***
Во мне смешались все эмоции сразу. Слезы беспрерывно стекали по щекам, от улыбки болели скулы, а сам я не мог стоять на одном месте. Мне хотелось расцеловать бедную птицу, но я сдержал свое желание. Я спрятал письмо во внутренний карман куртки и начал громко барабанить кулаками по двери, прося позвать Кеонса, после чего один из охранников вломился в камеру, схватил меня за горло и прижал к стене. — Какого хрена ты развопился? — он даже не обратил внимания на огромного стервятника, сидящего за окном. — Прошу, позовите Господина Кеонса, это срочно! — Размечтался, — прохрипел тот. — Господин уже наверняка спит, а я не посмею потревожить его, тебе понятно? — Нет, пожалуйста, он ушел совсем недавно, он здесь, позовите его! Кеонс! — я начал кричать так громко, как мне позволяли связки, ведь горло было слегка сжато. — Закрой свой рот! — надзиратель ударил меня, после чего повернулся к коллегам и кивнул им, а те, кивнув в ответ, разошлись. — Сиди тихо, иначе тебе не поздоровится, усек, гаденыш? Я лишь улыбнулся в ответ, облизнув нижнюю губы, из которой тонкой струйкой текла кровь; уверен, это выглядело жутко. Охранник недоумевающе посмотрел на меня и вышел, заперев дверь. За все время птица даже не пошевелились, не издала ни единого звука, словно понимала, что здесь не стоит этого делать. Через какое-то время дверь распахнулась, от чего я подскочил с пола, и я увидел суровый взгляд бишопа, который явно был недоволен моим шумом. — Кеонс, смотри, ты не представляешь, что сейчас произошло! — эмоции били через край: я, скача на месте, как маленький ребенок, указал на стервятника. — Птица? Ради этой твари ты поднял такую суматоху? Ты рехнулся? — Нет, Кео, нет! Смотри! — я протянул парню письмо, я знал, что ему можно доверить такую вещь. Бишоп быстро прочитал содержимое, и его глаза широко раскрылись от удивления. Он посмотрел на меня, наблюдая, как я светился от счастья, а затем нахмурился и вновь стал перечитывать. — Это не шутка? Джошуа Дан сейчас в той деревне? Но… как? Мы ведь приезжали туда, Бамон сказал, что не принимает посторонних и у него в деревне нет ни одного бандита, — он вновь посмотрел на меня. — Ты уверен, что это написал именно он? Вдруг это… — Да, черт возьми, это его почерк! А эту строчку никто не знает, кроме нас троих, Кеонс, поверь! — Невероятно. Ты понимаешь, что это — твой шанс? Парень — твое спасение. — Да, но каким образом он поможет мне? Это небезопасно, — настроение тут же упало ниже плинтуса, а я опустил взгляд в пол, осознавая, что Джош действительно не сможет мне помочь, и я лишь подвергну его опасности. — Тай, посмотри на меня. Ты хочешь на свободу? — он положил ладонь на мою щеку, а я накрыл ее своей. — Хочу. — Действуй. Ты же знаешь, что я помогу тебе, мы вместе придумаем план, ты получишь то, о чем мечтал. Ты должен цепляться за каждую возможность, и прямо сейчас Джош ее тебе предоставляет. — Ты прав, я напишу ему, но не знаю, что именно. — Займемся этим вечером, тебе нужно отдохнуть. Кстати, есть новость: твое наказание на сегодня отменяется, Нико уезжает из города, — Кеонс подмигнул мне и направился к выходу.***
Дернувшись от противного скрипа двери и резко включившегося света, я потер глаза и увидел перед собой епископа, который держал в руках пакет. — Просыпайся, иначе голова разболится, — он поставил на дряхлую тумбочку, что он откопал для меня, дозу с рыбой и термос с чаем. — Сам готовил. — Спасибо, — я быстро начал уплетать содержимое контейнера, да так, что мелкие кости неприятно царапали небо, а напиток обжигал язык. После моей трапезы я достал свои блокноты со стихами, пытаясь найти среди них хоть один чистый листок. Я приготовил все необходимое и, положив на стол, уставился на пустые линии. Эта пустота пугала меня, я нервно стучал ручкой по тумбе и прожигал лист взглядом. Казалось, что писать песни намного проще, в голову вместо текста «сообщения» пришла строчка: — Я сделаю то, чего не стоило бы. Разве это настоящий я? — снова вслух. — Не обращай внимания, прости. С чего мне начать? Кеонс придумал практически каждое предложение за меня. Я написал о том, что жив, о том, как живу здесь, о своих бесполезных попытках побега. Но ни слова о бишопе, я расскажу ему сам, если, конечно, все получится. На обратной стороне листа я подробно описал наш план, составляя который, мы с бишопом перерыли огромное количество карт, старых записок и пересмотрели все прошлые сценарии, из которых черпали старые ходы, дополняя новыми идеями. Замысел был следующим: Джош должен собрать не больше десяти бандитов, которые будут помогать ему, и направится в сторону Демы, но за неделю до похода тот будет обязан отписаться мне, чтобы я знал, что пора готовиться. Войти на территорию города бандиты должны именно с наступлением темноты, ведь действовать нужно в момент наименьшей активности девятки. Мы описали и даже отметили на карте подземный туннель, являвшийся канализацией города, из которого есть два выхода: через старый каменный колодец в центре города и охраняемую надзирателями дверь во втором районе. Двое бандитов должны будут отвлечь охрану: ориентируясь по карте подвала, они должны найти лестницу, ведущую к выходу из колодца, пройти из центра города в местность Сакарвера и запутать смотрителей, сделав так, чтобы они погнались за ними на главную площадь. По пути их должен поджидать бишоп и отвести в башню, тем самом дав бандитам возможность снова спуститься в туннель без происшествий. Команда Дана должна будет иметь при себе факелы, которые Кеонс сможет увидеть из окна, когда те выберутся из подземного коридора, а затем, дабы освободить мне проход, соберет у себя всех охранников, якобы для отчетов. Башня-тюрьма находится сразу перед районом Сакарвера, так что я успею пройти незамеченным к входу в туннель, и, если все пройдет гладко, я смогу наконец уйти из этой бетонной дыры. В противном случае… я даже не могу представить, что произойдет. Я также попросил не беспокоиться о том, как я узнаю о их прибытии, и не задавать лишних вопросов, пообещав, что обязательно посвящу его во все. Мы несколько раз перечитали написанное, просмотрели карту, дополнили некоторыми заметками. Пришлось импровизировать и сделать конверт своими руками, а также обернуть его тройным слоем желтого скотча, который достал Кеонс, ведь, как он подтвердил, бишопы действительно не видели ни одного цвета, кроме красного, черного и белого. Я негромко свистнул стервятнику, покоящемуся на ветке, и тот подлетел. Парень подал мне конверт, через край которого был продет шнурок, и я привязал его к ноге птицы. — Надеюсь, ты знаешь, что делать, дружок. «Я вновь испугаюсь ночи».