I look at you like I'm about to fall along with the world that falls around me, and you look at me like you're ready to catch everything
[Отредактировано] втискивается в узенький коридор, где в заплёванном мухами плафоне тлеет не до конца сгоревшая лампочка. Вздрагивая от каждого шага, она вспышками высвечивает стёртый ламинат, на котором отпечатались пыльные следы от ботинок. Проверив, нет ли слежки, [засекречено] запирает дверь, сбивая палец о ржавый рычаг щеколды. Палец жжёт, и он прикусывает его, шагая на слабый свет в конце коридора. Когда он переступает порог, [отредактировано] сидит на пластиковом стуле, закинув ноги в ботинках на стол. [Oтредактировано] засовывает руку в карман джинсов и вытягивает зажигалку. «Щелк»— и через мгновение синеватый огонек посасывает кончик сигареты. Сизый дым заползает под отклеивающиеся обои, просачивается под стертый линолеум, царапает горло наждачной бумагой, и смолами оседает в лёгких. [Oтредактировано] молчит. Не требует, не задаёт вопросов, не угрожает депортацией. — Сегодня? — нарушает тишину [засекречено], запоздало вспоминая, что вопросы здесь задает не он. Над ними громыхает поезд, вбивая колеса в старые рельсы и раскачивая висящую между ними лампу на цепочке. Тук-тук, тук-тук-тук, тук — сердце подхватывает нестройный ритм, когда их взгляды пересекаются. По лицам змеиными хвостами скользят тени, а с потолка сыплется белая, как кокаин, штукатурка. — Значит, всё? Я свободен? Он жадно ищет взглядом что-то похожее на конверт или паспорт. Может, в куртке?.. У него будет новая жизнь, да. Будет. Он улетит далеко, куда не дотянутся руки вездесущих «тихуанцев». Ведь разве он не заслужил? Он подставил самого Боливара Кастильо — и вышел сухим из воды. Почти вышел. [Отредактировано], опустив ноги со стола, тушит о жестяную крышку окурок. — Не всё так просто. [Засекречено] вскакивает с места, едва не опрокинув стул. — Ты же обещал, что как только я сдам Кастильо, я вне игры. Ты обещал мне!.. — слова разлетаются в стороны, будто пирамида в бильярде. — Я сделал всё, что ты просил, всё и даже больше... — Что я просил? Он осекается. У них была сделка: либо помогаешь следствию с Кастильо, либо пиздуешь на нары. Без свидетелей и подписей — потому что на этой земле прав тот, у кого в каждом кармане по судье. И, если честно, его заебал такой порядок вещей. Что, впрочем, не мешало подрабатывать водилой «по вызову» у таких как Кастильо. «Твоя мать вроде бы болеет. Какая у нее стадия? Мы позаботимся о ней». Им не приходится — однажды вечером мать умирает у него на руках. Он не знал, кому ещё позвонить. «Говори адрес». Он не знал. «Тебе не обязательно здесь сидеть. Пойдем, я отвезу тебя домой». — П-прости, я... Поезд давно ушёл, но лампа всё покачивается, издевательски подмигивая тлеющими нитями вольфрама. Они не говорят вслух о той ночи. Слишком много мескаля. И полное отсутствие здравого смысла. — Я больше не твой куратор, — [отредактировано] достает из кармана джинсов одноразовую «трубку» и кладет на стол перед ним. — Тебе позвонят с дальнейшими инструкциями. Слова складываются прежде, чем он успевает подумать, и [засекречено] тихо произносит, встречаясь с ним взглядом: — Я не хочу другого. Пепельно-серые глаза — понимающе? — смотрят на него. — Это не обсуждается, — твердость в его голосе намекает, что с ним лучше не спорить. [Засекречено] делает несколько неуверенных шагов к столу, берет стул, подвигает поближе и садится. И чтобы чем-то занять трясущиеся руки, он хватает «раскладушку». Она всё ещё хранит тепло — чужих — ладоней. [Отредактировано] окидывает его странным — не то прощальным, не то сочувствующим взглядом. А потом встаёт из-за стола, одергивая рубашку. Его пальцы поправляют черные ремни кобуры, давящие на широкие плечи. Складок на рубашке становится ещё больше, когда он поправляет съехавшие закатанные рукава. [Засекречено] хватается за обрывки из памяти, будто за спасательный круг, но те текилой утекают прочь: робкие прикосновения, путающиеся в пуговичных петлях пальцы, и обжигающее дыхание с привкусом переспелой агавы и табака. Ему хочется что-то сказать — что обычно говорят в таких случаях? И говорят ли. [Отредактировано] задерживается в дверном проёме, набрасывая куртку. — Закрой за мной дверь, подожди полчаса, и только потом выходи сам. Хочется броситься вслед за ним, будто сопливой девке из мелодрам, но он сдерживает себя, выплескивая злость на телефон. Он швыряет его в сторону — «раскладушка» падает на пол, чудом не разломавшись надвое.***
Он не спускается по лестнице сразу — прислонившись к двери, стоит, засунув руки в карманы. В куртке вибрирует телефон: два тапа по экрану — и зашифрованный и-мейл с просьбой о переводе в Сьюдад-Хуарез лежит где-то на серверах их конторы. ...Когда все закончится, я найду тебя.