Два дня спустя…
Городок постепенно окутывал прохладный вечер. На улицах постепенно становилось все темнее и темнее, так что жители Дерри как можно скорее торопились домой. Кто-то уже давно сидел у себя в уютном домике, попивал вечерний чай, наслаждался покоем или общением с семьей, читал потрепанную газету Derry News, в которой было напечатано новое объявление о пропаже ребенка (четвертого за этот месяц). Мы с Генри тоже не были исключением. Мы сидели на диване в обнимку и, укрывшись теплым коричневым пледом, попивали горячий какао. Тепло и уют в доме навевали полное расслабление и клонили в сон. Я смотрела на играющий в камине яркий огонь и невольно сравнивала танцующие язычки пламени с янтарными глазами того странного клоуна, которого недавно выпроводила со двора школы… Вспомнив этот случай, я невольно поморщилась. За эти дни мне так и не удалось выкинуть его из головы, как бы я ни старалась. Все это казалось мне странным и ненормальным… Слишком странным. Я рассеянно встряхнула головой, отгоняя плохие мысли и взглянула на сына. Генри прижался к моему боку и, слегка обхватив мою руку, медленно попивал свой какао. Я поймала себя на мысли, что почти каждый раз, когда я смотрю на сына, я невольно расплываюсь в улыбке… И это неудивительно, ведь он моя душа, моя жизнь, мой единственный любимый сын, ради которого я пойду на что угодно. Допив вкусный горячий напиток, мы с сыном тихо разговаривали обо всем на свете. Я рассказывала ему, что на осенних каникулах мы обязательно поедем куда-нибудь отдыхать, возможно, навестим моих родителей — бабушку и дедушку Генри, рассказывала сыну о том, что непременно научу его кататься на коньках и лыжах, когда придет зима, о том, как мы слепим самого большого и красивого снеговика во дворе перед домом, и как все прохожие будут проходить мимо и с улыбкой обращать внимание на наше снежное чудо с морковкой вместо носа. Все эти разговоры Генри, как и я, не переставал смеяться и улыбаться. Сын даже высказал свои предложения по поводу того, как мы можем отметить Рождество. Как по щелчку, в моей голове всплыли воспоминания о том, как мы отметили этот прекрасный праздник в прошлом году. Тогда мы купили живую ель, она была настолько большой для нас, что мы наряжали ее целых два дня. В тот раз Генри впервые сам сумел нарядить дом, пускай та часть и ограничивалась его комнатой и лестницей. Я вспомнила, как Генри с нетерпением ждал приезда наших родных, чтобы всем вместе отметить Рождество. Сын тогда так волновался, словно ему предстояло вновь пойти в первый класс. Мы собрались большой дружной компанией и сидели за праздничным столом до поздней ночи… Да, Рождество в прошлом году было поистине сказочным. Тогда мы его отмечали все вместе, Джон тоже был рядом… Мысль о нем снова навеяла на меня грусть. Грех не признать — я была огорчена тем фактом, что это Рождество нам с Генри придется встречать не то, что без родных, так еще и без нашего папы. Все последующие праздники мы тоже будем отмечать без него… Сейчас, спустя три месяца после того, как я сбежала с сыном из дома и уехала в Дерри, моя злость на Джона стала сходить на нет. Я искренне жалела о таком решении, но оно было неизбежно. Возможно, ради Генри я бы осталась жить со своим бывшим мужем, но смогла бы я и дальше терпеть его выходки? Стоило ли возвращаться обратно, закрывать глаза на все обиды и причиненную боль и жить, как раньше? Этим вопросом я задавалась очень часто, но так и не сумела найти на него стоящего ответа… — Мам… — тихо сказал Генри, поднимая на меня глаза, — А папа приедет на Рождество? Я поджала губы и опустила глаза. Проклятый комок застрял у меня в горле и не давал произнести ни слова… Сын словно прочитал мои мысли, ну или же сам думал о том же, о чем и я. — Я… Я не знаю… — еле выдавила я из себя, не поднимая глаз, — У нас с твоим папой были некоторые разногласия… Не думаю, что это Рождество мы встретим вместе. Будем только ты и я, дорогой… Я старалась не смотреть на Генри. Мне и без всего было понятно, что сейчас он сильно расстроен. Видеть его слезы и грусть по этому поводу мне видеть было невыносимо. Ах, Генри, если бы ты знал, как бы я хотела изменить наше прошлое, чтобы нам не пришлось скрываться от твоего отца… Я бы все отдала, чтобы в нашей семье царили любовь, мир и покой. Но, к сожалению, нашей семьи больше нет. Есть лишь только сын и его мать вдали от отца. — Мы не виделись так долго… — по словам сына я понимала, что он начинает плакать, — Я так скучаю по нему, я скучаю по своему папе! Почему он бросил нас, почему не звонит, почему не приезжает? *Это я его бросила, сынок… Мама не хотела такого исхода. Папа звонит нам иногда, но я уже давно не отвечаю на его звонки. Я чувствую себя последней тварью. Прости меня, Генри… * Изо всех сил сдерживая слезы, я прикрыла глаза и глубоко вздохнула, переводя дух. Отложив кружку с остатками какао, я поднялась на ноги и развернулась к сыну. Генри сидел на диване и, сжимая в руках свою кружечку, стирал с лица слезы тыльной стороной ладони. Тяжело вздохнув, я опустилась перед ним на колени и взяла руки сына в свои. — Не нужно плакать, сынок… — тихо говорила я, слегка поглаживая его по голове, — Так бывает в жизни, но не нужно отчаиваться. Просто знай, что я всегда рядом, я всегда буду с тобой, чтобы ни случилось. У нас все будет хорошо, я тебе обещаю. Легко поцеловав Генри в лоб, я повела сына наверх, в его комнату. Попутно взглянув на часы я увидела, что они уже показывают 22:25. Что-то мы засиделись порядком, пора укладываться спать.***
Генри лежал в своей кровати, плотно укрывшись одеялом, а я сидела подле него и медленно поглаживала сына по голове. За окном уже давно наступила ночь, сумрак окутал улочки и дороги, всем детям давно пора спать. — Засыпай, Генри, — ласково сказала я, целуя сына в щеку, — Уже поздно, завтра нас ждет новый день, мы пойдем в школу, ты увидишься с друзьями и все печали отступят. Пусть тебе приснится хороший добрый сон… — Пусть мне приснится папа… — тихо перебил меня Генри, тяжело вздохнув. — Если ты так этого хочешь, то он обязательно тебе приснится… — так же тихо ответила я, поднимаясь на ноги, — Спокойной ночи, дорогой, сладких снов. — И тебе, мама… Я вышла за дверь и, в последний раз за сегодня взглянув на сына, скрылась в темном коридоре. Спустившись на первый этаж по лестнице, я помыла кружки и убрала их в шкафчик, сложила наш теплый плед, поправила все вещи, что лежали не на своих местах, выключила свет и уже было хотела подниматься к себе в спальню, как мой взгляд уловил что-то очень яркое… Я обернулась и увидела в паре метрах от себя тот самый красный шарик, который Генри принес с собой в тот день, когда я встретила того клоуна… Шарик висел в воздухе, что было немного странно, ведь он был гелевый, он должен был парить под потолком и оставаться там… Я слегка прищурилась и, медленно приблизившись к красному шарику, взяла в руку белоснежную ленту. Почему-то у меня сложилось ощущение, что этот шарик кто-то держал в руке… Усмехнувшись такой выдумке, я покачала головой и отнесла шарик к камину и привязала его там. Окинув взглядом комнату, я поднялась по лестнице и, переодевшись, обессиленно упала на кровать, желая как можно быстрее окунуться в объятия Морфея. *** Стрелки часов медленно ползли по циферблату, казалось, что время тянулось так же медленно… Часы показывали почти три часа ночи, а я все еще никак не могла уснуть. Ворочаясь в кровати, я чувствовала себя как-то странно. Казалось, что стены давили на меня, казалось, что в помещении не хватает воздуха. Я усиленно пыталась абстрагировать свое сознание ото всех мыслей и старалась настроиться на сон. Спустя какое-то время я стала ощущать, как постепенно проваливаюсь в темноту, засыпая. Сквозь пелену сна я услышала, как внизу, на первом этаже, что-то упало. Звон разбившегося предмета окончательно вырвал меня из сна… Открыв глаза, я тяжело вздохнула и изнеможенно застонала. Когда же у меня наконец получится уснуть? С трудом поднявшись с постели, я накинула халат и направилась к двери. Первая мысль, которая пришла ко мне в голову — Генри спустился на кухню выпить воды и не удержал в руках чашку. Я вышла к лестнице. Темнота здесь была почти непроглядная… Пошарив рукой по стене я наткнулась на выключатель и нажала кнопку, но свет, почему-то, не загорелся… Нахмурившись, я пощелкала пару раз переключателем, но это не дало никаких результатов. Неужели, проводка перегорела? Только этого мне не хватало… Выйдя из комнаты и спустившись по лестнице, я пошла на кухню. На первом этаже тоже не было света, только луна освещала своим светом комнату сквозь стеклянные окна. Как ни странно, Генри на кухне не было… Я вернулась в часть зала и осмотрела помещение. Около дивана, возле тумбы, на полу лежали осколки. Я внимательно рассмотрела их и поняла, что это была бабушкина ваза, которую она подарила мне в день моей свадьбы. Но как могла ваза, стоявшая больше месяца на одном и том же месте, вдруг неожиданно упасть и разбиться? Это немного напрягло меня… Я осмотрела входную дверь и окна: все было плотно закрыто. Так и оставшись в полном непонимании, я вернулась к осколкам вазы, сгребла их в кучу и направилась наверх, думая про себя, что завтра утром, первым делом, уберу этот беспорядок. Как только я подошла к лестнице, то боковым зрением я заприметила какое-то движение в стороне. Резко развернувшись, я вновь увидела перед собой этот злополучный красный шарик. Он словно летел за мной, пока я не дошла до лестницы, но тут же замер на месте, как только я обернулась. В непонимании, я медленно приближалась к шарику. Я же привязала его вечером у камина, как он мог оказаться здесь?! Вряд ли Генри приспичило поиграть с ним после двенадцати ночи… Моя рука потянулась к белой ленте шарика, чтобы отнести его куда подальше, лишь бы он на глаза не попадался… — Возьми его… От неожиданности я отдернула руку и резко обернулась. Дыхание медленно сбивалось, а сердце в груди стало бить сильнее и сильнее. Я быстро бегала глазами по комнате, словно ища того, кто только что смог напугать меня. Но я была одна… Наверно, это все галлюцинации от недосыпа… Я перевела дух и стала медленно продвигаться к лестнице, ведущей наверх. — Они летают… И ты будешь летать тоже! Вздрогнув, я прикрыла рот рукой, чтобы не закричать. Подняв глаза, я увидела перед собой.. клоуна… Без сомнений, это был тот же самый клоун! Вот только выглядел он сейчас куда более устрашающе, чем в прошлый раз. В лунном свете можно было разглядеть темные подтеки крови на его костюме и лице, а янтарно-красные глаза клоуна теперь пылали еще ярче, наводя дикий ужас… Медленно приближаясь ко мне, клоун не переставал прожигать меня убийственный взглядом, противно ухмыляться и тихо посмеиваться. Я застыла на месте и не могла пошевелиться… В оцепенении, я и не поняла, что нужно убираться отсюда как можно скорее. — П… Пе… Пен… — Пеннивайз! Да! Я — Пеннивайз, Танцующий клоун! — громко и противно проговорил монстр, продолжая смеяться, — Не стоит волноваться, ты обязательно запомнишь мое имя! Ведь я буду навещать тебя о-очень ча-асто, моя дорогая. Ха-ха! Злобно рыкнув, клоун дернулся в мою сторону, заставив меня словно выпасть из транса и отпрыгнуть в сторону. Теперь, под натиском демонического клоуна, я, словно маленькая серая мышка, медленно отступала назад, ища спасения. *Это сон. Это сон. Просто страшный сон… ЭТО СОН!* Спиной я почувствовала, что наткнулась на стену… В ужасе озираясь по сторонам, я понимала, что это тупик. Судорожно соображая, что мне делать, я цеплялась за свою последнюю надежду — проснуться… Мне нужно проснуться, я просто сплю! Из мыслей меня вырвал резкий удар сбоку. Правой рукой Пеннивайз преградил мне путь к спасению… Нависший надо мной клоун заставлял мое сердце биться с бешеной силой. Сейчас я чувствовала себя такой беззащитной и маленькой по сравнению с ним… — Путей к отступлению нет, дорогая… — язвительно произнес Пеннивайз, поставив и левую руку на свободное место рядом со мной, — И бежать тоже не-ку-да. Теперь я была полностью зажата. Пусть его высокий рост и длинные руки и не позволяли клоуну стоять вплотную ко мне, но это ничуть не утешало… Сердце было готово выпрыгнуть из груди, страх сковал все тело, не позволяя пошевелиться. — Что вам нужно от меня?.. — еле слышно произнесла я, осмелившись поднять глаза на клоуна, но тут же пожалела об этом. — Ты! — громко выкрикнул Пеннивайз, заливаясь смехом и сверкнув глазами, — Мне нужна ты! Ты и твой прекрасный страх! Его смех оглушал меня, сбивал с толку, устрашал… Окровавленное одеяние клоуна было так близко к моему лицу, как и сам монстр. Я поняла, что проваливаюсь в пустоту… Ярый смех Пеннивайза стал отдаваться эхом. Закрыв глаза, я почувствовала, как мое в миг ослабевшее тело подхватывают крепкие руки клоуна, перед тем, как окончательно потерять сознание…***
Поняв, что его жертва теряет сознание, Пеннивайз быстро и интуитивно подхватывает ее тело на руки. Все пошло не по плану… На эту ночь у монстра было столько всего намечено! Просто появиться в темноте, немного напугать и устрашающе посмеяться — это лишь малая часть сегодняшней игры. Кто бы мог подумать, что Джессика окажется такой слабой. Но не стоит забывать, что это всего лишь начало! Впереди еще много дней для подобных игр и забав. Разочарованно вздохнув, клоун недовольно закатывает глаза и быстро перемещается в ее спальню. Уложив обездвиженное тело на мягкую постель (может, не особо аккуратно и бережно, но монстра это сейчас не тревожило), Пеннивайз еще несколько минут стоит около кровати в полной тишине. Невольно для себя отметив, что его новая жертва довольно красива, монстр тут же хмурится и отбрасывает эту мысль. Никогда Пеннивайз не был ценителем внешней красоты, ему было куда важнее, насколько сильный страх может испытывать его еда и насколько вкусна плоть после такого страха. Но вот ведь незадача — сегодня клоуну не удалось разузнать, насколько сильно может бояться Джессика. Но, если судить по одному его появлению, то очень даже сильно. Блаженно улыбаясь, Пеннивайз думает про себя, что его жертву ожидает впереди… М-м, столько всего ужасающего и кровавого, это было по душе Пеннивайзу. Можно было бы и сейчас спокойно расправиться с ней, но так будет не интересно и, главное — невкусно. Снисходительно посмотрев в последний раз на спящую девушку, Пеннивайз постепенно растворяется в воздухе, мысленно обещая себе вернуться в скором времени и устроить поистине дивную игру (для него — веселье, а для Джессики — страх и боль). — Мы еще встретимся, Джесс… — оскаливается монстр, тихо посмеиваясь, — И днем, и ночью я буду рядом, чтобы в любой момент насладиться твоим страхом. Исчезнув, монстр перемещается в канализацию. Сейчас он будет размышлять над тем, какую из множества его жертв можно будет изловить с утра и, конечно же, какие весело-ужасающие забавы осуществить при следующей встрече с мисс Райт. Пеннивайз не забудет и о своей второй сущности — Роберте Грее. Завтра утром, в школе, красавец директор непременно пересечется с Джесс. И вот тогда начнется веселье… Пеннивайз позволит себе сблизиться с этой мерзкой девчонкой, позволит ей прикасаться к себе, возможно, позволит ей любить свою человеческую оболочку… И если это случится, то Пеннивайз уничтожит свою жертву, уничтожит ее сердце и умертвит навсегда и его, и жалкую человеческую оболочку. Смертельная игра набирает все новые и новые обороты, она, несомненно, будет самой мучительной в жизни Джессики Райт, уж Пеннивайз об этом позаботится.