Неужели этого не избежать..?

Хоть Чимин и думал, что всё испортил, оказалось всё совсем иначе. С того происшествия прошло уже порядком двух дней, но Юнги никак не подкалывал его и вовсе не заикался о произошедшем в тот вечер, даже стал как-то более снисходителен к младшему, спускал ему с рук какие-либо ошибки, иногда даже хвалил. «Нет, ну его точно подменили», — это пришло Паку в голову тогда, когда хён встал с утра пораньше, чтобы вместо Чимина приготовить завтрак. И этот знаменательный день только начался. — Хён, я ведь и сам могу это сделать, я ведь… — Ты слишком много трудился в последнее время, не хватало ещё, чтобы ты от изнеможения свалился. Лучше сядь и молча жди, — нет, он не злился, просто волновался. «Интересно, почему меня это так волнует и злит? Но он ведь и правда переусердствует при том, что у него и так всё прекрасно получается. Этот ребёнок так себя изводит, ужас». Мысли о том вечере часто посещали его голову, что заставляло его радоваться. Как он мог просить этого невинного ребёнка о подобном? Тот засос даже засосом сложно назвать, его и не заметил никто. Но какая-то его часть всё не унималась, жалея, что они не смогли закончить начатое. Тело горело и покрывалось «гусиной кожей» от воспоминаний о том, как эти ручки ласково исследовали его тело, боясь сделать лишнее движение, как будто тело под ними тут же испарится, исчезнет, и тогда придётся мучиться от того, какой ты извращенец, раз тебе такое вообще в голову пришло. Эти мягкие губы, что хотелось ощутить на своих, но так и не удалось. Они так нежно касались шеи, даря своё тепло и расслабляя, как бы говоря: «Всё в порядке, я всегда буду рядом». Этот взгляд, такой боязливый, но в тоже время уверенный. Как же ему было грустно прекращать всё это. Но напугать младшего хотелось меньше всего. «В другой раз», — так он подумал тогда. А утром осознал, что следующего раза-то и не будет. Теперь Мин мог лишь томиться воспоминаниями, надеясь, что Чимин не возненавидит его после всего этого. Он и не возненавидел, стал более стеснительным в некоторых спектрах, но не возненавидел. Вроде бы. И это не могло не радовать репера. — Знаешь, хён, я ведь просто не хочу подвести вас, поэтому пытаюсь довести всё до совершенства. Не подумай, что я эгоист или что-то в этом роде, просто ребята так стараются… Не хотелось бы, чтобы всё к чертям полетело из-за меня… — Пак и сам не понял, зачем сказал это старшему, но от этого ему сразу стало намного легче. Всё же это куда лучше, чем держать всё в себе. — Чимин, ты никогда не делал чего-то такого, из-за чего мы бы расстроились. Ты никогда нас не подводил. Просто пойми это и отдохни хоть немного, — Мину на самом деле было сложно это выслушивать от своего тонсена, но и запретить ему он не мог, это было не в его полномочиях. То, что Пак винил себя во всех грехах не могло никого порадовать и, скорее всего, он и сам это понимал, просто никак не мог с этим смириться. Сколько бы ему не говорили парни, что он и так хорош и беспокоиться ему незачем, он только мило улыбался, соглашаясь со словами друзей, но делать этого не прекращал. — Приятного аппетита, — Чимин и не заметил, что хён уже всё приготовил и поставил на стол. Пахло так, что слюнки текли, потому он, не стесняясь, наложил себе побольше и с радостью стал кушать. Мин был очень рад, что его хотя бы не приходилось больше заставлять питаться хорошо. — Куда ты так спешишь? Никто ведь не отнимает, — он не знал почему, но это заставляло улыбаться. — Просто хён редко готовит, не могу сдержаться, чтобы не съесть всё, — даже с набитым ртом его улыбка была самой привлекательной из всех, что когда-либо видел Юнги. Она до глубины души затрагивала его сердце. Никто так не умел, кроме Пака. — Несколькими минутами ранее кто-то говорил, что я не должен был этого делать, а теперь с удовольствием это ест. — Ну хён, не надо издеваться. И даже сейчас они завтракали, как ни в чём не бывало. И Минни очень хотелось выяснить, почему же хён так спокоен. Но он даже не подозревал, что, возможно, ему это выйдет боком…