Провал века

       Энди убеждает сестру в том, что они не их предки и то, что связь, которую они делят между собой, не проклятье — дар. Лорен сопротивляется. Она пьёт кофе кружками и наивно пытается не спать, а сама понимает — брат совершенно во всём прав. Лорен шепчет бесконечное «нет», когда вновь видит тот же сон — сопротивляться тьме почти нет сил, но Стракер-старшая с упрямством одёргивает свою ладонь от братской и убегает. У неё бежать входит в привычку и надо сказать, что это выходит лучше всего, так ведь проще. Энди остаётся на крыше один — вновь брошенный и никому не нужный. Ей не нужный. Лорен смаргивает со щёк солёные дорожки горьких слёз. Их фамилия говорит обо всём наперёд, ведь фон Стракеры ассоциируются с болью, тьмой и непременно с глупой, больной любовью. Лорен думает, что их всех уже пора упечь в психушку — настолько всё нереально. Энди зовёт её, и девушка ловит в его возгласах такую беспомощность и н а д е ж д у. Она понимает, что бежит не от себя, не от Фенриса, даже не от их осквернённой фамилии — от любви чокнутой, которая застревает в рёбрах металлическим штифтом да так, что тут и Лорна со своим магнетизмом не поможет.       — Лорен, пожалуйста, — слышит девушка каждый чёртов раз, когда вновь видит его перед собой в мираже, — мне очень плохо без тебя.       — Перестань мучить меня, — в бесконечной агонии шепчет сестра, и Энди чувствует то, как у неё внутри ядовитыми ветвями расползается то самое (не) забытое чувство, — ты же ушёл сам. Помнишь? Это ты бросил меня, а не я тебя.       Стены между ними рушатся с прогрессивной скоростью. Полярис безуспешно пытается уговорить его не делать глупостей, но Стракер не желает более слышать никого, кроме старшей сестры. Дэйн вытягивает из грубых мальчишеских ладоней поблекшее фото Стракер-старшей и убеждает его (себя?):

«Всё, что было можно исправить, мы простодушно проебали».

      Лорна понимает его лучше всех, ведь точно с таким же безумством всё ещё надеется на счастливое будущее с Маркосом. Они снова встречаются на той самой крыше и Лорен отчего-то больше не желает убегать. Она переплетает их ладони, которые светятся неистовой мощью, и кладёт голову на плечо Энди. Тьма внутри выгрызает всё, что только можно, и мораль в том числе. Стракер-старшая отчаянно хватается за брата и целует так искренне-праведно, как только она и может. Эндрю вдыхает в себя аромат её клубничного шампуня и лишь на секунду позволяет себе задержать взгляд на сестринских губах. Лорен для него образец безгрешия, который так и хочется опорочить.       — Я люблю тебя, — перед уходом говорит сестра, даже не обернувшись, ведь знает, что в бездне его глаз утонет навсегда.       — Я люблю тебя, — вторит Энди, провожая хрупкую фигуру взглядом, и, блядь, это пиздец, — понимает он тогда, ведь любить её так запрещено.       Рид говорит, что это пройдёт; говорит, что тьма в их семье жила веками; говорит, что знает какого это — ночами не спать и давить в себе потенциал разрушающей мощи. «Да что он, чёрт подери, знает?» — не понимает Лорен, то и дело прикладывая ладонь к губам, где прикасались чужие\родные. У них это видимо в крови осталось от предков — эдакий бонус к Фенрису. Она без брата жить не может, а выживает подобно героине из очередного сопливого романа. Энди впускает в свой разум «Степфордских Кукушек», лишь бы её вернуть и расставить, наконец, линии судьбы в нужном порядке. Они же неразделимы своей больной связью, а две половины Фенриса раздельно жить не смогут, (скорее сдохнут от передозировки аморальностью). Лорен думает, что сходит с ума. Она чувствует присутствие Энди повсюду. Эклипс говорит, что это паранойя, ибо давно пора, а уж он-то точно знает все стадии отчаяния и принятия. Лорен вновь кипятит чайник и запивает свою любовь к брату крепким кофе без сахара.       — Снова избегаешь меня, а? — хрипит Энди, протягивая ей ладонь, и ожидаемо хмыкает, когда сестра нервно отшатывается, словно боится обжечься. — Так на тебя похоже, Лори. Ты снова выбрала их, а не меня. А я, идиот, ночами ждал тебя здесь, слепо надеясь, что всё станет, как раньше. Очевидно, не станет.       — Что ты сделал, Энди? — на выдохе шепчет Стракер-старшая, ведь понимает, что совсем больше не чувствует его. — Энди? — у неё перед глазами встаёт чёткая картинка Полярис, которая укачивает его обескровленное тело на руках в надежде, что Энди жив. — Боже, Энд, ты же не… — Лорен вскакивает с постели, а затем истошно кричит, наблюдая за тем, как у неё по запястью, где глубокими трещинами расползаются порезы, алыми змейками стекает кровь.

Ментальная связь, Лори, помнишь?