***
Кое-как доехав до дома, Нагиса с улыбкой попрощался с Каяно. Дорогой мерседес ярко-красного цвета сдал назад, чуть не задевая мусорный баг и отправился в противоположную сторону. Оглядевшись, Шиото нахмурился, он поклялся, что больше не позволить себя подвозить. Ветхий дом готов был рухнуть только от одного маленького толчка, так что это точно не место для таких людей, как Каэдэ. Хоть у него и был двухэтажный дом, выглядел он весьма нелицеприятно, раньше его это не особо интересовало, но сейчас, когда Каяно была здесь уже два раза ему стало стыдно. И почему только сейчас? Однако долго пребывать в своих мыслях не дал звук бьющейся посуды. Нагиса резко вздрогнул и поспешил зайти в дом. Со стороны гостиной раздавались громкие крики и ругань. Знакомый женский голос, который уже срывался на хрип, заставил низшего ускориться и побежать на шум прямо в обуви. — Мама?! — прокричал Шиото вбегая в гостиную. В комнате вмиг повисла тишина. Его мать резко выпрямилась и с опаской повернулась, тем самым открывая взор на незнакомого гостя. В горле резко пересохло, сердце яростно забилось в груди, готовое в любой момент вылететь из неё. Перед взором Нагисы предстал, высокий мужчина, чьи синие волосы были аккуратно уложены, совсем не так, как он это запомнил. На госте был дорогой костюм, а сам он слегка опирался на трость, так как сильно хромал. Так и не вылечился — пронеслось в голове Шиото. На груди был вышит символ змеи, что открыла свою огромную пасть, а на её голове сидела маленькая синица. Нагиса забыл, как дышать. — Отец? — ноги перестали держать тело, и он стал медленно оседать на пол. Шарлотта помогла Нагисе сесть на диван, тяжело вздохнула, и прошла к выходу, при этом легко коснулась волос сына, а мужчина сел в кресло, закинув ногу на ногу. Тишина, казалось, давила на лёгкие лишая возможности даже вздохнуть, никто не пытался даже шевельнуться. Казалось, что в одно мгновение мир обрёл краски и снова потерял их. Нагиса не знал, как должен был реагировать. Он любил отца, сильно любил, однако какая-то неведомая обида, ярость накатили на него от одного вида мужчины. Это был не тот самый Хару Шиото, которого он оставил в своих воспоминаниях, не тот, с кем Нагиса так хотел встретиться. Что я должен делать? Как поступить? В один момент перед ним встал одновременно знакомый и незнакомый человек, которого он должен был воспринимать как своего отца. Должен ли он прыгнуть в его объятья или оттолкнуть и заставить уйти навсегда? Нагиса не знал. Ему хотелось и того и другого. Низшему всегда казалось, что он не злился на отца, не держал обиды и смог бы нормально общаться с ним будь у него такая возможность, но всё оказалось совсем не так. Обида, что до этого пряталась глубоко в сердце, прорвала прочную плотину и накрыла его огромной волной. Что же мне делать… Не выдержав долго молчания, мужчина всё же подошёл к сыну и, присев на одно колено и заглянул в голубые глаза. Лёгкая улыбка сияла на красивом лице, он даже осмелился положить свою руку поверх чужой. — Помнишь в твоём детстве, когда я приходил с очередной работы, ты плакал и бежал меня обнимать. Ты говорил, что сильно скучал, — шептал Хару Шиото, а затем, вытерев большим пальцем скользящую по щеке слезу, продолжил, — Ну. Не нужно плакать, ты же у меня сильный, и не надо отрицать это, я прекрасно видел тебя на том суде. Солнышко моё, ты самый сильный мальчик. Шиото младший поднял взгляд на своего отца, а затем оттолкнул его руку. — Что вам нужно? — холодно проронил Нагиса. Он видел, как на знакомом лице появились едва заметные морщины. Улыбка его выглядела вымученной и фальшивой. Его отец, всегда улыбался ярко и очень красиво, а сейчас перед ним чужой человек. Ты прав, я стал сильным. Потому что тебя не было рядом. — Что ж, раз уж ты стал настолько взрослым, что можешь как полагается отвечать не очень приятному тебе гостю, то я сразу отвечу на твой вопрос, ты будешь жить со мной и это уж точно не обсуждается. Может быть я и разведён с твоей матерью, но ты всё ещё мой сын, что бы она не говорила. Если я понял что-то из жизни с ней, так это то, что твоя мать не способна на измену, на что угодно, но не на неё. — Нет! — гневно воскликнула только что вошедшая Шарлотта, и кинула в мужчину кружкой с чаем, который несла для сына, — Он только мой сын! Только мой! Ты его у меня не заберёшь! — Тогда останови меня, — твёрдо сказал мужчина и посмотрел на свою бывшую супругу, — Ты сама говорила, что со мной ему будет лучше, когда мы разводились, так что изменилось сейчас? — Я… я не хочу, чтобы он страдал больше, этого достаточно, ты так не думаешь? — Когда-то мы уже приняли правила этой игры. Шиото не понимал о чём они говорили, но желал, чтобы они прекратили. Он словно вернулся в прошлое полное скандалов и ругани. Однако ехать куда-то с давно ушедшим отцом Нагиса не собирался. Да, может этот дом и не был красивым или хоть сколько-нибудь внушающим доверия, но это был его пристанище. Дом, в котором мама пела ему колыбельные, дом в котором он впервые стал говорить, улыбаться, а затем сделал первый шаг. Это был дом, где были все самые счастливые воспоминания.***
Карма расслабленно сидел на диване и устало смотрел в окно. Солнце медленно заходило за горизонт прощаясь с оживлённым Токио, но этого конечно же не замечали люди, что вечно спешили по своим важным делам. Ясное солнце им заслоняли холодные многоэтажки и тем немногим, что, как и Акабане замечали закат, приходилось любоваться лишь мелкими отголосками той красоты, что видел сейчас высший. Асано тяжело вздыхал, сидя где-то под боком, и пытался успокоиться. — Ты должен сказать, что твоё состояние не улучшается, Карма! — не выдержав кричит Гакушу и, схватив Акабане за плечи, поворачивает к себе. Высший лишь закатывает глаза и отворачивается. Он так устал о чём-либо думать. — Успокойся Гаку, ты как никто знаешь, что это ни к чему не приведёт. Не трать время, — голос его был слегка хриплым, а сам он словно фарфоровая кукла сидел на диване окружённый закатными лучами солнца, что сейчас казались совсем не тёплыми и приятными, а скорее острыми как лезвие. — Как бы я не ценил твоего отца, он переходит все границы! Разве не видно, что новый метод тренировок не помогает? Просто из-за слитого видео Ален решил поменять всю твою подготовку?! Это же просто смешно и… — Асано, не стоит лезть туда, куда тебя не просят. Гакушу ещё минут пять смотрит на друга в полном молчании, а затем резко дёргает его на себя и заключает в крепкие и такие тёплые объятья. Карма шокированный такими действиями не сразу понимает, что происходит, но затем сам льнёт к Асано, зарываясь ему куда-то в шею. Приятный запах глицинии полностью расслабляет Акабане и в голове становиться блаженно пусто. Наконец-то после разговора с отцом он чувствует себя живым и настоящим. С каких пор я стал таким чувствительным… — Я надеюсь, что ты не станешь совершать ошибок прошлого, — тихо говорит Гакушу и сильнее стискивает друга в объятьях. — Хах, где-то я уже это слышал.