Коротко о главном

      Далер любит готовить. Любит эту возню на кухне, когда самый простой набор продуктов при умелом обращении, превращается в шедевр кулинарного искусства. Особенно Кузяев любит возню с тестом. Как истинный татарин — Далер очень любит национальную выпечку. И с удовольствием ее готовит.              Готовить молодой человек начал с самого детства. Его мама, скорее всего, очень хотела дочь, но у нее родился Далер, поэтому она с самого раннего возраста привлекала мальчика к готовке. А он был не против. Маленькому Кузяеву безумно нравилось проводить время на кухне с мамой. Будь то лепка пельменей или приготовление борща. Но больше всего мама Далера обожала выпечку. Татарскую выпечку, конечно же. Наверно, именно она привила любовь своему сына к татарской кулинарии.              С возрастом любовь к готовке у Далера только усиливалась. Он с каждым годом совершенствовал свои навыки. Иногда через приготовленные блюда он выражал свои чувства — будь то радость или грусть, любовь или ревность, обида или восхищение. Возможно, это было странно, но по-другому Кузяев и не мог.              Любовь накрыла Далера внезапно, но не испугала молодого человека. Он давно понял, что сердцу не прикажешь и любви покорны любой возраст, пол и национальность. Поэтому, когда Кузяев понял, что влюбился и не в кого-нибудь, а в своего друга Андрея Лунева, то и действовать решил по привычке — покорять сердце вратаря своими кулинарными талантами.              Далер не знает, как к нему относится Лунев. Есть ли у него шанс? Есть ли у Андрея кто-то? Вообще, вратарь не говорит о своей личной жизни. Если ему задают об этом вопрос, уходит от ответа, загадочно улыбаясь. Кузяев долго думает стоит ли затевать активные действия, ведь вдруг у Андрея там жена и пятеро детей? Но в конце концов, решает, что попытаться все же стоит.              Далер не придумывает ничего интереснее и логичнее, чем пригласить Андрея к себе домой, просто сообщая, что приезжала мама и наготовила кучу всего и одному ему не справиться. Лунев радостно соглашается, тем более у них небольшой перерыв между матчами, а значит можно немного расслабиться и позволить себе очень вкусной, но такой вредной для спортивной формы, еды.              Так как раньше Кузяев никогда не афишировал свои кулинарные способности, он не хочет с ходу признаваться, что все сегодня приготовленное именно его рук дело, а вовсе не мамы. Может Андрею вообще не понравится? А если понравится? Далер решает не задумываться, и действовать по мере развития событий. Вообще, молодой человек никогда раньше не пытался ухаживать за мужчинами, но какая к черту разница — парень или девушка?              Пока Далер ждет приезда Андрея — он нервничает. Волнуется так, как не волновался даже перед самыми ответственными матчами. Пытается убедить самого себя, что даже если Луневу что-то не понравится всегда все можно списать в шутку.              Наконец, раздается звонок в дверь. Далер выдыхает, пытаясь успокоиться.              — Привет, Далер-р-р-ка, — Андрей, как всегда тянет эту чертову р-ку.              — Привет. Проходи, — Далер сторонится, пропуская Лунева в квартиру.              — А что я один? — удивленно спрашивает Андрей.              — Никто больше не смог прийти, — врет Кузяев и даже нисколько не краснеет. Вернее, даже не врет, а просто не уточняет, что позвал только Лунева, хотя ему изначально сказал, что будут еще гости.              — Ну ничего, нам и вдвоем неплохо, да Далер-р-рка? — улыбается вратарь.              — Ага. Давай, иди на кухню уже, — волнение все еще не покидает Кузяева. Мелькает мысль — зачем он это затеял? Но молодой человек быстро ее отбрасывает.              — Погоди, — Андрей останавливается рядом с Далером, — кажется, у тебя мука на щеке.              Лунев проводит подушечками пальцев по щеке Далера, прикосновение осторожное, но в тоже время нежное. Кузяев замирает, забывая сделать вздох. Хочется прикрыть глаза и утонуть в этом чувстве.              — Так-то лучше, — голос Андрея возвращает Далера в реальность.              — Спасибо, — смущенно бормочет Кузяев.              — Ты такой забавный, когда смущаешься, — снова улыбается Лунев, — ну, чем кормить будешь?              — Пирожками, конечно же, — Далер берет себя в руки, он же не школьница в конце концов, смущаться и стесняться, — татарскими! Это называется эчпочмак или треугольники, если по-русски.              — Так, звучит интригующе, — говорит Лунев, а Кузяев ставит перед ним тарелку с пирожками треугольной формы, — и выглядит аппетитно. Ты же не хочешь меня отравить правда? — ухмыляется вратарь.              — Что? Я хочу тебя накормить, а не травить. И вообще, это не я готовил! — вспыхивает Далер.              — Да-да, я помню, что мама, — Андрей откусывает первый кусочек и довольно мычит, — божественно. А правда, что все татарские девушки умеют так вкусно готовить?              — Наверно.              — Тогда, пожалуй, женюсь на татарке, — продолжая жевать, говорит Лунев.              — Или на татарине, — тихо отвечает Далер.              — Что? — переспрашивает Андрей.              — Я говорю там еще пирог есть — самый безумный в татарской кулинарии– губадия. Будешь? — улыбается Кузяев.              — Если ты приготовил его так же вкусно, как эти твои эч-эч-треугольники в общем, то буду конечно.              — Ну вообще, он немного специфический, — говорит Далер, пока достает пирог из духовки, — но всегда хорошо у меня удавался… Погоди-ка, как ты… — молодой человек удивленно оборачивается, — как ты…              — Понял, что все это приготовил ты?              Кузяев кивает.              — Ну мука на щеках, пирожки еще горячие, пирог тоже в духовке. А дома только ты. Не думаю, что ты бы выгнал маму, как только она закончила готовить. Это же элементарно, Далеррка, — Лунев как-то тепло улыбается, — только почему ты меня обманул?              — Боялся, что тебе не понравится, — честно признается Далер.              — Из твоих рук мне понравится, что угодно. Будь уверен, — самым обыденным тоном говорит Андрей. А у Кузяева дыхание перехватывает. И сердце стучит сильно-сильно.              — Так что, режу пирог? — спрашивает Далер, надеясь, что его голос не выдает его волнения.              Андрей кивает. Кузяев поворачивается к нему спиной и берет нож, но руки предательски дрожат. Молодой человек тянется к злосчастному пирогу, чтобы наконец-то его нарезать, как на его руку ложится чужая.              — Давай помогу, — дыхание Лунева обжигает и, черт возьми, заставляет внутренности сжиматься, от того насколько он сейчас близко.              Андрей уверенно сжимает руку Далера, в которой он держит нож, а вторую кладет на столешницу, рядом с левой рукой Кузяева, которой он вцепился в край стола.Таким образом, Лунев стоит практически вплотную к Далеру, который снова забыл, как дышать. Пирог они режут молча. Лишь скрежет ножа, который цепляется за противень нарушает тишину и, возможно, звук гулко бьющегося сердца полузащитника. Он облегченно выдыхает, когда Андрей убирает руку и отходит на пару шагов. Все так же молча, Далер кладет кусок пирога на тарелку и протягивает его Луневу.              — Его лучше ложкой отламывать и есть, — наконец нарушает молчание Кузяев.              Андрей, не сводя глаз с молодого человека, отправляет кусок пирога в рот.              — Вкусно? — уточняет полузащитник.              Лунев лишь кивает. А потом делает то, чего никак не ожидает Далер –отломив еще один кусок, протягивает ложку опешившему молодому человеку:              — Попробуй сам, — с хитрой улыбкой говорит вратарь, который непостижимым образом снова оказался близко. Слишком близко. Далер открывает рот и чувствует сладость пирога и холодный металл на языке. Кузяев прикрывает глаза –то ли от удовольствия, то ли от ощущения этой близости. Он подается чуть вперед, так, что чувствует горячее дыхание Андрея, их губы в паре сантиметров друг от друга. Оба замирают, глядя друг другу в глаза и не решаясь сократить это расстояние. Далер облизывает пересохшие губы и мысленно послав все к черту, делает то, что давно хотел — целует Лунева. От волнения поцелуй получается немного смазанным и Далер пытается отстраниться, но Андрей не дает этого сделать, притягивая к себе Кузяева и сам целует его с неожиданной нежностью.              — Ты такой же сладкий, как чак-чак, — улыбается Далер, отстранившись.              — Это еще, что за зверь такой? — ухмыляется Лунев.              — Еще одна татарская сладость. Это очень вкусно. Я обязательно его тебе приготовлю.              — Договорились, пирожочек ты мой татарский, — обнимая Далера, говорит Андрей.              А Кузяев в ответ лишь смеется. Однозначно, идея пригласить Андрея в гости на пирожки была гениальной.              — Далерка, а мог ведь сразу сказать, что пригласил только меня…