30ть дней Соддома, Гоморры и Варияленда

Обычный человек, слыша фразу «семейный обед» представляет себе некую идиллическую картинку, как из рекламы: Улыбающиеся будто паралитики родители, такие же паралитики-дети, стол, накрытый как на праздник, идиотские разговоры, в духе «Передай мне соль», «А вот сегодня у меня в школе», « - Какая белая скатерть! Новая? – Нет, я стирала её в слезах сценаристов», и тому подобная чушь. Для Тсунаёши фраза «семейный обед» звучала как приговор. Ибо с некоторых пор означала, что ему придётся сидеть за столом, словно проглотив палку, или, как однажды в своей манере высказался Занзас: «Будто швабру в жопу по самые гланды запихали». И хорошо, если только в обществе Девятого и Занзаса. Это было ещё терпимо. Занзас критиковал каждое его действие, безбожно насмехаясь, так что кусок в горло не лез. Девятый его осаживал, так укоризненно, что стыдно становилось даже Тсунаёши. Сам Тсунаёши мечтал провалиться сквозь землю, стать невидимкой, или, на худой конец, насмерть подавиться, чтобы всё уже наконец-то закончилось. Обычный такой семейный обед. Куда хуже, если ему говорили, что обед будет в малой столовой. Малой, по меркам особняка Вонголы. То есть, человек на двадцать. Ну, то есть, Хранители Девятого, Хранители Десятого, и Занзас. Благо, один, без Варии. Ещё и Варию Тсуна бы точно не пережил. Ему хватало того, что за одним столом оказывались Хибари и Мукуро. Хибари и Гокудера. Гокудера и Ямамото. Гокудера и Ламбо. Гокудера и Сасагава. Гокудера и Мукуро… Гокудера и почти-кто-угодно-Господи-Боже-ну-за-что-Тсуне-это. Гокудера всегда была взрывной. Иногда немного, иногда так, что Тсунаёши остро жалел, что в столовой негде вырыть окоп. Если только в горшке с декоративным фикусом в дальнем углу. Но, увы, там поместится разве что Ламбо. Который меньше всех рвётся в окоп, и больше всех – в бой. Когда его Хранители в очередной раз устраивали перепалку из-за какой-то ерунды, Тсунаёши отчаянно краснел, и пытался их успокоить, чувствуя на себе, как ему казалось, укоризненные взгляды Девятого и ехидные – Занзаса. Однажды, его довели настолько, что он решился на отчаянные меры – перешёл в гипер-режим прямо за обеденным столом, поднимаясь, ударяя по столешнице ладонями, покрывая льдом стоящую в центре стола вазу. Крайние меры. Как раз для ситуации, когда в глазу Мукуро появляется единица, в руках Хибари – тонфа, Гокудеры – динамит, а Занзас перестаёт выглядеть как зритель в цирке. - Хватит, - негромко говорит Тсунаёши, обводя Хранителей тяжёлым взглядом. Гокудера моментально теряет запал, поникнув, садясь на своё место с тихим: «Простите, Десятый». Хибари кривится, убирая тонфа, Мукуро смеётся своим идиотским ку-фу-фу, а Занзас расслабляется. И Тсунаёши внезапно понимает, на уровне подсознания скорее, просто знает, что босс Варии не насмехался. Ну, по крайней мере не всегда. Взгляды, которые Савада зачастую считал издевательскими и насмешливыми, на самом деле, были понимающими и сочувственными. Просто Тсунаёши был настолько поглощён своим стыдом и попытками успокоить разбушевавшихся друзей, что не мог подумать, что на него смотрят иначе, чем на никчёмного слабака. И Девятый. Не укор и порицание, а понимание и терпение. Кажется, они оба через это проходили. Ну, то есть Занзас и сейчас проходит. Тсуна внезапно вспомнил, что офицеры Варии собираются за едой ежедневно и, вспомнив каждого, внезапно понял, что там балаган ещё похлеще. И если бы Занзас каждый раз реагировал так же, как Тсунаёши – пытаясь успокоить, пристыдить, помирить – он бы ходил голодным. В следующий раз, Тсуна старается не замечать происходящего. Насколько это вообще возможно. «Даже если полетят динамитные шашки, гранаты, тонфа, тарелки, что угодно!» - напоминает он себе, повторяя почти как мантру. И, неожиданно, оказывается, что повара в вонгольском особняке прекрасно готовят. А с Занзасом даже можно поговорить. И даже не всегда приходится перекрикивать. Ну, иногда не приходится. Потом Тсуна просто сразу садится по правую руку от Девятого, Занзас сидит по левую, и они втроём могут мирно обсудить текущие дела и поесть. И Занзас, правда, не насмехается. Почти. Только изредка шутит, и Тсуне даже смешно. В какой-то момент, он начинает придумывать ответы на шутки. Потом – даже озвучивать их. И иногда – не запинаясь. Спустя год Тсунаёши может вести перепалку с Занзасом почти на равных. Без гипер-режима. Не краснея и не запинаясь. Игнорируя происходящее в столовой. Спустя ещё полгода игнорировать почти нечего. И регулярные инциденты становятся редкими. Потом, исчезают совсем. И, внезапно, «семейный обед» - это уютная, спокойная обстановка. Даже если у тебя большая семья. Даже если она состоит из психбольных. Главное, что они не улыбаются как паралитики, и не спрашивают, кто чем стирает скатерть, заправляет салат и лечит понос.