Парад ёкаев

      Шону поднял всех ещё в начале седьмого, точнее сказать — начал поднимать, в номер к ним он заглядывал раза три. Чжухон и Минхёк начинали шевелиться по одеялами, изображая готовность к дневной активности, но стоило лидеру закрыть двери, как они снова замирали. Вонхо это было даже на руку, меньше лишних ушей, тем более, что проблемы, очевидно, были только у него. К сожалению, Хёнвон, который шорохался по комнате с зубной щёткой во рту, собирая свои вещи, таки пробудил двух засонь. Когда Вонхо вышел из ванной, они втроём уже толпились в прихожей, натягивая тапки — в юкатах и с полотенцами на всклокоченных волосах.       Всем стадом поднялись на крышу, чтобы до завтрака насладиться покоем раннего утра, если такое возможно в компании с Минхёком. Вонхо отвлечённо слушал трёп Хёнвона и Минхёка, которые обсуждали финал Лиги KBO и спорили, кто кого порвёт в серии игр: «Медведи Дусан» — «Чанвонских Динозавров» или наоборот. Чжухон приседал на уши Шону, который растёкся по бортику с полотенцем на лбу и изредка отвечал что-то односложное.       Вонхо сперва терпеливо ждал, пока рэпер выговорится, потом уже открыто сверлил его взглядом, посылая мысленные сигналы, чтобы свалил куда подальше. Тогда он бы подплыл к лидеру и как-нибудь непринуждённо начал беседу. «Дорогой хён, подскажи, а какого хрена мы тут все забыли?», «Ты не устал думать за всех?» и «Спроси у Орэн, есть ли в этом городе приличная психушка, где лечат нервяки?» С наскока не решишь, с чего начать. Он встряхнул чёлкой. Благостный покой растворился в голубой дали — шум, который производили Хёнвон и Минхёк, уже невозможно было игнорировать.       — Вонхо, разбей! — Минхёк от избытка чувств уже перешёл на фальцет.       Вонхо нехотя повернул голову на звук. Минхёк волочил к нему долговязого вокалиста, крепко вцепившись ему в руку, и продолжал трещать на ходу:        — Дураков учить надо! То, что твой «Дусан» не просрал плей-офф ещё ничего не значит!       — Ты бы сперва таблицу поглядел, алё, твои «Чухонские Динозавры» кое-как вообще пролезли в финал, — возражал Хёнвон, путаясь в собственных ногах и хлюпая руками по воде.       — «Чанвонские»! Скоро ты это название на всю жизнь запомнишь! Вонхо, если серию берут «Диносы», я забираю у Хёнвона его часы! Ну, эти, для лётчиков.       — «Эти, для лётчиков», блин! — фыркнул Чжухон. — Тебе, Хёк, они точно не нужны. Там стрелочки, оч сложно, запутаешься ещё.       — Во-первых, авиационные Орис из лимитированной серии, — сказал Хёнвон. — А во-вторых, ты охерел, они два мульта стоят?       — Так это в вонах, если перевести в доллары — совсем немного.       — В парагвайские гуарани переведи, финансист фигов!       — Зассал? Признаёшь, что я прав?       — Кто зассал, я? Окей, тогда ты отдаёшь мне кроссовки, которые тебе GD лично разрисовал и подписал… Что, зассал?       Если Хёнвон и думал, что раззадоренный Минхёк свернёт с намеченного им плана, то сразу понял, что нет:       — Так я-то знаю, о чём говорю! «Диносы» не позволят мне лишиться обуви!       — Ну да, ну да, только им забот до тебя и твоих шмоток!        — Ах, та-ак! Ну, погоди! Вонхо, разбивай!       Вонхо пожал плечами и занёс руку. Из-под полотенца донёсся ленивый голос лидера:       — Хёнвон, часы в подарок прислали, насколько помню? Нехорошо… А вдруг Хёк их потеряет?       Все как по команде уставились на источник голоса. Минхёк мог надёжно посеять любую вещь, просто подержав её в руках пару секунд, и наткнуться потом на пропажу можно было только случайно, желательно прочно о ней забыв. Причем сам Минхёк яростно отрицал свою причастность к утерям, и что характерно — не врал, просто искренне не помнил, откуда что взял и куда что положил. А часы реально дорогие, и Хёнвон их даже выгулять не успел. Он заметно колебался. На лице Минхёка появилось странное выражение, будто только что услышал нечто сверхгениальное. Он развернулся к Хёнвону и сказал:       — Хорошо, тогда давай на желание.       — Согласен!       Вонхо разбил спор. Минхёк отплыл на своё место и уселся там с такой хитрой мордой, что даже рассеянный по жизни Хёнвон не смог это проигнорировать.       — Чё ты лыбишься-то?       — Ты проиграл, и даже не понимаешь, — Минхёк не в силах был удержать торжествующую улыбку. — Но нет худа без добра, твои «Медведи» хотя бы разомнут сосательные мышцы к зиме!       — Как бы твоим «Диносам» чего не размяли.       — Не задерживайтесь! После завтрака уезжаем, — сказал Шону откуда-то сбоку.       Вонхо вскинулся на голос, но успел лишь увидеть только качающуюся створку широкой стеклянной двери с логотипом курорта.       — Я, кажется, пересидел, ребята. Пойду, — он выбрался из горячего бассейна, не обращая внимания на Чжухона, который начал ему втирать, что он нагуглил о Фукусиме.       В каменном коридоре никого не было. Никого и в бане с каменными скамьями и душами. Только пар клубился, мерцая в красно-золотистых лучах, да по незащищённым лодыжкам тянуло холодом от двери. Когда за спиной раздалось эхо хлопающей двери где-то в глубине коридора, Вонхо аж подпрыгнул на месте, но это всего лишь начали подтягиваться другие любители утренних омовений на свежем воздухе.       Шону здесь нет, и больше тут ловить нечего.       Он подтянул пояс юкаты, достал из шкафчика при входе кожаные тапки и пошоркал до лифта. Может, застанет Шону в номере, пока все остальные наверху. Но чем дальше уходила возможность пообщаться с лидером, тем слабее была решимость вообще поднимать эту тему, и Вонхо опасался, что если не поговорит с ним о своих тревогах сейчас, то не поговорит никогда. Будет кочегарить себе потихоньку, и не отсвечивать, а соскучится по проблемам — так жизнь их сама устроит.       Вонхо не заметил, как добрёл до номера, пока думал, как и на чём подъехать к лидеру. Он начал рыться в сумочке с мыльно-рыльным в поисках карточки-ключа, и тут на него из-за угла набежал Сончан — в джинсах, толстовке, с папкой под подмышкой — такой же заряженный, как всегда:       — Так! Шляемся, значит! Остальные где?       Твою мать, ну почему Вонхо не достал ключ заранее? Не пришлось бы лишний раз встречаться.       — Сончан-ши, вы как-то напряжены, — состроил он приятное лицо, прежде чем повернуться к менеджеру. — Наденьте юкату, поднимитесь к парням наверх, расслабьтесь.       — Они в спа? Блядь, нашли время! — Сончан понёсся к лифтам, оставляя Вонхо у двери, который даже не понял, что сейчас произошло, но разбираться и не хотелось.       — Шону в номере? — крикнул ему вслед Вонхо.       — Нет его там! Собирайся живо, мы возвращаемся! — рявкнул менеджер одной ногой в лифте.       — Ишь, как жопой дымит, кажется, какие-то неприятности, — пробормотал себе под нос Вонхо и хмыкнул, мстительно представив себе, насколько подгорает у Сончана от их поездки.       Где парням быть, как не в спа, они же на курорте. И сейчас, на минуточку, почти восемь утра, а они давно на ногах, Сончану вообще не на что жаловаться. Только как Вонхо не заставлял себя забить на Сончановский психоз — не получалось. Вдруг что-то случилось с Кихёном или макнэ, которые остались в Киото? Вонхо застыл перед зеркалом в прихожей. Потом с досадой сплюнул. Сука, вот умеет же Сончан испоганить… что бы у них тут ни было — отдых, командировку, турпоход имени Сон Хёну. Он торопливо начал сдирать с себя халат и кидать вещи в сумку, без разбора, где чьё. Потом разберутся. И нужно предупредить Орэн и Шону.       Вонхо схватил телефон, нажал на дозвон, прижимая его плечом к уху и одновременно пытаясь влезть в толстовку. Шону не отвечал. Вонхо выскочил из номера и чуть не сбил с ног Орэн, которая оказалась прямо за дверью. Переводчица подняла ладони, упираясь в грудь Вонхо и испуганно тараща на него свои круглые глаза.       — Айм со сорри, — почему-то на английском пробормотал Вонхо. Куда он собирался? А, предупредить же хотел. — Орэн-сан, нужно найти всех, кажется, что-то случилось. — Вонхо отскочил от переводчицы, выставив предупредительно ладонь вперёд. — Все нормально?       — Всё в порядке. Что именно случилось? — спросила переводчица, приходя в себя.       — А хер его разберёт, я уже вообще ничего не понимаю, — раздражённо ответил Вонхо, и до него дошло, что перед ним всё-таки сотрудник японского лейбла агентства, а не их общажная банда. Он поднял глаза на Орэн, но к его удивлению чопорная японка не упала в обморок, услышав нецензурное слово. Вонхо готов был поклясться, что заметил даже слабую полуулыбку, когда она увидела его конфуз. Кажется, можно обрадовать Чжухона, что он обхаживает не каменного идола. — Сначала Шону нас зачем-то вытащил из Киото, теперь Сончан взбесился и орёт, что нужно срочно ехать обратно… Он наверх побежал, за остальными. Нужно найти Шону, не видели его?       Орэн отрицательно покачала головой, они почти бегом дошли до номера, где остановились менеджер с лидером — так, на всякий случай, — но на стук никто не отзывался. Вонхо набрал Шону ещё раз и приложил ухо к двери. Гудок шёл, за дверьми было тихо.       Орэн в задумчивости постукивала пальцем по подбородку.       — Я спущусь вниз, спрошу у администратора, можно ли сделать объявление, — сказала она. — Может, Шону-сан пошёл обратно в онсэн?       Вонхо с сомнением пожал плечами. Зачем ему возвращаться наверх почти сразу, как он оттуда ушёл? Решили, что пока Орэн даёт объявление на стойке внизу, а Сончан рыщет в бане, Вонхо будет отлавливать парней здесь, иначе им в жизни не собраться.       Он оставил двери в номер приоткрытыми, чтобы не пропустить всех, кто пойдёт мимо, и продолжил собирать вещи. Футоны свернул и убрал в шкаф, осмотрел ванную комнату на предмет забытых вещей, собрал всё найденное в один мешок и запихал в рюкзак к Чжухону. В тот момент, когда он проверял, не осталось ли чего на полках гардероба в прихожей, он услышал голоса в коридоре.       — Ты понимаешь, что все съёмки, ваше здесь проживание, каждый сраный макиато Хёнвона, каждая, сука, нихонская рисинка, которая исчезает в глотке Вонхо, — всё оплачено из её кармана?! — шипел голос, в котором без труда можно было узнать Сончана. — И ты мне сейчас говоришь, что знал о её приглашении ещё до того, как мы сюда приеблись?! Пиздец, пизде-ец…       Вонхо замер в полуприседе у шкафа, чтобы не производить шума, хотя от накатившего чувства омерзения у него аж скулы свело. Вот же шкура, расстроился, что они у шеста не крутятся на вечере у какой-то богачки… Ещё и едой попрекнул, не забыл! Постойте, их кто-то из спонсоров желал видеть у себя в гостях, а они уехали. Шону заставил их уехать. Что происходит?       — Она ничего тебе не сделает, — возразил невозмутимо голос, без сомнения, принадлежавший Шону.       — Ты, блядь, серьёзно? Мне? А как насчёт вас? Да, руки-ноги, может, и не переломает, но если тебя больше не интересует продвижение на местном рынке, ты бы сперва обсудил это с кем-нибудь! У нас целый отдел занимается сбытом вашей творческой продукции, им за это деньги платят! А ты только что своими руками придушил целое направление! Да, ничего она не сделает! Только рынка лишит, ведь вы, по-видимому, работать дальше не хотите, да? Гордые, да? Нос от спонсоров воротите? И не в первый раз, насколько я понял! — голоса звучали уже совсем близко, изредка замирая на одном месте, когда Сончану, по-видимому, хотелось набрать мощей в лёгкие. Он уже перешёл в фазу неконтролируемого словесного поноса, который не раз на себе испытывал Вонхо. — Люди посерьёзнее вас карьеры лишались! Как будто от вас требуется невесть что. Сходите, поулыбаетесь, очаруете этих говнюков, пожрёте крабов с шампанским в компании денежных мешочков, и пишите свои песенки дальше, посиживая в комфортабельной студии.       Вонхо заскрипел зубами. Почему Шону не ему втащит? Сончан прямо напрашивается! Понятно, что всё имеет свою цену, и совсем не редкость, когда артиста «покупают» подарками, но только они тут при чём? Они эту даму даже не знают! Какая-то богатейка ткнула пальцем в каталоге «Айдолы на любой вкус», и они рысью понеслись тапки в зубах приносить? Может, ещё жопу каждому, на кого укажет Сончан, подставлять в благодарность? «Песенки»! Теперь Вонхо был полностью на стороне Шону.       — Хорошо, мы всё обсудим. Когда вернёмся, — успокаивающе сказал лидер.       — Нечего тут обсуждать. Возвращаемся мы прямо сейчас. Развели демократию, мать вашу.       — Ладно, я не должен был молчать, — после паузы сказал Шону. — Сейчас говорю. Нам не нужно сейчас ехать в Киото и откликаться на приглашение госпожи Кэйдзиро мы тоже не будем.       Теперь замолчал Сончан. Шаги остановились уже у самого номера, и из коридора теперь было прекрасно видно приоткрытую дверь. Очевидно, что если она открыта, значит, внутри кто-то есть, и если из номера не доносится ни звука — это наводит на определённые мысли. Например, что некто стал невольным свидетелем разговора, а сейчас застыл в каком-то полуметре, боясь шевельнуться. Вонхо сглотнул вязкий ком в горле — ему одновременно было не по себе и душило любопытство.       В затянувшейся паузе ожили динамики, и сухой голос, отдалённо напоминающий голос их переводчицы, объявил: «Сотрудников компании «Меркьюри Токио» просят срочно вернуться в номер. Повторяю…» Молодец Орэн, вместо конкретных имён указала японский лейбл, который вряд ли кому-то здесь знаком, кроме посвещённых. Поклонники их тут тоже не осаждают, но лишнее внимание привлекать не стоило.       — Окей, — медленно произнёс Сончан. — Допустим, ты знаешь то, чего не знаю я. Расскажешь в номере.       Их шаги стихли за поворотом в соседний коридор, и Вонхо аккуратно прикрыл за собой дверь. Так, с поездкой стало более-менее ясно. К Шону каким-то образом попала информация о приглашении спонсорши, перед которой тут все ходят на задних лапках, и он считал, что дружба с ней им только навредит. Фамилия этой дамы Вонхо ничего не говорила, но Шону редко ошибался, а Сончан чуть вообще штаны не обделал, как узнал, кого они опрокинули. Только по его мнению им больше навредит пренебрежение этой дружбой. С другой стороны, сам он о приглашении не знал, что в свою очередь, означает, что и организаторы также не были в курсе — по крайней мере, до сегодняшнего утра. Следовательно, поездка должна была послужить оправданием? Извините, госпожа, ваше сообщение запоздало, основной состав уехал, связь недоступна… Но Шону откуда такой осведомлённый? Вопрос касается всех их, лидеру следовало бы больше им доверять.       Дверь распахнулась с грохотом, и в коридор влетел Минхёк в какой-то дикой пляске, за ним Хёнвон с кислым выражением лица и похохатывающий Чжухон.       — Сотрудники лейбла «Меркьюри Токио» собственной персоной! — объявил Минхёк. — Драмама-рамама-рамама-хей! *       — Не беси меня, — буркнул Хёнвон. Он раздражённо начал рыться в своих вещах, потом рванул молнию на сумке и ушёл в ванную переодеваться.       Минхёк с гыканьем рухнул на татами и подтянул к себе свой чемодан, мурлыкая под нос «драму-раму».       — Чего не поделили? — спросил Вонхо.       Чжухон в это время пристально рассматривал свою чёлку в зеркальной стене и выпячивал подбородок. Не отрываясь изучения своей внешности, он ответил:       — Хёнвон до сих пор не знал, что Минхёк — хитрая сволочь. Эй, я после чудесных фукусимских источников уже волшебно красив?       — Разве что волшебно туп, — фыркнул Минхёк. — Онсэн очищает тело и душу, раскрывая истинную красоту. Но я не уверен, Хони, что твой внутренний орк какого-то здесь очарует. Утончённая Япония тебе не благоволит.       — Ты дождёшься у меня!       — А нехрен было трепать Хёнвону про моё желание. Драмама-рамама-рамама-хей!       Вонхо переводил взгляд с одного на другого и вздохнул, осенённый догадкой:       — Он всё-таки хочет часы Хёнвона?       Минхёк незамутнёно улыбался, как ребёнок, который шкодил не от желания напакостить, а так сказать, от любви к искусству. Чжухон пожал плечами.       — Да он, как сорока, ему всё блестящее глаза застит. Как увидел их, так забыть не может.       — Ты не помнишь, что сказал Шону? — спросил Вонхо.       — Конечно, помню, — подскочил Минхёк. — И это — самое прекрасное! — Он расхохотался. — Боже, как я обожаю это ваше выражение лица, когда вы не замечаете очевидного! Ох, какие вы глупые, — он со стоном смахнул невидимую слезу и снисходительно покачал головой.       — Зато ты умник. «Часы для летчиков»! — передразнил его Чжухон.       Вонхо внимательнее взглянул на Минхёка. Живой и подвижный, как ртуть, вокалист был очень неглуп, но иногда банально заигрывался. По привычке или из вредности, но будет наводить тень на плетень и напускать таинственности до последнего, даже если ничего особенного не знает. Тем более, что вчера он не высказывал никакой обеспокоенности происходящим.       — Колись, что там у тебя на уме. Чего такого очевидного мы не видим?       Минхёк сиял.       — Зачем? Если вы слепые, оно вам и не поможет.       — Да больно нам нужны твои безумные идеи, — вышел из санузла Хёнвон. — Минхёк, часы я не отдам. Точка. Если выиграешь, в чём я лично сомневаюсь, загадывай другое желание.       — А я сомневаюсь, что ты понимаешь концепцию спора на желание! Поздно условия выставлять! Драмама-рамама!       — Иногда с тобой невозможно разговаривать.       — Ну так не разговаривай. Можно подумать, я кого-то заставляю, — улыбка сползла с лица Минхёка, и в беличьих юрких глазах сверкнула обида.       — А разве нет? — попытался Вонхо по-дружески его облапить, но Минхёк сбросил его руку. — Господи, вот это перепады настроения. У тебя эти дни, что ли?       Минхёк вскочил, схватил сумку и ушёл переодеваться в освободившуюся ванную, хлопнув дверью.       — Супер, — покачал Вонхо головой. — Хёнвон! Не уходи из номера, мне нужно вам кое-что сказать.       Хёнвон топтался на пороге, готовый отчалить вниз.       — Я голодный. Орэн сказала, завтрак будет в общей столовой. Давай, ты по дороге расскажешь?       — Не умрёшь за две минуты. Минхёк, давай резче! — повысил Вонхо голос.       Чжухон, не дожидаясь своей очереди, начал сдирать с себя промокшую юкату прямо в комнате. Натянув на задницу джинсы, он напряг пресс и погладил себя по поджарому животу, над которым усиленно работал перед камбеком.       — Это мой последний аргумент. Ум и красота здесь явно не в чести, так что будем брать сексуальностью и мужеством.       Хёнвон, который залипал у двери в телефон, громко хрюкнул.       — Моё терпение вот-вот лопнет, парни. Предупреждаю, — ткнул в него пальцем Чжухон.       — А давайте вы угомонитесь оба, — вставил Вонхо. Нашли время цапаться! — Всё это сейчас совершенно неважно…       — Прости, Хони, — сказал Хёнвон, не обращая внимания на Вонхо, — я просто вспомнил, как нас на съёмках пугали мотыльками и тихой музыкой, и что-то мне подсказывает, что с мужеством у тебя не прокатит. Разве что Орэн-сан без ума от громкого визга.       — Хёнвон, осади, а, тебя ещё не хватало, — перебил его Вонхо. — Парни, послушайте меня!       — Ну, не бумаге учить железо. Меня хотя бы ветром не уносит, — Чжухон выделил слово «бумаге», намекая на прозвище тощего вокалиста, и картинно напряг мускулы на руках.       — Заткнитесь! — рявкнул Вонхо.       Хёнвон смерил холодным взглядом сначала одного, потом другого, сделавшись похожим на высокомерного аристократа, чей нос унюхал неприятный запах:       — Вонхо, знаешь, почему Шону лидер, а не ты? Он слушает людей. А ты, тупой металлический предмет, — повернулся он в сторону Чжухона, — в следующий раз получишь по наковальне. Я вниз, буду в столовой.       Он вышел из номера. Вонхо некоторое время смотрел на дверь, а потом повернулся, разведя руки в стороны:       — Это что сейчас было? В смысле, я не слушаю людей и поэтому не лидер, чё за хуйня?       Тот пожал плечами, роясь в своём рюкзаке.       — Нет, ты слышал? Я что, в лидеры когда-то набивался?!       Чжухон натянул футболку и худи. Вонхо всё ещё стоял, разведя руки.       — Ну, слышал. Он не должен был смеяться над моей инсектофобией, а я не должен был смеяться над его телосложением. Мы в расчёте, а ты… как бы, извини, но в последнее время будто сам по себе.       — Чего?!       — Ну, вот хотя бы сегодня — я в бассейне к тебе подходил, а ты отмахнулся, так что…       — И что? Я проигнорил твоё нескончаемое нытьё об очередной бабе, и поэтому мне не быть президентом — такой вывод вы сделали? Мне нужно было выяснить важную вещь, которая нас всех касается, всей группы! И дело тут не в моих амбициях или твоём желании трахнуть переводчицу! — вспылил Вонхо. — Минхёк прав, мы — как слепые котята!       Чжухон посмотрел на него долгим взглядом, затем оттолкнул плечом с дороги и вышел из номера вслед за Хёнвоном. Да твою-то мать! Вонхо сразу пожалел о своей вспышке. Под дерзкими манерами Хона скрывался довольно ранимый тип, и об этом можно было легко забыть из-за его образа. Вот Вонхо и забыл. Но чёрт, сколько ж можно об этой Орэн? Впервые, что ли, Чжухон впадал в безответные чувства? Он влюблялся каждый раз как в первый, прямо классически — со всеми этими бабочками, пропажей аппетита и сна. Влюблялся в фанаток на фансайнах, в мимолётные лица в метро, в красиво развевающиеся волосы, в глаза, в картины — в образ, короче. Влюблялся, мечтал, страдал и потом снова влюблялся. Обычно мемберы добродушно подтрунивали над поэтом, мол, «о, этого опять накрыло», но сейчас Вонхо было не до щажения чьих-то чувств.       Он постучал в дверь ванной.       — Хёк, ты жив там?       Замок разрешающе щёлкнул, и Вонхо аккуратно заглянул внутрь. Минхёк стоял у раковины и мыл руки. Услышав звук за спиной, он поднял голову и нашёл глаза хёна в зеркале.       — Слушай, извини меня, — Вонхо состроил самую виноватую и умилительную рожицу, на которую был способен. — Я крайне неделикатно выразился о твоём эмоциональном состоянии. Мир?       Минхёк равнодушно перевёл взгляд на своё отражение и оценивающе погладил подбородок.       — Проехали. Ты здесь не при чём. Я побриться хотел. Это ты тут уже всё убрал?       — Да, я поэтому и хотел с вами поговорить! Понимаешь… нас, походу, похитили, — Вонхо не сдержался и хмыкнул, настолько бредово прозвучала эта мысль.       Глаза Минхёка перестали выглядеть мёртвыми пуговицами, и в них шевельнулся интерес.       — Ну, наконец-то, а я всё думал, когда на моей улице перевернётся грузовик с сасэнами … Кто похититель? Первая и последняя любовь Чжухона?       — Вообще-то, наш первый и последний лидер Шону.       Минхёк хохотнул, оценивая шутку. Но поскольку Вонхо его смех не поддержал, он сразу заглох.       — Да ладно, зачем ему это? И почему только нас? И что это за похищение — мы же сами возвращаемся через два дня! И все знают, где мы!       — Ну, не все, положим. Японцы почему-то не знают. Не знали, точнее. Короче, я случайно услышал, что нас увезли специально, чтобы мы не контактировали с какой-то местной бизнесменшей. И не спрашивай, почему, я без понятия. Понятие имеет Шону, может, ещё Сончан.       — Да ладно, — снова повторил Минхёк. — Он же чуть не лопнул от злости, хотел, чтобы мы работали дальше.       — Тогда не знал, сейчас Шону, наверное, ему уже рассказал.       — Ты прав, странно это всё. Надо поговорить с парнями.       Они вышли из номера, в молчании дошли до лифта.       — Ты слышал, какую предъяву мне кинули Чжухон с Хёнвоном? — спросил Вонхо, одновременно набирая в общий чат, что они спускаются в столовую. В ответ прилетело сообщение Шону: «Ждите там». — Тоже думаешь, что я умираю от зависти лидеру?       Минхёк пожал плечами, глядя на медленно сменяющие друг друга цифры.       — Зависть — не зависть, но… иногда мне кажется, что ты будто… ну, ревнуешь, что ли.       Вонхо поперхнулся. Вот это новости, конечно. За одно утро узнал такое, чего ему не говорили за пять лет знакомства.       — Ну, давай, добей меня. Чего я ещё о себе не знаю?       Минхёк неловко улыбнулся.       — Да забей. Никто на самом деле не думает, что ты хочешь занять место Шону. Просто в нём реально есть что-то такое… я не знаю, как сказать. Я тоже бы хотел обладать некоторыми его качествами. Не дано мне, я всего лишь паяц, ручная зверушка. Поэтому мне остаётся только верить, что течение меня несёт в правильном направлении.       — Да ты поэт, какие эпитеты…       — Так ты первый начал.       Минхёк даже не подозревал, насколько точно описал смутные ощущения Вонхо по поводу иерархии человеческих характеров. Зависти не было точно. А вот желание стоять так же твёрдо и, самое главное, не позволять ломать себя — было.       — Я уверен, что у тебя достаточно воли, — сказал он и пихнул плечом Минхёка. — Иначе тебя бы с нами не было. Ты был лучше других — вот весь секрет.       — Ой, спасибо, блин, большое. Теперь я спокойно могу отойти в специальную Вальгаллу для тех, кто прыгает через горящий обруч, — фыркнул Минхёк вроде язвительно, а с другой стороны — Вонхо по себе знал, что даже незначительная поддержка иногда даёт больше сил, чем все самоубеждения и аутотренинги.       — А что ты имел в виду, когда сказал, что мы слепые? — вспомнил он недавние слова вокалиста.       — Да ничего особенного, просто… только не смейся! Я заметил, что Шону как-то предугадывает разное всякое… Не знаю, каким боком-раком у него это выходит, но обычно всё сбывается. Я уверен, что выиграю спор.       — Не помню, чтобы Шону говорил что-то про бейсбол.       — Про бейсбол не говорил, — на лице Минхёка появилось его обычное хитрое выражение. За это «Прекрасную Диор» в группе и любили — кто-то назовёт певца поверхностным, а они называли — лёгким. Он не любил долго помнить плохое. — Как и про мои кеды от GD. Ты заметил, что он предупредил только Хёнвона? Ну, что я могу потерять часы?       — Ну, конечно, ведь Хёнвон-то твои кеды вряд ли посеет, — хмыкнул Вонхо. — Это ты у нас человек-потерянец.       — Да я сама ответственность! Конечно, не посеет, он их и не получит. Я знаю, что я прав.       — Тебе прямо так сильно нужны эти часы?       — Господи, да срать мне на них! Ну, может, не совсем… они прикольные, Кихёну тоже понравились.       Он осёкся и затих. Вонхо усиленно думал. Выходит, странности за лидером замечал не только он, Минхёк тоже кое-что видел. Правда, с присущей ему бестолковостью нашёл самое бесполезное применение своему открытию — подбивать на спор мемберов. А часы он хотел выиграть не для себя… Как наивно и мило, и совсем не похоже на эту хитрожопую морду.       — Сильно поругались? — Вонхо не стал уточнять имя, но Минхёк понял, о ком идёт речь.       — Я даже не знаю, можно ли это ссорой назвать, — ответил он и стукнулся легонько лбом о прохладную стенку лифта. Вонхо молчал. Минхёк будто раздумывал, достоин он посвящения в эту тайну или нет, а может, сомневался, стоит ли делиться сокровенным, но в итоге решился: — Скорее… расставанием.       Лифт звякнул мелодично, он отлепился от стены и вышел, оставляя внутри оглушённого этим откровением Вонхо. Створки съехались обратно, прежде чем он сообразил нажать на кнопку и вышагнуть наружу. Минхёк ждал, внешне сохраняя абсолютное спокойствие, но глаза его жадно рыскали по лицу хёна, который словно язык проглотил.       А у Вонхо голове был полнейший сумбур. Он предпочёл бы, чтобы ему померещились последние слова. Хуже романтических отношений между мемберами одной группы — и тут ориентация не имеет значения, — может быть только разрыв этих отношений. Им вбивали эти правила со стажёрства, а кое-кому стоило ещё и клеймо выжечь на лбу! «О чём вы только думали?» — хотел разораться Вонхо, для которого эта группа и эта карьера была лестницей в собственный рай достатка и стабильности, где на мебели его матери никогда не будет ярлыков от бюро займов. Минхёк смотрел на него широко раскрытыми глазами, чтобы не упустить малейшее искажение черт и понять его мысли.       — Ну, скажи что-нибудь.       Вонхо сглотнул ком, унимая ярость, которой готов был вспыхнуть, глядя в его несчастное лицо. Не имел он права орать на Минхёка. Он ведь и правда мало знал, чем живут и дышат остальные. Они были в хороших отношениях, но вот так глубоко в чужую душу Вонхо старался не лезть, главным образом потому, что не хотел никого особо впускать в свою. И он не скрытный, вовсе нет, но в этом мире, может, всего два-три человека знали настоящего Ли Хосока, и знание это счастья никому не принесло, включая самого Вонхо. Знать себя — благо, но это верно лишь отчасти. Он хорошо знал шёпот своих демонов и отлично понимал, что противиться им сложно. Признаться кому-то — страшно. И осуждать человека, который переступил этот страх, Вонхо не мог. Где бы он сам был, если бы не Шону?       — Ну… я бы порадовался, что хоть у кого-то есть нормальные отношения, — выдавил Вонхо, наконец, и увидел, как на лице вокалиста сперва появляется удивлённое выражение, а затем широкая улыбка. — Но, видимо, уже поздно.       — Последнее, что я ожидал от тебя услышать, это про нормальные отношения… Блядь! — Минхёк сложился пополам и упёрся руками в колени, шумно выдыхая воздух. — Прикинь, колени трясутся… Меня так со времён «No Mercy» не пидарасило, — он поднял лицо. — Ты не представляешь, что сейчас сделал… Ф-фух!       — Угу, не представляю, как и большую часть времени, — промямлил Вонхо, и они нервно рассмеялись.       В фойе начали появляться другие постояльцы, и им явно бросалась в глаза парочка застрявших у лифтов молодых людей, одному из которых, кажется, было плохо. Вонхо быстро помог внезапно ослабевшему вокалисту занять вертикальное положение. Они повернулись, как роботы, и потопали через фойе в широкий коридор, ведущий в столовую. Широкие створки были открыты, и Вонхо сразу увидел парней, который заняли круглый стол в дальнем углу зала.       — Кто-нибудь ещё знает? — тихо спросил Вонхо, пока они не зашли внутрь.       — Если честно, реально казалось, что знают все — до последнего разносчика пиццы. Поэтому у нас и…       — Вонхо-сан, Минхёк-сан! — окликнул их голос переводчицы. — С вами всё в порядке? — Она подбежала и быстро оглядела подопечных иностранцев. Странно, что она переживала за них сильнее, чем тот же Сончан или Шону, которые мышковали в номере, пока группа разгуливала по незнакомому отелю, предоставленная сама себе.       — Всё окей! Или будет. Орэн-сан, Чжухон-ши вычитал, что в Фукусиме продаются какие-то радий-яйца, мы хотим попробовать! — Мгновенно полудохлый Минхёк профессионально перевоплотился в экранного непоседу, брызжущего энергией. Он сделал галантный жест, указывая путь к столовой, и двинулся следом за Орэн, не прекращая болтать. — А вы случайно не отсюда родом? Тут так красиво! Нам безумно понравилось в онсэне. А вы часто здесь бываете?       Бедная переводчица, угодившая в воронку Минхёковского словоблудия, пыталась отвечать на каждый вопрос, но явно за ним не поспевала. Минхёк обернулся, подмигнул Вонхо, и он потащился за ними, вполуха слушая их трёп. У него было ощущение, что даже та толика, которой Минхёк с ним поделился, сняла груз не только с его души — Вонхо самому стало легче дышать.       Минхёк и Кихён, надо же… Если напрячь память, он, наверное, сможет припомнить момент, когда эти двое решили обмануть систему, ведь знаков наверняка было полно. Может, Хёнвон и ошибался в мотивах Вонхо, но прав в одном — ему следует быть более внимательным к людям. Раньше он воспринимал это как дополнительное бремя, но сейчас его грела улыбка человека, чьё доверие не получило пинка, как в своё время произошло с Вонхо.       Он моргнул, заметив краем глаза движение сбоку, и в следующий момент аж присел от удара по плечу. Шону возник буквально из ниоткуда и облапил погружённого в мысли хубэ, всем телом повиснув на нём. Какая-то старушка, выходящая в этот момент из столовой, шарахнулась к стене и пробормотала, испуганно глядя на них сквозь толстые стёкла очков:       — Они-ва сото! *       Шону притормозил и вежливо поклонился ей, извиняясь за испуг. Следом за старушкой выскочила женщина в гостиничной юкате и схватила её за руки.       — Дощта но? Ока-сан?..* — Она обернулась, увидела Вонхо и Шону, которые снова поклонились. Она склонила голову в ответ, убедившись, что с матерью всё нормально.       — Ока-сан… Мама, идём, идём, — машинально переводил Вонхо слова, которые сумел различить.       Он уже распрямился, но Шону почему-то замер в поклоне и поворачивался вслед уходящим женщинам, словно флюгер на ветру. Старушка оглядывалась, что-то бормоча под нос. Когда они скрылись за поворотом, Шону разогнулся и снова хлопнул Вонхо, который озадаченно наблюдал эту сцену, по плечу.       — Господи, как неловко вышло, — сказал он. — Не хотелось бы оставить японцам дурное впечатление о себе. Пошли.       «От дурного впечатления уже не отвертеться… Интересно, что хуже — сбить с ног старушку или разозлить местного Капоне?» — подумал Вонхо, вспомнив про неведомую госпожу Кэйдзиро.       — Где Сончан? — спросил он, потому что менеджера не было видно.       — Сейчас уладит дела с выпиской и придёт. Не переживай, всё будет хорошо.       — Серьёзно? Прямо всё? — Вонхо стряхнул с плеча тяжёлую руку, вскинул глаза и осёкся.       Глаза Шону внимательно смотрели на него. Вонхо показалось, или они почернели, лишившись чайной прозрачности, хотя столовая была залита солнцем? Был ли всполох искр в глубине всего лишь бликом от медных блюд, которые выносили официанты? Секунда — и это наваждение исчезло.       — Так или иначе — всё, — твёрдо ответил Шону и махнул ладонью парням, нетерпеливо маячившим из-за стола.       Орэн, которую Минхёк утащил к столу и усадил рядом с Чжухоном, с тревогой оглядывалась на отстающих. Вонхо улыбнулся ей успокаивающе, мол, никуда не денемся, но она всё оборачивалась, как будто вокруг прячутся враги, которые в любой момент могли их похитить.       — Нам точно нужно ехать? — спросил Вонхо негромко, снова посмотрев на Шону, желая убедиться, что ему не показалось. В ответ глянули знакомые тёплые глаза.       — Ты мне не веришь?       — Ты же нам не доверяешь. Зачем мы здесь на самом деле? — Сказал и выдохнул. Как просто оказалось задать этот вопрос.       — Ну, вы идёте там, тормоза? — окликнул их Минхёк. — Вас только ждём!       — Как я сказал, эта поездка всем пойдёт на пользу. Даю слово. Пошли за стол.