс, но я так хочу, чтобы меня учил именно ты, а не какой-нибудь толстый, потный бриташка.
– Никаких бриташек, – решительно мотнул головой Влад, но потом снова опустил взгляд на бумагу и нерешительно уточнил, шумно сглотнув: – Это что получается? У меня будет настоящая гражданская профессия?..
Я растерялся. По реакции Влада не было понятно, нравится ему или нет.
– Влад, – осторожно позвал я его, – если ты не хочешь, то ничего страшного, – потянулся я к зажатым в его руках документам.
Но вместо этого, меня самого стиснули в мёртвой хватке объятия.
– Лёш, это потрясающий подарок, – горячо зашептал мне Влад, – я не знаю, как тебя благодарить.
Он отстранил меня от себя ровно настолько, чтобы взять моё лицо в ладони и расцеловать каждый его кусочек. Вызвав у меня глупое хихиканье от облегчения, что с подарком я всё-таки не прогадал.
– Профессор Румянцев, а поставьте мне зачёт авансом? – игриво куснул я его за губу.
– Вот ещё! – хохотнул Влад и повалил меня на лопатки, устраиваясь меж моих ног. Провёл губами по скуле и прошептал, обдавая горячим дыханием край моего уха: – Сдавать заставлю устно и письменно. Мы попробуем все скорости... А потом я покажу тебе задний ход и разрешу порулить... Доверю тебе свой ручник, после чего дам пару уроков экстремального вождения...
Я задыхался от стыда, смеха и возбуждения и впервые в жизни с нетерпением ждал окончания каникул. Влад обладал магической способностью вызывать у меня тягу к знаниям!