Множество

Тут тихо и спокойно, всё вокруг белое-белое. И человек в постели — белый. Руфус тут единственный, что выделяется ярким пятном из белоснежной гаммы. От этого болят глаза. Герцог сюда пробрался тайком, дав главным друзьям Зарксиса выходной, дождавшись, когда леди Шерон проведает его и уйдёт. Теперь сам сидит тут, ждёт его пробуждение, чтобы поговорить. А развлекает себя только одной тоненькой книжечкой, которую только успел схватить с полок. Скучная история, французский роман, от которого хочется закрыть глаза и уснуть. Руфус не может пересилить себя, опуская голову и часто моргая. Если альбинос проснётся прямо сейчас, будет ужасно неловко и неправильно. Но вот герцог уже плавно и нехотя падает головой на постель близко к лежащему. Зарксис просыпается спустя трое суток после случая с Ислой Юрой, болит голова, в желудке пусто. И кто-то лежит на кровати рядом, ещё совсем не понятно, кто. Зарксис ослеп, его предают остальные органы чувства, так что совсем невозможно понять, кто решил забраться в личное пространство спящего. Он рукой тянется к голове, чтобы хотя бы осторожно нащупать. Мягкие волосы, густые. Про себя Заксис смеётся, что сам Руфус Барма пришёл к нему. А потом становится напряжно — руку схватили и потянулись к щеке, прижав. Точно, это герцог Руфус Барма. Пришлось наклониться ближе, сразу же чувствуется характерный этому человеку запах. Корица и красный кислый чай. Так странно осознавать, что твой враг будет спать на твоей кровати, будто ждал твоего побуждения. — Руфус? Нет ответа. Зарксис водит большим пальцем по чужой щеке, прислушиваясь к остальным звукам и запахами, чтобы понять, где он находится. Его затянулись в больничную палату. И сколько уже лежит здесь? Такое чувство, будто вечность. Кажется, ещё цветы принесли, где-то чай стоит, еда. Неужели каждый день оставляют тут всё это, ожидая, когда альбинос проснется? — Убери пожалуйста руку. — А, вы проснулись! Руфус не помнит, как потянул за руку, не помнит, чтобы вообще просыпался. Смотрит перед собой, не отпуская худое запястье, и думает о том, как Зарксис вообще посмел касаться. Такой наглости ещё не обладал никто, но герцог и сам хорош — лежит рядом, держит, даже не думает о том, чтобы подняться. Он всё ещё хочет закрыть глаза и снова уснуть. — Вы ждали моего пробуждения. Сколько времени прошло? — Трое суток. Ты перестарался, Зарксис. Я не хочу в следующий раз приходить к тебе в трауре. — Вам чёрный не пойдёт. И верно, Руфусу никогда не пойдёт чёрный цвет. Будет выглядеть маленьким и худощавым, будто бы его самого скоро заберёт Смерть. Альбинос хмыкает, садясь поудобнее, чтобы украденная Руфусом рука не болела, чтобы быть немного поближе. И всё медленно, ласково водит пальцем по мягкой коже, мечтая о бесконечности этого момента. — А... Как Рейм? — Не очнулся. Но он в порядке, раны не смертельные, мальчик сильный. Справится... Остальным я дал выходной. Тебе бы скорее встать на ноги, чтобы образовать своих друзей и госпожу. — Вы волнуетесь за меня. Это не вопрос — утверждение. Руфус волнуется за альбиноса, пусть даже оправдает это тем, что у альбинос сильная цепь или то, что он прекрасный рыцарь, или важная персона в этой истории. И даже как-то неуютно становится о того, что Зарксис так вот это говорит, ставя герцога перед фактом и заставляя замолчать. Причины для визитов есть, Руфус бегает в тайне сюда каждое утро, принося эти чёртовы белые цветы, которые Брейк никогда не увидит, в прошлый раз пришёл с клубничным пирожным, не зная, что Брейк клубнику не особо любит. Сейчас переползает повыше, чтобы лечь головой на подушку и приказать альбиносу охранять потому что герцог Руфус Барма очень устал и хочет спать. — Постарался разбудить меня перед приходом медсестры. — Я сам могу не проснуться рядом с вами. Рука альбиноса скользит под чужую, обнимает герцога, придвигая его ближе к себе. Одеяло тут тонкое, совсем холодно, а так хотя бы теплее. — Ты что делаешь? — Спите, господин Руфус.