***
За окном только светало, но летучие твари сна не знали. Орали нещадно, не брезгуя даже самыми высокими и заливистыми нотами. И как назло, прямо под окном омеги. — Дорогуша, ну ты же не спишь, вставай уже, а? Скучно. Скучно мне. — на удивление мягкий голос раздался от того, от кого Кастиэлю в последнее время прилетали лишь ядовитые подколки и язвительные фразочки. Однако отвечать добром омега не собирался. — Проваливай. — И тебе с добрым утром. Ну ты посмотри, каков нахал! Я ему значит, и так, и сяк, и даже нежненько, блевать тянет, знаешь? А он! Вот, воспитался на мою голову, а мне терпеть, это ж надо… — Кто кого ещё терпит. — брюнет с тихим хрипом приподнялся на локтях, стараясь ещё не отошедшими ото сна мышцами, пошевелить нижними конечностями. Срок, который дал на адаптацию врач, прошёл, а Кастиэлю все так же сложно самостоятельно передвигать ногами. То ли они просто ещё не окрепли, то ли этот гад старается — не ясно. Но факт остаётся фактом — без костылей омега, пока, ни на шаг. — Как это кто? Конечно я! И бужу тебя, и напоминаю обо всем! — Особенно ночью. Ведь мне так важно вспомнить в три ночи о том, как прошёл мой первый день в подвале. — оторвавшись от разглядывания своих ног, Кастиэль поднял наполненный свинцом взгляд на того, кто уже успел конкретно так подзаебать. — Сказал бы спасибо! Это бесценные воспоминания, — в голосе, таки, проскользнули ядовитые нотки. — которые я не дам тебе забыть. — Ты садист. Уверен, Аластор вёл бы себя также. — Не забывай, чьё лицо я ношу, ангелочек. И все. И испарился. Но ненадолго, не радуйся, Кастиэль. У этого паршивца была интересная тяга к эффектным и неожиданным появлениям. Как к примеру — прямо перед экраном телевизора в наряде из перьев, когда Кастиэль уже почти засыпал на плече у Дина. «А чтобы ты не расслаблялся. Какой приличный омега уснёт на альфе, с которым даже не встречается?» Или дефилируя прямо через проезжую часть, пропуская сквозь себя проезжающие автомобили. Но любимым местом у него, все же, было за спиной у Дина. Стоило ему там появиться, как омега с подползающим ужасом, напрягшись, наблюдал за каждым действием личного кошмара. А тот играться любил: то лезвием несуществующего ножа по скуле альфы пройдётся, то ладонями шею поглаживать начнёт. — Кас, Куда ты все время смотришь? — А? Прости, я иногда зависаю. Ну, знаешь, вся та херня, таблетки, я до сих пор не верю, что выбрался… Непривычно, как-то. Я тебя напрягаю? Извини, я не хотел, просто… — Всё хорошо, не волнуйся. Просто помни, что ты здесь, в доме. Ты больше не один. И никогда не останешься. Ты не вернёшься туда. — сделав акцент на последнем слове, альфа откинулся на спинку дивана, внимательно отслеживая реакцию мальчишки. Тот долго не находил, что сказать, просто смотрел. И когда Дин уже решил, что ответа ждать не стоит, откинулся на спинку дивана и устроился поудобней, отводя взгляд к мелькающим картинкам на экране. Прямо под ухом, почти беззвучно, раздалось: — Спасибо, Дин. Кастиэль затруднился бы хоть как-то охарактеризовать их отношения. Он даже не задумывался над этим. Проведя столько лет в изоляции, как-то забываешь, что существуют какие-то стереотипы, просто привязываешься к первому, кто привязался к тебе. Это было что-то странное, на подобии смеси братских и материнских отношений, с добавлением излишней заботы и дружеского понимания. Не сказать, что Кастиэлю не нравилось. Его все устраивало, и он был рад, что наконец нашёл человека, что вытащил его из пучины, помог встать на ноги, а потом и не отпустил. Хотя, куда бы он его отпустил? Ни родственников, которые хотели бы его приютить, ни знакомых. Они живут вместе, и им, вроде как, удобно. Вот и сейчас, как обычно, с первыми петухами, ах, простите, горланящими птицами, проснулся Кастиэль. В, уже их, доме он всегда вставал первым. Сначала из-за кошмаров, а потом уже вошло в привычку. На сегодня планировалась целая куча дел.***
Его разбудили уже привычные звуки гремящей посуды. Но запаха с кухни он не чувствовал, значит еще совсем рано. Мальчишка уже почти освоил базовые навыки в готовке, даже стал как-то разукрашивать привычные завтраки различными специями, или странными чаями. Любовь к пряностям у него проснулась почти сразу после их первого похода в кафешку, рядом с парикмахерской. С того момента Кастиэль загорелся идеей повторить то непонятное пирожное, приторно сладкое, но с оттеняющими островатыми нотками. Пока, конечно, пек он только в присутствии Дина, ибо зажечь самостоятельно духовку и настроить нужную температуру — вызывало затруднение. Да и старшему спокойней, когда он точно знает, что делает еще неокрепший мальчишка. Но, как бы омега не старался, пироги у него не выходили. Ну вот как назло! И странные печенюхи (их так назвал Дин, потому что сочетание сладкого и пряного у него до сих пор не укладывалось), и всевозможные слойки, но только не пироги. Дин, конечно, расстраивался, но не спешил показывать это своему мальчику, стараясь подбодрить и дать парочку дельных советов, как сделать так, чтобы в следующий раз вкуснее было. Во второй раз его разбудил уже не стук посуды: кто-то, ну, как сказать «кто-то», Кастиэль, стараясь максимально не шуметь, учитывая его костыли, подбирался к двери комнаты Винчестера. Старший растянулся в улыбке, стараясь не захихикать раньше времени и дать, таки, младшему себя «разбудить». Он перевернулся спиной к двери и из всех сил напрягся, чтобы не выдать себя. Дверь скрипнула. Послышались легкие постукивания. Вот, уже совсем близко, значит мальчишка уже совсем рядом, сейчас позовет его завтракать. Дин уже приготовился делать сонное лицо, зевать и спрашивать который час, после чего недовольно бубнить, но… Так ничего и не прозвучало. В комнате повисла тишина и старшему вмиг она показалась колючей. Он точно осознавал, что Кастиэль зашел в комнату, остановился напротив его кровати, прямо за спиной. И просто… Стоял? Должно быть он не хочет его будить или просто наблюдает за спящим. Дин решил ещё подождать, рано или поздно, Кастиэль позовет его завтракать. По ощущениям прошло минут 15. Через занавешенные окна уже с новой силой пробивались напористые лучи, но они пропадали в глухой тишине. Комфорт давно покинул тело Дина, замещаясь на тревогу. Было слишком тихо. Омега как будто не дышал, замерев на месте. И Винчестер уже начал было беспокоиться и хотел повернуться, рассекретив себя, и удостовериться, что все в порядке, когда раздался первый всхлип.***
Дверь тихо открылась, пропуская внутрь мужчину. Он был нагружен подносиками, тарелочками, чашечками. — Лю? Омега отвернулся к стене, переворачивая за собой ребенка. — Лю, тут кофе стынет… — Поставь на тумбочку. Альфа просиял, тут же принимаясь исполнять желание супруга. Михаил красиво разложил тарелочки, подправил сердечко на пенке, аккуратно, чтобы не издать лишнего грохота, положил вилку рядом с тарелочкой и выпрямился. Муж все также лежал, отвернувшись, зато кроха Адам, заметив отца, радостно заугукал. — С добрым утром, Адам, — прошептал альфа. Малыш откликнулся довольной улыбкой и принялся теребить волосы папы. — с добрым утром, Лю. — ответа от омеги не последовало. Вся радость, что успела зародиться в глазах Михаила, быстрыми ручьями стала утекать, оставляя после себя разочарование. Выдохнув, мужчина развернулся и пошел обратно к приоткрытой двери, понимая, что прощения мужа сегодня не дождется. Последний раз кинув взгляд на счастливого Адама, альфа прикрыл за собой дверь. — Спасибо. — не успев далеко отойти, услышал Михаил. Надежда, все же, вспыхнула в глазах мужчины вновь.***
— Сэээээээээээм! — Ааааааа? — Сюдаааа идииииии! — Неееееееет! — Идиииии, комууу гоооворюююю! — Нееееееет! — Ну Сээээммииии! — Яяяя Сээээээм! — Сэээээээмииииии! Весь полицейский участок устало закатывал глаза, стоило раздаться очередному крику. — Когда они угомонятся? — с раздражением прошептал пожилой альфа в рядовой форме. — И почему им это только с рук спускают? — Нехитрое дело. Они за последние пару лет раскрыли дел больше, чем весь наш участок за десять лет. Но все же, совесть то иметь надо! — фыркнул мужчина. — Мы уже час слушаем эти вопли! — Сэээээээээээээм! — оба мужчины устало уткнулись в сложенные на столе руки. — Яяяя сказааааал — нееет! — Но этооо наааш общиииий косяяяк! — Не пооееедуууу! — О чем они хоть спорят? — Да черт их знает. Говорят, дело какое-то продули. — А ехать куда собрались? — А! Так помнишь того омежку в костюме? — Адвоката то? — Ага, его. Говорят, он унесся после слушанья дела, а через день его видели близ нашего участка в Walmart, так он с полностью забитой мороженым тележкой шел. Может врет старый пес, но по словам Рича — он плакал. — Ха, нечего суваться в серьезные дела, если из-за каждого проигрыша будешь нюни распускать! — Ну, всем порой хочется справедливости и равноправия, но ты прав, стоит задуматься: почему же так установились приоритеты? Может не просто так в политике, в основном, только бетты и альфы. — Отваааалиииииии! — Яяя тебяяяя зааа шкииииркууу сееейчаааас выыытааащууууу! — Попроообууууй дооотяяяниииись! После этих слов шатена, распахнув с ноги дверь, в зал вбежал разъяренный Бальтазар. Глаза метались самыми колючими и страшными вещами — шкварчащим маслом, заляпывая и заставляя сжаться всех вокруг. — Где этот бессмертный?! В воздух моментально взметнулись руки всех полицейских участка, указывая на распашные двери напротив. Там, через окошко, увидев злющего коллегу, Сэм почуял, что запахло жареным и со всех своих великаньих ног понесся в оббег участка, лишь бы добраться до машины раньше, чем до него доберется Бальт. Не вышло. Блондин хоть и уступал младшему в росте, сильно, но ноги переставлял со скоростью света. А когда еще и в ярости, то тут уж гепарды, поджав хвосты убегали прочь. Стоило Сэму выбежать на крыльцо участка, как сзади на него, на полном ходу, влетел Бальтазар, принимаясь подминать под себя распластавшееся великанье тело. — Паршивец, я тебе дам, «дотянись»! — блондин, уже полностью получив контроль над ситуацией, стал победно заламывать руки младшего за спину, пристегивая их наручниками. — Поедешь! Как миленький поедешь и навестишь Габриэля! Мне сказал Дин, с которым поделился Михаил, а ему в свою очередь рассказал Люцифер, что адвокатик наш в раздрае и на пороге запоя, стучится своими крохотными ручками в дверь к стеклянным друзьям и белочкам! И мы едем его оттуда доставать! — Я нянька ему или что?! Не поеду я с ним возиться, сам виноват! — не успел Винчестер договорить, как прилетел ему, такой хороший и увесистый, подзатыльник, что аж искорки из глаз повылетали, а тараканы в ужасе чуть не повываливались из своего убежища. — И ты виноват, — тихо стал причитать Бальт, — и я виноват, и он виноват. Все виноваты. — убедившись, что железные браслеты крепко держат напарника, Бальт стал подниматься сам и своего коллегу заодно. — И ничего, сейчас поедем стресс сбрасывать. Купим пива, мороженое, что там еще омеги любят, и весь алкоголь, когда он уснет, из дома вынесем. Так Люц просил, мы так и сделаем. — Тебе приспичило в героя играть, спасать бедного омегу из беды, так сам и делай! Меня не ввязывай в ваши сюсюканья, мне этого и в тот раз хватило… — Во-первых, не заводись. Во-вторых, мы не сюсюкаемся. В-третьих, прекрати воспринимать всех омег за врагов. Сэм, в гибели Джесс виноваты только Аластор и его дружки. Не надо вводить сюда еще и невинных людей. Увидь черту между действительными врагами и своей злобой. — Не воспринимаю я их как врагов. — Да? — старший, приподняв брови, уверенно повел Сэма к машине, стараясь разглядеть на насупленном лице ответы на какие-то свои убеждения и вопросы. — Поэтому ты нахамил той милой бариста, когда она попыталась подсунуть тебе свой номерок? — А нечего приставать. Я явно дал понять, что знакомиться не собираюсь. А домогательства — реальная статья. — Но необязательно же было говорить об этом девушке, так еще и на все кафе! — Заглохни. — получив очередную оплеуху, Сэм, таки, уселся на переднее сиденье, все также держа руки сцепленными железяками за спиной.***
— Добрый вечерочек, Габи! — на пороге успела мелькнуть растрепанная макушка, как тут же прозвучало: — Проваливайте. — дверь захлопнулась прямо перед носом блондина, едва не переломав ему парочку хрящиков в нюхалке. Но даже такой громкий звук, как хлопок двери, не смог заглушить коронное цоканье Сэма. Голубоглазый готов был сотню поставить на то, что глаза младшего ушли в закат. — Габриэль, это не смешно, открой дверь, мы с гостинцами… — Поставьте у двери и валите. — Габриэль, пожалуйста, давай не будем… — А ты не охренел? — чуть громче, чем следовало раздалось за спиной старшего напарника. — Мы тебе в няньки или ухажеры не набивались и даже не собираемся. Мало того, что мы перлись через полгорода, закупившись пивом, так ты еще и ведешь себя как свинья! Будь добр, открой дверь и потерпи нас тридцать минут. Нам это надо не больше, чем тебе. В ответ послышалось недовольное бухтение, но щелчка ребята не услышали. Шаги стали удаляться от входной двери. — Сэм, он что, ушел?.. — Я сейчас вышибу дверь и все равно зайду! — Сэм, закатывая рукава рабочей рубашки, долбанул в дверь пару-тройку раз, так, чисто для вида. — Да открыто! Идиоты… Не дожидаясь продолжения тирады о собственной тупости, Сэм, подхватив пакет с продуктами, распахнул дверь и прошел внутрь квартиры, особо не церемонясь. Внутри небольшой студии оказалось довольно просторно. Однако, стоило приглядеться, как сразу бросались в глаза сотни статуэточек, покрывающих почти все горизонтальные поверхности квартирки. Небольшой кухонный уголок и смехотворно огромный, на фоне всего остального, холодильник, возле которого, в растянутых домашних брючках и футболке, копался хозяин дома. — Миленько. — бросил Винчестер, на ходу стягивая кроссовки, продолжая путь прямиком к холодильнику. — Пиво, пока ехали, нагрелось, поэтому на-ка, — шатен сунул в руки, не успевшего среагировать, омеги пакет с банками, которые тот тут же перехватил, прижимая к груди, лишь бы не уронить. Банки и правда были мерзко-теплыми. — положи остудить, через десять минут можно будет пить. — Это ты охренел, Винчестер… — злобно зыркнув на незванного гостя, омега принялся рассовывать банки по полкам, попутно поглядывая за незванцами. Один стоял, придирчиво оглядывая содержимое холодильника, второй мялся у дверей, держа увесистый, на вид, пакет с непойми-чем. — Что встал? Иди, ставь в холодильник, что бы ты не принес… Бальтазар, отмерев, подтрусил к коллеге, передавая в уже освободившиеся руки омеги свой пакет. Милтон глянул внутрь, сразу заприметив свое любимое мороженное, сунул и этот пакет внутрь холодного белого друга. — Добро пожаловать, — буркнул Габриэль, захлопывая холодильник и шествуя по направлении дивана, даже не удосужившись обернуться и посмотреть на гостей. — чувствуйте себя как дома. — С таким хозяином, я бы себя и у себя дома чувствовал некомфортно. — Никто не держит. Дверь там же, где и зашел. — махнул рукой уже устроившийся на подушках омега, принимаясь выгребать из пакетика остатки чипсов. Вокруг дивана, и даже на нем, валялась целая куча коробочек-баночек-упаковочек. — Аппетит у тебя, как погляжу, хороший. — кинул Винчестер, выудив из холодильника чужое холодное пиво. — Ну, хоть с голоду не помрешь. — Пошел ты, — зло кинул через плечо парень с медовыми глазами, все-таки закидывая остатки крошек в рот, добавил неразборчиво. — осел. — Карлик. — Акселерат. — Я хотя бы до верхних полок дотягиваюсь. — растянув губы в усмешке, провел кончиками пальцев по верхушкам шкафчиков. — Ая-яй, какая пылище! — Ты пришел ко мне домой, пьешь мое пиво, — повернулся корпусом к нахалу омега. — еще и хамишь мне, упрекая, что пыльно?! Если так хочется, то тряпочка под раковиной. — плюнул ядовитыми интонациями, злобно хихикнув, Габриэль. Но не уловив на чужом лице и капли ожидаемой реакции, недовольно свел брови к переносице. — Я тебя даже не звал! — А меня звать не надо, я сам приду. — Как пришел, так и уйдешь. — фыркнул Габриэль, поглубже зарываясь в пледы и подушки. Спокойствие прийти не успело, зато через пару секунд в щеку ткнулось что-то холодное и мокрое. Дернувшись от неожиданности, Милтон метнул взгляд на неизвестного нарушителя его покоя. На него смотрела банка пива. А чуть выше омега увидел руку, что ее держала. А проскользив взглядом по ней, Габриэль наткнулся на глаза хозяина. Те все также плескались язвами, но уже не горели так хищно и презрительно. Щелчок и перед омегой уже была открытая, шипящая баночка, излучающая не особо приятный аромат, которую тот, все же, принял, с подозрением поглядывая на спокойно, но устало вздохнувшего парня. — Двигайся. Не один ты устал за прошедшие пару дней. И омега подвинулся, позволяя Сэму упасть рядом, закинув ноги в ворох его пледиков.***
— Кас? Тихий скулеж оборвался так же быстро и неожиданно, как и начался. Послышалось копошение, когда Дин, резко поднявшись на локтях, повернул голову в сторону, где по звукам должен был стоять мальчишка. Но он успел увидеть лишь смазанные черты лица, что моментально спрятались, повернувшись к Винчестеру спиной. — Кас, — альфа резко подорвавшись, подполз на четвереньках к краю постели, аккуратно дотрагиваясь до подола футболки, моментально выпрямившегося омеги. — пожалуйста, посмотри на меня. Слышишь? Кастиэль стоял, идеально выпрямив спину, расправив плечи, казалось, что если опустить все, что происходило, то мальчишка сейчас медленно поднимет кисти к потолку, прогнувшись в спине и, медленно переставляя ногами, начнет плавно уходить влево, исполняя незамысловатое падебуре. Дин всего единожды в жизни был на балетном шоу и то, потому, что его туда затащил Сэм. Но он надолго запомнит всех тех аккуратных, легких, будто воздушных и невесомых омег, что красиво, плавно переставляя ногами, двигались по сцене. Все хрупкие, фарфоровые, готовые треснуться от одного лишь неверного взгляда, притягивающие взгляды. И ведь Кастиэль отлично смотрелся бы в одном из тех красивых, переливающемся в свете прожекторов сверкающими камушками трико. Ему бы пошло заниматься балетом, он такой же хрупкий снаружи, как и все балеруны, но с жестким, пускай и немного потрескавшимся, стержнем внутри, и это ведь, хоть и скрытое, но очень важное качество. На любой сцене, где красиво блистают звезды, за кулисами разворачивается настоящий гадюшный террариум. Где тебе за каждый твой неуверенный шаг готовы горло перегрызть, лишь бы занять место под софитами. Он бы смог. Он бы пробился в этом жестоком мирке под ослепляющим светом и громогласными аплодисментами. Но судьба разложила пасьянс по другому. Молчание никогда не длится вечно, как бы ни казалось, что прошли тысячелетия, эта капризная сука не терпит медлительности. Оно одаривает всех своим присутствием, после чего эффектно удаляется, оставляя за собой своего заместителя — тишину. Именно она сейчас повисла, со стороны одного потому, что не может решиться действовать дальше, а со стороны другого потому, что паршиво катящиеся по щекам слезы и топнувшая ногой гордость, не позволяли это сделать. Кастиэль перед Дином был каким-угодно: дерзким, упрямым, злым, счастливым, грустным, но только не слабым. Он больше никому не позволит увидеть эту слабину в себе, сорняк, разросшийся и пустивший корни слишком глубоко в нутро омеги. Никому. Никогда. Вытирая слезы и переключая взгляд с беспомощного и побитого на расстроенный, Кастиэль поворачивается к Дину. Глаза его все также покрасневшие и припухшие, но смотрят уже не так, как секунды до этого. Не сумев найти в себе силы задержать взгляд на внимательных зеленых напротив, мальчишка ведет ниже, цепляясь за собственные босые ноги. — Я, тут… Я… Эм… Ну, пришел. Завтрак, но… Такое дело… Вспомнил, эту, и… — договорить ему не дали. Привстав на коленях, мужчина аккуратно притянул к себе подрагивающего мальчишку, обнимая за плечи, неловко, будто впервые, немым вопросом спрашивая, что делать дальше. Ответ словами так и не пришел. Спустя пару секунд тупого смотрения перед собой, до Кастиэля доходит, что произошло и он остервенело вцепляется в футболку на спине Дина. Цепляется, льнет и снова и снова шепчет что-то, будто в бреду повторяя одну фразу. По шее альфы покатилось что-то мокрое. Почувствов очередные слезы мальчика, Дин ответил на объятия того, также сильно притягивая его к себе. Ему хочется заплакать вслед за омегой, забрать, узнать, что же так подкосило его мальчика, помочь перенести эту ношу вдвоем. Но Дин знает, что с расспросами лезть нельзя, что вопросы пугают мальчишку. Поэтому он молчит. Молча впитывая футболкой и кожей слезы Кастиэля. Когда колени начинают затекать, а мальчишка, все также не успокаиваясь, продолжает топить футболку в соленых каплях, Винчестер решает сменить позу, пока его «дряхлые, старческие», как он сам говорит, колени не начали ныть. Тихонько, будто на пробу, потянув за собой тело, альфа молча радуется, когда омега подается следом, не желая отлипать от личного источника тепла и безопасности. Почему-то в безопасности себя Кастиэль ощущал только рядом с Дином, оно как-то приелось, выжглось на корке сознания, первое, что помнит омега после своего спасения — крепкие мужские руки, подхватившие его, не давшие упасть на паркет. Он жмется без лишних мыслей, забивая на все на свете, а Дин лишь молча держит, не отпускает, не позволяет уйти. Проходит минут двадцать, прежде чем Винчестер слышит мирно раздающееся равномерное дыхание. Мальчик уснул. Все также, лежа на мужчине, ни на секунду не ослабевая хватку на чужой одежде. Дин, хоть и находится в полудреме, спать себе не позволяет, зарывающимися и прыгающими друг через друга вопросами. «Почему он заплакал? Кошмар? Что произошло, пока я спал? Что же его опять терзает? Как я могу ему помочь? Неужели терапия совсем не помогает? Что мне делать дальше? Как не спугнуть? Не навредить?» Они тысячами носятся, затмевая и перекрывая друг друга. На часах раннее утро, когда оба парня проваливаются в спасительную для обоих негу, не позволяя себе отцепиться, даже на секунду, друг от друга.***
Когда Дин открывает глаза, на часах, уже в светлой комнате, светятся цифры: 14:18 «Разгар дня. Отлично. Мы опаздываем» Резко переведя взгляд на свою грудь, альфа замечает спящего там Новака, что даже во сне не разомкнул пальцы, окончательно сминая футболку мужчины. Он спал нервно, даже во сне постоянно хмурился. Кажется теперь Винчестер понимает, откуда у мальчишки, в столь раннем возрасте, уже пролегла маленькая морщинка. «Он даже во сне напряжен. Пора решать этот вопрос» Решив обязательно поговорить об этом с его лечащим врачом, альфа, налюбовавшись вдоволь, принимается тихонько тормошить мальчишку за плечо, стараясь делать это не особо резко, но и чтобы принесло свой результат. Не проходит и десяти секунд, как омега, недовольно приоткрывает один глаз, оглядывая, слегка жмурясь, представившуюся картину, пытаясь узнать место, где он находится. Стоит его взгляду зацепиться за его «подушку», как омега моментально вздергивает голову, но не отрывается от груди. — Доброе утро, соня. — тихо усмехнувшись, шепчет Дин, через закрытые полу-улыбки глаз поглядывает на мальчишку. — День. — поправляет того мальчишка, быстро глянув на стоящие на тумбочки часы. — Мы опаздываем. — Знаю. — раздается в ответ. — Сильно. Но никто после этой фразы двигаться не спешил, омега прикрыл глаза, с грустью поглядывая на будильник, а альфа просто боялся шелохуться, прогнать теплый момент. Его мальчик лежал совсем пристально уставившись на безделушку, но уже без отголосков той боли и грусти, с которой он к нему пришел. Тяжело вздохнув, Кастиэль поднялся и сел на постели, внимательно осматривая свои ноги со всех сторон, на пробу пытаясь пошевелить каждым пальцем. Вроде, получалось. — Таблетки. — выдавил из себя омега, оборачиваясь на пристально наблюдающего за ним альфу. Тихо выругавшись, тот поднялся, помогая и мальчишке слезть с кровати, выходя на кухню, на столе которой стоял давно остывший завтрак.***
— То есть, как это «здоров»? — тупо переспрашивает Дин, разглядывая снимки в руках коротко подстриженной женщины-альфы. — Джоди, я не понимаю. — Абсолютно здоров. Ну, в моей части. — улыбнулась альфа. — Нервы не защемлены, кости полностью срослись, где-то немного кривовато, но сути это не меняет. Он может ходить сам. — Тогда почему он этого не делает? Психологическое? — Да, посттравматическое стрессовое расстройство, проще говоря ПТСР — вещь интересная, хоть и довольно занудная и опасная. От нее можно страдать годами, не догадываясь, медленно ломая свое здоровье. Вот так и с ним. Что-то не дает ему встать на ноги, заставляет продолжать думать о травмах. Мальчишка просто вспоминает все то, что пережил. Что-то не дает его воспоминаниям притупиться и давит всякий раз, когда он пытается встать самостоятельно. — И… И как с бороться с ПТСР? — Никак. Обычно оно само проходит спустя примерно месяц, но почему-то Кастиэль до сих пор не может встать. Методов лечения, на самом деле, не так и много. И основное из них — экспозиционная терапия. — В чем заключается это лечение? — Нууу… — замялась женщина, — вам конечно не понравится, — продолжила уже не так решительно. — но это самый действенный способ. Столкновение с причиной птср и погружения больного в похожие, вызывающие стресс, ситуации. Так тревожность вскоре должна сойти. — Но? — Мы не можем начать эту процедуру без подписей родителей… А, как нам сообщили, мальчик — сирота, а опекунство… — Мне еще не дали. Вы правы. Как долго можно откладывать с лечением? Суд состоится через пару дней, после него я смогу подписать все нужные бумаги. — Да, пожалуйста, не позже, чем через неделю мы должны будем начать. — Мы постараемся, Джоди. — мягко улыбнулся парень. — Спасибо тебе. — Дин, ты же знаешь, что я прикипела к этому мальчишке. Он, правда, очень холодный и тот еще колючка, но ты, как я погляжу, смог найти к нему подход. — Да я, как-то, и не старался, что ли? — У тебя большое, доброе сердце Дин. Береги его. — Спасибо, Джоди. — на последок обнявшись, Дин вышел за дверь в коридор, где его уже ждал печатающий что-то в телефоне Кастиэль. Увидев Винчестера, тот тихонько улыбнулся пряча телефон в карман толстовки и встал, помогая себе костылями. — Домой? — Пошли. — Дин улыбнулся, продолжая следить за действиями омеги, как он, вполне реалистично опирался на костыли, будто бы без них, действительно, ходить не мог. Странно это все, нужно скорее оформить эти дурацкие бумажки. Срочность есть, да и какая разница? Всего через три месяца, они уже не понадобятся, так как Кастиэлю исполнится восемнадцать и он станет официально совершеннолетним, а значит и заботиться о себе сможет сам. Но Дину не хочется об этом думать. Пускай оно пока не наступило, как наступит, тогда уж и разберемся, почему так неприятно сжимается все внутри, стоит представить, что осенью Кас сможет уехать и Дин никак не сможет его остановить. Из размышлений Дина выдернул высокий женский голос: — Мистер Винчестер! — к парням на всем ходу подбегала довольно плотная омежка. — Кастиэль Новак — ваш подопечный? — Да, в чем дело? — Доктор Милс просила передать, что забыла вам сказать о групповых занятиях у психолога, которые начнутся у Кастиэля с завтрашнего дня. — Эм… Хорошо? — Дин бросил взгляд на стоящего рядом мальчишку, что раздраженным взглядом уставился в ноги. — Ко скольким его привести? — Ох, не беспокойтесь! За ним заедут ровно в пять и отвезут на занятия. Это личная методика доктора Ширли, так он может заниматься с пациентами в неформальной, свободной обстановке. — Вот как? — еще раз дернув бровью, Винчестер утвердительно угукнул, пообещав, что соберет завтра Каса к занятиям. И уточнив, как часто будут проходить занятия, попрощался с девушкой в форме медсестры. — Ну, теперь точно домой, приятель. — по-дружески хлопнув мальчишку по плечу, Винчестер открыл свою Детку, предвкушая предстоящий вечер, проведенный за ничем и разговорами с мальчишкой в полутемной после фильма гостиной.***
Планы накрылись медным тазом. Ближе к семи вечера, когда фильм еще даже не приближался к середине, Дина отвлекла телефонная трель. Увидев имя звонившего, мужчина сначала удивился, но потом понял, что ничего хорошего этот контакт не сулит. — Дин? Дин, пожалуйста, не бросай трубку! — Как же вы трое меня заебали. — тихо прошипел альфа, стараясь не привлекать внимания увлеченного мальчишки. Но тот уже, широко раскрыв глаза, с любопытством смотрел на мужчину, убирая звук. — Я клянусь, что это последний раз! — взвыл на том конце провода тихий шепот. — Говори уже, раз позвонил. — альфа неодобрительно цыкнул на мальчишку, пытаясь заставить его вернуться к просмотру, но получив в ответ нахмуренные брови и уверенное отрицательное кивание, закатил глаза и встал с дивана, направляясь на кухню. Кас тихо посеменил, ну, как сказать, загрохотал за ним, ведь прекрасно знал того человека, имя которого высветилось на экране. — Мы поехали к Габриэлю, как ты и передал! Планировали заскочить минут на сорок, но… — мужчина замялся, явно не зная, говорить или не говорить дальше. -… немного задержались. — Немного? Бальт, прошло больше трех часов! — Я знаю, просто… Просто возникли определенные обстоятельства, по которым это сделать теперь проблематично и… — Что вы там делате? — перебил Дин, краем глаза замечая торчащую из-за косяка любопытную макушку. — Мы немного выпили. — Мы? — Сэм. И Габриэль. — Немного? — Много. Казалось, что если бы люди так умели, то у Дина бы повалил из ушей пар. Так установилось с подросткового возраста: Сэм не пил вообще, а Дин пил за двоих. И на то была одна довольно веская причина. Сэм пить не умел. И учиться не собирался, но когда такое происходило, то искать брата выезжал Дин. И, обычно, не один. Так как пьяный Сэм равно спящий Сэм. Ну, или не спящий, но луже-подобный. Теперь понятно, почему Бальтазар позвонил. Такую тушу он сам не то, что до машины не дотащит, даже с дивана поднять не сможет. Он ниже почти на целую голову, если не больше и уступает в весе довольно сильно из-за своего худощавого телосложения. Бальтазар делал упор на мозги, а Сэм не забывал ходить в зал. Таскал с собой и Бальта, но тот, в том то и дело, просто таскался и слонялся, пока Винчестер не заканчивал тренировку. Вот оно и сыграло злую шутку. — Скоро приеду. Жди. Винчестер-старший повесил трубку. Уже не удивляясь наглости омеги, который уже стоял полностью готовый и зашнуровывал свои кеды. — А ты куда собрался? — дернул бровью альфа, обходя копошащегося в своих ногах Новака. — С тобой. — Не поедешь. — Поеду. — Кастиэль, нет. Ты сидишь дома, я скоро буду. — альфа, всунув ноги в свои любимые, заляпаные ботинки, повернулся к омеге, припечатывая того сквозящим недовольством взглядом. — Я не сижу дома. Я тебе не принцесса в замке, чтобы сидеть и ждать. К тому же, мы сегодня не гуляли, а это чудесная возможность! — всплеснул руками мальчишка, подхватывая костыли, и уже, развернувшись, собирался идти к входной двери, когда его перехватили за локоть. — Я сказал — нет. — от тона мужчины по коже пошли мурашки, он крепче сжал локоть омеги, дергая его на себя. Кастиэлю очень редко удавалось застигнуть его в таком расположении духа. И то, когда удавалось, альфа моментально успокаивался. Но сейчас глаза мужчины уверенно и жестко смотрели в синие напротив, не позволяя отвести взгляд в сторону. Мальчишка медленно покрывался инеем. Глаза в испуге распахнулись еще шире, омега отпрянул к стене, вжимаясь в висящую косуху альфы. Стоило взгляду мальчишки измениться, как за ним изменился и холод в глазах напротив. Дин, будто забыв о своей секундной строгости, шагнул ближе, протягивая руки к все также ошарашенно стоящему омеге. Он никогда не говорил с ним таким тоном. Он даже не повышал на того голос, хотя порой очень хотелось. Мальчишка либо не слышал, либо не хотел слышать «нет». Но сейчас все крутанулось, меняя угол обзора друг на друга. Мужчина впервые увидел страх в глазах напротив, обращенный именно в его, а не как обычно в кошмары, сторону. А мальчишка впервые увидел перед собой взрослого альфу, которого до этого не замечал. Он не замечал ни возраста, ни принадлежности Дина к сильному полу. Для него он был защитой, другом, безопасным местом. Но никак не альфой. Не холодным, не не терпящим перечения мужчиной, что при желании мог спокойно применить силу, если на то нужно будет. Теперь образ в синих глазах дополнился, изменился, омега как будто протер очки своего мировоззрения, позволяя глазам увидеть более яркую, не заляпанную картину. — Хорошо. — тихо пискнул мальчишка, отшатываясь от прикосновения, на ходу скидывая кеды, удаляясь на своих костылях прочь, чувствуя жгущий спину взгляд. — Извини. — тише бросил омега, заварачивая к своей комнате и скрываясь за тихо хлопнувшей дверью. Дин понял, как проебался. Но уже ничего сделать не мог. Альфа тихо, подхватив ключи с крючка, вышел на улицу, притворяя за собой дверь.***
— Да ты не понимаешь! — взмахнул руками Габриэль, отрываясь от удобной подушки. Негодующе посмотрел в сторону Сэма. — Это было дело всей моей жизни! А я так все просрал… — И что теперь? — бросил Винчестер, приоткрыв один глаз, чтобы посмотреть на возмущающуся омегу. — Помереть? — Если совсем плохо станет, то помру! — недовольно вздернув носик, зло прошептал Габриэль и отвернулся, укладываясь по-удобней обратно. — Ну и дурак. — раздалось тихое в ответ и оба замолчали. Они спорили уже почти целый час, заставляя бедного Бальтазара взвывать от усталости и раздражения. Омега гнул свое, не желая признавать свою невиновность, но гнул он это не менее упертому альфе. Встретились два барана. Ни один не принимал позицию другого, однако, что радовало блондина, оба уже не лаялись и не собачились как раньше. Да, возможно порой они позволяли себе повысить голос, чтобы донести до второго свою мысль получше, но на оскорбления не переходили. Пьяный Габриэль — болтливый Габриэль. Пьяный Сэм — спокойный Сэм. Выдохнув, Бальтазар поднялся и отправился к крану за водой. Все это время он не позволял себе отойти от этих взрывоопасных. Они же как кошка с собакой — отойди на минуту и уже сцепятся в битве не на жизнь, а на смерть. — Гейб? — М? — лениво раздалось от омеги, он даже не удосужился повернуться лицом к Винчестеру. — Ты же дома только день? — Ну… — задумался Милтон, не понимая, куда ведет собеседник, но прикинув, что вернулся вчера от Люци поздно вечером, уверенно ответил: — Да. Повисла небольшая пауза. Сэм тихо рассмеялся. — Что? Что смешного? — не понял омега, вставая на локтях. Он смотрел на смеющегося рядом альфу и все-таки не въезжал, почему же ему так смешно. — И как в тебя только уместились четырнадцать пачек чипсов, шесть шоколадок и, как минимум, две бутылки шоколадного коктейля. Возможно больше, я пока не особо их считал. — Вот и не считай. — насупился омега, зарываясь обратно в пледы, однако, уже лицом к говорившему. Альфа продолжал посмеиваться, чем вызвал ответную улыбку, которую Милтон до последнего старался скрыть. — Поштучно он тут считает. — Так все же? Ты постоянно ешь столько гадости? Не думал, что ты пашешь в зале. — еле переплетая языком продожал Сэм, уже скорее для себя, нежели для омеги. Глаза его давно прятались под веками, не желая, да и не имея сил разлипаться. — Нигде я не занимаюсь. — буркнул Габриэль, недовольно поморщив носом. — Все эти места вызывают у меня тоску. Люди приходят, бегают, занимаются, а я даже километра пробежать без сердечных приступов не могу. — Тогда почему ты остаешься худым с таким рационом? Кому ты продал душу, дай номерок, а то я устал обливаться потом в зале. — Это не мой постоянный рацион. — неуверенно проговорил омега, замявшись. — Просто течка скоро. — уже тише добавил в конце, о чем тут же пожалел. Сэм открыл глаза, мутным взглядом пытаясь сфокусироваться на лежащем неподалеку омеге. — Прости. Мне не стоило докапываться до таких подробностей. — Да ничего, какая разница, это физиология. Тут нет ничего постыдного. Если бы омега не был настолько пьян, он бы обязательно обвёл в календаре этот день красным цветом. День, когда Сэм Винчестер впервые извинился.***
Когда приехал Дин, Бальтазар сидел на кухне, медленно потягивая уже остывший чай. Сэм с Габриэлем крепко спали, так и не допив третью бутылку старого-доброго Джима. — Привет. — тихо поздоровался блондин, повернув голову в сторону хмурого альфы в дверях. — Проходи, они недавно уснули, не думаю, что нам удастся их разбудить. — И не надо. Можем и спящего донести. — буркнул Дин, подходя к дивану, на котором развалились парни. — Дин, будь человеком. Они оба сильно вымотались, дай им отдохнуть. Слова сработали лучше самой хлесткой пощечины. «Будь человеком» — альфа горько усмехнулся, вспоминая перепуганные глаза напротив. Кас смотрел с таким испугом по ночам, когда Дин успокаивал его от ночных кошмаров. От чудовищ. А теперь Винчестер ловит на себе такой взгляд, он будто льдом покрывает места, где коснулся — зеленую радужку. И теперь это будет и в нем. Кастиэль наверняка увидел в Дине это. — Дин? — альфа не сразу понял, что обращаются к нему, но, хоть и с запозданием, повернул голову в сторону блондина. — У тебя такое лицо будто ты на плечах все проблемы мира носишь. — Не твое дело. — Кастиэль? Слова прозвучали набатом. Сейчас Дину даже шепотом сказанное это имя будет громче адского треска. — По прежнему, не твое дело. — огрызнулся старший альфа и опустился на стул напротив блондина. Голубоглазый все старался заглянуть тому в глаза. Но Дин не мог смотреть долго. Синие глаза. Не такие. — Значит угадал. — грустно усмехнулся Бальтазар. — Значит — не лезь не в свое дело. — Понял, принял. — поднял в защитном жесте руки блондин. — Только вот, Дин, — обратился уже горьче Бальтазар. — не порань его еще сильнее. Ты единственный человек, которому он доверяет. Или уже доверял… Договорить ему не дали. Зарычав, Винчестер поднялся со своего стула и, испепеляюще глянув на замершего полицейского, пошел к дивану, на котором удобно устроился брат с Габриэлем. Остановившись напротив и уже приготовившись подхватить младшего на руки, Дин остановился. Сэм мирно спал рядом с тем, кому недавно собственноручно был готов открутить головешку. Странная картина. Тряхнув головой, Дин, все-таки, подхватил спящего брата, который даже почти не среагировал на смену позы. Взвалил того на себя, перебрасывая через плечи руку и поддерживая под талию, поплелся на выход. В след за ногой Сэма потянулся и весь тот кокон одеял, который так долго строил себе омега. Хозяин гнезда чухнулся, поднимая взъерошенную голову над подушкой. — Сэм? — в глазах мутилось, руки потряхивались, не желая держать хозяина. Не выдержав долго, омега рухнул обратно, прикрыв тяжелые веки. Когда Дин дотащил брата до входной двери, то повернулся к блондину, что также продолжал сидеть за кухонным столом, молча глядя впереди себя. — Ты собираешься идти? — хмуро бросил альфа, перехватывая поудобнее свой груз. Бальтазар дернулся, поднял взгляд не тех голубых глаз и подорвался со стула. Перед выходом, он тихо приоткрыл дверцы кухонной тумбочки, вытаскивая оттуда остатки всего крепкого алкогольного запаса. Оставляя в холодильнике всего одно пиво и пачку аспирина на столе. Прикрыв за собой дверь, оба альфы вышли на свежий ночной воздух***
Кастиэль долго не мог заснуть, он ворочался, сминая простыни в ногах. Стоило закрыть глаза, как сразу всплывал тот ледяной взгляд до этого ярких зеленых глаз. Он морозил похлеще любого утреннего закаляющего душа. Омега не верил, что так долго не замечал, кто такой по натуре Дин. Винчестер ведь альфа. Прям как он. Он сильный. Он. — Что, разбились твои сердечки вокруг Дина? — ядовито донеслось из-за спины. — А он ведь даже ничего не сделал. Просто посмотрел, сжал. А ты тут драму разводишь. — Не просто он посмотрел. Не надо было его доводить… — тихо ответил омега, не поворачиваясь к собеседнику. — Да что ты сделал то? Ну настоял на своем, ты же тоже человек! Можешь решать, что хочешь, а что нет! — Но он же сказал, что не стоит, нужно было прислушаться… — И что, что он сказал? Ты тоже сказал! Почему его желание должно быть весомее твоего? — Я же у него живу… За его счет живу, питаюсь, да все делаю. Только благодаря ему я выбрался оттуда и сейчас живу здесь. — замешкался парень, он нервно теребил краешек пододеяльника, который только недавно скинул с себя, когда стало слишком жарко. Но теперь, вспоминая глаза напротив, хочется зарыться в него с головой и никогда не выбираться. — Кастиэль, он напугал тебя. — Он напугал меня… — Это он виноват. — Но я ведь тоже… — Это он виноват. А теперь спи, я больше не приду до самого утра. — Неужели дела появились? — усмехнувшись, бросил мальчишко, оборачиваясь на «друга», приподнявшись на локте. — Да, в твоей голове развелось слишком много тараканов. Становится тесно, пора зачистить мою территорию. — Уж лучше тараканы, чем ты. — пробубнил в ответ омега и укрылся обатно пододеяльником. — Не суди книгу по обложке. — Твоя обложка — это я. Я знаю твое содержание. — Пока еще нет. Спи. Мужчина испарился, но уже не привычно резко, а как-то плавно, задерживая подольше взгляд своих глаз на «хозяине». Дин вернулся через пару часов, когда Кастиэль уже спал, поговорив со своим галюном. Мужчина тихо разулся и, ведомый своими переживаниями, остановился напротив двери, ведущей в спальню Кастиэля. Так много надо сказать. Но важное всего одно — надо извиниться. Пока он вез домой пьяного брата, он сотни раз успел продумать диалоги и свою речь, но каждый раз он оставался недоволен собой, считая, что звучит слишком фальшиво и его мальчик его никогда не простит. И вот, сейчас, стоя у двери и уже занеся руку над ручкой двери, альфа не мог найти в себе мужества повернуть ее и столкнуться с тем, кого сейчас одновременно и хотелось, и не хотелось видеть. Спустя пятнадцать минут, мужчина так и не зашел в комнату омеги. Молча одернув руку и уйдя в свою комнату.