****
Его отпустили лишь утром, когда солнце уже взошло. Виктор опустил Рыжика в своём рассказе, чтобы не впутывать друга в неприятности, но из этой затеи ничего не вышло. Ничего не вышло, потому что Рыжик был виден на фотографии, сделанной при превышении скорости. А вот Макса на этом снимке не было. И человек, который допрашивал Виктора, задавал ему такие вопросы, которые путали и вводили парня в ступор. Из его слов выходило так, будто он Макса выдумал. Будто никто (кроме Рыжика, который приходится Виктору лучшим другом и готов поддержать всё, что угодно) Макса не видел. Виктор подписал какие-то бумаги, пообещал вернуться через день и сел в машину. Он просидел там, наверное, минут двадцать и только потом тронулся с места. Из-за усталости и эмоционального потрясения парень не помнил, как оказался в комнате Рыжика. Там всё было тихо и спокойно: Паша спал на кровати Рыжика, Киса лежал у мальчика в ногах, а Лапка спала на диване и рядом с ней на полу лежала выпавшая из рук книга. «Коты под дождём», — прочёл Виктор, убирая книгу с пола. Он стоял над девушкой и глядел на неё тоскливо и печально. Глаза его были полны горя, и радовало его лишь то, что она спала. И, если повезёт, она спокойно и тихо проспит ещё несколько часов. А потом… Виктору не хотелось думать о том, что будет потом. Парень встал у стены и стал снимать с неё фотографии и обрывки писем. Он следовал за красной нитью, доставал булавку, снимал бумажку и продолжал дальше следовать за нитью. Фотографию Макса он держал в руках дольше, чем остальные бумаги. Родимое пятно было под левым глазом. Он помнил всё правильно. Виктор равнодушно принялся снимать оставшиеся бумажки со стены. К тому моменту Киса уже проснулся и вился у его ног. Вдвоём они вышли из квартиры, и Виктор бросил скомканные бумаги в металлическую урну под подъездом. Потом парень достал захваченные с собой спички, чиркнул одной и посмотрел на пляшущее пламя. Глядя на огонь он думал о том, что стены с фотографиями и красными нитями хороши только в фильмах. Красные нити слишком часто ведут к сердцам, которые больше не качают кровь и не поддерживают жизнь. Красные нити слишком часто ведут к слезам и вопросам, которым суждено остаться без ответа. Красные нити редко приводят нас туда, где нам хотелось бы оказаться. Виктор поджёг горевший уже однажды лист бумаги. И слова, написанные с любовью, погибли в огне. Всё погибает. Парень сел на лавочку и стал смотреть на языки пламени, выглядывающие из-за почерневшего края мусорки, и, скуля, Киса положил ему голову на колени. «Всё погибает», — думал Виктор, глядя на огонь. Он поджидал Рыжика: одному ему со всем этим ни за что не удастся справиться.Глава 6
21 декабря 2018 г. в 07:20
Даша узнала, что мальчик, уснувший у неё на коленях, был братом Виктора, Пашей. Братья были совершенно не похожи, потому что имели разных отцов, но, по словам Виктора, на внешности их различия не только начинались, но и заканчивались. Они вышли из такси перед многоэтажным домом, Виктор, заплатив водителю, позвонил в домофон, и ему открыли дверь, ничего не ответив.
Паша шёл, держа девушку за руку, а Виктор придерживал ошейник Кисы и всё ещё горел от ненависти к отчиму. Кожа вокруг его глаз покраснела, и отдавала почти фиолетовым на фоне бледной кожи. Но злость, терзающая Виктора изнутри, исчезла сразу же, как только в дверях появился Рыжик в домашних шортах и красно-белой спортивной куртке, накинутой на голое тело.
— Рыжик! — Паша отпустил руку девушки и бросился обнимать рассмеявшегося парня, который старался не выронить из руки тарелку с хлопьями. — Ты обещал, что мы будем строить шалаш и стрелять из лука!
— Будем-будем, я слов на ветер не бросаю, но разве тебе сейчас не нужно спать?
— Не увиливай.
— Смотри, я скачал новую игру, — Рыжик подмигнул мальчику и достал из кармана телефон, — иди в комнату, поиграй.
— Вау! Всегда хотел в неё поиграть!
— Поэтому я её и скачал, ну, а теперь иди.
И, когда Паша пошёл в комнату Рыжика, Виктор вытащил друга на лестничную площадку, тяжело дыша и не зная, с чего начать.
— Привет, мальчики! — из соседней квартиры вышла девушка с мусорным пакетом.
Это была та самая девушка, что преследовала Рыжика и не давала ему покоя. И никто не был рад её видеть. А она, наконец, заметив, что кроме собаки с парнями стоит ещё и симпатичная незнакомка, спросила насмешливо:
— Твоя девушка, Рыжик? Красавица.
Виктор, привыкший решать эту проблему Рыжика, тотчас обрезал дальнейший разговор, сказав сухо:
— Это моя девушка и не твоё дело. А теперь пойдёмте внутрь, нам нужно решить пару вопросов, — сказал Виктор, после чего снова обратился к соседке Рыжика: — Пока. И не стой на площадке, мы до утра точно сюда не выйдем.
В квартире он, смущённо извинился перед Дашей, а потом стал развязывать шнурки, игнорирую вопросительный взгляд Рыжика. Тогда Рыжик посмотрел на подпирающую дверь спиной девушку и устало улыбнулся:
— Ну, разувайся, не стой там.
— Я сейчас всё объясню, — Виктор убрал обувь в сторону и поднялся.
— В комнате объяснишь. И я, правда, очень хочу послушать.
— Кто бы сомневался.
— Что объяснить? — появилась в коридоре мама Рыжика и тут же сунула в руки Виктору кусок пирога.
— Э, — протянул Рыжик, думая над ответом, а потом быстро выпалил, — у Виктора появилась девушка, вот, познакомься!
— Это Даша, — сказал Виктор и, краснея, взял девушку за руку, которую она тотчас вырвала.
— С характером! — добродушно рассмеялась мама Рыжика. — Правильно, всегда думала, что тебе нужна девушка с характером! И какое это облегчение! Осталось только сыну кого-нибудь найти и…
— Мам! — крикнул Рыжик, отдавая ей пустую тарелку из-под хлопьев. — Не начинай.
— Ну, а что? Соседка сегодня опять ко мне за мукой заходила, а ты в комнате прятался.
— От неё и прятался! Мне нужно поговорить с Виктором, мы будем у меня, и, пожалуйста, не отвлекай нас.
И уже через несколько секунд, Рыжик захлопнул дверь своей комнаты и, улыбаясь Виктору, сказал:
— Прости, что вас поженил, — а потом он не выдержал и бросил свою коронную фразу: — Снимите комнату.
— Ты бы поосторожней, она ведь твоих повадок не знает, — достаточно угрюмо сказал Виктор. — Это коронная фраза Рыжика, если что.
— А почему ты называешь его Рыжиком? — девушка внимательно посмотрела на друга Виктора, а тот рассмеялся из-за этого пристального взгляда.
— Длинная и захватывающая история, которую я попозже обязательно расскажу.
— Не длинная и не захватывающая, — прошептал Рыжик, шутливо улыбаясь девушке.
— Ну да, — пробормотал Виктор, взглянул на друга и тяжело вздохнул: — Вернёмся к делу? У меня тут проблема.
— Это я понял. И я всё ещё жду объяснений этого всего, — парень обвёл рукой Пашу, Кису и девушку, не находящую себе места.
— Всё началось утром, когда…
В дверь постучались, в комнату вошла мама Рыжика и поставила на стол несколько кружек чая и поднос с пирогом. Она посмотрела на Дашу так, словно та была её невесткой, и настояла на том, чтобы девушка взяла кусочек пирога, где начинки побольше. Потом женщина погрозила полушутя Паше и сказала, что ему давно уже пора спать. Она принесла Виктору, опустившемуся в глубокое красное кресло, кружку с чаем и спросила, всё ли у него в порядке.
— Всё хорошо, спасибо, — соврал Виктор и подождал, когда женщина выйдет из комнаты. — Так вот, Рыжик, всё началось утром, когда…
Пока Виктор рассказывал Рыжику то, что Даша уже знала, девушка обвела взглядом комнату и взяла кружку с чаем в руки. Паша играл в телефон, лёжа на полу в обнимку с Кисой, а Виктор и Рыжик разговаривали так, словно всё, кроме них, в мире исчезло. И девушка ела пирог, попивая чая, и рассматривала корешки книг, стоящих на полке над столом. Одна книга была особенно потрёпанной, и сложно было понять, по какой причине. От того, что Рыжик любил её перечитывать или всего лишь из-за дешёвой мягкой обложки? В любом случае, девушка взяла книгу в руки и прочла название: «Коты под дождём».
— Не может быть, — прошептала она.
Автором была Анна. Когда-то Анна собственноручно распечатала и прошила с сотню таких книг, а потом оставила их в разных местах города. На лавочках остановок и парков, у входов в магазины и на сидениях общественного транспорта. И только теперь эта книга попала в руки Даше.
Почувствовав на себе взгляд, девушка подняла голову и увидела пристально следящего за ней Рыжика.
— Хорошая вещь, — сказал он, кивнув на книжку. — Моя любимая.
— Её написала Анна.
— Что?!
— Да ладно! — в тон ему отозвался Виктор. — О, Рыжик! Покажи ей стену, Даша ведь не видела!
— Что я не видела?
— Я ведь рассказывал, что Рыжик провёл своё маленькое расследование?
— Та-дам! — Рыжик эффектно сорвал со стены флаг с названием любимой группы, думая про себя о том, как будет потом снова старательно его вешать. — Что скажешь?
— А что это за пентаграмма? — девушка подошла к стене и указала на букву «А» в круге.
— Помнишь, я рассказывал про сон Рыжика? И каждая из этих букв что-то значила, но он всё забыл, когда проснулся.
— Можно мне маркер?
— Ого! — слишком эмоционально отреагировал Рыжик и метнулся за маркером. — Держи. Ты что-то знаешь?
— Кое-что.
И две из трёх оставшихся букв она превратил в слова. Над надписью «Рыжик» появилась надпись «Рыбка». А напротив надписи «Рыбка», с другой стороны перекладинки, появилось слово «Лапка».
— Правда, что значит оставшаяся «Л» я не знаю.
— Я не знаю, что и всё остальное значит, — признался Виктор. — Ты ведь нам объяснишь?
— Лапка, — сказала девушка, положив руку себе на грудь. — Это я. Моё прозвище.
— А кто такая Рыбка? — спросил Рыжик, вглядываясь в листок, висящий на стене.
— Придёт время и узнаешь.
— Дай, пожалуйста, — Виктор взял в руки маркер и дописал ещё одно слово.
Оставшуюся «Л» Виктор превратил в свою фамилию. Теперь все буквы что-то значили. Впрочем, они всегда что-то значили, но теперь об этом знали не только они. Лапка, Рыжик и Виктор стояли перед стеной, увешанной красными нитями, фотографиями и обрывками писем, чувствуя приближение чего-то великого и грандиозного.
И тогда пронзительно затрещал дверной звонок. Все переглянулись, и Рыжик, растерянно улыбнувшись, вышел из комнаты. Он вернулся спустя пару секунду и встревожено позвал Виктора. Ещё через пару мгновений Виктор вернулся в комнату, посмотрел на Лапку долго и задумчиво, а потом спросил:
— Ты ведь присмотришь за Пашей и Кисой?
— Что? Вы уходите?
— Через час вернёмся, не переживай.
— Но я ведь…
— Не переживай, мама Рыжика уже тебя любит, просто притворись моей девушкой. Всего на одну ночь, ладно?
— Ладно? — скорее спросила она, чем согласилась.
— И не засиживайтесь, ложитесь спать. Не надо нас ждать.
— Хорошо.
Виктор закрыл дверь, и девушка посмотрела на отложившего телефон маленького мальчика.
— Что такое? — спросил он.
— Виктор ушёл куда-то, но скоро вернётся. Будешь спать?
— Пока он не вернётся, не буду.
— Тогда, может, мне почитать тебе сказку? — предложила она.
— Да, — мальчик поднялся с пола и подошёл к Лапке. — А что есть у Рыжика? Он ведь большой.
— Ты когда-нибудь слышал про «Котов под дождём»? Звучит интересно?
— Наверное.
— Это любимая книга Рыжика.
— Тогда и моя тоже! Прочтёшь?
— Конечно.
Лапка усадила мальчика на диван, накрыла его пледом и открыла первую страницу книги. Она впервые задумалась над тем, что никогда раньше не читала историй, написанных Анной. И она не знала, будет ли у книги хороший конец, поэтому начала читать её на свой страх и риск. Впрочем, ей не сложно было догадаться, что рискует она сильно. Анна редко писала истории с хорошим концом. И в этом то и была вся проблема.
Тем, кто позвонил в дверь, был, конечно же, Макс. У него на брови чернела запёкшаяся кровь, и выглядел он ещё хуже, чем накануне. Рыжик даже сразу отшатнулся инстинктивно в сторону, так бешено и пугающе блестели зелёные глаза, устремлённые на него в немой просьбе.
— Что такое? — Рыжик втянул Макса за руку внутрь. — Что случилось?
— Мне нужна помощь. И я не знаю, к кому обратиться. Ты ведь поможешь, да?
— Чем смогу.
— А Виктор?
— Он здесь.
— Хорошо. Позовёшь его?
— У тебя кровь на лице, может…
— Потом, — покачал головой Макс, — зови Виктора и идём.
— Куда идём?
— Я знаю, где Анна. И нам нужно поторопиться.
Макс нетерпеливо мерил узкий коридорчик шагами, пока Рыжик и Виктор быстро обувались в прихожей. И уже на выходе из подъезда парни знали, что произошло. Поразмыслив над своей ситуацией, Макс решил, что от разговора с отцом хуже не станет. И он решился рассказать ему про знакомство с Рыжиком и Виктором, про сожжённый чемодан и всё остальное. Но отец отреагировал совсем не так, как рассчитывал Макс.
У него было ещё несколько дней, которые он мог провести дома, но отец стал настаивать на немедленном возвращении в клинику. Это привело к ссоре, и отец толкнул Макса, а тот, потеряв равновесие, упал и ударился головой о край тумбы. От этого и кровь на лице. Но не это было самым важным.
— Вот! — Макс достал из кармана помятую карту. — Видите это место? Нам нужно сюда?
— Далековато, — пробормотал Виктор.
— А как же тачка? — спросил Рыжик, кивнув на стоящую под подъездом машину, блестящую даже в темноте.
— Точно! Как я мог забыть! Тогда садимся!
Виктор и Рыжик заняли передние места, а Макс устроился сзади.
— Как ты узнал место? — спросил Рыжик, держа в руках карту и рассматривая нарисованный карандашом идеальный круг. — Она там?
— Вам не понравится мой ответ, — хмуро ответил Макс.
— Какая разница, если мы уже едим? — ободрил его Виктор. — Сворачивать поздно, а дорога длинная, так что рассказ в пути не помешает.
— Мне приснился сон. Даже не сон, ведь это было что-то другое. Когда я упал и ударился головой, я пережил что-то… но на самом деле и секунды не прошло. Я упал и сразу же встал, но что-то всё-таки со мной было.
— Рассказывай уже! — не выдержал Рыжик.
— Он это и делает, — встал на защиту Макса Виктор. — Ты лучше не перебивай, а слушай.
— Анна устроила вечеринку. Там было ужасно много людей, там были все, кого она хоть немного любила, и я там, конечно, тоже был. Всем вокруг было весело, и, главное, Анне тоже было весело. Но не мне. Мне не нравятся шумные компании и всё такое. Но я старательно притворялся, потому что так между нами всё устроено. Чтобы порадовать друг друга, мы должны отказываться от себя и притворяться кем-то другими. Но это не плохо, нет. Это не плохо, потому что я делал это ради неё.
Но, конечно, в какой-то момент даже она заметила, что радостью светятся её глаза, а не мои. Такая глупая, верит, что если весело ей, то и всем вокруг тоже весело. Это так мило, и я так сильно это люблю. Но всё-таки она поняла, что я ненавижу праздники и вечеринки и нахожусь там, только потому что хочу находиться рядом с ней.
И тогда она, вложив мне в руку пластмассовый стаканчик с алкоголем, прошептала на ухо, что благодарна мне за всё, что я делаю. И, — Макс смутился, кашлянул, а потом, переступая через себя, сказал: — и ещё она сказала, что придёт время, и она удовлетворит меня в поле. Но это лишь звучит так сомнительно! Она имела в виду другое. Как я терплю ради неё ненавистный мне шум, так она ради меня согласится на тишину. Ведь я удовлетворяю её потребность в веселье, хотя это и высасывает из меня жизнь.
— Так ведь полей в стране много, — заметил Рыжик.
— Да, но лишь одно из них имеет для меня значение. Я его видел перед собой, когда она шептала мне на ухо. У меня от её близости в глазах потемнело, и я увидел чудесное пшеничное поле с ландышами вместо колосьев. И там было огромное раскидистое дерево с сине-зелёными цветами, и солнце там было синим, и…
Виктор обменялся с Рыжиком взглядом, который говорил: «Мы все сошли с ума». И Рыжик был с ним полностью согласен.
— Да, звучит сумасшедше, — сказал Макс с насмешкой, адресованной самому себе. — Но я помню это место. Поле и одинокое дерево. Это было в раннем детстве, в близлежащей деревне жили мои бабушка с дедушкой. И это было моим самым любимым местом во всём мире. И оно всё ещё такое. Самое любимое.
— Да, но с какой стати Анне быть в твоём любимом месте? — спросил Рыжик. — Думаешь, у неё нет своего собственного?
— Она ведь чувствует, что это место значимо. Просто не понимает, почему.
— А почему мы должны спешить?
— Потому что это была прощальная вечеринка, — ответил Макс, и в машине повисла густая и липкая тишина. — Мне жаль, что я втягиваю в это вас.
— Мне кажется, мы обязаны были оказаться впутанными в это, — уверенно ответил Виктор. — Я верю в то, что всё в мире складывается так, как должно. Даже если сейчас всё очень странно, однажды клубок всё-таки распутается. Так ведь?
— Ты это у меня спрашиваешь? — хмыкнул Макс. — Я пока ещё не бог, чтобы уверенно отвечать на такие вопросы.
— Пока ещё? — обернулся через плечо Рыжик.
Макс не выдержал и рассмеялся.
— Да не серьёзно я, расслабься.
— Нет уж, лучше благослови меня на всякий случай, мало ли, что там будет дальше.
— Благословляю, — всё ещё улыбаясь, сказал Макс и дотронулся до лба Рыжика указательным и средним пальцами. — Найди себе сегодня любовь всей жизни, живи долго и счастливо и, конечно, обязательно стань героем.
— Аминь! — выкрикнул Виктор, нажимая на газ.
И тут же ему пришлось зажмурить глаза от яркой вспышки. Он ещё ничего не понял и не сказал, как Рыжик возмущённо крикнул:
— Нет! Ты превысил скорость, и тебя сфоткали! Дурачина!
— Вот же ж! — вырвалось у Виктора, и он сразу же приуныл. — У меня ещё никогда не было штрафов за вождение.
— Так ведь письмо придёт отчиму, а не тебе. И платить тоже ему, а не тебе.
— Точно, — и Виктор снова надавил на педаль газа, ехидно улыбнувшись.
Остановились они в какой-то глуши, и сидели в машине, глядя на бурьян, освещённый белым светом фар, ещё долго. Непомерно высокая трава казалось колючей и жёсткой, и ветер качал её плавно-плавно, будто пытался усыпить тех, кто на неё засмотрелся.
— И у тебя есть желание гулять по таким кушарам? — зевнув, не прикрыв рта, спросил Рыжик. — Как ты планируешь искать Анну? Тут ведь сплошные дикие заросли вокруг. Я вообще не помню, когда в последний раз был в таком месте. Да, наверное, никогда и не был.
— Звучит, как слабая попытка отговорить, — сказал Виктор, легонько стукнув Рыжика по коленке. — Ты такой заботливый.
— Я его не отговариваю.
— Правильно, — отозвался Макс с заднего сидения. — Лучше даже и не пытайся.
— И не собирался. Хоть утони в этой траве. Никто тебя не отговаривает, делай, что хочешь.
— Ну и отлично!
Макс вышел из машины, хлопнув дверью слишком громко. Это вышло случайно, но очень кстати. «И пускай, — подумал он про себя. — Как будто они от меня этого не ожидали. Ожидали, чёрт возьми. И, безусловно, рады, что остались одни». Он достал из кармана пачку сигарет, но зажигалки не в одном из карманов не оказалось. Парень выругался, и Виктор опустил окно.
— Что такое?
— Забыл, что нет зажигалки.
— Дай сюда, — Виктор забрал у него сигарету, воспользовался прикуривателем и вернул Максу. — Пойдёшь её искать, да?
— Да.
— Хорошо. Мы будем здесь.
— Я знаю, — Макс сделал глубокую затяжку и выпустил в небо клуб дыма. — Спасибо за всё. Я, правда, не хотел никого вмешивать.
— Мы сами вмешались, — появился в окне Рыжик. — Давай иди уже, главный герой!
— Придурок, — добродушно усмехнулся ему Макс, развернулся к машине спиной и пошёл прямо в высокую траву, даже не стараясь найти тропинки.
Виктор и Рыжик смотрели ему вслед, пока чёрная спина не стала одним с чёрной травой. Виктор положил руки на руль и опустил на них голову. Он казался уставшим и несчастным. Но Рыжик этого не видел, у Рыжика было дурное предчувствие, и он не сводил глаз с места, где Макса поглотила ночь.
— А разве у него родимое пятно не под левым глазом было в прошлый раз? — спросил вдруг Виктор, резко подняв голову.
— Разве? — удивлённо глянул на него Рыжик. — А не под правым? Сегодня ведь было под правым, с чего бы родимому пятну менять своё место?
— А мне кажется, что в этот раз оно было под другим глазом.
— Ты просто устал.
— Наверное, — Виктор выключил фары и снова опустил голову на руль.
Они сидели с Рыжиком в тишине, и никому из них даже в голову не пришло включить музыку. Им хорошо было в тишине. И им обоим казалось, что последние дни принесли с собой слишком много шума, поэтому провести хотя бы пятнадцать минут в молчании, ничего не делая, казалось парням отличной возможностью.
— Пойдём отольём, — предложил Рыжик.
Виктор кивнул, и они молча вышли из машины и стали лицом к полю.
— Смотри, какое небо звёздное, — Рыжик смотрел вверх.
Виктор глянул на Рыжика, а потом перевёл взгляд на небо.
— Ага, — отозвался он. — Красивая ночь.
— И пахнет она хорошо. Прелыми травами, ветром и…
— Мочой, — не выдержал и хохотнул Виктор.
— Иди ты со своими шуточками! Не порть мне романтическое настроение.
Виктор, и правда, ушёл. Он сел за руль, посмотрел на тёмный экран своего телефона, и ему вдруг захотелось, чтобы позвонила Лапка, которую он так подло оставил одну в доме чужого для неё человека. Что это с ним такое? Последние несколько дней он поступает не так, как поступал бы старый-добрый Виктор. Что это с ним? Наверное, он слишком устал, чтобы быть самим собой.
Рыжик не стал возвращаться в машину. Он оперся о багажник и стоял, спрятав руки в карманы и задрав голову к яркому звёздному небу. Жизнь казалось ему загадочной и непостижимой. И ему совсем не хотелось её постигать. Не хотелось даже пытаться во всём разобраться. Ему просто хорошо было быть. И он изо всех сил старался запомнить это чувство. Ведь с рассветом оно забудется, и, как бы крепко сейчас его разум не держался за эту мысль, завтра он снова останется ни с чем. Завтра он снова будет мечтать о том, как станет кем-то. Забывая, однако, о том, кто он есть уже.
А потом он услышал короткий крик, инстинктивно повернул голову в его сторону и весь напрягся. Крик не повторился, и Рыжик, нервничая, постучался в водительское окошко. Виктор сразу же его опустил.
— Чего тебе?
— Ты не слышал крик?
— Я думал, мне показалось.
— Пойдём посмотрим.
— Что?
— Посмотрим, что случилось. Что-то ведь случилось.
Виктор поджал губы и опустил брови, раздумывая над тем, стоит ли что-то предпринимать. И он так долго решался, что Рыжик стукнул его по лбу и круто развернулся, раздражённо кинув:
— Ну и хуй тебе в рот, я пошёл один.
Виктор смотрел на то, как Рыжик, освещая телефоном путь и раздвигая руками густые заросли травы, продвигался через поле, но сам не двигался с места. Виктор себя не понимал. Отчего-то ему очень не хотелось даже подходить к этому чёртову полю, так жутко чернеющему в свете луны. И всё же там был Рыжик.
Только из-за Рыжика Виктор вышел из машины. Он пошёл не в сторону раздавшегося ранее крика, а в сторону Рыжика. Потому что Рыжик был мастером во многих вещах, но лучше всего у него получалось находить неприятности на свою голову. И так же сильно, как Рыжик предчувствовал что-то нехорошее в этот вечер, Виктор чувствовал, что за Рыжиком нужно присматривать особенно тщательно. Тем более Рыжик давно уже не попадал в неприятности, пожалуй, даже слишком давно.
Не смотря на то, что они практически всю жизнь провели рядом, в беды всегда попадал только Рыжик. Когда, будучи совсем ещё мальчишками, они играли, сидя на мотоцикле Викторова деда, мотоцикл упал и придавил ногу именно Рыжику. Именно Рыжик выпал из окна, когда в ещё более раннем возрасте они вдвоём открыли окно, чтобы покормить птиц, страдающих от зимних холодов. Виктор тоже гулял по стройке, но засыпало песком Рыжика. Виктор тоже нырял с обрыва реки, но сотрясение мозга получил Рыжик. Рыжик притягивал к себе неприятности, но всегда выходил из них живым, пускай, временами, и сильно побитым.
И сердце Виктора билось так быстро, что ему казалось, ещё немного — и оно пробьёт грудную клетку. Парень, запыхавшись, остановился в середине поля и согнулся, упершись руками в колени. Он старался перевести дыхание от быстрого бега, но у него не выходило. И Рыжика негде не было видно, а ветер жутко выл, гуляя среди пряных и душистых трав, пахнущих так, как пахли сны Виктора о маковых полях: душными летними вечерами, тяжестью в лёгких и воздухом перед грозой.
Рыжик же давно уже пересёк поле и оказался среди нездоровых и редких деревьев. Его сердце билось спокойно и ровно, и он уверенно шёл вперёд. Уже несколько раз ему казалось, что он видел перед собой Макса, но он никак не мог его догнать. И теперь он снова увидел впереди чёрно-серый силуэт, и побежал за ним. В этот раз он бежал изо всех сил, бежал, не обращая внимания не на что и не сводя глаз с маячащей впереди фигуры. Больше всего на свете ему хотелось хорошенько врезать Максу и затащить его в машину. Происходящее больше не было простой попыткой разбавить скуку.
И, давя ногами светящиеся в темноте гнилушки, даже не замечая их, Рыжик пересёк узкую полосу из деревьев и выскочил на дорогу. Его сразу же ослепило светом машины, и он почувствовал удар. Парня перекинуло через крышу машины, он упал на асфальт, прокатился несколько метров, и до него долетел визжащий скрип колёс.
«Чудесно, — подумал Рыжик, лёжа на спине под небом, которое как будто бы стало ещё ярче, — я умру вот так. Отлично просто. Мне даже ничего и не болит. Разве что рука. И спина. И…»
И его мысли оборвались от яркого-яркого света. Он потерял дар речи вместе со способностью мыслить, когда бледная испуганная девушка наклонилась над ним, и он потерялся в её серебряных с белыми искрами глазах.
— Что болит? — спросила она, скорее как профессионал, чем как обычный человек.
«Я влюбился, — подумал Рыжик, когда полностью пришёл в себя и присел, не обращая внимания на её запрет садиться. — Такая красивая. Я думал, что умер, и передо мной ангел. Но, если я это скажу, то она не оценит, наверняка, она устала от таких банальных знаков внимания».
— Что болит? — повторила девушка.
«Она спрашивает это так привычно, — подумал Рыжик, — будто сбивает красавчиков каждый день».
— Да, что-то мне очень-очень болит, — сказал он слегка дрожащим голосом и дотронулся до груди. — Здесь заболело. И ещё в лёгких всё сжалось, очень странное чувство.
Оказалось, что Рыжика сбила машина скорой помощи, и он этому совсем не удивился, в этом ведь была вся его жизнь. Парня перенесли внутрь машины, и он думал, как лучше всего завязать разговор с девушкой-фельдшером, чтобы в конце этого разговора она оставила ему свой номер и, желательно, сердце. Взвешивая своё положение, Рыжик с сожалением отмечал, что положение у него совсем незавидное. Он в домашней одежде и, по всей видимости, поцелуй с лобовым стеклом машины не сказался на нём положительно. Что-то он себе всё-таки разбил, потому что красно-белая спортивная куртка стала больше красной, чем белой. Белого на ней почти и не осталось.
Рыжик делал вид, будто ему очень больно и заставлял фельдшера суетиться вокруг себя, не давая ей отойти ни на шаг. И всё это лишь для того, чтобы лучше её рассмотреть. И когда она наклонила голову, чтобы взглянуть на ушиб на руке Рыжика, парень заметил на её шее татуировку в виде золотой рыбки. И тогда он вспомнил, как девушка, которую привёл Виктор, написала это слово на листке с буквой «А» в круге. «Рыбка, — подумал про себя Рыжик. — Как мило и просто звучит. Рыбка».
А потом неизвестно откуда появился истерящий Виктор, прибежавший на скрип колёс. И Рыжику тяжело было сдерживать смех, потому что чувствовал он себя не так уж и плохо, чтобы Виктору волноваться о нём слишком сильно. А Виктор не умел волноваться не «слишком сильно».
— Кто вы ему, молодой человек? — спросила фельдшер строго.
Ни Виктор, ни фельдшер не заметили, как Рыжик, лежавший до этого тихо-тихо, зажмурился от удовольствия. Ему ужасно нравился медовый голос девушки.
— Брат, — не задумываясь, ответил Виктор и добрался до Рыжика.
И когда девушка на секунду отвернулась, Рыжик открыл глаза, схватил Виктора за ворот рубашки и, притянув к себе, зашипел ему на ухо:
— Не мешай мне, я хочу познакомиться с ней ближе! Со мной всё нормально, выдумай легенду для родителей. И не хнычь, умирать ближайшее время я не планирую!
Рыжик отпустил Виктора и принял своё старое положение, а Виктор весь побелел от злости, и девушка предложила ему присесть.
— Снимите комнату! — крикнул Виктор и вышел из машины скорой помощи.
Девушка непонимающе заморгала, а Рыжик не сумел сдержать смех и захохотал чисто и искренне, а потом простонал, ухватившись за бок.
— А вот тут болит прям очень сильно, — всё ещё смеясь, сказал он.
Виктор злился, потому что Рыжик заставил его хорошенько поволноваться. И Виктору было стыдно за своё поведение, но ведь он был уверен, что Рыжик сильно пострадал. Хотя когда этот балбес сильно страдал? Его всегда задевало, но никогда не сбивало с ног. «И хорошо, — облегчённо подумал Виктор, — очень хорошо. Что бы я делал, если бы с ним что-нибудь стряслось?»
Виктор не стал возвращаться в машину. Он прошёл сквозь полосу редких и чахлых деревьев, вернулся в поле и шёл, трогая ладонью колосья. Но куда чаще его мягкие руки натыкались на колючки чертополоха и до неприятности сухие стебли сорных трав. Виктор остановился под ярким звёздным небом и посмотрел на одинокий раскидистый клён, в кроне которого путался лунный свет.
Он сменил направление и пошёл в сторону дерева. Каждый шаг давался ему с трудом, словно к ногам прицепили гири. И всё же он шёл, потому что… он сам не знал почему.
Виктор остановился на расстоянии десяти шагов от дерева и прикрыл рукой рот. Глаза его выражали боль и ужас. Он не мог заставить себя пошевелиться, он не мог заставить себя даже моргнуть. Слёзы, которые он смог сдержать, когда увидел Рыжика в крови, теперь вырвались наружу и текли по бледному лицу, падая крупными каплями ему под ноги. Он никогда раньше не делал так, но ему ничего не оставалось, кроме как запрокинуть голову и закричать в небо. Если бы рядом была стая волков, они бы могли принять его за своего, таким нечеловеческим был этот крик.
Под деревом было что-то, что раньше было кем-то. Тело, поддавшееся первым признакам разложением, опиралось спиной о широкий ствол клёна. И это тело ещё долго намеривалось преследовать Виктора в его страшных снах. Маковое поле превратилось в поле с высокой дикой травой, маки превратились в чертополох: не красный, но своими колючками окрашивающий всё вокруг в красное.
Шатаясь, Виктор вернулся к машине и сел, оставив дверь открытой. Ноги его упирались в песок, он дрожал и не решался взяться за телефон. Но нужно было позвонить. И это было сложно, потому что горло сдавило так, что ему и слова из себя выдавить было невозможно. И всё-таки он позвонил, куда должен был.