1.
Грязного цвета снег давно превратился в воду и с наступлением тепла улетел вместе с зимними тучами, открыв весь простор ясного неба для лёгкого пуха облаков. Город, кажется, освободился от ледяных оков сна и весь стал наливаться жизнью. Дни становились все длиннее, а солнечные лучи все жарче. Наконец, город зацвел, а вместе с ним и люди. Был один из тех майских вечеров, когда ветер особенно нежен, а солнце окрашивало небо в особенно красивые тона. Мирон, не спеша, шел с работы. Шаг его был ровным и упругим. В его рюкзаке лежали тетради его учеников с выполненными заданиями. Он чувствовал себя школьником — молодым и полным сил. За последние несколько месяцев его жизнь круто изменилась. Можно сказать, его жизнь началась с чистого листа. Сонечка поселилась у него. Вместе они долго и старательно убирали обломки старых жизней, и когда им наконец удалось очиститься, вместе стали строить жизнь новую — одну на двоих. Она была хрупкой, угловатой, но благодаря их совместным стараниям стала приобретать прочность. Так, Мирон нашел работу. Он устроился учителем литературы в простую школу. Вновь сидел вечерами за тетрадками и учебниками, вновь самозабвенно отдавался делу. Зарплата, конечно, была куда меньше, чем раньше, но Мирон и не претендовал на большее. В конце концов, им с Соней хватало. А что Соня? Она тоже круто изменила свою жизнь, связав ее с Мироном. Долгие месяцы она восстанавливала все свои документы, обивая пороги всевозможных инстанций. Правдами и неправдами, лестью и угрозами, ей таки удалось получить документы, став полноправным гражданином. Раньше она бы посмеялась от души, если бы кто-то сказал ей, что она будет иметь аккуратную папочку со всякими справками, СНИЛС’ами и прочими бумажками с печатями. Но Соня стала другой. Дома она начала учиться готовить и «хозяйничать». Весь день она суетилась по дому, а вечером встречала Мирона и, пока он занимался уроками, сидела за его спиной и читала книгу. Она всегда читала одну и ту же книгу — «Братья Карамазовы» Ф. М. Достоевского. Читала вдумчиво и медленно. Мирону оставалось лишь радоваться таким переменам в Сонечке. Он старательно глушил то, что иногда просыпалось в дальнем углу его сознания — та уверенность, что все это ненадолго. Он был счастлив и хотел ничем портить это состояние эйфории. В этот майский вечер он, не спеша, шел домой, искренне радуясь спокойному счастью, царившему в его душе.2.
Говорят, беременные женщины особенно прекрасны. Якобы, в них так и светится это таинственное ожидание чуда. С Соней было совсем не так. Шел шестой месяц ее беременности. Она выглядела очень даже счастливой, но внимательный наблюдатель заметил бы в ее глазах лихорадочный блеск — словно она была глубоко больна. Ее лицо как-то осунулась, а между бровей появилась морщинка. Она вся будто выцвела. Изменилась не только внешность — внутри Соня тоже претерпела болезненную метаморфозу. Она стала спокойной и немного медлительной. Иногда Мирон замечал, как она, вся вытянувшись как струна, и не шевелясь, глядит в одну точку. Он ни о чем ее не расспрашивал и снова глушил назойливый внутренний голос, шептавший о том, что что-то не так. Сонечка встретила Мирона у порога и помогла снять легкий плащ. — Как прошел день? — спросила она с интересом, но интересом блеклым, безвкусным. Мирон машинально рассказал ей о том, что происходило этим днем в школе и, отказавшись от ужина, ушел в спальню. Там он сел за стол и достал тетрадки. За его спиной раздались едва слышимые шаги — Соня вошла в комнату и легла на кровать. — Мирон, — позвала она, — Сегодня Антон хотел к нам прийти. Забэ часто приходил к нам. — Здорово, — Мирон пожал плечами. — У нас есть коньяк, или сходить в магазин? — У нас все есть, — сухо ответила Соня. — Просто не засиживайся за уроками, ладно? — Хорошо. Соня полежала еще немного, а потом ушла на кухню. Мирон сидел над тетрадью и пытался вникнуть в смысл очередного сочинения, но никак не мог зацепиться за мысль. Снова и снова в его голове слышался едва различимый навязчивый голос. Не в силах с ним бороться, Мирон выключил лампу и ушел в гостиную. Там он сел перед телевизором и полностью забылся.3.
Соня неспешно накрывала на стол, а Мирон ей помогал. Точнее — не помогал, а лишь пытался. Он неумело резал овощи в салат. Соня попросила его делать кусочки как можно меньше, он думал, что это не так уж и трудно. Но его куски получались слишком крупными, и он то и дело опускал на них нож, пытаясь сделать меньше. Он как раз резал огурец, когда его рука с ножом дрогнула, и лезвие полоснуло по плоти пальца. Разделочную доску с дольками огурца медленно заливала кровь. Мирон замер, пялясь на глубокую рану, словно это не имело к нему никакого отношения. — Ой, — Соня вдруг появилась рядом с ним. — Ну ты чего так неаккуратно-то? Она схватила его руку и сунула под проточную воду. Пока вода вымывала кровь, Соня уже открыла зубами бутылку коньяка, которую поставила на стол, чтобы выпить вечером. Коньяк она использовала для дезинфекции раны. Мирон зашипел от резкой боли. — Терпи! — сказала Соня, заматывая его ладонь в белое полотенце. — Рана не сильная, швы не нужны. Достаточно ее перебинтовать. Сможешь найти аптечку? — А где она? — Мирон и правда не знал, где в его собственном доме хранятся бинты и прочая хрень. — Я убрала ее в нижний ящик твоего рабочего стола. Сам справишься? — Думаю, да. — Хорошо. Я пока уберу тут все… Мирон отправился в спальню и присел на корточки, чтобы выдвинуть нижний ящик стола. Коробка с медикаментами и правда была здесь. Он вытащил ее и вдруг заметил на дне ящика стопку листов. Он не помнил, чтобы что-то прятал сюда. Забыв о ране и о том, что нужно ее перебинтовать, он стал перебирать листы, исписанные его собственным почерком. Это была его рукопись. Он совсем о ней забыл. Ему вдруг показалось, что она появилась откуда-то из далекого-далекого прошлого. Улыбаясь, как безумец, он погрузился в чтение рукописи. Марк и не думал, что все может обернуться таким образом. Готовясь к революции, он подразумевал только два варианта развязки событий: либо ему и его соратникам повезет, и им удастся сломать власти шею, либо не повезет, и завтракать они будут свинцовыми пулями. Революция провалилась. Но Марк шел по улицам — живой. Конечно, его избили. Тело его ныло от жестоких побоев, а в голове звенела боль, но он был жив. Разве это не везение? Его ноги были целы. Значит, он мог идти. Да, он мог сбежать. Свалить навсегда из Горгорода, не видеть беззакония, избиений, лжи, страданий. Он мог уйти от всего этого. Спрятаться где-нибудь на острове в Тихом океане, построить хижину и дожить свой век, греясь под солнцем экватора. Мог умереть тихо и спокойно в глубокой старости. Но это было не для Марка. Он, как и любой другой житель Горгорода, чувствовал его невидимую власть над собой. Он не мог уехать. Горгород стал его частью. А от самого себя не сбежишь. Прошлое нельзя вычеркнуть и забыть. Оно в любой момент может напомнить о себе. И напоминание это может быть весьма болезненным. На этом история обрывалась. Мирон замер с рукописью в руках, не зная, что чувствует. Из мыслей его вырвал голос Сони, доносящийся из кухни: — Ты там умер что ли? — Иду, — внезапно севшим голосом ответил ей Мирон. Он сунул рукопись назад в ящик и тогда вспомнил, что так и не перебинтовал руку.4.
Антон Забэ появился на их пороге добродушный и веселый, как и обычно. Он принес с собой горячую пиццу и пиво. Сонечке он вручил пиццу с ананасами, которую в последнее время она особенно полюбила. Сели за стол и стали ужинать. Антон рассказывал о своем житье-бытье. Не так давно он нашел себе девушку — розовощекую толстушку Инессу. Он рассказывал о том, как легко и хорошо ему общаться с ней. — Но у меня откуда-то твердая уверенность, — говорил он, попивая пиво, — Что у меня с ней ничего не получится. — Почему это? — спросила у него Сонечка. — Она словно из другого мира, понимаешь? Она работает в блядском питомнике и целыми днями возится с десятком четвероногих. Ей нужен такой же добродушный зверек-парнишка, о котором можно заботиться. А как ей заботиться обо мне, помойном коте? Соня улыбнулась и сказала: — Именно о таких и хочется заботиться. Забэ рассмеялся и, вдруг вспомнив о недавней драке в баре, стал рассказывать о ней. Его было очень интересно слушать, Мирон потягивал пиво и с упоением внимал его рассказам. Он отметил для себя, что у Антона есть какая-то невероятная харизма. Когда он говорит, его глаза лукаво блестят. Его хочется слушать. Кроме того, Антон оказался хорошим другом. За пять месяцев он много раз помогал и Мирону, и Сонечке. Иногда, как в этот вечер, он приходил к ним и целыми часами сидел на кухне. При этом ни ему, ни кому-либо другому не было скучно. Из-за появления новой девушки он долго не приходил, и вот — наконец-то. С приходом Антона кухня наполнилась смехом.5.
Давно наступила ночь. Небо над неспящим городом усыпали тысячи огоньков-звезд. Было по-летнему тепло и свежо. Мирон спустился во двор, чтобы проводить Антона. Они остановились у подъезда. Антон предложил покурить, и Мирон согласился. — Знаешь, — обратился к нему Антон, выдыхая дым и глядя куда-то выше крыш домов. — У тебя с Соней все очень хорошо сложилось. Я никогда не видел ее такой… счастливой, что ли. Но, бля, есть в ней что-то такое… Мне кажется, это счастье каким-то образом сжирает ее изнутри. Мирон непонимающе взглянул на Забэ. И откуда у него такие выводы? — Ну понимаешь, ты постоянно с ней рядом и не замечаешь этих изменений, — ответил на его немой вопрос Антон. Он нервно выбросил сигарету и сунул руки в карманы. — Я заметил, что с ней произошла какая-то перемена. Это уже совсем не та Соня, что пришла ко мне в бар и заявила, что хочет покончить со старой жизнью. — О чем ты говоришь? — все еще не понимал Мирон. — С ней все в порядке, как и обычно. — Нет, братан. С ней все совсем не в порядке. И ты это знаешь больше, чем кто-либо другой. Антона отвлек сигнал пришедшего сообщения. Он достал телефон и, быстро взглянув на экран, обратился к Мирону: — Ладно, бывай. Он хлопнул его по плечу и пошел к своей машине. Уже оказавшись возле нее, он обернулся и громко сказал все также стоящему на месте Мирону: — Береги ее. Мирон кивнул ему, сам уже ощущая нарастающую внутри тревогу. В ту ночь он так и не уснул. В темноте он различал черты лица спящей Сонечки и вглядывался в них, словно ища ответы на свои вопросы.