Глава 1
Старые лица, новые проблемы
Шла середина третьей недели моего пребывания в лагере. Кажется, я вошёл в ритм этого места. Бешеный ритм, если быть точным. Каждый день одна и та же схема – побудка рано утром. Душ на скорую руку. Зарядка и пробежка вокруг корпусов. Затем – утреннее построение и перекличка. У кого что болит, ноет или отваливается – лежать обратно в комнату или к медсестре. Остальную ораву шалопаев дружным гуськом веду в столовую, по пути следя, чтобы они по дороге не порвали друг друга на георгиевские ленточки. -Саша, Слава – прекратите драться! Ну или бейте друг друга не по лицам, так меньше синяков видно. -Ульяна, кончай обезьянничать! Да, да, не делай такое лицо, я прекрасно тебя вижу! -Кирилл, вынь уже палец из носа, иначе до мозга доковыряешь. -Ваня, галстук не тереби, он от этого больше не станет. Дурдом на выезде, одним словом. Затем – завтрак. Он особо не меняется – всегда гречневая или перловая каша, какие-нибудь гренки и стакан крепкого горячего чая. Не так чтобы вкусно, но, если не ел со вчерашнего вечера, уминаешь свою порцию за полминуты. А потом, как зомбированный, идёшь организовывать очередной финт ушами… -Семён Борисович? – моего плеча робко коснулась чья-то рука. Это была Лена. По её смущенному лицу и неловкой позе была видно, что она чем-то сильно озабочена. -Семён Борисович, можно вас на пару минут? – снова тихонько спросила она. – Пожалуйста. Я без лишних расспросов поднялся со своего места и вышел вместе с ней из столовой. Надо – значит надо. Лена из тех, кто не беспокоит по пустякам. Мы прошли с ней через кусты на одну из полян, со всех сторон окружённой зеленью, скрывающей её от посторонних глаз. Лена, наконец, отняла руки от юбки, которую прикрывал всё это время, и я заметил, что эта часть её гардероба была насквозь пропитана кровью. -Лена, что случилось? – я во все глаза смотрел, как кровь из-под её юбки маленькими струйками стекает по её ляжкам – Ты ранена? На тебя кто-то напал? -Нет, Семён Борисович, всё в порядке – нервно кусая нижнюю губу, отвечала она. – То есть, не совсем…у меня идёт кровь. Идёт…оттуда. Внизу живота. Понимаете? Она опустила голову и взглядом указала на окровавленную юбку. Идёт кровь из… Подождите, то есть у неё… -Лена, у тебя…месячные? – я удивлённо посмотрел на неё. -Я не знаю, – она испуганно глядела то на меня, то на окровавленную юбку. – Это так называется, да? Просто у меня…у меня раньше никогда такого не было. Это нормально? -Да, это…нормально – немного успокоил её я – Тебе ведь не больно, да? Просто идёт кровь? Лена закивала, не отрывая взгляд от юбки. Почему,…почему так поздно? Месячные у девочек наступают гораздо раньше, лет в тринадцать или четырнадцать. Но никак не позднее. Что с тобой не так, Лена? -Я…я не знаю, что мне делать, – она умоляющими глазами посмотрела на меня. – Помогите мне, пожалуйста. А при чём тут я? Я на врача-гинеколога не учился! -Лена, почему ты не обратилась к Ольге Дмитриевне, к медсестре или к своим подружкам? – я, нервно сглатывая, смотрел на сочащуюся из-под юбки кровь. – К кому-нибудь…своего пола? -Я ни с кем здесь не общаюсь, никого практически не знаю, – её взгляд выражал откровенный страх, переходящий в панику. – Только с вами. Помогите, пожалуйста. Я больше не знаю, к кому обратиться. А я знаю. Но нужно действовать быстро. -Лена, послушай, – я взял её за плечи и посмотрел в глаза. – Я тебя не брошу. Я просто спрошу совета у… разбирающихся в таких вопросах специалистов. Это не займёт много времени. Просто подожди меня здесь. Хорошо? Она закивала, облизывая пересохшие губы. -Я скоро вернусь, обещаю, – на ходу бросил я, выскакивая из кустов. Быстрее в столовую, за наш столик. -Оля? – шепчу я ей в самое ухо – Оля, ты мне нужна. -И давно это у вас? – спрашивает довольный подслушанным Шурик. -Смешно, Лёшь, молодец, – я показываю ему большой палец и снова толкаю Олю под рёбра. – Оль, серьёзно. Надо поговорить. -Прямо сейчас? – недовольно бурчит она с набитым ртом. – А после завтрака никак? -Никак. Дело горит, просто полыхает. Давай, пошли. Под недвусмысленные взгляды улыбающегося Шурика мы выходим из столовой. -Оля, ты можешь дать мне немного…прокладок? -Я стесняюсь спросить – зачем? – слегка улыбается она. -Слушай, знаешь Лену из первого отряда? Такая тихая, спокойная, всё время сидит в парке и книжки читает… -Ну, да, кажется, видела пару раз.…А что? -Кажется, у неё…запоздалые месячные, – попытался объяснить я. Со стороны звучало так же глупо, как и в моей голове. – Я не знаю, как это объяснить с точки зрения биологии, но раньше их у неё просто не было. И она понятия не имеет, что нужно делать. -Господи! – Охнула шокированная Оля. – У неё же, наверное, кровь рекой льётся… -Насчёт реки не уверен, но на маленькое такое озерцо уже набралось, – попытался нервно пошутить я. – Ну так что? Прокладки с собой? -Они в сумочке, – выдохнула расстроенная Оля. – А её я у себя в комнате оставила. Да уж. Бежать туда не вариант, иначе ребёнок без присмотра может ненароком перенервничать, потерять сознание и упасть в обморок. -Ладно, ты иди обратно, я отведу её к Виоле. – Я снова побежал на поляну. И как я сразу не догадался? У медсестры же есть аптечка, и не одна! А ещё – куча медицинского спирта, бинты, йод, зелёнка, прокладки и багор с песком. Полный набор на все случаи пионерской жизни. Прибежав обратно я, к своему удивлению, Лены не обнаружил. Вместо неё на поляне стояла Алиса. При виде меня она довольно улыбнулась. -Здравствуйте, Семён Борисович, – здоровается она со мной вполне дружелюбным, а не своим фирменным дерзким тоном. Может, у неё сегодня хорошее настроение? -Привет, – всё же немного опасливо здороваюсь я в ответ. – Слушай, ты здесь Лену не видела? -Нашу «Кровавую Мэри»? - Она ехидно ухмыляется. – Да, она здесь стояла, лужи под собой пускала, как Ниагарский Водопад. -Не знаешь, куда она пошла? -Да в комнату к себе она пошла, куда же ещё, – смягчив улыбку, ответила Алиса. – Я ей прокладки дала, объяснила, как ими пользоваться. Сама-то она, по ходу, ни бум-бум в этом. Меня немного отпустило. -У меня раннее половое созревание, знаете ли, – продолжила она. – С одиннадцати лет как началось – и с тех пор стабильно, раз в месяц, как по графику, только успевай кружочки в календаре красным обводить. Я посмотрел на неё. Всё так же ходила с открытым пузом и вырезом, но от прежней агрессивности не осталось и следа. -Слушай, по поводу того вечера, – неуверенно начал я. – В мой первый день… -Вы извините меня, пожалуйста, – внезапно сказала она и, судя по её тону и выражению лица, говорила он вполне искренне. – Я тогда немного пьяненькая была, гадостей всяких наговорила. Вы этого не заслужили. Пьяненькая? Вот оно что. -И где бухлишком разживаешься, если не секрет? – Мягко улыбнулся я. -А вам что, тоже надо? – улыбнулась она в ответ – Пивка или чего покрепче? -Мне-то, допустим, и так неплохо, а вот если тебя поймают на территории лагеря со спиртным, вполне могут выгнать. – С серьёзным лицом сообщил я. – И никто тебя не отмажет – ни я, ни один другой вожатый. -Спасибо за заботу, конечно, но я уже большая девочка, знаю, как почём зря не палиться. – Она снова, как и раньше, развязно улыбнулась. – Тем более, если меня поймают, вас наверняка лишат премии. -Я не о себе беспокоюсь. -Да, конечно, вы же у нас как Мать Тереза, только хрен между ног болтается, – она поджала губы и злобно зыркнула на меня. – Знаете, Семён Борисович, вы очень приятный человек, когда не лезете не в своё дело. -Твоя безопасность на территории лагеря – это очень даже моё дело, – я тоже грозно нахмурил брови. – И лицо попроще, пожалуйста. Я просто сделал маленькое замечание. Она ещё немного побуравила меня взглядом, затем её лицо размягчилось, и она слегка улыбнулась. -Передо мной можете не выпячивать свои стальные яйца, – сказала она, глядя мне в глаза. – Я-то вижу, какой вы на самом деле. Ты даже понятия не имеешь, о чём говоришь, девочка. И не приведи Господь тебе узнать, какой я на самом деле. -Хочешь узнать меня поближе? Нет, не хочет. Уходи. -Как насчёт встретиться здесь после отбоя и немного поболтать? Тебе же явно хочется о многом меня спросить, верно? Свалил. На хрен. ИЗ МОЕЙ ГОЛОВЫ! -Никаких встреч! – Я резко отобрал у него контроль над телом. Руки тряслись от напряжения, и я спрятал их за спину. – Просто иди куда шла. Спасибо за помощь с Леной, но на этом всё. -Но вы сами только что сказали… - начала возражать Алиса. -Я в курсе, что я только что сказал, – ледяным голосом ответил я. – Забудем об этом. А сейчас возвращайся к себе в комнату или иди на завтрак. Мне всё равно. Но не стой здесь столбом. Нас могут неправильно понять. -А я была бы не против, чтобы нас неправильно поняли. – Она обошла меня сзади и мягко провела рукой по спине, дойдя пальцами до ягодиц. Я резко схватил её за запястье. -Алиса, мы этот уже обсуждали, – я повернулся и посмотрел ей в глаза. – Ничего не будет. Даже не надейся. -Это вы сейчас так говорите, – она соблазнительно улыбнулась, проведя языком по губам. – А потом сами ко мне приползете. На коленях. -У тебя бурная фантазия, – я отпустил её руку и отошёл на пару шагов. – Не пробовала книжки писать? -Ничего, Семён Борисович, – говорила она, медленно уходя через густые кусты. – Я девочка терпеливая. Могу и подождать. Когда она окончательно ушла с поляны, я облегчённо вздохнул и провёл рукой по мокрому лбу. Я был весь потный и далеко не из-за жары. Что с этой девочкой не так? Вначале она общается вполне нормально и дружелюбно, а затем в неё как будто вселятся какой-то демон. Внезапно меня всего пришибло холодным потом. Какой-то демон. Демон, похожий на моего.Интерлюдия 2
Вторым. Да, я отчётливо помню – вторым был мой учитель по пению. Вторым по очереди, но не по значению. Мне всегда нравился его предмет. Нравилось чистое и светлое пение девочек и чуть грубоватые, но проникновенные голоса мальчиков. Они все старались, и их труды были отмечены по достоинству. Все, кроме меня. Я никогда не думал, что это было. Его личная обида на меня за что-то, или, возможно, он просто считал, что природа не одарила меня певческим талантом. Так или иначе, он ошибался. И я наглядно ему это продемонстрировал. Я словил его в глухом переулке поздно вечером. Попросил закурить. Он засмеялся, отвечая, что сигареты угробят мой и без того неспособный к певческим переливам голос. Это было последней каплей. Вначале я сломал ему все пальцы на руках и ногах, дабы он не смог куда-нибудь убежать, и я смог растянуть своё эстетическое удовольствие. Я убивал его медленно. По частям. Сначала отрезал уши. Затем язык. Снял кожу с его лица и освежевал голову, сняв с неё скальп, как поступали с поверженными врагами дикие племена индейцев-чароки. Вырезал ножом на его груди пентаграммы, дабы милиция заподозрила в этом местный захолустный культ школьников-сатанистов. На финал я оставил самое сладкое. Его мужское достоинство. Я отрезал ему яйца и повесил над головой, как подобие веселых рождественских колокольчиков, а вырванный с корнем член засунул в рот, предварительно освободив для этого место и выбив все зубы. Теперь из его рта исходила исключительно правдивая информация о нём самом. О том, какой он самом деле ХУЙ. Наверняка, без своих яиц, он мог бы замечательно, чисто и звонко петь фальцетом. Уверен, после такого, он оценил бы своё пение на самую…высокую…отметку.