Максим никогда не любил усложнять себе жизнь. Вероятно, именно поэтому он всегда поддавался внутренним порывам, жил моментом, абсолютно наплевательски забивая на то, что было до, и что будет после. Прошлое и будущее для него - лишь существительные в именительном падеже и ничего личного. Он плывет по своему собственному морскому течению и ничего не боится потерять. Ему не будет больно, потому что и терять-то некого. Люди - наполнение, которое делает его жизнь веселее, интереснее и увлекательнее. Он привык, что одни постоянно сменяют других, а все, что имело в его жизни хоть какую-то постоянность, принимал за должное и вниманием особым не награждал.
По сути, эгоистично. Но давайте посмотрим правде в глаза: все люди эгоисты, просто кто-то больше, а кто- то меньше.
Анисимову нравился его образ. Он чертовски кайфовал от своей независимости как внутренней, так и внешней, каждым поступком убеждая и себя, и других, что ублюдок он самый настоящий. Отцу в трубку нездорово смеялся, когда тот на крик срывался, сволочью последней и другими словами подходящими раскидывался. И делал вид, что его абсолютно не волнует внезапное исчезновение человека, который, казалось, не мог никоим образом покинуть его жизнь.
Два года назад, сидя в любимом дешёвом баре, он увидел маленького чертёнка с розовыми волосами и откровенно рассмеялся.
«Откуда ж ты взялась такая?» - вопрос, который занимал его весь вечер, пока он медленно попивал виски с колой и прожигал взглядом рядом сидящую жертву. Он не думал, будет ли строить с ней совместное будущее. Он не думал, захочет ли от неё ребёнка. Он не думал, будут ли они до старости лет вместе. Просто не имел привычки думать и строить планы, в которых смысла слишком мало. Вместо этого коктейлем ее угостил и завел непринужденную беседу, которая медленно, но верно со временем сменила локацию на туалет обшарпанный, откуда доносилось лишь дыхание учащённое, сбитое. А после - ее к себе забрал, осознав, что она -то,чего ему сейчас хочется постоянно. И не переставал самому себе удивляться, когда это желание не отпустило его через неделю,как оно обычно бывает, а поселилось где-то глубоко внутри и покидать не собиралось. Оно перешло в состояние стабильности, некой стагнации, которую так не любил Максим, поэтому-то и решил собственным порывам не противиться, жить по законам своих джунглей, но девушку не отпускать.
ни себе, ни другим
Первая неделя
День - на осознание, а после - все, как прежде. Не она первая, не она последняя.
Вторая неделя
На вопросы друзей отвечает, что время их пришло, отцвели сады, помидоры завяли, и кончилась химия. В их лице кажется слишком спокойным и равнодушным, а сам уже десять дней квартиру не проветривает, конечно же,
не потому что боится тот самый запах корицы навсегда отпустить.
Третья неделя
В квартире наконец отопление дали, но с каждым днем он мёрзнет ещё сильнее. Больше не хочется домой возвращаться, да и называть это место домом язык не поворачивается. Посещать бар привычный, на удивление, тоже желания особого нет. Кажется, ему в принципе уже ничего не хотелось от слова "совсем". Механически ходил на работу, механически распивал на балконе бутылку вина, механически выкуривал три сигареты подряд и чисто механически засыпал не на своей, а на её подушке, тот самый запах вдыхая.
Четвёртая неделя
Живет, соответствуя Бродскому:
" Не выходи из комнаты, не совершай ошибку"
Много думает, слишком много, как никогда раньше, наверное. Понимает, что весь его карточный домик конкретную слабину дал, и вот-вот всё разрушится.
Из-за Кошелевой проклятой, что б её там.
Мысленно проклинает и систему, не один год выстраиваемую, пытается удержать, сберечь. В голове всё еще не укладывается, как удалось ей так глубоко впитаться в него, все принципы подкосить собой и сломать всё по щелчку пальца. Тысячу раз за телефон брался, открывал её страницу в социальной сети, на манящем "онлайн" зависал, но всё же пересиливал себя, быстро телефон блокировал и зарывал куда подальше от поля зрения.
Он сильный, он привык, он справится
Сам себя убеждает, на минуту даже верит, а потом снова руками за голову хватается и волосы сжимает нервно.
В комнате - тишина, а у него в ушах звенит. Нет, не в оксюмороне дело.
Просто слышит шум карт, падающих в одну смятую кучу, и осознает, что проебался, окончательно и бесповоротно.
