***
Вечеринка была в самом разгаре, когда Сириус заметил ее. Вера. Она мега-зажигательно танцевала со своей лучшей подругой Франческой в самом центре, двигаясь так, будто была рождена для этого. На девушке было легкое светло-голубое платье, подчеркивающее сузившуюся за лето талию. Прямые волосы украшал венок из каких-то белых цветов: Вера не раз пыталась научить Блэка этому своему народному ритуалу, но тот лишь портил несчастные растения. — Самое страшное, это когда видишь любовь в глазах и не имеешь права прикоснуться к губам. Сириус обернулся на голос. — Фабиан? Друг был совершенно трезв, причесан и переодет. В таком виде хоть на встречу с невестой лететь. — Франческа достала для меня чудотворное зелье, и теперь я вновь хожу по земле. Сириус посмотрел на Фабиана. Братья Забини то веселились до упаду, то начинали сыпать философскими изречениями, словно не они пару минут назад подсыпали кому-то в чай чихательный порошок. — Надолго ли? — Надолго. Хочу запомнить семнадцатилетие. — Хочу поговорить с ней. Блэк проследил за взглядом друга. Фабиан, так же как и он сам, вглядывался в толпу танцующих со странным выражением на лице. — И стоишь здесь минут пятнадцать. С каких пор у тебя проблемы с девчонками? — Не начинай. — Окей, — Фабиан сделал вид, что уходит. В последний момент Блэк схватил его за плечо, и тот с улыбкой остался, чтобы через несколько мгновений подозвать к себе Франческу вместе с Верой. Эта пара мгновений показалась Сириусу вечностью, за которую его желудок выполнил все возможные виды сальто, а сердце научилось танцевать чечетку. А потом сияющие улыбками девчонки подплыли к ним, словно русалки к путникам. Блэк уставился на Веру, словно на древнее божество. Он редко позволял себе выглядеть полным придурком, но сегодня был именно такой день. Сириус робел, словно прыщавый первокурсник, так что Фабиан снова взял все в свои руки. — Любимая сестрица, у меня есть к тебе выгодное предложение. Франческа изящно повела бровью, понимая, что ситуация требует от нее подыграть. — И какое же? — Хочу обменяться с тобой… — Фабиан взял сестру за локоть и повел в сторону дома. — Идем, покажу, — а потом обратился к ребятам. — Подождите нас здесь. Франческа упорхнула с Фабианом так же быстро, как и появилась, а Сириус наконец смог поближе увидеть Веру. Она произнесла «привет» одними губами, а потом, словно бабочка, вспорхнула на лавочку у костра. Кажется, давала шанс. Отец Веры был то ли болгарином, то ли украинцем. Сириус однажды общался с Игорем Каркаровым и до сих пор помнил его корявое произношение. Человеком он был грозным и, как и подобает директору такой школы как Дурмстранг, умел произвести впечатление. Впрочем, слухи его опережали и многие знали, что профессор Каркаров увлекается темными искусствами а значит может быть одним из приспешником Волан-де-Морта. Его жена, Светлана, была поной противоположностью Каркарову. Она была нежной и ранимой, похожей на цветок, а жизнь ее была посвящена искусству, если быть точнее, продюсированию. Половина тех мюзиклов, что так обожала мать Сириуса, была поставлена именно миссис Каркаров. Юной Вере передался вкус матери. Никто лучше нее не разбирался в живописи, рисунке, скульптуре и еще массе всякой всячины, которую Блэк предпочитал обходить стороной. По этой части в их с Люциусом дуэте выступал не Сириус, но мисс Каркаров отчего-то выбрала именно его на роль своего возлюбленного. Вера была одной из тех девушек, к чьей красоте нужно внимательно присмотреться. Черты ее лица не были выразительными, но имели чарующую женскую нежность, мягкость. Пшенично-русые волосы обрамляли худое лицо, ниспадали по узким плечам, достигая лопаток. Они были невероятно мягкими и душистыми, но Вера почему-то всегда завязывала их в тугой конский хвост, не давая Сириусу вдоволь налюбоваться. Мисс Каркаров была очень высока, стройна, элегантна и притягивала своей неброскостью. Именно такой, по мнению Блэка, должна была быть идеальная жена. Жаль только, что жениться он не собирался. Сириус был дерзким, вспыльчивым, безответственным и недалеким. В школе он только и делал, что искал приключений на задницу на пару с Люциусом. Он не знал слова «стоп», вечно куда-то мчался, забыв обо всем и о Вере в том числе. Их странные отношения были обречены еще с самого начала, с самой первой ночи в конце пятого курса, когда они вместе испробовали любовь, а потом сказали друг другу, что все это по дружбе. Потому что было не по дружбе. По любви. Вот только пес и мотылек любят по-разному. В этой любви мотылек сгорает дотла, а пес, обжигаясь, убегает, ведь такова его природа. Псу нужен не мотылек. Псу нужен хозяин. И Вера пыталась приручить. Летом после пятого курса по чудесному или роковому стечению обстоятельств их семьи оказались на летнем отдыхе в одном районе Хорватии. Каркаровы и родовитые Блэки никогда между собой не общались, но это не мешало их детям встречаться в свободное время. Еще не угасшая с совместной ночи искра быстро превратилась в пожар и, возвращаясь с лета в Хогвартс, Сириус не мог ни на секунду отлипнуть от своей Бэлив*. А потом была учеба, вешающиеся на Блэка девчонки, бесконечные споры и желание юноши развлекаться. Сириус вдруг вспомнил, как сильно любит свободу, и выпустил шипы. Дело закончилось разгромом, Вера с ужасом сжалась в комок. В свой последний разговор они рассорились в пух и прах, Блэк наговорил кучу гадостей, а потом просто-напросто ушел. Ни строчки за лето. Сириус не помнил, в какой момент ему стало стыдно. Во время изнурительных тренировок он не мог думать ни о чем, кроме боли, поразмышлять перед сном тоже не выходило — от усталости он вырубался, едва голова касалась подушки. А с утра все по кругу. До определенного момента. До момента, когда одним прекрасным утром Блэк проснулся после очередного боя с тупой болью в висках. На восстановление ушла неделя, и все это время Сириус потратил на воспоминания о Вере. Он представлял ее нежные, тонкие пальчики, мечтательно слушал тихий голос, вспоминал изгибы идеального тела и пытался понять, что потерял. Он потерял маленькую фею. Заманил мотылька в костер, обжег ему крылышки, забрал возможность летать. Он сделал это потому, что был недостоин прекрасного мотылька. И сейчас этот мотылек сидел прямо рядом с ним, задумчиво смотрел на костер и ежился от сильных порывов ветра. Вера была самой прекрасной бабочкой на свете, и Сириусу до боли хотелось повернуть время вспять и ни в коем случае не разжигать костра. Сейчас же можно было его лишь потушить. — Вера, — Блэк удивился нотке страха в своем голосе. — Как твое лето? Прошу, обернись ко мне, улыбнись и скажи, что все хорошо. — Интенсивно, — Каркаров тепло взглянула на юношу. У него тут же отлегло от сердца. — Два месяца я работала на маму. Оказалось, ставить мюзиклы бывает забавно. — Забавно? — На прослушивании обхохотаться можно, — глаза Веры заблестели, на лице появилась скромная улыбка. — Некоторые просто не умеют петь, некоторые в придачу еще и танцуют. Единственное, что всех объединяет, это вера в свое первенство. — Разве это плохо? — Вовсе нет. Но человек должен знать свои сильные и слабые стороны. Кажется, моя слабая сторона — это ты. — А ты чем занимался? — даже съежившись под пледом, Вера умудрялась завораживать своей грацией. — Все лето в Англии. Деградировал вместо того, чтобы культурно развиваться. Надеюсь, еще не поздно достать билет на какой-то мюзикл твоей матери? — О, для тебя он приберег билеты в первый ряд, — ребята прыснули. После слез единственной дочери миссис Каркаров готова была вырвать Сириусу печень и скормить ее дельфинам. — Слушай, Вера, — музыка внезапно стихла, и вся решительность Блэка испарилась на глазах. Он неловко кашлянул, посмотрел по сторонам, потом опустил глаза на тонкие ножки Каркаров, обутые в какие-то совершенно странные босоножки, и почувствовал, как ком подступает к горлу, — я так и не извинился перед тобой… — Пустое, — она тут же махнула рукой. — Я уж давно забыла. Перегорела. — Нет, правда. Я был подонком. Но я изменился. Мы же сможем вновь быть друзьями? — Конечно, сможем. Сириус приобнял Веру и поднял голову к небу. Миллионы звезд сегодня освещали их запоздалое перемирие. — Эй, пора идти. Ребята будут раскрывать подарки, — к ним подошла какая-то девчонка и указала рукой на коттедж. Блэк и Каркаров кивнули, поднимаясь. А бабочки и псы весело играли на лужайке…***
День рождения Забини всегда был самым громким и ожидаемым праздником лета. Фред и Фабиан… Во всех школах есть такие ребята — они генерируют идеи для вечеринок, громче всех горланят любимые песни и проводят боевое крещение первокурсников путем глупых, придуманных старшекурсниками испытаний. Благодаря им студенты не унывают даже во время самых страшных контрольных и холодных зимних вечеров. А Франческа… Она просто была королевой. И сегодня на ее праздник явилась огромная толпа гостей с целью почтить Ее Величество своим присутствием. Забини порхала среди этих людей словно маленькая птичка, благодаря каждого за подарок. Кто-то достал гитару — ребята запели «Yesterday», а потом перешли на более веселый репертуар любимых Битлов. Конечно, были и те, кто брезговал отрываться под магловские песни и пить не сливочное пиво. Кучка высокородных слизеринцев сидела немного поодаль, говорила о чем-то своем и сверкала глазами. Забини, не брезгующие общаться как с маглорожденными, так и с ребятами своего круга, разрывались между гостями. Франческа сидела вместе со своей школьной свитой — Блэр, Кэролайн и Арабеллой. Фабиан находился подле них и с серьезным видом слушал рассказы девушек о модных новинках этого сезона, сделав себе усы из длинного локона сестры. Вера сидела поодаль, со своими софакультетниками из Когтеврана. Те увлеченно слушали ее рассказ о путешествии по Европе. Фредерик шутил после каждой фразы Полански, и компания то и дело взрывалась хохотом. Люциус и Сириус — уставшие, объевшиеся всяких вкусностей, играли в плюй камни, краем уха подслушивая разговоры слизеринцев о светских новостях и лете. —…Представляете, окружили с двух сторон! Чертовы магловские полицаи! Ну, я добавил газу, а они все не отставали! — продолжал веселить толпу Освальд Нотт, высокий и бледный парень с темными глазами. Люциус зыркнул на него из-под лба. Если кто и ненавидел друг друга больше, чем эти двое, то только безумцы. — Ничего себе! — в один голос воскликнули девчонки. Блэр ближе подсела к Освальду, заглядывая ему почти в рот. Люциус отвлекся, упустил очко, и победный камень Сириуса выплюнул ему в лицо вонючую жидкость, запахом котором можно было бы изгнать всех демонов из Треллони. Наблюдавшие за игрой зеваки во главе с Сириусом заржали. Нотт отпустил еще какую-то шутку в узкий круг своих приятелей, но те, опасливо покосившись на Малфоя, спрятали улыбки. — И что было дальше? — Я перепрыгнул через их машину, — Освальд горделиво вздернул подбородок. — Видели бы вы их лица! Люциус фыркнул. Нотт был омерзительным позером с кучей золота в сейфе и уверенностью, что ему дозволено все. — Красава, — кто-то из друзей уважительно хлопнул Освальда по плечу. — Впервые я сел за руль в двенадцать. Отец инвестирует в разработки волшебного транспорта, так что с байками я на «ты». Тут Малфой не выдержал. — Ты-то? Скорей Филч наколдует нам Патронус. Ребята вмиг позатихали. По компании прокатился зловещий шепоток. — Какие-то проблемы? — Хорош врать, — вмешался Сириус. — Ты наверняка трансгрессировал и… — Заткнись, Блэк, — огрызнулся Нотт. — И ездишь как девчонка, — закончил Люциус. В мгновение ока Освальд вскочил с места и уже было собирался наслать на Люциуса какое-то проклятье, но Малфой вовремя блокировал чары. Пляж озарил громкий хлопок, гости всполошились. — Эй, ребят, вы чего! — парни повскакивали с мест, но разнимать никого не спешили. Люциус проигнорировал толпу и запустил в Нотта ответный «подарочек», который с хрустом разбился о вовремя поставленный щит. Франческа взгвизнула. — Перестаньте! Люциус! — Хочешь выяснить, кто круче? — Освальд еще сильнее сжал палочку. Может, его кровь и была чистой, но магический потенциал от этого сам не развивался. Трясущиеся руки говорили сами за себя. — Нотт, мне ничего не нужно выяснять, — вальяжно протянул Малфой. — Но можешь попробовать потягаться со мной. Пару секунд Освальд играл скулами и пялился в одну точку, словно фарфоровая кукла. Потом с явным усилием опустил палочку и процедил сквозь зубы: — Кто первым до главной трассы, и обратно. Победителю ящик сливочного пива. Толпа загудела, кто-то свистнул. Обеспокоенная Франческа о чем-то спорила с Фабианом, к ним подбежали Фредерик и Вера. Освальд и его компания поперлись к мотоциклу, так что Люциус обернулся: — Блэк? Все это время стоявший рядом Сириус хмыкнул и бросил ключи от байка Малфою в руки. Сам он с радостью бы надрал тупице-Нотту зад, но свежие травмы не позволяли. — Держи. Но учти, если поставишь хоть царапину, сам будешь вылизывать его перед Альфардом. — Заметано, — друзья, как было принято, стукнулись кулаками. Толпа гостей, разделившаяся на два фронта, и двое участников гонок направились к дороге. Малфой и Нотт были удивительно похожими людьми. Оба высокородные сыновья ярых пожирателей, богатые, стремящиеся к лидерству. Их противостояние началось еще на первом курсе и достигло своего пика на пятом, когда Люциус стал капитаном комманды по квиддичу, а Освальд — старостой Слизерина. Эта война рвала факультет на части. Негласная борьба за корону становилась все более жестокой с каждым годом. И все же в этом противостоянии за признание слизеринцев Освальд побеждал — хитрый, коварный, беспринципный, он, в отличие от Люциуса, не заявлял на всю школу о своей либеральности и не появлялся в компании полукровок. Война была холодной и жестокой. И из неё мог выйти победителем лишь один. Кто-то из ребят на скорую руку нарисовал линию старта. Люциус стоял, лениво опершись на мотоцикл личного производства Альфарда и принимал слова поддержки от своих болельщиков. Когда-то ему уже приходилось участвовать в гонках на собственном Porshe, но соперниками были маглы. — Малфой, у тебя ни единого шанса, — прогромыхал Освальд при поддержке парочки зевак. — Гонки не для неженок. — Заткни рот и надень ведро на голову, иначе ветер выдует из неё остатки мозгов. Хотя… Там уже нечего выдувать. — Пошёл к черту! — Эй, девчонки, что за разборки? Если спорите, кто из вас симпатичней, то буду вынуждена огорчить — вы оба не в моем вкусе. Люциус обернулся. Упрямый взгляд светло-голубых глаз уставился прямо на него. Перед Малфоем предстала девчонка, что своим видом напоминала скорей мелкого пацана, но точеные ножки и торчащие из-под кепки пряди коротких волос выдавали представительницу слабого пола. Незнакомка надула огромный пузырь из своей жвачки и пустила его в небо. — Это ещё что такое? — возмутился Освальд. — Как — что? — она совсем не любезно фыркнула. — Горный тролль! — Кто-то обкурился? — Сириус подмигнул девчонке, но она и бровью не повела. — А почему мне не предложили? — Эм, ты?.. Малфой поднял бровь. Незнакомка была странной, как из другого мира. — Вакханалия. — Короче, свали отсюда, — нетерпеливо махнул рукой Люциус. — Здесь и без тебя хватает вакханалии. — И не подумаю. Хочу прокатиться с вами. — Эй, детка, может, лучше со мной? — донеслось из толпы. Парни заржали как кони. — Он — твой лучший вариант, — пропел Малфой, махая рукой в сторону смельчака. — Мы не хотим отскребать тебя с асфальта после гонок. — Смотри, чтобы тебя не пришлось отскребать, — прорычала Вакханалия. В ее чертах вдруг промелькнуло что-то опасное, звериное. — Ты? Мне? Угрожаешь? — Люциус вплотную подошел к девчонке. Между ними оставалась пара дюймов когда она задрала голову. Глаза незнакомки вдруг потемнели и на секунду Малфою показалось, что они даже поменяли свой цвет. Мерлин, что за черт?! — Ага, — во рту Вакханалии чвакнула жвачка, а потом взлетела в небо и закружилась в танце с ветром. — Малфой, тебя нагнула девчонка. — Еще чего. Пусть катится, — в груди зародилось какое-то странное, доселе не известное чувство. — Ты хоть водить умеешь? Люциус посмотрел на девчонку снисходительно. Девчонка посмотрела на Люциуса с вызовом. — Умею, в отличие от пьяных гиппогрифов, — Вакханалия запрыгнула на байк, крутнув аккуратной попкой. Малфой словил себя на том, что смотрит, поэтому мысленно дал себе пощечину. Не хватало еще чокнутых девиц с отсуствием чувства самосохранения. Теперь уже трое мотоциклистов поравнялись на линии старта. Люциус завел своего железного коня и словил взгляд Сириуса. Тот поднял в воздух бутылку сливочного пива, как бы произнося тост: «Надери паршивцам задницу». — Один! — на линию старта вышла какая-то длинноногая девчонка в неприлично коротких шортах и завязанной узелком рубашке. — Два! — голос девчонки утонул в возгласах толпы. — Вперед! — воздух рассек трансфигурированный из чьей-то футболки флажок. Малфой резко рванул на себя ручник и вжался в педаль газа. Толпа взорвалась возбужденными криками, а мотор его мотоцикла — грозным ревом. На бешеной скорости он оставил позади коттедж Забини и окунулся в мир ветра, соли и мелькающих, словно калейдоскоп, окрестностей. — Готовь ящик пива, гроза хорьков! — проорал сперва отставший Освальд. Его лицо, красное от напряжения, повернулось к сопернику. Люциус крепче сжал руль. Байк ревел, словно раненый волк и мчался к победе. Странно, но в его голове прочно засел образ мелкой девчонки, и эта странная, зловещая перемена сначала в чертах лица, а потом в глазах. Она была похожа на фрика, и Малфой чувствовал своим долгом перед обществом по устранению этой опасности. Ему редко кто кидал вызов. Это мог быть кто-то из старших, или отец, но чтоб девчонка… Нужно было поставить ее на место. Но сначала Освальда, который в этом году наверняка получил значок старосты школы, и теперь будет устанавливать везде свои порядки. Может, если бы под колеса Нотта попалась бы небольшая ямка, школа бы лишилась такого отменного подхалима? Люциус вовсе бы не расстроился. Но тут сам Малфой допустил оплошность. Отвлекшись на мысли, он совершенно забыл о девчонке, которая вот-вот грозилась наехать на него своим байком. Юноша попытался сдвинуться в бок, но там его подстерегал агрессивно настроенный Освальд, который в любую минуту мог протянуть руку и схватить его за горло. Назвавшаяся Вакханалией, будто бы не сознавая, что делает, направила свой байк на Нотта. Тот в последний миг круто свернул на обочину и затормозил, чертыхаясь всеми возможными ругательствами. — Ты идиотка?! — Люциус взглянул на неё после того, как убедился, что Нотт просто забился. — Тебе крышу снесло! — Почему же тогда ты не останавливаешься? — девчонка добавила газу. Торчащие из-под шапки кончики ее ярко-жёлтых волос развивались на ветру, а руки удивительной силой сжимали руль. Малфой не знал, сколько они так ехали, пытаясь обогнать друг друга. Главную трассу они пересекли одновременно, не сбавляя скорости, так что сигнальные огни о победе были сразу двух цветов, а двое подростков продолжали соревноваться дальше. Скалистый берег у Северного моря, на котором они оказались, был недоступен маглам, и единственное, что здесь напоминало о цивилизации, были дороги, замаскированные под развалины. — Готовься тормозить, — Вакханалия усмехнулась, а юноша сперва не понял, почему. Потом присмотрелся. Черт, да. Обрыв. По пути сюда они проезжали мост. Люциус коротко взглянул на девчонку. В ее глазах не было ничего, кроме драйва, с которым она все сильнее жала на педаль. Сумасшедшая. Она видела обрыв, но не собиралась останавливаться. — Остановись. — Нет! — Ты хочешь сдохнуть?! В последнюю минуту Люциус затормозил и повернул руль, по инерции едва не упав с обрыва, а сумасшедшая, добавив газу, прыгнула. Она пролетела над пропастью и жестко приземлилась на край другой стороны, едва не рухнув вниз. Ее мотоцикл завалился на бок, а сама девчонка скрылась за ним, как маленькая букашка. Люциус присмотрелся. Сердце билось как сумасшедшее, грозясь вылететь каждую секунду. В воздухе повис… испуг. Но потом нелепая фигура зашевелилась и встала, отряхиваясь. — Дура! — в сердцах выкрикнул он. — Катись в задницу! — девчонка нагло показала Малфою средний палец. - Я победила! — Мы еще посмотрим, кто куда покатится! Люциус вновь завел мотоцикл. Он не знал, что эта девчонка будет делать дальше, и не знал, что будет делать сам. Его трясло от гнева и от осознания проигрыша. А пропасть, которая едва не затянула в свои глубины двух подростков, хитро выглядывала из своего укрытия…