Another verity

      Спустя пару дней они отправляются в офис Гайи, чтобы провести первый сеанс психотерапии. Мэди была не в восторге от всего этого,и ходила сама не своя, то ли переживая, что все подумают будто она чокнутая, то ли из-за того, что Гайе удастся избавить ее от этих назойливых видений, которые стали преследовать девочку гораздо чаще. Это было что-то новое. Что-то, чего она доселе не видела. Например, Беллами Блейка.       Мэди прекрасно знала, кто этот парень и как он выглядел. Его фотографии были в каждом их с Кларк альбоме, она натыкалась на них тут и там на протяжении жизни. Но ее мать всегда избегала разговоров об этом загадочном юноше. Она рассказала Мэдс о всех своих друзьях, с некоторыми даже знакомила, но только не с ним. Эта тема была явным табу для девушки, и Мэди подсознательно всегда догадывалась, почему.       Некоторые фото были порваны, разодраны или вообще полностью уничтожены. Но большинство были тщательно и аккуратно заклеены скотчем. Это случилось, когда Мэди было девять. Кларк однажды просто не смогла справится с накопившимися переживаниями и впала в истерику, разгромила половину гостиной и разорвала все фотографии, где так или иначе был Беллами, на части. Девочка тогда жутко испугалась такого проявления эмоций от своей рассудительной и спокойной, порой даже строгой матери. Она смогла привести ее в чувство, хоть это и стоило ей серьезных усилий. Мэдс была мала и не совсем понимала, что делала, но ,в конце концов, они с Кларк заклеили все попорченные фотографии и убрали бардак. С тех пор девушка никогда не позволяла себе подобных выходок. Ни разу за все последующие годы Мэделин не замечала, чтобы ее приемная мать хоть раз повысила голос или изменила своему спокойному поучающему тону.       И вот теперь она видит виновника всех страданий Кларк в своих снах. Вот только там… Там он тоже бросил ее на долгие шесть лет, но имел ряд веских причин на это. И там он не разбивал ей сердце. Там они даже не были парой, хотя Мэди и видела их взаимную симпатию.       У реальности же было куда больше отличий от ее дурных снов, и реальность была отстойной. Да, несомненно, здесь никого не убивали, не было вечной войны и рек крови, которые чудились Мэди, даже когда она не спала. Но, черт возьми, все здесь было таким ненастоящим, таким картонным и нереальным…       Именной этой мыслью Мэди поделилась с Гаей, когда наконец-то осталась с ней наедине. На удивление девочки, та лишь внимательно ее выслушала, записывая что-то в блокнот и сверяясь с записями, которые лежали перед ней в большой желтой папке. Она была увесистой, прямо как неплохой роман, и Мэди понятия не имела, что такого там могло быть написано.       Они продолжали беседу в непринужденной обстановке еще около двух часов. Доктор Джонс задавала вопросы, Мэдэлин односложно на них отвечала, стараясь быть предельно честной. Эта девушка была абсолютной копией Гайи из ее снов: темнокожая, миниатюрная, с короткой белой стрижкой. На ней не было доспехов воина или того церемониального одеяния, которое она иногда видела, нет. Всего лишь простые джинсы, рубашка и белый халат, небрежно накинутый на плечи. «Я психолог, а не врач. Халат – это формальность», сказала она ей при первой встрече, чтобы успокоить. А вот характерам она словно сошла с одного из ее приятных сновидений, и это не могло не радовать юную Гриффин.       Точно также как ее радовал тот факт, что мать решила оставить их одних и уехала по делам. Кларк поступила мудро, решив не мешать в таком щепетильном вопросе, дав дочери толику самостоятельности решать, что и как говорить психологу. Она не сомневалась в ней. В ком в ком, а в своей дочери она была уверена, как в самой себе. Иногда она задавалась вопросом, откуда в Мэди все это? Вся эта уверенность в себе, выдержка, все эти качества, которыми так гордилась Кларк? От нее? Или от биологических родителей? Она всегда с почтением отзывалась о родных маме и папе Мэди, но на самом деле не любила думать о них. Они не были знакомы, Мэди теперь ее дочь, и размышлять тут было не о чем.       Кларк сегодня нездоровилось, она не спала пару дней, даже взяла выходной на работе. Ей нравилось ссылаться на ухудшение погоды за окном, вечный дождь и серость, на осеннее уныние и что угодно, кроме истинной причины ее плохого настроения и недомогания. Она не могла и глаз сомкнуть, чтобы не увидеть его веснушчатое лицо, его улыбку, и это заставляло ощущать себя полной дурой. Просто идиоткой, которая оказалась неспособна забыть парня за чертовы шесть лет. Это даже звучало смешно. Говорят, любовь живет три года, но те, кто так утверждают, ничего в ней не смыслят, потому что для Кларк Гриффин это было не так.       Путь ее лежал в приемную губернатор Кейна. Она никогда не захаживала туда без особой причины, чтобы не вызывать подозрений и сплетен вокруг матери и Маркуса, но сегодня у нее было поручение из больницы, важные документы, которые ее попросили передать на подпись губернатора, прекрасно зная, что это ей никакого труда не составит. Было мало людей, посвященных в личную жизнь этой пары, и главный врач больницы, где работала Кларк, был одним из них. Девушка выпросила у него оплачиваемые отгулы, так что отвезти пару бумажек отчиму в офис ей не составляло никакого труда.       На самом деле, это помогло ей развеяться. Девушка безумно не любила водить машину, но когда она находилась за рулем, то ощущала невероятное спокойствие и умиротворение. Сливалась с автомобилем и полностью отдавалась дороге, забывая все, что навалилось на нее. Все эти проблемы. Единственное, что она не могла выкинуть из головы ни на минуту, так это Мэди. Интересно, как она там с Гаей? Не сбежала ещё?       Приемная губернатора располагалась в старом здании прямо в центре Вашингтона. Вход в него венчали белоснежные колонны и несколько статуй древнегреческих богов. Гриффин всегда восхищалась этим зданием и рисовала его сотню раз в своей жизни, особенно, когда училась в старшей школе. Это место вдохновляло как ни одно другое во всем городе.       Внутри обстановка была такой же впечатляющей, как и снаружи. Показав охране документы, она поплелась знакомыми коридорами прямо в кабинет отчима, любуясь на невероятные картины в золотых рамках, украшавшие, казалось, все стены этого здания. Под ногами поскрипывал паркет и этот звук успокаивал девушку.       Кларк так задумалась, что и не заметила, как врезалась в кого-то прямо на последнем повороте перед кабинетом губернатора Кейна. Девушка не думала, что этот день может стать еще хуже, но она глубоко ошибалась. Из-за угла на нее вылетел виновник ее плохого настроения и испорченного дня собственный персоной – Беллами Блейк. Ей даже поначалу не удалось узнать его. Кларк неловко извинилась, но потом поняла, кто перед ней стоит. Девушка опешила и абсолютно потеряла дар речи. Конечно, она морально была готова к встрече с Блейком - это было неизбежно в таком небольшом городе при таком наличии общих знакомых и общего прошлого. Но Кларк не думала, что это произойдет так скоро. Она не хотела, чтобы это произошло так скоро. Просто потому, что пока Беллами был только в ее голове, ей куда успешнее удавалось держать в узде свои чувства.       Он сильно изменился за эти шесть лет: лицо его погрубело и сделалось серьезным, а небольшая борода только придавала его виду солидности и статуса. На нем был черный костюм, а в ухе прозрачный коммуникатор, который выдавал в нем сотрудника службы охраны. Девушка прекрасно знала каждую его черту, вероятно, лучше, чем кто-либо другой в этом мире. Каждая родинка на его теле, каждая веснушка на лице и плечах были для нее такими родными. Гриффин тысячу раз касалась его сильных рук, проводила по ним до самых плеч, потом по груди и ниже… Неужели она не узнала того, кто занимал ее мысли долгие годы, кто когда-то был ее наваждением?       - Ты, - не раздумывая выдохнул Беллами, вырывая ее из оцепенения.       Он и сам на секунду впал в ступор. Встреча с Кларк Гриффин была неизбежна, учитывая его работу, но мужчине так хотелось надеяться, что это произойдет не скоро. У него будто почву из-под ног выбили и отпустили в свободное падение. Столько лет прошло, а она все еще так на него влияет. Беллами методично убивал все, что связанно с этой блондинкой в своем сердце, и был абсолютно уверен, что ему удалось, когда решился переехать обратно в родной город. Но это было не совсем так.       - Где же еще я мог встретить привилегированную принцессу, - ядовито произнес парень, взяв себя наконец в руки. – Как жизнь, Гриффин?       Вот так вот просто. Как жизнь, Гриффин? После того, что он сделал, после всего, что между ними было, этот сукин сын просто спрашивает у нее как дела. Снова называет ее этим мерзким прозвищем, которое приводит ее в ярость всего за долю секунды. Этот наглый, самодовольный мудак…       - Блейк, - цедит Кларк сквозь зубы. – У меня все хорошо. Вижу ты неплохо устроился. Теперь ты ближе к привилегированным, чем когда-либо смог бы стать.       Девушка мило улыбается, ловя на себе его полный ярости взгляд. Кларк все еще не забыла его больные точки. Она всегда знала, что сказать, чтобы ранить человека всего одним словом, одной фразой. Этим своим умением она предпочитала не пользоваться, но раны на ее разбитом сердце все еще иногда кровоточили, даже спустя шесть лет. Значит, Беллами Блейк заслужил это. Ей хотелось верить, что это ее полностью оправдывает, что она говорит это лишь в отместку, а не из слепого желания помучить его.       На самом деле, она была удивлена своему тону не меньше, чем Беллами. То, как она резко взяла себя в руки и смогла говорить так, будто ненавидит его, будто его нахождение здесь не вызывал неприятного чувства в груди и жжения в горле от поступающих слез, что ей впору было ставить памятник. По крайней мере, Гриффин безмерно гордилась собой.       - Слышала, что ты вернулся, но не думала, что ты устроишься работать охранником к моему отчиму, - самодовольно произнесла Кларк.       О да, она продолжала методично убивать радость, которая возникла в ней при первом взгляде на Блейка. Девушка прекрасно знала, что его положение – это его самый большой комплекс, его проклятие. Сын экономки, нагулянный неизвестно от кого, с точно такой же нагулянной сестрой. Сирота с самого дна этого города. Мальчик, который воровал, чтобы прокормить семью, который прислуживал богатеньким снобам, чистил их ботинки, чтобы купить сестре учебники, люто ненавидящих всех, у кого была хоть толика денег или влияния. В том числе и Кларк. На этой почве они когда-то и начали свое неприятное общение, тогда же Кларк получила свое невыносимое прозвище, которым, впрочем, называл ее только он. Беллами тогда был на курс старше, студент года исторического факультета, тайная любовь всех девушек кампуса. А она была изгоем, с которым многие не хотели общаться из-за ее положения. Впрочем, те, кто проявлял к ней интерес, охотились за ее статусом больше, чем за ней, или были такими лживыми мерзавцами, как Финн.       - Твоему кому? – переспросил Блейк. – Я работаю начальником службы охраны у губернатора Кейна, Гриффин. Остальное меня не интересует.       - Немыслимо. Маркуса еще никогда не охраняли учителя истории. Ему бы следовало найти кого-нибудь более профессионального.       Беллами следовало держать себя в руках. Он сжимал и разжимал кулаки и глубоко дышал, чтобы хоть как то успокоить себя. Чертова Гриффин говорила все это специально, он видел это на ее лице, в ее глазах. Там всегда различались ее истинные эмоции, и человек, умеющих их читать, всегда знал, что по-настоящему испытывает эта девушка. О, черт возьми, Беллами знал. Она могла мило улыбаться в лицо и при этом испытывать лютую ненависть к человеку. А могла язвить и пытаться задеть кого-то, при этом лишь надеясь, что не заденут ее, как ,например, сейчас.       - Какого хрена ты вернулся сюда, Блейк?       - Хотел задать тебе тот же вопрос, Гриффин. Какого черта ты вернулась в Вашингтон. Не понравилось в Нью-Йорке? Оказался для тебя слишком элитным городом, и ты смылась к своей спокойно жизни обратно?       Девушка лишь приоткрыла рот от удивления, совершенно не понимая, о чем говорит парень. У нее было несколько приглашений от центрального госпиталя штата Нью-Йорк, но она никогда их даже не читала…       - Я никогда не уезжала из Вашингтона, - яростно прошипела Кларк. – В отличие от тебя.        Она грубо оттолкнула его с дороги и ворвалась в кабинет отчима, надеясь, что он там один, потому что Кларк так хлопнула дверью, что это наверняка услышал весь город. На ее радость, Маркус сидел за столом в полном одиночестве, и лишь удивленно смотрел на свою посетительницу сквозь стекла полукруглых очков. На его лице читалось беспокойство, потому что Кларк была сама не своя и еле держалась на ногах. Интуиция его не подвела, и в следующую секунду, девушка сползда по двери и упала на пол, заливаясь беззвучным рыданием, зажимая рот рукой и дрожа, словно лист на осеннем ветру. Кейн тут же срывается с места и оказывается рядом с падчерицей в три шага, усаживаясь рядом с ней и обнимая ее за плечи. Он передает начальнику службы охраны, чтобы в кабинет никого не пускали, и Кларк лишь сильнее всхлипывает, прижимаясь к нему.       Немного погодя, после пары стаканов холодной воды, они перебираются на кожаный диванчик напротив широкого окна и девушка немного успокаивается. Кларк все еще обнимала Маркуса, потому что ей нравилось то, как он по отечески похлопывает ее по плечу и убирает волосы с ее лица. Она чувствует себя, словно маленькая девочка, словно ее папа все еще жив.       - Солнышко…       Кларк выпрямляется и делает еще глоток из стакана. После такой истерики ей придется все объяснить Маркусу, она ведь все-таки отвлекает его от работы, просто потому что не сумела совладать с собой.       - Прости пожалуйста, что отвлекла тебя и, вероятно, напугала, - начала Кларк, но Кейн быстро ее перебил.       - Детка, для чего еще нужна семья? – тепло улыбнулся он, сжимая руку девушки. – Ты знаешь, что всегда можешь придти ко мне и поделиться всем, что тебя беспокоит. В любое время.       Девушка лишь неловко улыбнулась и кивнула, ощущая доверие к этому человеку, которое возникало и крепло в ней с прошедшими годами.       - Мама никогда не говорила тебе о парне, который бросил меня после колледжа и уехал, не попрощавшись?       - Конечно, говорила. Более того, вчера она сказала, что он вернулся в город.       - Да, и, по всей видимости, имени она не упоминала?       - Хм, нет. Не припомню.       Что ж, Кларк просветит его.       - Беллами Блейк, - выдавливает из себя она, достаточно уверенно, учитывая ту истерику, которую она закатила только что.       Кейн хлопал глазами, будто не до конца понял или не расслышал Кларк.       - Начальник моей охраны? – уточнил он. – Ты столкнулась с ним в коридоре, да? Когда он выходил от меня.       Кларк утвердительно кивнула.       - Хочешь, я уволю его?       Он спросил это так просто и непринужденно, словно они беседовали о погоде, и Кларк стало немного не по себе. Именно таких снобов не любил Беллами. Тех, кто готов рушить жизни простым людям ради своих прихотей. Или ради разбитых сердец своих падчериц. Мужчине на самом деле нравился новый сотрудник, он не имел ничего против него, но Кларк, конечно же, была важнее для него.       - Не стоит, правда. Я не хочу разрушать его жизнь, как он когда-то разрушил мою. Я не такая, как он. Мы все равно не будем здесь видеться, я больше не приду сюда.       - Как скажешь, милая.       Кларк была безумно благодарна отчиму. Ей нужно было выплеснуть свои эмоции, потому что она слишком долго держала их в себе, из-за Мэди, работы, страха быть высмеянной и непонятой. Они пожирали ее изнутри, весь этот подавленный гнев, душил ее изо дня в день, не давая спокойно существовать. И теперь, увидев Беллами, выплеснув все накопившееся дерьмо на ни в чем неповинного Маркуса, Кларк стало легче.       - Спасибо… - прошептала Кларк, обнимая мужчину. – За то, что повел себя сегодня так, как повел бы мой отец.       За всей этой истерикой и разговорами, Кейн не заметил как оставил рацию включенной где-то на полу.       Беллами не стоило подслушивать. Этот разговор явно не предназначался для его ушей, и оставаться на линии было глупо и как-то по-детски. Но он не смог удержаться. Ему послышалось, что в кабинете начальника что-то упало, затем он услышал глухие всхлипы Кларк. Когда Кейн попросил его не пускать никого в свой кабинет все встало на свои места. Ему не показалось, Гриффин и правда плакала. Нет, она рыдала взахлеб. Из-за него.       Это известие стало для парня полной неожиданностью. С чего бы Кларк Гриффин лить по нему слезы? Это он убивался по ней много лет назад, так почему именно она сейчас хлюпает носом прямо за дверью, наверняка сжимая рот руками, чтобы не заплакать во весь голос. Он даже через стену видел, как она это делает, потому что наблюдал это раньше много раз. Кларк была сдержана в выражении своих чувств на публике, но когда она доходила, или доводила себя до точки кипения, это выливалось в подобную истерику, мини нервный срыв, выкачивающий из нее все силы.       Я не хочу разрушать его жизнь, как он когда-то разрушил мою. Я не такая, как он. Не такая, как он? О чем, мать ее, она говорила? Это она та, кто хотел уехать навстречу своей мечте, оставив его позади, словно обузу, тянущую ее на дно. Она была готова променять все их чувства, ради карьеры. Он успел уехать до того, как Кларк Гриффин разбила ему сердце, слава Богу. Беллами просто вовремя осознал, что никогда на самом деле не был достоин ее или нужен ей. Гриффин столько раз проходила мимо, устремляясь к кому угодно, кроме него. Меняла его дружбу на дружбу с другими, его чувства на чувства к кому угодно: Финну, Лексе, случайным парням и девушкам, попадавшимся на ее пути. Все были достойны внимания принцессы, кроме Беллами.       Между ними всегда было много недосказанного, но Блейк не хотел больше слышать ни слова. Он вырубил коммуникатор и направился в свой кабинет, не желая больше думать о Кларк. О, если бы он только мог перестать думать о ней.       Ему выделили небольшое помещение недалеко от кабинета его босса, где он мог бы координировать работу всей службы охраны, раздавать указания подчинённым, и заниматься бумажной волокитой. Этот кабинет очень напоминал Беллами тот, который у него был семь лет назад в средней школе Вашингтона, куда он пришел работать учителем истории после колледжа. Это тоже была маленькая и уютная каморка, с окнами, выходящими во двор школы. Жаль, что он не задержался там надолго. Эта работа еле позволяла покрывать аренду квартиры и отдавать часть денег сестре, потому что та все ещё была студенткой. То ли дело сейчас. У Маркуса Кейна он получает даже больше, чем ему платили за армейский контракт. Он снял дом в южной части города, где живут обеспеченные, но простые люди, и наслаждался каждым днём, вновь проведенным в родном городе. Ровно до сегодняшнего дня.       В голове, по правде говоря, все ещё была каша. Беллами так и не мог сообразить, о чем же там плакалась Кларк и в чем его обвиняла, если она сама все устроила тогда, шесть лет назад. Вообще, ее присутствие здесь было шокирующим, странным. Парень столько раз представлял ее счастливой, живущей где-то на Манхэттене, гуляющей по свиданиям с самыми завидными женихами штата, возможно уже замужем. Он воображал, что Кларк забыла его и это очень помогало, особенно в первые месяцы, когда он спал в казарме с ещё дюжиной солдат и вставал каждую ночь по учебной тревоге.       Кларк была ужасно неправа, когда сказала, что Беллами не профессионал. На самом деле, за пять лет службы он получил пару воинских чинов и большой багаж умений, навыков и боевых инстинктов. Он уже явно больше не был учителем истории. Порой ему казалось, что он лишь машина для убийств, способная перечислить даты рождения всех великих древнегреческих философов и учёных. Человек, наполненный огромным количеством неактуальных знаний, неспособный испытывать какие-либо чувства.       Он устало трёт виски и закрывает глаза. Голову будто сжали изнутри, и это вызывает дикую боль где-то в районе затылка. Рабочий день почти подходит к концу и Беллами безумно рад, что скоро сможет поехать домой и оставить эту невероятно трудную смену позади. Сегодня и помимо Кларк Гриффин у него была куча проблем, а она лишь стала вишенкой на этом торте нервного напряжения. Слава Богу, дома его ждал горячий ужин и теплые объятия, хотя, признаться честно, именно сейчас это его не радовало. Он никогда не испытывал особых эмоций после того, как исчез из Вашингтона, и жил чисто на автомате. За долгие годы службы он привык тупо исполнять приказы, не думая своей головой, и самое главное, не чувствуя ничего сердцем. Но вот, он сидит в своем кабинете и ощущает, что внутри него все горит, потому что единственная мысль, которая сейчас крутится в его голове это не мысль о прекрасной невесте, ждущей его дома, а мысль о том Ждет ли кто-то дома Кларк?