1.
— Вы бледны. С Вами все в порядке? Мирон почему-то не мог смотреть декану в глаза, он пялился на его густые брови с торчащими во все стороны волосинками. Мирон столкнулся с ним в коридоре. Он надеялся проскользнуть в аудиторию, избежав встреч с коллегами и учениками. У него и правда был весьма неприглядный вид: мятая, взмокшая от пота рубашка, неправильно завязанный галстук, бледное лицо с огромными синяками под глазами. И, кажется, от него до сих пор несло спиртным. Декан смотрел на него, прищурившись, словно догадывался, как он провел эту ночь. — Я… — в горле резко пересохло, Мирон захлебнулся воздухом и закашлялся. — Я немного простыл. — Может, возьмете больничный? — Нет-нет, я смогу вести пары. — Хорошо… Декан хотел сказать что-то еще, но Мирон обогнул его и чуть ли не забежал в аудиторию. Закрыв дверь, он повалился на стул и нервно провел ладонью по лицу, спустившись пальцами по подбородку к галстуку и оттянув его в сторону. Мирон уже и не помнил, когда в последний раз у него было такое ужасное похмелье. Он давно не напивался так, чтобы с утра чувствовать себя ожившим мертвецом. Обычно он пил спиртное малыми дозами и просыпался исключительно с дерьмовым настроением, не более того. Но этим утром самым страшным для него было далеко не похмелье. Ему было невыносимо стыдно перед Алисой… В аудиторию зашла кучка студентов, за ними стала постепенно подтягиваться вся группа. От их громкого щебета у Мирона в мозгу что-то трещало, отражаясь колкой болью в висках. Перед началом занятия он закинул в рот целую горсть таблеток, надеясь на то, что они хоть как-то помогут, погасят боль или, на худой конец, убьют его. Но ничего не изменилось. В этот день всем студентам Мирона Яновича везло: преподаватель давал им задания, а сам тем временем дремал за столом. Больше всего на свете Мирон хотел, чтобы этот блядский день закончился как можно скорее. Его бросало то в жар, то в холод, в животе, казалось, извергался вулкан, а его смог пробивался в голову Мирона, мешая думать и дышать. При этом Мирон снова и снова переживал это позорное утро, когда он проснулся в постели Алисы. Ему пришлось быстро одеться и сбежать от нее. На прощание он сморозил какую-то хрень вроде: — Мне нужно на работу… Спасибо, что… э-э… помогла мне. Он даже не посмотрел ей в глаза. Он просто сбежал. По дороге до дома его несколько раз рвало. Как какой-то пропитый алкаш, он блевал в переулках, проклиная все на свете. Дома он переоделся, схватил рюкзак с нужными книгами и пошел на работу. Ему чертовски хотелось курить, но стоило ему вдохнуть хоть немного дыма, его опять начинало тошнить. Наверное, ожившие мертвецы и те чувствуют себя лучше, чем он. Рабочий день тянулся, как ему показалось, целую вечность… Когда последняя пара подошла к концу, Мирон откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. — Мирон Янович? Он готов был послать пришедшего куда подальше, и уже открыл рот для этого, когда увидел перед собой Алису. — Как Вы себя чувствуете? — Нормально, спасибо. Послушай, Алиса, — Мирон заставил себя посмотреть в ее ясные глаза. — То, что случилось этой ночью… Этого не должно было быть. Я потерял контроль над собой. Поверь мне, это был единичный случай, больше такого никогда не повторится. Я хотел попросить тебя… Алиса стояла перед ним, опустив глаза. Ее пальцы перебирали край белой футболки. Мирон видел румянец на ее правой щеке и ухе. Она стояла пред ним так, словно он отчитывал ее. — Хотел попросить тебя о том, чтобы ты сделала вид, что этой ночи не было. Пожалуйста. — Хорошо, — тихо проговорила она. — Если Вы хотите, я сделаю это. Только ответьте мне, отчего Вы… потеряли контроль? У Вас что-то случилось? Глядя куда-то мимо нее, он ответил: — Нет, я просто увлекся.2.
Мирон вышел из здания университета, чувствуя невероятное облегчение. Он наконец-то шел домой, где его ждала холодная постель. Он плотнее запахнул полы пальто, поднял ворот, спрятав замерзший нос, и ускорил шаг. Парковку освещал всего один фонарь. Его свет не доходил до угла, где стоял автомобиль Мирона. Потому он остановился под фонарем, чтобы заранее найти в карманах ключи. Как нарочно, они куда-то запропастились, и Мирон искал их несколько минут. Наконец сжав в ладони прохладные куски металла, он двинулся к машине. Перед тем как завести автомобиль, Мирон достал сигарету и прикурил ее от зажигалки. Дым наполнил его изнутри, словно там, под ребрами, тело было абсолютно полым. Мирон наклонился назад, расслабляя плечи и прикрывая глаза. В этот момент в оконное стекло кто-то легонько постучал. От неожиданности Мирон дернулся вперед и сильно ушиб локоть о дверь. А потом он увидел лицо Сони. Она улыбалась ему за стеклом. Мирон открыл дверь со стороны пассажирского сиденья, Сонечка обошла машину и запрыгнула внутрь. — Невежливо уходить не попрощавшись, — тут же заявила она. — Я волновалась за тебя! Мирон вспомнил ее пустой взгляд и хмыкнул. — А что мне оставалось делать? — Ладно… Послушай, мне и правда не стоило тащить тебя на вечеринку и бросать там одного. Это, как минимум, невежливо. Хэй, сколько раз я уже извинялась перед тобой? С первой минуты нашего знакомства я постоянно оказываюсь в чем-то виноватой перед тобой. Ты заставляешь меня сомневаться в том, что у меня нет совести. И сегодня моя совесть сказала мне, что в качестве извинений и всего такого, я должна накормить тебя ужином. — Но я не голоден… Соня резко наклонилась к нему и с улыбкой, глядя прямо в глаза, произнесла: — Ага. И что ты ел? Сигаретные окурки? Ты совершенно не умеешь врать. Не выпендривайся, заводи автомобиль. Мирон послушно повернул ключ.3.
То место, куда Соня привела Мирона, не было похоже на ресторан в его обычном понимании. Здесь не было ни вежливых официантов в идеально выглаженных рубашках, ни белоснежных салфеток, ни блестящего столового серебра, ни приглушенной музыки. Заведение больше походило на смесь бара и общепита, здесь, кроме жидкой еды, подавали и кое-что посъедобнее. В зале было темно из-за низкого потолка, обитых деревом стен и мутных окон. Источниками света служили неоновые вывески. Из-за их света лица посетителей казались масками чудищ на Хэллоуин. А народу здесь было много. Большинство — мужчины, чей внешний вид был некой смесью байкера с бомжем. Но были и женщины — девицы с ярко накрашенными губами. Из магнитофона хрипели песни Шнурова. Было сильно накурено. Сонечка уверенным шагом подошла к стойке, где толпился народ. Мирон держался за ее спиной. Перекрикивая гомон голосов, Соня позвала: — Антон! С обратной стороны к ней подошёл невысокий плотный мужчина с густой бородой и блестящими глазами. Он вытирал руки грязным полотенцем. — Сонечка! Саламуля, милая моя! — радостно хохотнул он. — Какими судьбами тебя занесло? Помнится, ты орала о том, что сюда больше ни ногой. — Я не смогла нормально жить без твоей шавермы. Антон рассмеялся и поставил перед собой два стакана и налил в них пиво, а потом увидел Мирона, стоящего за Соней. — Кто это с тобой? — спросил он у нее. — Мой друг. — Ой, знаю я, как ты дружишь! — Я привела его, чтобы ты угостил его своей амброзией. — Мне выписать тебе чек за рекламу? — Антон поставил еще один стакан и наполнил пивом. — Ладно, моим друзьям и друзьям моих друзей угощения за счет заведения. Соня вручила Мирону стаканы с пивом, а сама наклонилась к Антону через стойку. Мирон услышал, как она сказала: — Пусти нас в кинозал. Антон, лукаво улыбаясь, вручил ей ключ и поднос с ароматной шавермой. Соня послала ему воздушный поцелуй и, отвернувшись, подмигнула Мирону.4.
Кинозал представлял собой темную комнатку с огромным диваном и экраном во всю стену. Сонечка плюхнулась на диван и поставила поднос рядом с собой. — Что тут у нас? — она принялась рыться в горе дисков с кинофильмами. Мирон сидел на диване, наблюдал за ней и грел в руках стакан с пивом. — Ты смотрел «Матрицу»? Нет? Тогда сейчас посмотришь! На экране замелькали первые кадры с ядовито-зелеными цифрами. — Чего не ешь? — поинтересовалась Соня, глядя на бледное лицо Мирона. — Мне не хорошо… Все еще не отошел после попойки. — Похмелье? Поверь мне, если ты поешь, тебе станет лучше. Тем более от такой райской шавермы, какую делает Забэ. — Забэ? — Ну, Антон. Он вообще чудесный мужик. Всегда поможет, если попросишь. Он часто спасал мою задницу из передряг… Когда Киану Ривз на экране пробудился от искусственного сна и начал свой побег с человеческой фермы, Мирон уже доедал вторую порцию шавермы. На вкус она и правда оказалась потрясающей, да и похмелье как-то отступило. Соня сидела рядом с ним, склонив голову на его плечо, потягивая пиво. — Мирон, — вдруг тихо проговорила она, — Что случилось с твоей женой? — Ушла, — почти равнодушно ответил он. — Как это произошло? — Не знаю. В один день я проснулся, а она вещи собирает. Мы не скандалили, не выясняли отношений. Мы просто надоели друг другу. Все просто. — И не было никаких предпосылок и всего такого? — Были, наверное… Думаю, если она ушла, значит так оно и нужно. Я это позже понял. А первое время очень больно было. Соня притихла. Мирон больше не смотрел фильм. Он почувствовал щеку Сони, прижатую к его плечу — теплую, совсем как у его жены, когда она точно так же лежала с ним пред телеком по вечерам пятниц. И она была так же близко… Счастливчик Нео уклонялся от пуль, а Мирон буквально каждой клеткой тела чувствовал тепло, исходящее от лежащей рядом с ним Сони. Ему казалось, что воздух в этой темной комнате пропитан запахом чего-то давно забытого. Желание? Неужели, он все еще способен хотеть кого-то? Соня прижалась к нему плотнее. Она прекрасно понимала, что сейчас с ним происходит. И она хотела того же. А когда она хочет чего-то или кого-то, она себе не отказывает. Соня закидывает голову и тянется губами к шее Мирона. Целует и слышит, как он резко выдыхает. Его руки тянутся к ее талии… Дверь с грохотом распахивается. На пороге стоит незнакомый Мирону мужчина. — Вот ты где! — орет он и бросается к Соне, хватая ее за волосы. — Чертова блядина! И Мирон больше ничего не соображает. Мирон выключается. Последнее, что он успел увидеть: ошарашенное лицо мужчины и собственную занесенную при очередном ударе руку.5.
— Так, аккуратнее… Соня усаживает Мирона на кровать и уходит в ванную за аптечкой. Мирон смотрит на свои руки — костяшки пальцев посинели и опухли. Все его тело ноет, а лицо — горит болью. Сонечка стоит перед ним на коленях и торопливо промывает перекисью водорода многочисленные ссадины на его лице. А до него постепенно доходит все произошедшее: он ударил незнакомого мужчину и ввязался в драку, из которой без помощи Антона и еще каких-то парней не вышел бы живым. Он ударил кого-то просто потому, что этот кто-то посмел тронуть Соню. Что с ним произошло? — Так что это был за мужчина? — спрашивает он, а в его челюсть вонзаются иголки. — Его зовут Денис. Не так давно я крупно опрокинула его через хуй, и с тех пор он меня преследует. Понятия не имею, как он нашел нас в той комнате. Наверное, кто-то из его дружков видел меня с тобой… Прости, теперь вот и ты ввязался в мои проблемы. Но ты здорово его уделал. Не скоро он выпишется из больнички. — Я всего пару раз ударил… — Этого хватило. Теперь, до поры, до времени, он ко мне не сунется. — Если в следующий раз будешь приглашать меня на ужин — предупреждай, чтобы я хотя бы заточку взял. Сонечка смеется. — Не думаю, что такое повторится. А вообще, спасибо за то, что в очередной раз спас мою задницу. Она посмотрела на него снизу вверх и улыбнулась. Это не было ее обычной хамоватой улыбкой. Это было чем-то совершенно другим. И Мирон поцеловал ее. Он не мог толком наклониться к ней, Сонечка сама прижалась к нему, обхватив ладонями его покрытое ссадинами лицо. Поцелуй получился коротким, неловким, с привкусом крови. Мирон улыбнулся Соне, когда она отстранилась. От его боли, кажется, не осталось и следа.