Коротко о главном

      Артему плохо. От столь обидного и досадного проигрыша, от того, что снова он оставляет на поле все свои силы, а в спину слышит лишь упреки.              Артему настолько плохо, что он не помнит, как оказывается в Москве. Не помнит ни того, как он вообще попадает в аэропорт, кажется, он ехал туда на такси, ни самого перелета, он хоть и длится всего полтора часа, но они как-то выпадают из его жизни. Он практически сбегает после матча, рискуя получить от Семака по полной, но ему настолько хреново, что Артему все равно, какая завтра кара настигнет его от тренера.              В себя он приходит лишь в Шереметьево, быстро шагая в сторону вызванного наспех такси. В голове лишь одна мысль — скорее оказаться там. В их общей с Игорем квартире, он уверен, что Акинфеев уже там. Артем даже не позвонил ему перед вылетом, не писал сообщений, о том, что он уже в самолете. Он знает, что его ждут.              Просто это место стало для них их островком куда можно сбежать от проблем, местом, куда каждый из них сбегает после неудачного матча или какой-то передряги случившейся в их жизни. Эта квартира — уголок, где каждый из них находит в самый трудный для него момент то, чего хочет больше всего — поддержку. Молчаливую или с разговорами до утра, с крепкими объятиями, от которых невозможно сделать нормальный вдох или просто ту, когда они сидят рядом, касаясь друг друга лишь кончиками пальцев, глядя в окно на вид, открывающийся с высоты восьмого этажа или какой-то очередной фильм, не понимая и половины сюжета.              Это место спасает их обоих от боли, от отчаяния, от горечи обидного поражения, от глупых комментаторов в сетях. Здесь можно скрыться ото всех, здесь их никто не знает, здесь есть место только для них двоих.              Артем помнит, как в прошлую субботу вместо радости от победы своей команды и празднования, пусть небольшого, но успеха, украдкой смотрит матч ЦСКА. Когда Игорь пропускает первый мяч, сердце начинает ныть от предчувствия катастрофы, но надежда, что команда отыграется и, хотя бы сравняет счет, все еще есть, но когда в ворота залетает мяч второй, то Дзюба, тихо матерясь, бронирует билет до Москвы, как назло, ближайший рейс только поздно вечером. Чуть ли не умоляет Семака отпустить его, клятвенно обещая, вернуться завтра к вечеру. Сергей смотрит на него, как на психа, а потом машет рукой, мол вали уже.              Тогда, уже в ночи, буквально ворвавшись в их квартиру, он находит Игоря, совершенно потерянного и смотрящего на него стеклянными глазами. Артем просто сгребает его в свои объятия и не отпускает. Шепчет всякие успокаивающие глупости, хотя и уверен, что Игорь скорее всего его не слушает, он лишь крепче жмется и тяжело дышит ему куда-то в шею. Артем не отпускает его, пока не чувствует, как расслабляется спина его мужчины и прерывистое дыхание, сменяется на спокойное.              Они не спят всю ночь и лишь к утру у Игоря на лице появляется некое подобие улыбки. Артем облегченно выдыхает, все-таки не зря он приехал.              А на прощание сладкий поцелуй и тихое:              «Спасибо, Тёма»              От которого сердце сжимается от бесконечной, даже немного болезненной нежности, а весь мир хочется обнять, но обнимает он лишь Игоря. И с обещанием скорой встречи, улетает обратно в Питер.              И сегодня, сидя в такси, Артем думает, что кажется, накаркал. Нет, он не против встречи с Игорем, но повод хотелось бы более приятный. Ему по-прежнему плохо, так плохо, что сложно дышать и внутренности выкручивает жгутом.              Когда он, наконец, попадает в квартиру, Игорь уже там. Встречает его с грустной улыбкой, а Артем буквально падает на него. Потому что силы его оставляют. Игорь почти ловит его и едва ли не на себе тащит в спальню. Укладывает на кровать, заворачивает в одеяло, как в кокон. Осыпает лицо короткими поцелуями, гладит по волосам, как ребенка. Наверно, Артем и есть ребенок, запертый в теле двухметрового мужчины.              — Тёма, Тёмочка, все хорошо. Все будет хорошо, я обещаю, — шепчет Игорь.              Артем выпутывается из одеяла, чтобы прижать Акинфеева к себе, так крепко, что еще немного и можно будет услышать хруст ребер.              — Игорёк, я облажался. Снова. Мы снова все облажались, — куда-то в макушку бормочет Артем.              — Тём, ну ты ведь знаешь, что не бывает побед без поражений. Для меня ты все равно самый лучший. Мой лев.              — Поцелуешь меня? — как-то совсем по-детски просит Артем, глядя на Игоря своими огромными голубыми глазами.              И Игорь целует, пытаясь таким образом забрать хотя бы частичку боли, что сейчас сидит в Артеме. Потому что прекрасно его понимает. Дзюба на поцелуй отвечает жадно, даже как-то ненасытно, до опухших губ и сбившегося дыхания. Чувствуя, как становится легче, как рассасывается внутри комок безысходности и горькое разочарование в самом себе, оставляет лишь легкий осадок.              — Спасибо, — сонно шепчет он, — спасибо, Игорёчек.              — Спи! И не называй меня так, — Акинфеев прячет улыбку.              — Но… А как же…              — Утром! Артем, все остальное утром. Спи! — Игорь не знает чего-там задумало его чудо, но все подождет до утра.              — Люблю тебя, так сильно люблю, — сквозь полудрем бормочет Артем.              Но ответ Игоря уже не слышит, потому что мгновенно проваливается в сон. Акинфеев смотрит на него, такого расслабленного, такого беззащитного и понимает, что ради вот таких моментов, иногда можно и проиграть.