I saw my fears in your eyes You saw your fear in mine We watched it burn together Watched it burn
Беззвучно сменяются цифры на маленьком чёрном дисплее. 07:00... 06:59... 58... 57... 56...***
Забавно, насколько текучим может быть время. Тянуться до бесконечности, когда на очередном бесполезном брифинге кто-то бубнит отчёт по активным расследованиям. Замедляться до такой степени, что стрелка часов даже и не думает сдвигаться с места, сколько бы ни гипнотизировал её взглядом. Останавливаться, словно в сказке, превращая вечно галдящий мир в сплошную звуко-цветовую паузу. И, наконец, мчаться с такой скоростью, которая гонщикам Формулы и не снилась.***
Сенсорно-тепловые датчики, датчик движения, а также возможность дистанционного детонирования. И это только то, что я успел заметить при поверхностном осмотре. Честное слово, так и хочется спросить, нахера цифры-то присобачил? Хотя, в каком-то смысле обратный отсчёт успокаивает, притупляя панику. Появляется извращенно-блаженное смирение с неизбежным. Наверное, оно и к лучшему. 05:42... 41... 40... 39... Я сижу на полу в собственном офисе, кажущимся сейчас наискучнейшим местом на земле: два убитых стола, пара затасканных кресел, продавленный диванчик. На одной из белых досок активные задачи — «поднять из архива дело номер...», «позвонить ОП», «отчёт по грёбаному Вилли “Крепышу” Дуайту» — хаотично придавлены магнитиками. Их разноцветные шапочки со смеющейся рожицой кажутся сущим издевательством. Значок начинает больно давить, поэтому я с предельной осторожностью аккуратно снимаю его с пояса, положив на пол к пистолету рядом. Вряд ли понадобится. Если верить штатному мозгоправу, суицидальных склонностей за мной не замечено. Да что там, — только повод дай, засыплю второсортными шуточками. — Твою же мать... Твой голос напоминает радиопомехи. Это настораживает. Как и тяжёлая походка, будто бы тебе перевалило за сто лет. И почему-то выглядишь бледнее доски с долбаными задачами. Ты прямо передо мной. Так близко и так далеко. Нас разделяет стекло — мутноватое, поцарапанное. А я — грёбаная Белоснежка в стеклянном гробу. Получается, ты — гном? Знаешь, с твоим ростом, вполне может быть. Ха, помню эту трещину слева у входной двери. Ты пришла с очередного собрания, злая как собака, и пнула её ногой. А вот эта — когда нам вставили по первое число за перестрелку. То, что тот придурок палил направо и налево по гражданским, не имело значения. — Не забывай, что «прозрачность» и «открытость» это только повод, чтобы лишить нас быстрого секса на рабочем месте. Вымученно улыбаешься, устало качая головой. На мгновение улыбка искажается гримасой боли. Сплёвывая, вытираешь рукой остатки крови на губах. Мозг пытается игнорировать, что твоя правая рука судорожно прижимает к боку какую-то тряпку. И только когда ты устало сползаешь по стеклу, оставляя за собой кровавый след, я понимаю, что произошло. Мы с тобой — единственные, кого оставили в живых. Даже не хочу думать, сколько трупов сейчас лежит на первом и втором этажах. Сильнее вдавливаешь окровавленный шарф в брюшную полость, прислонившись боком к прозрачной перегородке, отрезавшей нас друг от друга. Коммуникации заглушены, сервера взломаны, а в рации без умолку трещит фарси вперемешку с английским. На их месте я бы уже давно рванул всё к чёртям собачьим. Чего медлить?.. А, ну да, если бомбануть в девять утра, то в соседних зданиях будет больше жертв. 02:00... Самые длинные две минуты в моей жизни. — Я рад, что проведу их с тобой. Твоя левая рука перестала рисовать алые узоры на стекле. Не решаешься поднять голову, и со стороны начинает казаться, что спишь. Веду ладонью по стеклу, надеясь, что поймёшь намёк. Робко, будто мы и не знакомы с тобой вот уже шесть лет, ты прикладываешь свою ладонь к моей. Можно ли чувствовать себя ещё большим идиотом, чем сейчас, глядя на такие родные черты? Мы были так заняты поднятием рейтинга раскрываемости преступлений, что совершенно забыли о том, что мы живые люди. 00:48... 47... 46... В сознании начинает роиться куча непрофессиональных вопросов, вылетающих наружу без моего ведома. — При... дурок... Наверное, у меня галлюцинации. Всхлипываешь и заикаешься ты, а в моих глазах смешался перец чили с обжигающими слезами, стекающими по щекам. — Я был таким идиотом. 00:11... 10... 9... 8... 7... Наплевав на датчик движения, я стучу кулаком по стеклу. Эти твари активировали протокол в случае химической атаки. Хрен я отсюда выберусь. Ключ дезактивации неактивен — я пробовал. Оба закрываем глаза, прижав тела как можно ближе к стеклу, надеясь, что хотя бы так сможем наверстать упущенное за эти шесть грёбаных лет. 00:03.. 2... 1... — Ещё увидимся.