Девять.

Гавр. Три месяца назад. Компания «БелОреолПлюс». Кабинет зам. директора Ордынцева Г. В. - Заводик? Миша, ты совсем обалдел?! - взревел я, открыв увесистую папку и прочитав первые страницы, которые подсунул мне под нос ещё с утра довольный Миша. - Ну, Гавруша, - примирительно тут же начал этот хитрожопый гад, состроив, как всегда, глаза побитой собаки, выгнанной из дома. - Подумаешь, заводик купил. Его же за копейки отдавали, да ещё на радостях сказали, что спишут пару кредитов… - Миша, какой, нахрен, заводик за копейки?! Какое, нахрен, спишут пару кредитов?! Если ты не забыл, то мы открываем три филиала плюс контракт с немцами! - плевался я ядом, вскочив из кресла и забегав по своему кабинету. Миша всё так же сидел напротив и невинно улыбался, хотя, скорее, довольно скалился. - Ну как, какой заводик? - обиженно пробасил Миша. - Шарикоподшипниковый заводик имени Дзержинского. Я чуть не завыл от его непробиваемости: - А почему не заводик Mercedes-Benz в Унтертюркхайме? А? Это же тоже заводик! - язвительно выдал я. - А что, и его продают за копейки? – наигранно-удивлённо спросил этот гад, веселясь ещё больше. - Миша, три филиала! Три! - продолжил я кричать, носясь по кабинету. Миша же, сидя в кресле, просто крутился на нём, как ребёнок, следя за моими кругами, которых я навернул, наверное, за это время штук двадцать. - Два из них в других городах! Плюс контракт! Ты о чём думал?! Зачем нужна эта старая развалина в долгах, которую проще снести, чем модернизировать?! - Гавруша, а нафига нам тогда штат высококвалифицированных работников, если… - Миш! Это не штат! Это просто болваны и дауны, которые не могут справиться с самым элементарным! - зарычал я, вспомнив, как этот вышеупомянутый, высококвалифицированный штат с упорностью ослов наяривал мне на мобильный в мой заслуженный отпуск за последние два года, и заикаясь, и дико извиняясь спрашивал как им сделать то, или другое. Миша тут же сощурил глаза и из добродушного плюшевого медвежонка вдруг превратился в гризли, готового разорвать всех на маленькие кусочки. - Штат нанимал и отбирал ты! Я аж споткнулся и чуть не зарылся носом в бежевый ковролин, зашипев. - Не в укор тебе, Гавруша! - тут же сориентировавшись, что запахло жареным, спокойно произнёс Миша, превращаясь опять в плюшевого медведика. Видать, вспомнил, как он обещал мне золотые горы только за то, чтобы я провёл собеседования всего с «парой работников», а в итоге свалив на меня полностью отбор персонала с фразой: «Гавруша, ну ты же спец в этом!» - Но такой лакомый кусочек почти даром я упустить не мог! - вспылив, пробасил он и, увидев, как я начал медленно снимать пиджак, продолжил: - Это же Клондайк, а не завод! Золотое дно! Брошенная медоносная пасека, которая выведет нас на новый уровень с нашими возможностями! - Ну почему ты опять не посоветовался?! Почему? Я, конечно, понимаю, что заводик - это хорошо, и всё такое, но кто им заниматься будет, пасечник хренов! - не выдержал я и, бросив пиджак, уселся за стол. Миша просто непробиваем иногда. - Ты и будешь им заниматься, - как само собой разумеющееся, произнёс Миша. Моя челюсть упала на стол, что я даже ослабил узел галстука, дабы ненароком не задохнуться от возмущения и не прищемить себе язык. - Мишенька, а ты случайно не прикупил акции какого-нибудь научного центра? - ласково пропел я, пытаясь испепелить эту наглую морду. - Ммм, - задумался вдруг серьёзно он, что даже на лбу залегла глубокая складка. - А надо? - Надо! Мне же себя клонировать придётся, чтобы успеть везде! - рявкнул я на него. - Не обязательно! - довольно замахав на меня рукой, ответил Миша, и, взяв чашку с кофе, громко отхлебнул. - Контракт с немцами я беру на себя, да и с филиалами я всё решил! Даже курировать их сам буду! Я застонал. - И это при том, что когда господин Кауфман узнал о прикупленном нами заводике, чуть ли в ладоши не захлопал, предложив ещё один долгосрочный и очень выгодный контракт, - припечатал он, забив в мою крышку гроба последний гвоздь. Вот же гад, с его везучестью и нереальной жопочуйкой! Купит барахло, которое до этого на фиг никому не было нужно, но за которое теперь ещё и в очередь выстроятся, да ещё глотки друг другу рвать будут. - Гавруша, ты паникёр и зануда, не зря же бабушка говорила: «Чужой хуй в руках всегда толще и длиннее», - словно прочитав мои мысли, нравоучительно произнёс этот гад и заржал. - Так что бери, пасечник, документы и лети принимать пасеку, а то засиделся в офисе! Вот так я и получил, по словам Миши, медоносную жилу с кучей спившихся пчелок и старым разваленным ульем. То, что улей прогнил насквозь, я понял сразу, как приехал на завод и осмотрелся. Тут царил СССР в полном смысле этого слова. Двадцать первый век на дворе, но тут народ, такое чувство, что и не знал об этом. Как до сих пор ранее процветающий завод выживал… непонятно. А ещё непонятно, как до сих пор его не выкупили, ведь, по словам Миши, тут есть, где развернуться. То ли Миха мне наврал, то ли наше государство для галочки решило себе его оставить, не ясно, но, видимо, галочка эта стала такая незаметная и такая невыгодная, что дальше тянуть лямку по выживанию (а скорее, по увеличению долгов) этой громадины стало невыгодно. Высосали из него всё, что можно, обескровили и бросили акции с молотка. Как Миха умудрился купить акции - тоже загадка, хотя, зная его с детства, уверен, что легко. Чертовски везучий прохиндей, хотя и с огромным опытом за плечами, волчьим чутьём и железными нервами. Да и в нашем городе мало кто смог бы потянуть по деньгам ту сумму с огромным количеством нулей, за которую и купил акции Миша. Я же, когда увидел её, чуть не свалился со стула и с криками бросился к этому прохиндею бить морду. Что-что, но такую сумму выложить за клячу?! Уму непостижимо! Да если не выгорит, то нам хана. Миха тогда только посмотрел на меня, хитро сощурившись, и произнёс: - Гавр, ты как ребёнок, ей богу! Хватка у тебя, как у бультерьера, я-то знаю, но вот твои вечные перестраховки и недоверие меня иногда пугают! Неужели ты сдрейфил? Вот же, знает, чем меня пронять и на слабо взять! Никому это не удаётся кроме него, и теперь же кровь из носу, но я этот завод подниму и сделаю так, что эта громадина не только задышит, но и скоро прибыль начнёт приносить, иначе нам конец. Директор предпенсионного возраста, седой, с такими же седыми усами, одутловатым простым лицом и прямым взглядом встретил меня настороженно, но с достоинством. Не лебезя и не заискивая, он протянул руку, представившись, и пригласил в кабинет. Бывший главный инженер, проработавший тут всю жизнь и воспитанный при советах, естественно, меня опасался, совсем немного боялся и презирал. Всё это читалось в его выцветших за долгие тяжёлые годы глазах и мелко подрагивающих, испещрённых морщинами больших мозолистых руках. Я зауважал его, ведь оказалось, что его боязнь, в первую очередь была не за себя, а за завод и работников, которые для него за столько лет стали родными, сросшись с его душой воедино. Таких людей, к сожалению, сейчас мало осталось. Для него я молодой, ретивый - не более, и ожидать, соответственно, от меня ничего хорошего не стоит, но я убедил его. Часовой беседы было достаточно, чтобы он стал смотреть на меня, как на равного и хотя бы с минимальным уважением, да ещё и дав своё добро на помощь и содействие, если вдруг оно понадобится. А что оно понадобится, я уверен. Глупо и самонадеянно было бы, ворвавшись сюда, рубить с плеча, заявляя свои права на владение, и вводить новые уставы. Это, конечно, всё будет, но не сразу. Вот с этого всё и началось… На заводе я пропадал чуть ли не сутками. Сил хватало только на то, чтобы приползти домой, поужинать и улечься спать. Миша же, не знаю, как, но сдержал слово, меня не беспокоил и не давал это делать другим. Все документы, сделки, поставки обычно проходили через мои руки, также, как и все важные вопросы, но теперь нет. Всем руководил Миша, и я от этого был в шоке. Пару раз заехав в офис, я понял, что я не то, что в шоке, а в глубоком ауте. Стоило мне перешагнуть порог родной фирмы, как все, вплоть до уборщицы, кинулись ко мне с расспросами, когда я вернусь. Миша же, как всегда, встретил меня добродушно, но по его лицу было видно, как ему тяжело приходится, и он так же, как и я, домой приползает за полночь и на карачках. Оценив положение, я просто не смог промолчать и не подковырнуть его, на что он снял с себя маску добродушия и разразился такими тирадами, что его секретарша Леночка выпроводила огромную очередь из приёмной и сама спряталась за фикусом. Хотелось смеяться, если бы не настойчивые звонки с дотошными расспросами жены Миши, где мы пропадаем, и не завёл ли её драгоценный любовницу, да проблемы «заводика». Так что смех сквозь слёзы мне был обеспечен. Ко всему прибавилась ещё одна большая проблема в виде Сержа. Вот какой, на хрен, Серж?! Сергей! Так нет же, именно Серж, и никак иначе, потому как истерика с пафосной обидой, надутыми губами и недаваньем мне гарантирована. Я понимаю, если б мы жили во Франции, но все эти идиотские сокращения, все эти понты перед друзьями, клички меня выводили из себя и бесили, заставляя часто срываться, говорить гадости и рычать. Назвали тебя родители Сергеем, так гордись, а не бери пример с других дурачков, коверкая своё имя. А ещё Сержу хотелось внимания, ресторанов, клубов, секса. На это всё я был просто не способен после тяжёлых трудовых будней. Нет, по поводу секса я был охоч всегда, но когда мне надо для этого секса тянуться в клуб или ресторан… Это было выше моих сил! Мне хотелось прийти домой, окунуться хотя бы в какое-то подобие уюта и нормально, не торопясь, с оттяжечкой потрахаться, а не нестись галопом в только что открытый новомодный клуб, выставляя напоказ свои деньги. Можно было бы для секса позвонить и кому-нибудь другому, но мне было лень, да и привык я к Сергею. В последнее время хотелось какого-то постоянства… Видать, старею. Услышал бы это Миша, засмеял, а от подколок его не отделался бы за год. Миша и так никогда не понимал моих предпочтений в сексе и очень долго доводил меня этим, сетуя и доказывая при каждом удобном случае на личном примере, что жена лучше, чем трах с парнем, особенно, когда у тебя есть дочь или сын. Я всё это понимал и понимаю сейчас, но… Это «но» останется всегда со мной, и никто об этом не узнает. Так я и существовал, крутясь, как белка в колесе, работая на износ и не видя отдыха. Правда, радовало и грело душу, что в запале Миха пообещал мне второй отпуск, как только я приведу завод в порядок, и мы заключим предварительный договор с немцами. Так что стимул у меня был, и ещё какой. «Пасека» после досконального осмотра на моё удивление оказалась добротней, чем сразу мне показалось. Построенный более пятидесяти лет назад завод был очень даже. Строили его качественно, по всем гостам и стандартам тех лет, на века - это точно. Директор, Фёдор Петрович, оказался очень полезным, незаменимым да и просто замечательным мужиком. Он знал завод от и до. Знал все проблемы этой гаргары. В смысле, как строения, так и самого производства. Да, за годы «пасека» обветшала и пришла в плачевное состояние, но это всё просто пыль и ерунда. Это с виду громадина приводит в уныние и вызывает слёзы, пока ты не знаешь всех нюансов. Если честно, я до последнего был уверен, что ничего путного не выйдет из этой авантюры. Ведь завод очень старый! Антиквариат. Нет смысла на гнилье делать что-то новое, проще и дешевле снести старую развалину и построить новый, но, благодаря Фёдору Петровичу, я понял, как крупно ошибался. Наняв проектно-строительную организацию для оценки сооружения и его дальнейшей модернизации и реконструкции и услышав их предварительные, не утешающие суммы и выводы, я чуть не взвыл, решая, как и в какой особо жёсткой форме мне прибить Мишу, да так, чтобы супруга его особо не зверствовала. Перед глазами пронеслась куча сцен, пока всё время молчавший и сидевший до этого тихонечко в уголочке Фёдор Петрович не поднялся и не вставил свои пять копеек. Не мужик - сила! Сразу видно, воспитан в союзе, а не хрен из-за бугра! А ещё оказалось, что он отлично подкован в строительно-проектном деле. Я заслушался. Какими словами он культурно (ну, почти культурно) послал этих товарищей, не описать! Так как я человек далёкий от строительства и проектировки, то почти всё для меня звучало как маты, но смысл я улавливал. Сидел, тихонечко сложив руки на груди, и тащился. Правда, строилы тоже свой хлебушек с икоркой не просто так жрут, поэтому завязался такой спор, что, наверное, было слышно на всю промзону. Фёдор Петрович был в меньшинстве, но с моего молчаливого согласия решил всё же отстоять своё. Кремень мужик! Один против голодной и охочей до денег своры, но он их уделал. Правда, пришлось прогуляться по всему заводу, но это того стоило. Выводы и сметы, которые сделали до этого, пришлось пересмотреть полностью, так же, как и сумму. С виду гнилой, но крепкий внутри заводик, как оказалось, может простоять очень долго и вполне может выстоять при бомбовой атаке. Это уже выяснилось при очередном споре, когда Фёдор Петрович в запале понёсся в кабинет, залез в огромный серый сейф и извлёк из закромов проект здания, тыкнув под нос всем. Сюрприз, однако! Пасека с маленьким таким секретиком. Ясно, почему так долго объект не продавали… Все строилы из комиссии, с пеной у рта доказывающие, что всё проще снести, только глянув на план, утёрли пенку и рты открыли. Оказалось, что заводик строили военные, да не просто так, а как военный объект по производству оружия, и небольшой, запустевший и замусоренный парк за заводиком - это что-то вроде полигона, под которым находятся ещё и бункеры со складами, которые могут выдержать небольшую атомную бомбу. Так и стояли мы с открытыми ртами, пока Фёдор Петрович не скатал в рулон потрёпанный, жёлтый, местами порвавшийся план и, вздохнув, достал из кармана связку ключей, явно не от квартиры, со словами: - Нет там ничего! Заброшено. Только один склад в аренде. Самый крайний… По нашим вытянувшимся лицам стало понятно, что этой информации маловато будет. Подозрительно осмотрев нас, он всё же ответил через пару минут: - Не знаю, почему, но приказ сверху пришёл, что нецелесообразно держать такой завод прямо около города, - довольно грубо и ворчливо ответил Фёдор Петрович и, уже глядя на меня, добавил: - А в аренду сдали, чтобы хоть как-то протянуть. - Надеюсь, вы понимаете, что эта информация не для лишних ушей?! - пока мы переваривали всё, вдруг, словно спохватившись, спросил Фёдор Петрович совершенно другим тоном, и вообще, изменившись внешне: осанка его выпрямилась, а взгляд стал настолько холодный и отчуждённый, что все подсознательно содрогнулись, поняв, что лучше молчать и забыть об этом разговоре. Благо, в комиссии все были не молодые, в годах и умудрённые опытом. Ну, да, на такие большие и выгодные объекты посылают профессионалов, а не сосунков после института. - Хоть и было это давно, но поверьте, по головке вас не погладят, если информация всплывёт. Документы до сих пор засекречены, - прищурив глаза, тихо предупредил директор и, развернувшись, направился в кабинет. Тишина стала отличным ответом. Вряд ли кто-то взболтнёт, а я ещё и денег прибавлю, чтобы наверняка. Мне проблемы ни к чему, а уж их директору - и подавно. Иногда лучше секреты пусть и остаются секретами, хоть они и под носом у народа, а вот Миша уже одним отпуском не отделается. Выпроводив комиссию, обещавшую пересчитать смету и завтра же привезти все документы, я направился в кабинет. У меня ещё осталось куча вопросов, которые хотелось бы решить сейчас. Фёдор Петрович встретил меня подозрительным взглядом. Ну, это и понятно. - Вы военный? - спокойно спросил я, усаживаясь за стол. - Вы же читали моё дело, - отмахнулся он, глядя прямо мне в глаза. - Ну, да, читал, только вот там не было указано, где вы служили, - произнёс я, уже уверенный в своих догадках, что служил он не абы где, да и подозреваю, что его назначение на пост директора было не случайным. Теперь бы выяснить, какие проблемы могут свалиться на наши головы из-за этого. - Не будет проблем, - словно прочитав мои мысли, сказал Фёдор Петрович. - Забыли уже давно про нас. Вот и продали, чтобы избавиться от балласта. А им я специально сказал про засекреченные документы, чтобы молчали, - вздохнув, печально закончил он и тоскливо посмотрел в окно. От услышанного пришёл мой черёд вздыхать, правда облегчённо. Не знаю, почему, но я поверил словам Фёдора Петровича. Он не из тех людей, что будут врать, так что можно по поводу этого не волноваться. Хотя рано и расслабляться, ой, как рано. Работы ещё предстояло сделать очень и очень много. Благо, много с чем мне помогал справляться Фёдор Петрович, ну, и Миша ещё выделил и прислал команду помощничков. С заводом и его реконструкцией вопрос решился. Ничего такого серьёзного, как планировали эти рвачи изначально, но пару помещений требовали серьёзного капремонта. И это - сущая мелочь. Я даже пока оставил арендаторов. Со стороны директора, а это именно с его подачи - он признался - сдавались в аренду пару помещений. Ну, как пару? Два цеха, небольшой склад и четыре кабинета. Деньги не бог весь какие, но хоть такие и стабильные. Вообще, если честно, то до сих пор не понимаю, почему завод, производящий продукцию, довольно востребованную на нашем рынке, в таком бедственном положении. Хотя, как говорил Фёдор Петрович, что сколько он ни бился, но добиться что-то от зажравшихся чинуш проблематично. Ну, да, им на лапу дали, они и виляют хвостами, заключая многомиллионные договора на поставки той же продукции из Китая или ещё откуда, беря при этом себе неплохие откаты. Не удивительно. Время такое сейчас. Два месяца пролетели как один день. Проблем было, казалось миллион, которые требовалось решать в кратчайшие сроки, а Миша ещё и поторапливал. Нервы были уже на пределе, а времени на всё не хватало. Я себя уже представлял многоруким богом Шивой, пока не вспомнил, что к «пасеке» было ещё одно маленькое такое дополнение в виде общежития, которое шло, видимо, в подарок, хотя, скорее, довесок. Решив, что насчет общежития надо будет посоветоваться с Мишей, я продолжил разгребать документы по заводу. Часы показывали семь вечера, и я еле держался на ногах от усталости и беготни, но впереди меня ещё ждала стопка бумаг, которые надо было просмотреть и разобрать. Повздыхав и решив, что без душа я точно сдохну, уже хотел было плюнуть на всё и поехать домой, но, как на грех, в голове пронеслась мысль, что на заводе есть душевые в цехах. Я, как очень запасливый и предусмотрительный, что не раз высмеивалось Михой, возил с собой в машине запасную рубашку и мыльно-рыльные принадлежности, что сейчас было кстати. Сходив на парковку и взяв необходимое, я чуть не вприпрыжку направился искать душевые. Рабочий класс уже покинул стены серой громадины, и я мог спокойно ополоснуться. Душевая нашлась быстро, только вот оказался я в ней не один. Я как зашёл туда, так и рот приоткрыл, а по подбородку слюни потекли. Мозг отключился, а в штанах стало тесновато, и в яйцах приятно потяжелело. Явно сказывалась усталость и недотрах, но картинка, представшая передо мной в свой довольно высокий обнажённый рост, идеальным телосложением, гладкой кожей, кажущейся шёлковой под струями воды, со слегка выступающими, но чётко очерченными мышцами, узкими, подтянутыми бёдрами и соблазнительными двумя ямочками над ягодицами, заставила бы любого слюну пустить. Когда же владелец этой красоты наклонился, что-то рассматривая на своей ноге и выставив на обозрение свою упругую, мускулистую попу, да ещё на которой осталась белоснежная мыльная пена, стекающая теперь медленно к самому соблазнительному месту… Я чуть не зарычал и готов был наброситься на это чудное видение. Обхватить ладонями упругие ягодицы, прикусить, а потом зацеловать родимое пятно на плече, потереться членом о его кожу… Ммм.... Никогда не замечал за собой таких наклонностей и такой импульсивности, но именно сейчас, смотря на это соблазнительное, обласканное водой тело, я готов был изменить своим привычкам и принципам. Даже то, что мне никогда не нравились высокие и спортивные парни, не стало бы важной причиной. Предпочитал я таких, как Серж - невысоких, хрупких, утончённых и даже женственных, но теперь чхал я на эти предпочтения. Я уже хотел шаг сделать, как опомнился. Видимо, совсем я тронулся. Как малолетка, честное слово! В армии и то так себя не вёл. Увидел парня со спины в душе, и сперма в голову ударила. Однозначно, после работы поеду прямиком к Сержу… Работа не волк - подождёт, а вот двухнедельное воздержание от секса плохо сказывается на мне и моём душевном спокойствии. А парень этот явно страшный на лицо окажется… Всё это пронеслось в моей голове буквально за секунду и, успокоившись, я решил всё же прояснить некоторые важные моменты: кто этот парень, и что он тут забыл в такое время (то, что он в душе моется - это понятно, но в такое время и один… Это вопрос интересный). Все рабочие уже ушли. Это раньше тут было три смены, но их давно уже убрали, да и смотрится этот парень тут как белая ворона. Я видел «пчелок», работающих на этой «пасеке», и он к ним явно не относится. - Я думал, что рабочие уходят в пять. Когда парень услышал вопрос и понял, что уже не один, выпрямился, немного дёрнувшись, и обернулся. Моя выдержка и спокойствие улетели к чертям собачьим… Оказалось, он был идеален не только сзади… Природа очень щедро, не скупясь одарила парня какой-то сумасшедшей и нереальной красотой. На вид ему можно было дать двадцать три - двадцать четыре года, сделал я вывод на автомате, рассматривая его и параллельно пытаясь унять слюноотделение вместе с накатывающим с каждой секундой возбуждением и похотью. Став боком, парень попытался частично спрятаться за стеной душевой кабины от моего животного взгляда и явно был не рад моему визиту, враждебно сверкая огромными, прозрачно-небесными глазами из-под тёмных мокрых ресниц то на меня, то на своё полотенце, сиротливо висевшее на крючке. Ему было не по себе, подметил я. А ещё он словно чего-то боялся, пытаясь не поворачиваться ко мне всем корпусом. Неужели испугался злого меня? Внутри всё задрожало от какого-то волнительного предвкушения, и объяснить я это чувство не мог. Слава Богу, моя выдержка дала трещину не внешне, за столько лет работая в бизнесе я научился держать "лицо", поэтому ни один мускул не дрогнул, ну, кроме ехидной усмешки, которая всегда обитала на моём лице. Начав медленно раздеваться, я задал парню ещё пару каверзных вопросов, пристально следя за его реакцией и ответами. Отведя глаза, на вопросы парень отвечал неохотно, но вежливо. Оказалось, что это чудо тут всё же работает, только вот почему он работает допоздна, и где начальник цеха? Про начальника я и озвучил вопрос, но, к моему удивлению, парень, нахмурившись, быстро перевёл тему разговора. Не хочет, значит, говорить, ну-ну. Я это всё равно выясню, а после такого ответа очень тщательно и очень обстоятельно. Вопросы и вся документация по реконструкции и капремонту здания готовы, осталось только утвердить, и можно будет переходить к переоборудованию и самому неприятному: сокращению. Как ни печально, но факт остаётся фактом: большую половину работников придётся сократить сразу, и, чтобы сократить более рационально, я попросил на завтра собрать собрание из начальников. Больше от парня добиться ничего не удалось, потому как он слегка залился румянцем, отвернулся и начал по второму кругу мыть голову. Усмехнувшись, я разделся, кинул вещи на лавку и, взяв гель для душа, шагнул в ближайшую кабинку, включив воду, которая оказалась довольно прохладной, что не могло не порадовать, ведь лёгкое возбуждение, как терпкое вино, всё ещё гуляло в крови, требуя добавки. Оказалось, что прохладная вода не может до конца справиться с возбуждением, да ещё если рядом находится такое тело, что мозг отказывает, опускаясь вниз. Интересно, он натурал? Или би? По его внешнему виду особо не определишь, хотя у меня глаз намётан «своих» видеть, а тут как-то странно и непонятно. А ещё хотелось бы увидеть его полностью… Как только по организму новой волной пронеслось обжигающее возбуждение, я чертыхнулся. Дожился, мать его! Взрослый мужик, а веду себя, как будто у меня переходный возраст! Даже усталость от трудного и тяжёлого дня отошла на задний план, а все мысли, как у маньяка-насильника, увидевшего жертву, крутились только об одном. И это «одно» сейчас стояло рядом, буквально через полметра… Увеличив напор холодной воды, через минуту-другую я выдохнул с облегчением. Срочно к Сержу! Со злостью схватив бутылку геля, я рванул крышку, но как-то неудачно, и так получилось, что чуть ли не половина бутылки разлилась на полу по плитке и частично по мне. Вот сразу же после душа и рвану к Сержу, иначе косячить начинаю. Не успел я додумать, как в соседней кабинке вода перестала литься, и парень, прикрыв рукой своё достоинство, рванул к выходу, но, пролетая мимо меня, поскользнулся на только что разлитом гель-душе и начал падать, размахивая руками, и пытаясь хоть за что-нибудь уцепиться. Реакция у меня всегда была отличная, поэтому я подставил ему руку, а второй обхватил его за талию, не дав упасть. Ну вот, чуть парня не убил, у меня даже сердце ёкнуло, не говоря уже про него самого. Парень громко и тяжело дышал, а под моей ладонью его и так твёрдые мышцы напряглись, превратившись в каменные, и он словно в пружину сжался, которая не преминула распрямиться. Я только слегка успокаивающе погладил его гладкую кожу, как он тут же, будто увидев гадюку, отпрыгнул от меня, чуть не упав ещё раз на мокрой скользкой плитке. Вот тут я полностью и рассмотрел его… Сказать, что парень был великолепен, не сказать ничего. Нет, я за свои годы повидал много красивых мужчин и парней, но не настолько. Он был чертовски хорош именно от природы, а не благодаря разным средствам, к которым прибегают все. А то, что он пытался спрятать, стесняясь и прикрывая ладошкой, свело с ума, заставляя превращаться в животное. Маленький, аккуратный, немного искривлённый на бок член в светлых, золотистых кудряшках смотрелся очень сексуально-возбуждающе, ничуть не уступая своему хозяину в великолепии. Губы сами растянулись в голодной улыбке, а рот наполнился слюной. Не знаю, как это выглядело со стороны, но я чувствовал себя конченым извращенцем, который только что нашёл то, что искал очень давно, перебирая фетиш за фетишем… Хотя, если подумать, то так и было. К минету я относился всегда ровно, но не сейчас. Сейчас я хотел одного: попробовать его. Ощутить, почувствовать, как он будет увеличиваться, наливаясь твёрдостью и истекая соком прямо у меня во рту… Пока я с жадностью рассматривал, мысленно лаская и облизывая его везде, где только можно, чудо оторвалось от рассматривания плитки на полу и подняло голову. На его скулах появились красные пятна, губы побелели, а в ранее чистых, небесно-прозрачных глазах появились тёмные провалы, наполненные такой горькой ненавистью и обидой, что у меня дыхание спёрло. Окатив меня ледяным презрением и схватив полотенце с крючка, парень, прикрывшись, пулей вылетел из душевой. - Я случайно разлил этот чёртов гель-душ! - громко сказал я, глянув на пол и поняв, что он так долго там разглядывал. На душе неприятно заскребли кошки, заставив поморщиться. Ведь он решил, что я специально это сделал, да ещё, видимо, принял мой маньячный оскал за насмешку… Чёрт! Глупый мальчишка! Я хоть и извращенец, но не дебил, чтобы так по-идиотски шутить. Член встал колом, требуя внимания, а яйца начали болеть от неудовлетворённости и желания. Обхватив ладонью член, я сделал первые движения. Продержался я недолго. Всего одна мысль, что это не рука плотно обхватывает мой орган, а гладкие, бархатные мышцы этого паренька, я, застонав, кончил, и в таком количестве, что хоть иди, сдавай в банк спермы. Пиздец! Сразу после душа я заскочил в кабинет, забрал свои вещи и поехал прямиком к Сержу, накинувшись на того с порога, как зверь. Сергей был удивлён моим напором и ненасытностью, чему я, к сожалению, порадоваться не смог… Сам секс после второй минуты показался до ужаса пресным, сухим и тянувшимся, кажется, вечность, в итоге не принёсший мне ни морального, ни физического удовлетворения. Стоны Сержа, звучавшие до этого дня музыкой, превратились в раздражитель, в котором так и сквозила наигранность и фальшь. Да и только теперь я заметил, что все его движения были неестественные, какие-то механические, пафосные, словно он играет на зрителя или камеру. Неужели он такой всегда? Было как-то неспокойно, а после секса стало вообще всё раздражать и нервировать. Внутри чёрной змеёй свернулся тугой комок из злобы, раздражительности и непонятного предчувствия. Подсознание сигналило о чём-то. Что-то идёт не так, или я упустил нечто важное. Вполне может быть, я где-то что-то видел или слышал, но не придал значения, но вот моё подсознание запомнило и теперь доносит до своего хозяина. Так уже было пару раз… Спасибо моему брату, бывшему военному, и прослужившему не один год на границе. В своё время он не зря гонял меня и тренировал на память. Не раз мне это помогало и выручало. Пока я стоял под струями воды в ванной Сержа, всё прокручивал в голове, что это могло быть. Завод - это точно, но когда и что? Единственное, что сразу же приходило в голову, так это то, что я вылетал домой пулей, пытаясь отогнать образ мальчишки, и вполне мог не заметить чего-то. Выйдя из ванны в чём мать родила, я сразу схватился за телефон. Серж нарисовался, как только я нажал на отбой, нежно обнимая и заглядывая в глаза преданной собакой. Когда же он медленно опустился на колени, прокладывая влажную дорожку из поцелуев от груди до пупка, меня накрыло очередной волной острого желания. Может, зря я на него так сорвался? Он не виноват. Это всё нервы, завод этот дурацкий и предчувствие упущенного мною чего-то. Если бы ещё не тот парнишка... Когда Серж вобрал в рот мою плоть, смутные мысли и воспоминания крутившиеся до этого начали вставать на место. Парнишка! Обида вперемешку с ненавистью и презрением не из-за того, что я разлил тот грёбаный гель-душ, а из-за чего-то другого! Причмокнув, Серж выпустил полностью изо рта мой член, а затем заглотил его снова. Чувствительная головка упёрлась в его горячую глотку, заставляя меня зашипеть от вспышки кайфа. Очередные воспоминания с тем пареньком выстроились в ряд, предоставляя бредовую разгадку... Но это же глупо и не может быть! Или… может? Сколько мужчин рождаются с такими проблемами? И живут же. В конце концов, в наш век технологий и медицины, шагнувшей вперёд, всё поправимо! Внутри всё сжалось от этой, если честно, глупой догадки, но совесть, спавшая все эти годы, болезненно полоснула изнутри своими острыми маленькими коготками. «Глаза - зеркало души. Отражение нас и нашей сущности. В них можно прочитать многое». Чистые, небесно-голубые глаза… Они как раскрытая книга были передо мной, не скрывая ничего, только я, идиот, прочитал и не понял! Старый дурак со своей неуёмной похотью, затмившей мозг, не понял и обидел его, добавив в его душу ещё одну каплю чёрной ненависти… Серж умело и быстро заработал своим ротиком. Глубоко насаживаясь и принося очередную порцию острого и непередаваемого удовольствия. Все мальчишки проходят через это, и у каждого бывают комплексы и неуверенность, но ведь не в таком возрасте! От негодования, возмущения и ещё чего-то я стиснул зубы, как раз в тот момент, когда Серж довольно сильно сжал губами мою плоть, доведя тем самым до разрядки. - Гавр, что-то случилось? - вывел меня из забытья удивлённый голос Сержа. - Нет, ничего, я просто устал. - Так мы, что, не пойдём в клуб? - надув обиженно губы, спросил Серж, и пошло облизал с них моё семя. - Нет. Он не виноват… Это я, оказывается, виноват, что просто не хотел видеть и замечать… От Сержа я уехал сразу же. Надо было бы поговорить с ним, но мне было лень. Я просто оставил ему деньги, как делал обычно, и, быстро одевшись, ушёл, чтобы больше никогда не возвращаться. Утро наступило для меня как-то очень быстро и рано. Моё беспокойство и предчувствие не исчезло до конца, а, наоборот, ещё больше увеличилось. Перед парнишкой хотелось извиниться и объясниться. А ещё хотелось бы узнать причины, но это чуть позже, когда минует буря, которая вот-вот будет... Фёдор Петрович встретил меня на проходной завода. После его звонка я примчался сразу, без заезда в офис, как планировал. Не подвело предчувствие. - Что случилось? - серьёзно спросил я, проигнорировав приветствие. - ЧП, - буркнул Фёдор Петрович. - Сейчас эти проблемы совсем не к месту, - зло ответил я, поняв, во что это может вылиться. ЧП. Кража в особо крупном. Как и на любом заводе, тут имелись как цветные металлы, так и драгметаллы для пайки некоторых вид плат. Вот их-то на складе сегодня и недосчитались. Ещё два дня назад я дал распоряжение создать комиссию и провести полную инвентаризацию и предоставить мне отчёт. Сумма украденного впечатляла, но я дал указания молчать всем. Иногда лучше не гнать лошадей. Поднимать шум и бучу пока не стал, решив отложить разбирательства до окончания собрания, назначенного на сегодня. Не вовремя это собрание, но лучше не откладывать. Я, конечно, может, и раньше времени рисую себе проблемы и светящие мне трудности, но к ним надо быть готовым и продумать возможные варианты решения. Собрание началось вовремя и без задержек. На нём, в принципе, ничего интересного не было. Вкратце сообщил о предстоящих переменах и запросил у всех отчёты, дав напоследок задание подготовить списки всех работников с их характеристиками. В отделе кадров я так же запросил характеристики и личные дела с фотографиями всех работников. Зачем? А затем, что мне не улыбалось всех под одну гребёнку чесать и сокращать без разбору. Для этого, конечно, придётся поработать и довольно много перелопатить документов, но в этом и была прелесть. Во-первых, мне хотелось найти того парнишку, а вот во-вторых, найдя парнишку, я без зазрения совести привезу горы папок Михе в офис и переложу эту задачу на него. Да, я тиран и гад, но он тоже пусть повертится, а наших высококвалифицированных работничков давно пора встряхнуть, а то засиделись в соцсетях. Собрание закончилось только через три часа, но именно после него и началось самое интересное. Начальник одного из цехов с маленькими крысиными, бегающими глазками задержался. За время собрания я постарался рассмотреть всех присутствующих и сделать соответствующие выводы. Кстати, именно у него был очень толковый краткий отчёт со всеми выкладками, точными цифрами, и даже имелись предложения по модернизации. И я был приятно удивлён, когда просмотрев их, увидел, что они довольно не плохие. Отчёт я отложил, пусть будет. Как говорится: в хозяйстве всё пригодится, но ещё больше меня удивило то, что именно этот товарищ, Тукалин, вроде, попросил меня уделить ему время для одного очень неприятного разговора. Да уж, гнать лошадей, и правда, не стоило. Беседа с Тукалиным затянулась надолго, и от неё, так же, как и от самого товарища Тукалина, меня начинало уже подташнивать. Всё оказалось до безобразия элементарно, но мне очень захотелось посмотреть на некоего Горностаева, который, по словам Тукалина, оказывается, и являлся нашим злоумышленником. Тукалин предоставил мне неоспоримые доказательства, да ещё и свидетелей привёл. Как только за ним закрылась дверь, меня передёрнуло. Вот тебе и медоносная пасека. Пчёлы, оказывается, мёд тырят, да не абы какой, а что ни на есть дорогостоящий, золотой, мать его! Удружил, Михей, ничего не скажешь! Хорошо, что ментов не вызвали, как хотел сразу Фёдор Петрович. Если бы это попало в прессу, то проблем бы мы не обобрались, да и контракт с немцами мог бы не случиться. Они народ ещё тот! Щепетильны до невозможности и вполне могли отказаться от наших услуг из-за такой мелочи. Очень убедительно попросив в конце беседы Тукалина молчать в тряпочку, иначе отгребёт, и выяснив все нюансы, я обрадовался. Всё похищенное ещё не вынесено с территории завода, и можно прямо сейчас поймать вора на горячем. Сейчас главное - шума не поднимать и решить тихо, мирно и почти шепотом. Не откладывая это дело в долгий ящик, я пошёл в цех к Тукалину, где и трудился вор. Пошёл я один, даже не сообщив об этом Фёдору Петровичу. Самонадеянно, не спорю, но я хочу мирных переговоров, да и чуть что, я смогу и силу применить. Видно, моя "радость" за эти дни оказалась неполной… Парнишка, которого я обидел и про которого вспоминал не единожды за ночь, стоял перед Тукалиным, который отчитывал его за что-то. Одет он был, конечно, в грязные рабочие вещи, но не узнать его было невозможно. Не соврал. Точно, рабочий. Я забыл уже причину своего прихода сюда, когда услышал, как именно Тукалин отчитывает моего парнишку. Волна злости поднялась тут же, и я хотел уже было влезть в их милую «беседу», пока не расслышал то, от чего меня передёрнуло, и пришлось вспомнить, зачем я тут вообще. - Горностаев, мелкий гадёныш, я вообще-то с тобой разговариваю! - прошипел Тукалин парню, стоя ко мне спиной, но потом резко развернулся и, увидев меня, кивнул в сторону парнишки, показывая, что именно он, тот, кто мне нужен. Приехали…